Юля на каблучке

 Виктор Матюк

Юля на каблучке

Юля, ничем не рискуя, впереди себя пустила питбуля, он побежал пыля,
К стенам старинного кремля, под его ногами горела православная земля,
Но остановить его уже никак нельзя! Сорван последний лист с календаря,
Жизнь обесценилась до нуля, а над головой чужого короля зависла огромная петля!
Он пьёт заморское вино, но в этот миг не лезет ему в глотку оно, он выглядит смешно,
Но живёт грешно, у него есть бабки, он покупает для себя модные тряпки,
Намедни купил жене-чистюле десятилитровую кастрюлю! А хули ему,
Он не подвластен здесь никому! Всё дозволено ему!
Он влюбился в молодую бабу сильней, сколько задора и пламенности в ней!
Надо для неё что-то ему раздобыть, чтобы жлобом не простыть,
Тогда по-иному ночи будут проходить! Стала та баба часто бузить
И даже пытается матом крыть всех подряд, но от её губ исходит приятный аромат!
Они бы вступили в потасовку меж собой, но в миг любой в душе произойдёт сбой
Нахлынувших страстей, всё при ней, она вертится на одном каблучке,
Духи держит в правой руке, а на модном пиджаке роза белая,
Не сломанная, а целая, язык, как помело болтается, она может в любой миг отчаяться!
В полночной тишине её плоть всё больше нравится мне, но, оставшись с ней наедине,
Не хочу с ней в контакт вступать, начинаю сразу засыпать! Ту бабу трудно сломать,
На ней пиджак из телячьей кожи, она внешне на крокодилью похожа,
Но тоже легко рвётся, когда холодный пот капает с лица, только у слепца
Закрыты всю ночь завистливые глаза, даже если рядом ним нейтральная полоса!
Горе на её плечи совсем недавно навалилось, любовь показалось и тут же скрылось,
Она восвояси не солоно хлебавши мигом удалилось, спокойствие в душе воцарилось
И поехало, и понеслось под высокий откос мирского бытия! На поверку вышла ложь,
Против неё буром сильно не попрёшь, мои ботинки тоже из старой свиной кожи,
Новые куплю чуть-чуть попозже! Всё валится из рук, о своих высоких идеалах, мой друг,
На краткое время забудь, скромнее будь! Мой зад в заплатах, но я не завидую богатым,
У них намного выше затраты, чем мои, я же легко считаю денежки свои,
Гривны, доллары и деревянные рубли! Они бранятся меж собой,
Я же смотрю на них с тоской, да, я - голый и босой, но умываюсь утренней росой,
Исчезла бесследно моя юность, вместе с сединой на лице появилась угрюмость!
А на руке пропало обручальное кольцо, глубокие морщины избороздили хмурое лицо,
Но никто не пресёк зло на корню, я же молодую бабу во всех грехах корю,
Рядом с её домом брожу и сам себя всю ночь стыжу за склонность к вину!
Она пленяет всех подряд, у неё престижный зад, все её подруги грешат
И она не готова верить на слово и долго избранника ждать! Уж лучше промолчать,
Чем что-то в ответ мычать! Можно превратиться в половую тряпку,
Схватить сиськатую бабу в охапку, пришить заплатку на штаны проклятые,
Здесь все – не только рыжие и конопатые, но и поддатые, их бабы держат в узде!
Ни фига себе! Сколько зла сконцентрировано на мне? Треск раздался в мотне!
Что за шум, а драки нет? Что у нас сегодня на обед? Хватит балдеть,
Можно на краешек стульчика присесть и на себя сквозь призму времени посмотреть!
Страсти, как холодная блестящая река, их берега не могут затмить грозовые облака,
Можно поволноваться слегка и подняться чуть выше потолка, избавить бы душу от мук,
Чтоб всю ночь  трудиться не покладая рук, пока не лопнет увесистый сук,
На котором пылающая страсть едва висит! Она стонет и на всю округу кричит,
Наблюдать за ней смешно, но смеяться развратникам над собой грешно,
Пролито наземь вино и дело пошло по наклонной плоскости, что-то мелькнуло впереди,
Появилась боль в кости, но плохие новости вызвали пронзительную боль в груди!
Прошлые воспоминания ещё свежи, там  победы и куражи,
Плохо, когда рядом нет ни души, тогда жди, что розни и подвохи станут жить под боком!
