Часть двенадцатая. Испытания на прочность

 
Пятница. 12.06.1987год. Я иду с работы домой. Во дворе замечаю крупного ребенка, катающегося на тяжелых металлических качелях. Рассмотрев качели, я понял, что они представляют большую угрозу для маленьких детей. Дома я обратил внимание Клары на эти качели, предупредив, что они представляют опасность при контакте с ребенком.
Клара готовила на завтра стирку, а я собирался ехать в колхоз на полевые работы. И у Роди был выходной. Он уже два с лишним месяца ходил в садик.

13.06.1987год. Суббота.  Проснулся я с неприятным осадком от сна. Мне снилось, будто я заколачиваю большими гвоздями два трупа в гробах. Одним гвоздём одного, вторым - соответственно… Я рассказал Кларе этот сон, и попросил её быть осторожней и внимательнее.

К стадиону «Металлург», где собирались «колхозники», я подошёл к семи часам, Автобус привёз нас на поле, где мы лениво работали до завтрака, и где-то к часу дня я уже подходил к своему дому.
На звонок в дверь никто из квартиры не отвечал. Я полез в карман за ключом и обнаружил, что ключи я забыл переложить в эти брюки. Позвонил ещё несколько раз и, поняв, что дома никого нет, вышел на улицу. Грязный и вспотевший, я сел на пустую скамейку  у подъезда и стал дожидаться. Видимо, Клара с детьми пошла в магазин, или еще куда-то ненадолго. Она ведь знает, что я приеду из колхоза грязный, уставший и голодный. А может, они пошли поиграть в спортивный городок возле школы? Я поднялся и пошёл к школе в соседний двор. Никого там не застав, я вернулся к подъезду и снова сел на скамейку. А может, пока я ходил, они уже прошли, - думал я и поднялся на наш этаж.  Снова на звонок не отвечали. Лифтом я спустился вниз и опять сел на скамейку. Как назло, никого из соседей, чтобы спросить, может они знают, куда пошла Клара с детьми. Я пошёл в магазин «Киев», который занимает первый этаж нашего дома, но и там  их не было. Вернувшись к подъезду, я снова поднялся на наш этаж и снова, спустившись, сел на скамейку.
И вдруг я вспомнил свой сон. Как будто электрический разряд прошёл по моей коже. Что-то случилось?! Что? С кем? Теперь мне уже не сиделось. Но ничего другого не оставалось. Я сидел на скамейке и перебирал различные варианты того, что могло бы случиться.
Боковым зрением я увидел Иринку, и тут же повернув к ней голову, поднялся ей навстречу. Она шла быстро и чем-то была взволнована.
- Папа, мама с Родей во второй больнице, ему будут делать операцию! – скороговоркой проговорила Ирина. Схватив из её рук ключи, я быстро вбежал в квартиру, смыл пыль с лица, сполоснул руки, переоделся. Взял все деньги, которые лежали у нас в шкафу, и мы пошли к трамваю. По дороге я спросил Иринку, что случилось. Она волновалась и никак не могла мне толком рассказать. Мешало ей и то, что она боялась, что я буду её ругать. Я понял, что Родю качели ударили в грудь.
В больнице я нашёл врача, который принимал Родю.

- Дело серьёзное - заявила она.  – У мальчика сломано ребро, задета печень, и кровотечение в брюшную полость. Сейчас он на операции. Больше ничего сказать не могу. Да, ваша жена пошла домой. Она вас будет там ждать.
Было пятнадцать часов. Ровно в пятнадцать часов началась операция. Мы с Иринкой шли вдоль нашего дома. Клара, увидев нас, встала со скамейки, которая находилась возле этих злополучных качелей, пошла нам навстречу. Глаза её были заплаканы.
- Неужели это конец? - думал я. – Нет, прочь мысли из головы!

