Зеркало

https://youtu.be/okZ4nfFfD-I


Сумерки. Воздух наполнен озоном. Деревья, особенно листья, черны, они загадочны, они таинственны, но чем-то пугают мальчика. Он шагал домой от Улах - так назывался летний лагерь колхозных коров. Там же, кроме огороженных пастбищ, впритык к реке находились щитовой домик для пастухов и более-менее приличный домик из сруба для отдыха и приема молока для доярок.

Мальчик шагал и понял, что же спугнуло его в далеком чернеющем лесу. Он вспомнил, что там находилось кладбище. Чтобы унять дрожь, он убыстрил шаг и постарался в своем воображении нарисовать сцену в том месте, где он сейчас шагал: идет незнакомая городская девушка в белом платье, ухоженные волосы уложены в пучок, в руках она держит свои белые туфельки на высоких каблуках. Вдруг к ней стали приставать три злодея: Ванюш, Пушкин и Пятнарик. Они дергали ее за руку, в которой она держала туфельки, и хотели отобрать их у нее. Когда девочка уже была в отчаянии, появился мальчик в черных туфлях, белой рубашке и в черном пиджаке. Его зовут Павел. Лицо его умыто настоящим цветочным мылом и пахнет загадочным запахом, волосы причесаны, как у Олега Кошевого, аккуратно. Он подбегает и уверенно говорит: «Не трогайте ее! Она моя девушка!» Пушкин, насупив, ринулся, как баран, в сторону Паши, но его остановил Ванюш испуганным голосом: «Оставь его, оставь его, с этим парнем лучше не связываться!» И эти трое убежали в темноту. Паша подошел к городской девочке, взял ее туфельки, как и нужно поступать джентльмену, и нежно глядя в глаза, спрасил: «С вами все в порядке, миледи? Не сделали эти негодяи с вами плохое?» Девочка от волнения упала в обморок, но Павел удержал ее и держал столько, пока она не пришла в чувство. Она медленно раскрыла веки, увидела своего спасителя и от полноты чувств вскрикнула: «Ой!». «Не бойтесь, эти негодяи больше не прикоснутся к вам, вы под моей защитой». Она доверчиво прикоснулась к его широкой груди, и он почувствовал дрожь обожания.

- Эй, Паш, будешь с нами играть в догонялки?
Паша сам не заметил, как он уже подходил к своему дому. Сумерки уже сгустились, а цветения сирени только освещали черные окна его дома. Мама с братьями и сестрами, очевидно, уже легли спать, а папа остался в Улахе.

Паша обернулся на окликающий голос. Стояла группа ребят, и среди них - она, городская девочка. Павел поразился: она была одета в белое платье, не было только туфелек в ее руках, она была в белоснежных босоножках без каблуков.
Он не ответил, завороженно стоял и смотрел в одну точку, ослепляющую своей белизной.

Как в тумане, Паша снова услышал громкий голос из толпы: «Рита, ты вадишь!». Ребята в мгновение разбежались в разные стороны, остался только контур белого платья. Павел с трудом в темноте увидел ее лицо. Оказывается, он не успел на речке разглядеть ее черты. Она стояла, будто не знала, что ей делать, Павлу показалось, что она была готова заплакать, мальчику было жаль девочку. Он не знал, что могло обидеть девочку.
Неожиданно, как тогда на берегу Цивиля, она бросилась на него, остановилась, уставилась на него, будто хотела понять, кто же перед ней стоит. Затем так же импульсивно она схватила его за рукав и дернула к себе: «Теперь ты вадишь!»

Девочка еще с минуту стояла перед мальчиком, затем ухмыльнулась и побежала. Свет ее платья мелькал по пустынной улице, и Паша ринулся за ней. Девочка оглянулась и прибавила скорость. Мальчика поразило, что он, неплохой бегун, не может догнать ее. Она будто играла с ним: то убавляла скорость, то прибавляла, делала кружки, будто дразнила его. Паша рассердился и побежал за ней всерьез, он ничего уже не видел, попадал в небольшие канавы, и его башмак гулким эхом отзывался в ночи. Он догонит ее, что бы это ему не стоило, он забыл про усталость.

Мальчику удалось догнать девочку только на окраине деревни. Он толкнул девочку и просопил, отдышавшись: «Теперь ты вадишь!».
Она обернулась, надула губки, как маленькая девочка, и проворчала: «Ты - маньяк, я тебя боюсь!»



https://youtu.be/okZ4nfFfD-I
Мальчик почувствовал безумную усталость. Оказывается, ему надоело пасти этих глупых коров, вставать в четыре с половиной утра и приходить в щитовой дом усталый, чуть ли не до девяти вечера слышать глупое сюсюканье доярок: «Ой, Паша, как ты возмужал, настоящий мужик!», «Невеста-то уж есть у тебя, Паш?», «Ах, такими губами только и целовать девушек!»
Наверное, от усталости у Паши навернулись слезы на глазах, и он почувствовал слабые толчки начала рыдания и чтобы не опозориться перед этой «дурой», он побежал в сторону деревни…