Глухой окрик на краткий миг остановил бурный горный арык,
Рядом с ним стоит седой и статный старик, он – мужик, хоть куда,
Ниже кадыка спускается его седая борода, но голова умна, хотя седым седа,
А с языка слетают уличные слова, он редко носит шапку, берёт баб в охапку,
И комкает, как половую тряпку! У него с детства были задатки настоящего мужика,
Тем он и отличается от трухлявого бревна, что он дядька, хоть куда,
Он кавалером был всегда, а по манерам, он под стать тем, кто привык повелевать
И на баб может внимания совсем не обращать! Ему плевать на Юлькин зад,
Но и она не хочет отступать, страсти её сердце теснят и не дают ему засыпать!
Пришло время джек-пот срывать! Она не станет лезть с кожи, но накрасит рожу,
Чтобы быть на Мирлин Монро похожей, её прошлое никого уже не тревожит,
Был бы день прожит, а там, как бог на душу положит, то и станется, какая разница,
Какая у неё щель, и какая задница? Эта тайна между нами навечно останется!
Время медленно тянется, не стоит зазря печалиться: всё вернётся на круги своя,
И в тёмную ночь вновь упрётся наша общая стезя, если бы сказанные мною слова
Вновь воскресли, я бы не сидел, как мумия в своём старом и изодранном кресле,
А жил бы в другом месте, но с кем? А вам это знать зачем? Мне один хрен: кого и куда,
Не затмилась бы никогда моя полночная звезда!
Стоит с этой женщиной лицо к лицу столкнуться,
Как хочется в её объятия вновь вернуться, но от ревностей проклятых
Все штаны в заплатах, и ты вновь ищешь виноватых на стороне, что-то не верится мне,
Что грех нельзя творить наедине! Чья-то тень мелькнула в открытом настежь окне,
Или это лишь  показалось мне? Женщина без жакета, о, Боже, она наголо раздета,
Но между стройных ног сияют три блестящих самоцвета, что это? Это – выдумка поэта!
Зимой и летом – одним цветом, если бы была польза в этом, хотя мужская честь задета,
Но не сильно, баба выглядит стильно, я же не виноват, что люблю прикольных баб!
Их присутствию в своём доме рад! Пусть мои печали улетят, я же пью за распутных баб!
Мы же входим в грешный дом, чтоб в нём целую ночь провести вдвоём! Видит бог,
Что на столе кроме хлебных крох нет ничего, нет, в сторонке стоит терпкое вино,
Но не играет оно! Из вишен сделано оно и этого довольно для жизни прикольной!
Слово: «Дай!», прозвучало, как собачий лай, живи и знай, что всему приходит край,
Не круши и ни бей море страстей, бурлящих в женщине своей, доверься ей
И она сполна отплатит тебе, не стоит идти наперекор року и судьбе, страсть – вовне,
А снаружи – свитер, кашне и на носу золотое пенсне, как символы холода и стужи!
Никому твой внутренний мир не нужен, но если ты болен и простужен, быстро уходи,
Пока не исчезнет казнящая боль в молодецкой груди! Неисповедимы господние пути,
Но ты верь, что первая купель смоет с чела все грехи и отмоет добела ту плоть,
Что намедни была черным черна! Никуда не спрячешься от греха! Его волна
Прокатилась через все времена, поднялась ввысь, чтобы жизнь не потеряла всякий смысл!
Садись! Крепко за поручни держись! Поторопись! Отрывается от земли страстей тележка,
Нам не помешает лёгкая пробежка, но маленькая задержка нам ни к чему,
Страсть гнёт линию свою, я же перед ней на коленях стою и робко молчу!
Приговора жду! О, какая женщина! Ни баба, а мечта, куда не гляну,
Везде видна её красота, а рядом следы коня Буяна!
Даже трусы надеются удовлетворить свои искусы,
Приходится идти по чужим следам, но не всегда там открывают двери нам!
Приходится бежать по головам, надоело очереди ждать и воздух приторный глотать!
Где та молодая женщина, у которой жизнь дала увесистую трещину? Она стоит снаружи,
И не замечает ни холод, ни стужу, перед ней лежат замёрзшие лужи,
Тело пробирает дрожь и всё ж она во сне видит колосистую рожь!
Что посеешь, то пожнёшь! В поле за околицей колосится рожь,
Воспоминаниями девичью душу зазря не тревожь! Она готова лечь костьми,
Чтобы вновь поговорить по душам со знакомыми с детства людьми!