Только сейчас я ощутил всю глубину трагедии, обрушившейся на нас. Жизнь нашего дорогого и долгожданного мальчика в смертельной опасности. Нависла страшная угроза.  Я успокаивал Клару, и почти без слов мы поднялись в квартиру. Некоторое время, видимо, я был в шоке. Но потом я взял себя в руки и настроил всех на благополучный исход. Позвонив в очередной раз, мы узнали, что операция по истечении двух с половиной часов закончилась, и мы поехали в больницу.
В больнице мы узнали, что было сломано ребро, задето лёгкое, что дало кровотечение в брюшную полость. Операция прошла успешно. Сын находится в реанимации. С врачом можно встретиться завтра, часам к десяти. В отделение реанимации вход родственникам запрещён.
Немного отлегло. Теперь дело за организмом. Я знал, наша фельдмановская порода – живуча. На мне всё заживало, как на собаке. Даже неврит, которым я однажды заболел, у меня тогда всё лицо перекосило на левую сторону, прошёл за одну неделю! Помню, больные, которые лежали с этой болезнью по несколько месяцев, ходили за мной толпами, пытаясь выпытать, какие лекарства я принимал. Я им ответил, что все лекарства, которые мне давали, я выбрасывал в унитаз. И это была правда (я и сейчас принимаю единственное лекарство...). Я принимал только уколы и массаж.

- Будет жить! – уверенно сказал я Кларе и мы пошли в универмаг, чтобы купить ему какую-нибудь игрушку.
Только сейчас, по дороге, я узнал подробности. Клара занялась работами по квартире и отправила Иринку с Родионом во двор. Они стояли возле деревянной горки, по которой спускались дети. Качели находились метрах в десяти от горки. На них катались два мальчика, возрастом лет по десять. Качели раскачивались с большой амплитудой. Иринка зачиталась и, обнаружив, что Роди рядом нет, увидела его бегущим к качелям. С ее слов, Она бросилась к Нему и лишь успела подставить под удар свои руки (Чему я верю с большим трудом, ибо тяжелые качели, да еще и с двумя пацанами, переломали бы ее тонкие пальцы рук! Скорее всего она услышала его крик и удар...).  Качели, с силой ударили Родю в грудь, отбросив его. Родя упал, ударившись затылком о землю (что так же доказывает то, что Ирина не держала его в руках до падения!). Подняв Родю с земли,  Иринка вместе с мамой понесли его в детскую больницу, в пятидесяти метрах от нашего дома. Родион быстро бледнел, начал задыхаться и дрожать. Долго пришлось ожидать скорую помощь. Глаза у Роди закатывались, и Клара осознала, что сын гаснет у неё на руках. Так начинались эти тяжёлые для нас и для Родиона испытания.
В кухне у нас висел настенный календарь. Я подошёл к нему и  жирной окружностью обвёл число 13 в июне месяце. В этом календаре я вёл дневник знаковых событий этого периода нашей жизни.

14.06.1987. Утром мы с Кларой пошли в больницу. Никогда я не давал взяток. Но в этот раз я решился. Мы поговорили с врачом. Потом Клара с Иринкой вышли, а я достал деньги и хотел отдать их врачу. И тут я понял, что не мы одни «порядочные» в этом мире.  Врач сильно оскорбилась. Но поняла меня. Мне было очень неудобно.

16.06.87. Вторник. Родиона перевели в больницу №8 – детский реабилитационный центр.
17.06.87. Среда. У Родиона спайки кишечника. Операцию ему делает заведующий хирургическим отделением – Рекунович. Это вторая операция. Родя по-прежнему - «очень тяжёлый».
20.06.87. Сегодня у Роди заработал кишечник! Он покушал кефир и немножко бульончика. Покакал и пописал. Это первое улучшение за всё время.
22.06.87. Сделали прямое переливание крови: папа – Родя. Видел его. Узнал не сразу.
Теперь, когда в борьбу за жизнь Родиона вступила моя кровь – лекарствам здесь уже делать нечего! В этой шутке есть и доля правды. Так, во всяком случае, считал я.
23.06.87.  Лишь сегодня, на десятый день, обнаружили гематому на затылке и сделали пункцию. Сказали, что Родиону стало лучше. Но вечером мы позвонили и узнали, что у Роди появилась аллергическая реакция на плазму. Опять тревоги. Мы думали, что пик уже прошёл.
24.06.87.  Сегодня сделали второе переливание крови: папа – Родя. Видел Родю, его печальную «мордочку».
26.06.87. Третье переливание крови: папа – Родя. Меня Родя не узнал. Поднимал ручонки.
28.06.87. Разошлись швы. Сегодня он снова был под наркозом – наложили швы.
30.06.87. Четвёртое переливание крови: папа – Родя. Сегодня он меня узнал. Всё время смотрел на меня и плакал. А между нами врачи и тонкая трубка, по которой моя кровь переливалась к Роде.
06.07.87. Сегодня Родю перевели из реанимации в хирургию. Теперь он лежит с мамой. Всё же спокойнее.
16.07.87. Родя возвратился домой!
23.07.87. Снова спайки кишечника. Скорая помощь. Реабилитационный центр. Операция.
25.07.87.  Прямое переливание крови: папа – Родя.
30.07.87. Родю перевели в хирургию. Он снова с мамой.
06.08.87. В хирургическом отделении Родя подхватил инфекцию. Переведен в инфекционную больницу.
02.09.87. Родя дома! Нас переполняло огромное чувство благодарности всему медицинскому персоналу ,принимавшему участие в спасении нашего ребенка!