Она живёт от них отдельно и счастлива беспредельно, баба та пришла сюда неспроста,
Не картинка, а мечта, её голова, как в поле былинка из стороны в сторону шатается,
С неё, кажись, ещё причитается! Мысль летит и не прерывается, у неё добротный вид,
Но в диком поле сильно сквозит! Не ведая обид, ветер мчит, он на всю округу голосит,
Что стыд очи не затмит! Если бы он отступил, народ бы праведно жил и баб любил,
Нынче нету сил для прегрешения, я плохо помню то чудное мгновение,
Когда страсть растоптала грех ногой, и в расщелину вошёл мужик совсем другой,
Не такой седой и больной, как я – Бог ему судья, но не я! Таковы законы земного бытия!
Вижу у некоторых баб на лицах свирепости печать, они не привыкли молчать,
И им плевать на желания мужские, они такие, как есть, им присуща женская месть!
Прощу всё это учесть! В противном случае дамочка, что вертится на одном каблуке,
Отправится с кондачка на происки очередного старичка, её щёки в ямочках,
Но слёзы изредка появляются на широко раскрытых глазах, там виден страх,
А мужик – не монах и не враг он самому себе, у него на ноге модный ботинок,
Ему явно не полтинник, но он готов продолжать ночной поединок не на жизнь,
А на смерть! Пусть знает девка впредь, что надо под ноги смотреть, а не галдеть,
Что снедь домашняя с виду такая страшная и что тоска кричащая
Готова выброситься из окна! Болит голова, на ней торчат два послеоперационных шва,
В час такой хочется спрятаться за разноголосой толпой, холод суров, в доме нет дров,
Вместо них подмокшая солома, хоть бери и убегай из нетопленого дома! Тоска и истома
Лишь снятся, а наши чувства и желания иной раз настолько рознятся,
Что хочется, молча обняться в кровати, прижаться к голой бабе спереди иль сзади,
У неё сбрит лобок косматый! Не хлеба ради трахются на стороне простые русские бабы,
Они все на передок слабы и велики их греха масштабы!
От избытка влаги потемнела половая щель, что делать ей теперь?
Войти в купель – великая цель, а опосля, раздевшись догола, выпить стакан водки,
Открыть лужёную глотку и глаза залить самопальной водкой, закусить селёдкой
И упасть в скрипучую кровать, там не жизнь, а благодать! Трудно мужику
Приобщить своего коня к греху, он наверху, а она – внизу, что и к чему я сразу не пойму!
Везде разруха, баба зубами впилась ему в ухо и что шепчет, одним словом, нервы треплет!
Баба и вправду молода, не шлюха, но и не жена, очень вредна, её лицо белее полотна,
У неё модная причёска, помада с блеском, юбка в широкую полоску,
Приятная с виду соска, стройная, как двухгодовалая берёзка,
А расстегнутая блузка говорит о высоких чувствах! Эмоций не видать,
Но мужик намерен ждать, когда же на неё снизойдёт божья благодать,
Но не хочет зазря, то есть просто так своё время, лёжа на бабе терять!
Знающие люди говорят, что ей лет двадцать пять, я думаю, что больше,
Ей нужен хрен длиннее и чуть- чуть потолще! Такие есть только в соседней Польше!
В миг неги пар повалил из открытой настежь щели, дева двигается еле-еле,
Она уже у цели, из-за избытка смазки, кверху закатила наглые глазки!
Ну и повадки, положение и вправду шаткое! Мы и не таких на абордаж брали
И на толстый сук сажали, но жизнь далека от идеала, и чтобы избежать скандала,
Ноги брошены на плечи, так легче избежать увечий, ведь оргазм не только лечит,
Но и душу калечит в миг тайной встречи, особенно, под вечер, когда затихает ветер!
Образ мыслей светел, я же особых перемен в её настроении никак не заметил,
Подбросил в печку немного дров, сказал на прощание несколько заученных слов
И был таков! Так заведено у мужиков! Она лязгнула огромными зубами,
Ведь неспроста любовь придумана небесными богами,
Надела потрёпанное платье задом наперёд и на всё село своего любовника клянёт!
Если не везёт то, как с этим бороться? Надо купить себе другого иноходца!
Он ей в любви клянётся и даже не дерётся, кулаки торчат за спиной, но рвутся в бой!
Перед ними выстроился редут стальной, но она ещё не стала ему преданной женой!
Фразы на диво здесь звучат робко и фальшиво, одна прерогатива есть у всех:
Пусть скорее совершится безумный грех, но не на виду у всех,
Тайным должен быть процесс общения, иначе не будет житья!
Мужик не отступал, он бразды правления в свои руки тут же взял,
Мигом возмужал, но в струю сразу не попал, громко закричал и на дыбы привстал,
На ветру затрепетал, но, тем не менее, он в былые годы большие терпел лишения
В процессе сношения! Если на бабу наплевать, она начнёт горевать
И силы небесные будет всю ночь на помощь призывать даже в день воскресный,
А поможет ли ей царь небесный? Это не дано никому загодя знать!
Он повернулся к ней резко, ну и хлеборезка, можно умереть со страху,
Она сразу сняла с него разодранную на куски рубаху и вошла в ряж,
Так случалось уже не раз, но отказ чреват тяжкими последствиями
И рознью меж близкими людьми! Люби, когда ты в силах,
Молча, преодолевай боль и страх со слезами на глазах! Всё – тлен, всё – прах!
Квинтэссенцию природных сил ещё никто из живых людей не победил,
Неужто тот мужик в тот вечер об этом забыл? Мягкую погоду сменил сильный ветер,
Он задул под самый вечер, он здесь дует в течение многих десятилетий,
Между ног образовалась трещина и в неё провалилась знакомая мне женщина!
Страсть в небо взлетает, бабы слёзы на белую простыню невзначай роняет,
А рядом белый снег медленно тает, мы же прежние связи резко рвём,
И сожалеем об этом потом, довольно – жить грешно и раздольно!
Душе тяжко и больно, ведь грешная плоть хлебосольная и не обращает внимания
На все законы бытия! Я нищим был и жил в нищете, там всё до боли  знакомо мне,
Но не сидел на игле, хотя летал на метле бабы той, что в сказках именуется бабой Ягой!
Постой! Из себя  святого не строй! Садись! Отдышись! В нашу сторону повернись,
Если ли смысл тебе врать, что ты затаил обиду на гулящих баб?
И всё ж ты грешную душу зазря не тревожь, на носу промозглая ночь,
Рядом с ней свободно ходит ложь! Что посеешь, то пожнёшь! Не переходи реку вброд,
Чтоб не намочить отвисший спереди огромный живот!
За кронами лип слышен старой калитки скрип, кажись, тот старик по-настоящему влип,
Вы слышите его громкий всхлип? Он на той бабе повис головою вниз,
Опёршись на скользкий карниз, почти полночи стоит, но не мычит и не телится,
А по земле густой туман стелется! Мне же не верится, что его голова пустым пуста,
Там не дрова, а сырая солома, он же выходец из детдома! Жил бедно и скромно,
Господние постулаты трактовал вольно и делал женщинам больно,
Находясь в положении горизонтальном, вёл себя банально,
Изредка применял меры радикальные! Его уважали проститутки вокзальные,
Бабы, по большому счёту, аморальные, он жил, как душе угодно,
Изредка смотрел порно, но однажды задумался о жизни серьёзно,
Как бы ни оказалось поздно, что-то в ней менять, а опосля на баб головой кивать!
Ночью тёмной он встретился с девушкой скромной, нежной и покорной,
Она пошла по стезе торной без боязни, не побоялась резни, но коротки жизни дни!
И вот они уже одни, не было у них любви, но появилась страсть,
Она выглянула из-за стальных оград, вдруг оттуда послышался уличный мат,
Её глаза огнём горят, но божий дар не пропадает зря,
Он о себе напоминает чуть свет, чуть заря! Плоть не вольна приказы неба отменять,
Она привыкла земных богов уважать! Он для баб, как дар небес,
Легко снимает с грешниц стресс, но у каждого есть собственный интерес!
Этим двум не слышен жуткий шум, невдалеке ГУМ, там горят яркие огни,
Но вблизи в глубокой полыньи тонут слова, что находились всяк час в тени!
На дыбы привстав, кто-то из местных шалав, метнулся в открытую дверь стремглав,
Мужик был не прав, у него нет на бабу законных прав, но он набросился на неё, как удав!
Невдалеке пасётся скот, он медленно зелёную траву жуёт, дымит костёр,
Его разжёг чей-то ухажёр, современный мажор! У сельского гумна
Народная песня слышна, и даль степная не видна из открытого настежь окна,
Туман на землю ложится, ему ночами тоже не спится, в чужом доме печь дымится,
Там наедине вдова молодая сидит во тьме кромешной, она собрала свои вещи поспешно,
Ей надоело жить безгрешно, ничто не вечно под Луной, даже за её спиной виден застой!
В миг любо стужу сменит зной, брошенная баба плачет навзрыд, её слёзы душит стыд,
В ушах печаль звенит, но новый скрип не смазанной двери,
Что оказалась в тот миг взаперти, отдался звонким эхом внутри:
Как хочешь, так и живи – неисповедимы господние пути!