 Дождавшись благополучного исхода последней операции – 23.07.87.,  я поехал домой, и по дороге зашёл в универмаг.  Увидев настенные часы с боем, я решил их купить, обозначив начало нового этапа в жизни нашего сына. Я не суеверный, но мне очень хотелось, чтобы часы, пущенные в день операции,  закончили его мучения и наши страдания  и  положили начало отсчёта его нового дня рождения. Придя домой, я расконсервировал часы и, повесив их на стену, запустил. Новый отсчёт времени, во всяком случае, в моём сознании и моих надеждах, начался.

И всё же в больнице умудрились заразить его дизентерией. Вместе с Кларой его перевели в инфекционную больницу.
Это было уже хоть недалеко от дома (в реанимационный центр только дорога в одну сторону занимала более часа). Я купил фильмоскоп и каждый день приносил им в больницу новые плёнки. Это как-то разнообразило Родину жизнь.

За период болезни Родиона я очень ослаб. Иринку на этот период мы отправили в пионерлагерь. Сам я питался плохо. Проснулся я как-то ночью от сильной боли в животе. С трудом поднялся и пошёл...
Пришёл в себя от того, что моя голова с силой во что-то упиралась. В животе продолжались сильные боли. Лицо покрылось холодным потом. С трудом дотащился до кровати и залез на неё... Как внезапно все это появилось, так же внезапно оно и прошло.
Я почувствовал себя полностью здоровым. Поднялся, включил свет. Понял, что до этого лежал на полу, на ковровой дорожке, упёршись головой в мебель. Пошёл в ванную и в зеркале увидел длинную рассечённую борозду с левой стороны, вдоль виска. Запёкшаяся кровь. Значит, я, войдя  в комнату, упал, разбив голову о край дверцы серванта. Когда я пришёл в больницу, Клара, увидев шрам, перепугалась.

Всё это уже было позади. 2-го сентября мы снова были дома всей семьёй. А на следующий день 3-го сентября Роде исполнилось 2 года. Он хорошо кушал и всё время просил: «Дай каши».  В мой день рождения 13-го сентября мы пошли в фотоателье и сфотографировались всей семьёй. Выглядели мы измученными, но в полном составе – без потерь.

Тяжелейшая травма Родиона вывела меня из политической борьбы в отделе. Все мои начинания остались незадействованными. Чем дальше двигалась перестройка, тем больше коммунисты и партаппаратчики понимали, что эта перестройка для НИХ- бездарных руководителей- хапуг, думающих исключительно о личном благосостоянии. У них все схвачено! Обозримое будущее, по крайней мере настоящего поколения- за ними.
И все же я им не завидую.

Разумеется, такая тяжелейшая травма в его, Родиона, возрасте, не могла пройти бесследно. В чем это выразится? Я еще не знаю. Если в физическом отношении можно исправить физическими тренировками, то в отношении иммунной системы, аллергических реакций, а то и умственных способностей… Кто знает, что, когда и в чем оно проявится???

И вместе с тем, благополучный исход тяжелейшей травмы моего сына Родиона, каким-то образом вылился у меня в стихотворение-песню:

Над тобой врачи склонились,
Чтобы боль ушла,
Чтобы беды расступились,
Чтоб весна пришла.

Две кровати наши рядом,
И твои глаза
Нежным и печальным взглядом
Смотрят на меня.

Трубка нас соединяет,
В ней живая кровь.
Нас надёжно охраняет
Мамина любовь.

Грозы больше не коснутся
Твоего лица –
Вместе борются и бьются
За двоих сердца.
 
Боль пройдёт, прорвутся тучи,
Засияет день…
Станешь ты большим, могучим,
Как лесной олень!

Станешь гордым, станешь смелым,
По сему и чин.
Приходи обыкновенным
                В общество мужчин.

Приходи, самым обыкновенным, в общество мужчин...


30.07/1987