Из-за каменных оград не виден страстный женский взгляд, хотя его глаза горят,
Вот-вот начнётся звездопад, а роскошный девичий зад глаза старика пьянит!
Стыд очи не застит! Поля шумят, горит багрянцем закат, заводы трубят, что у наших баб
Глаза дьявольским огнём горят! Если бы дед своим чувствам верен был, он бы не грешил
И праведно жил, но он однажды изменил, и поехало и пошло, распродано всё:
Роскошное жилье и по рукам пошло штопанное-перештопанное барахло!
Он был всегда в строю и гнул линию свою, но заразителен пример дурной,
Ему пришлось расстаться с красавицей-женой, он пошёл безвестной тропой
И решил скрыться в тени лесной! Старик ночами не спал, по чужим спальням блуждал,
Словно подлый шакал, а потом наземь упал, но молодая женщина вышла из-за угла
И его к себе домой стремглав увела, усадила у края стола, там была богатая еда,
Их беседа в интим перешла, пот струился с женского чела до самого утра!
Её жизнь полна неприятностей, а его – превратностей, но нет плохих новостей
Для приличных людей! Их все гонят страсти взашей, и лишь лунный луч,
Пробившись между грозовых туч, тут же ласкает отвисшую женскую грудь!
Чуть ниже - пуп, а ещё ниже, о, боже, что я вижу? Там щель бесстыжая,
Там страсть святая мужчин своим видом пугает и им глаза туманом застилает,
Но ветер страсти, как возникает, также быстро затихает, наконец, мужчина у цели,
Он в двух минутах ходьбы от человеческой колыбели! Там смешение точек и линий,
А над головой навис небосвод синий! Он радость бытия пил с равными себе
И за это благодарен року и судьбе, но во тьме ночной его бабы пнули в зад ногой,
Он услышал говор капель дождевых, и в тот же миг женский крик своего апогея достиг!
Опешил старик: как ему быть? Грешить или праведно жить? Хотелось матом крыть,
Но пришлось сотку пригубить и о грехе в тот миг напрочь забыть!
Прервалась нить страстной любви, прекратилось бурление в крови,
Ох, это легкомыслие, нет жизни без него на многогрешной земле!
Одиночество бабе опостыло, в пуху его свиное рыло, что было, прошло,
Наконец и до него дошло, что нельзя нам жить грешно! Вот оно что?!
Мы делаем одно, что небесами суждено, исход был заранее предрешён,
Потому что этот пижон был по уши в молодую барышню влюблён!
Рок жестокий изредка потакает людям одиноким
И снисходительно относится к их порокам, но их столько, что как-то мне неловко
Их обсуждать уже в который раз! Нет горя тяжелее, чем предав сокровенную идею,
Сесть своей любовнице на шею! Я же чахну, как больной, если не трахну бабу ту,
Чью гордость и красоту никогда не брошу в пустоту! Я в степи живу, сею и жну,
В любую щель заскочу, если захочу, но я молчу, а потом из последних сил кричу: почему
Ветер степной свёл свои счёты с бывшей женой? Прочь все поговорки,
Страсть спряталась в тёмной каморке, и наглухо закрыла створки окна,
Всё – тлен, всё – мишура! Без горьких колебаний
Пришлось и ему отправиться в мир скитаний, не зная заранее,
Будет ли признание девицы той, что тайно лобзалась с тобой во тьме ночной?
Чувства сплетаются и из последних сил стараются войти в душу и сердце,
И никто не думает о Творце, все пытаются обезопасить сердце сиротливое
И оставить при себе жизнь бурливую, подвластную року и судьбе! Ничего себе!
Коль пусто в голове, ничего не остаётся, как держась проторённой тропы,
Обходить стороной острые шипы взрослой любви! Без них печален путь земной,
Образ неземной остаётся за широкой спиной, и только слепой ничего не замечает,
Но момент истины незаметно наступает и ничего он проходимцам не прощает!
Уже сорваны плоды непостижимой красоты в шаге от беды, их скрыл туман густой
От натуры сволочной, но она не интересуется своей судьбой, ей нужен новый бой,
Но муж скупой ей не интересен, его быт – пресен, там мало музыки и песен! Грех, ступай,
Нам нужен рай! Ну, наконец, смиренный чтец чужого бытия, свернул с тропы,
по которой ходить нельзя! Дождь по его лицу хлещет, а баба на него в суде клевещет,
Она делит вещи его и свои, попробуй устои против урагана страсти, любви и лжи!
Страсть, напряги мозги и удиви весь мир, сыр в мышеловке, а рядом баба – плутовка
Ненавязчиво и ловко встала раком перед тобой, чтобы во тьме ночной вольности певец
Опустил собственный конец в ту щель, что постоянно прячется за правильными речами
И бросается словами и дома, и в храме! Ступай туда, где пелена и сплошная тьма
Во все годы бытия своими расспросами до самого утра исподволь тормошила меня
И лишала сна, а потом прочь гнала с родного подворья на безлюдное взморье!
В споре рождается истина, но тупится конец копья! Откуда выгнан, туда тихо иду,
Надеюсь и жду, что догоню свой рок и судьбу и им опосля сообщу, на кого клевещу
И почему? Искренне сожалею, что любить по-настоящему падших женщин не умею,
Уходит настоящее, под ухом подобно ручью журчащее, хочу чаще видеть страсти
В полёте дома и на работе! В этой жизни их так просто не сыщешь,
Рядом северный ветер неистово свищет, а взгляд по сторонам рыщет
И что-то ищет на стороне, или это только кажется мне? Не оказалось бы,
Что все мы много счастья требуем от рока и собственной судьбы! Труден путь земной,
Но взгляд чумной следит за мной, он во тьме ночной намекает на такое,
Что сам станешь изгоем! Вот под моим окошком полночи играет гармошка,
Всякое в жизни бывало, иногда страсть вылетала из-под белоснежного покрывала
И убегала на день иль два и кругом шла буйная голова, она на ветер бросала слова,
Но с высокого чела последняя капля пота медленно сползла наземь! Скажем так,
Никто не любит зевак, когда душу обуяет беспредельный страх!
Итак, пусть отступает тьма и мрак! Берись за дело двумя руками,
И разгребай хлам двумя руками, чтобы грешное тело неистово гудело,
А душа всю ночь жалобно пела! В общем, и в целом, всякое бывало,
Пришло время вылезать из-под тёплого одеяла, но сначала необходимо
Не проходить мимо грешниц тех, что на виду у всех не хотят на все вопросы отвечать
И всю ночь молчат, напуская на себя суровости печать! Юля готова ложиться под пули,
А хули ей делать, когда смелость города берёт, но повсюду видны рабства следы,
Но старик в неудачах зол, он от кары однажды ушёл, лишь сменил старенький камзол
На сладкое житьё, он не доспал своё и что? Никто не любит его, но не нам судить,
Кого и как он будит на заре любить? Она же родилась в городском предместье,
На её бы месте я совсем забыл о совести и чести, она не поясняет ничего
По поводу греха своего, но и не винит никого, а за что? Она дала согласие
И не стояла в стороне, когда страсти все набросились скопом и погнались за ней галопом,
Её запал в постели никогда не иссякал, но в памяти наступал полный провал лишь опосля,
Когда между ног горела отчая земля! Всему виною русский быт, там везде сквозит,
Но между большими пальцами стоп так зудит, что приходится самой решать,
Кому и как ноги раздвигать? Она не начала жизнь половую наново,
Съездила в город невест - старинный Иваново, а там всё раздеребанили под корень,
Вынесли из дому даже ржавый шкворень, жизнь пошла своим путём,
Мы же друг другу врём, что праведно живём и тут же делаем ход конём:
Нам не писан закон! Дышать становится трудней, невдалеке мир теней,
Но жизнь кипит, она клокочет и бурлит, невдалеке блуд в ушанке на холоде стоит
И робко зрит на эпоху перемен, со стола будущая жена собирает жалкие крохи,
Она ахает и охает, когда видит, что выхода из блуда нет!
Что-то связывает нас: то ли жажда наслаждения,
То ли страсть, грешный прах усыхает прямо на очах! Скорбь нам ни к чему,
Вот потому я кляну рок и судьбу, но близость по вкусу нам и мы меняем секс на храм!
Утешаемся до тех пор, пока не закончится ночной разговор о сути бытия,
На всё воля Творца! У нас одна стезя, у Него их много, шипами выслана наша дорога!
Не ведал народ про страшное зло, отсюда всё сикось-накось стремглав пошло,
Лишь вспотевшее чело морщинами обезображено и страшно искажено!
У нас нервы слабые, все силы забрали разухабистые бабы, Луна зашла, затмилась,
Кое-кому общая постель не слюбилась, или им божья истина намедни открылась!
Не стану старика к топору призывать относительно баб, пора прекращать им врать,
И на их любовь плевать! Пусть поспят всласть, авось, к утру воспылает страсть к другому,
Даже если у него нет отчего дома! Бабы вертят задом – хороши и спереди, и сзади
Доморощенные ****и! Они залазят в карман к бестолковым дуракам,
Всё подчистую выгребают там, и по делам воздастся божья кара нам! Таким был Адам,
Он оставил жизнь холостую, согрешил всуе, и едва дыша,
Покинул пределы общего шалаша! От него отказалась вся родня,
Он опешил слегка, кругом пошла курчавая голова,
Но опосля он стал обращать внимание на фразы и слова,
Молился в день по три четыре раза, и всаживал член до отказа,
Но не сразу, а постепенно, всё здесь тленно! Он грех творил ежедневно!
Кое-кто невдалеке хнычет, а Юля что-то тихо мурлычет, небось, химичит,
Ведь каждый завистник в её сторону пальцем тычет! Есть такой обычай на Руси,
Отдаваться за полпалки колбасы! Боже, спаси и сохрани от чрезмерного бурления крови!
Девица орёт снова и просит дать ей слово, чтобы отказаться от внутреннего зова страсти,
У неё болят запястья, а пороки мирского бытия здесь не замечать просто-напросто нельзя!
В них упирается узкая стезя, проблем до хрена, двинуть бы кому-то в пах,
Можно – в бровь или в правый глаз, чтобы надолго запомнили вас! Кончается вино,
А вместе с ним подходит к концу любовная интрижка, отношения зашли слишком,
Им – крышка, люди говорят, что баб денежки к себе манят, но если ты небогат,
Разворачивайся назад и беги, куда глаза глядят! За спиной услышишь откровенный мат,
У всех баб нервы изрядно шалят! Да ладно! Иметь любовницу накладно,
Страсть плавно сходит на нет, улыбается кисло, и скрывать разрыв нет никакого смысла!
Не продлевает её на много лет даже прекрасный миньет! Страсть прячется в сундук,
То есть окончательно отбивается от рук, от неё остался лишь пустой и безнадёжный звук!
Он, как эхо – то там, то тут, а те, кто надеются и ждут, продолжают деньги копить,
Чтобы свою похоть немного продлить и с горя будут до смерти водку стаканами пить!
Надо бы о прошлом забыть и на эту тему ни с кем не говорить! Рот на замок закрыть
И самому себе внушить, что жизнь на одной бабе не кончается,
Всё со временем забывается, лишь изредка с кончика языка
Срываются прежние слова и вновь, как в былые времена, кружится седая голова!
От прежней страсти осталась неудовлетворенность и усталость, ничто не вечно,
Была любовь скоротечная, но законы бытия не правомочен изменять даже я!
Опять надо в половую связь с новой женщиной вступать,
Страсть продолжает на глотку наступать, выпьешь водки,
Закусишь хвостом ржавой селёдки и видишь пьяным взглядом,
Что те, кто жил с тобою рядом, конченые ****и, им ничего кроме денег не надо!
Душа требует любви, горят вдали её блеклые огни, если бы мы могли
Вспомнить те дни, когда барахтались во ржи, и продолжить прежние кутежи?
Коротки жизни ночи и дни! Хоть пропадом пропади, но свои грехи на себе вези!
Отцвели уже хризантемы в саду, они видели наяву и любовь, и беду,
Ночные тени на них легли, а время былое в грязи и в пыли!
Не жди возвращения к былому, живи вблизи отчего дома,
Чтобы не превратиться в гнома! Там нет ни никеля, ни хрома!
Ржавчина везде, я же привык играть на саксофоне и трубе, но на земле свои порядки,
Миром правят бабки! Куда-то затерялись старые тапки, истоптались сапоги,
Как хочешь, так и живи, но без любви и ласки, изменяй на стороне своей жене без огласки
И молча, иди к неминуемой развязке! Где же оазис любви? Отцвели уж давно все цветы,
А ты смотришь со стороны на царство тьмы, там лишь старые деревянные кресты,
В Лету канули мечты, ускорили свой ход мои настенные часы, неужто все мы обречены
Жить вдали от женской теплоты? Сожжены мосты, остались лишь черты мирской суеты,
Гаснут ночные костры, и царство тьмы обретает зримые черты! Те, кто обручены,
Кричат до хрипоты, что не грешны, но я никому не верю, в любовной сфере
Неминуемы потери даже в течение недели! За плотно прикрытой дверью
Кто-то разоблачает эту идею, но я ничьим словам давно уже не верю!
Близки те времена, когда в дом войдёт жена, и она будет набожности полна,
Но молодая Юля о прошлом не сильно тоскует, она колоду с картами тасует
И ничем не рискует, постель продолжает её согревать, а на остальное ей наплевать!
О, девочка моя, когда закончу я, скажу тебе: «Подвинься! Пожалуй, всё!
Мне жаловаться не на что!» Затрачен труд немалый,
Ухожу домой немощным и усталым! Иссякли капиталы,
От прежней страсти остались едва заметные кристаллы!
У дверей парадных меня встречает звон набатный, он напоминает о привычках стадных,
На дворе прохладно! Ну, да ладно, здесь не Эдем, места хватит всем, а где нет проблем?
О, девочка моя, в тебя был безмерно влюблён когда-то я, но ты, крутила задом, как змея,
Страсть сама прошла, не затронув чела, на прощанье ужалила слегка, как старая пчела
Видавшего виды старика! Привет! Пока! Денег нет! Гаснет свет в конце тоннеля,
Впереди безделье, допиваю любовное зелье до дна, любовь была, но прошла,
Сижу в холодной келье и жду очередное похмелье, полное безверье в душе,
Но плоть всегда на стороже, особенно на крутом вираже!
От прошлого остался смог и дым, слава богу, что я – невредим,
Но никогда уже не стану молодым! Утерян драгоценный дар, ты – немощен и стар.
Тебя доканывают холод и жар, я же обращаюсь к Творцу, дело идёт к концу,
И Его прошу об одном, чтобы в мире земном никто не бил по столу кулаком,
А больше думал о святом! Жизнь напоминает дурдом, холодно и тесно в нём!
Вытираю слёзы грязным рукавом, сильный ветер и ливень за окном,
Вдруг зазвонил телефон, о чём поведает он? Прошлое пошло на слом,
Предстоит забыть о нём, плотно прикрываю дверь плечом,
Пусть звонит телефон, без него мне дышится легко! То-то и оно!
Проходит всё, пройдёт и это! Прервётся тонкая нить,
А мне предстоит о любимой женщине окончательно забыть!
Финансы - в трансе, они уже давно поют заунывные романсы!
Час-другой сладкому безделью невзначай отдам,
А там прошлое воспоминание вновь ударит по глазам, диван удобный под рукой,
На нём царит вечный покой! Он видит, что худший порок, переступил через мой порог,
Сюда вернулась лень, а зачем? Мне один хрен, куда и кого? Грешное естество
Уже давно не замечает вблизи себя никого! На себя лично я навешал всех собак,
Пришло время отдыхать! Хватит врать! Спать! Спать! Спать! Знакомый голос во дворе,
Что делать мне? Сижу в тишине, один – наедине, а в окне знакомый силуэт,
Но сил для прощенья давно уж нет! Сижу, как пень, с места сдвинуться мне лень, а зачем?
Потерян день, потеряна ночь, прошлая страсть, как в сердце острый нож,
Жуткую боль невозможно превозмочь, она точь-в-точь, как та последняя ночь!
Тяжкий вздох очнуться от досужих мыслей помог, но усталость валит с ног,
За окном проливной дождь, слава богу, что выжить я смог и себя превозмог!
Осеняю чело господним крестом, холод за коном, но в сердце моём звук женских шагов,
Неужто я вновь возвращаюсь в былые годы и срываю с цветка приятные с виду семена?
Любовь была, но ушла, от прежней красотки остались лишь рваные колготки
И щепотка табаку, о, сколько женщин повидал я на своём веку?!
Их не вместишь в одну строку, вспоминаю имена на бегу, то есть на скорую руку,
Кукареку, этот крик бьёт изо всех сил по чердаку, а дождь всю ночь барабанит по стеклу!
А на том берегу, кто-то ищет свою любовь и судьбу, я же плохо сплю,
И до утра уснуть вряд ли смогу, и потому пишу, а любовь-сиротинка
Свернула с проторённой тропинки, чтобы в новом поединке сдувать пылинки
С женщины той, что согласилась стать самой преданной в мире женой! Она со мной!
Сижу в кашне, всё при мне, но это лишь кажется мне!
Все пороки скопом промелькнули перед уставшим оком,
И только женский крик в грешную душу навечно проник,
Он уносит мысли в поднебесье, а рядом глушь и редколесье!
Надо жить и заново воскреснуть, духом и плотью окрепнуть,
Перед тем, как вновь ослепнуть и навсегда из глаз любимой женщины исчезнуть!

г. Мариуполь
28 марта 2015 г.