Великая отечественнная война в истории одной семьи

 08.05.2022г

Нет в России семьи такой,
Где не памятен был свой герой
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят…
        Слова из песни к кинофильму «Офицеры». Автор слов Евгений Агранович.

Фотографии- хранители мгновений.
Помню из своего детства: фотографий у людей в селе было очень немного. А довоенных – особенно! Их бережно размещали в одну большую рамку за стеклом . Все, сколько было.
И каждый член семьи точно знал: кто на них изображён, кем приходится, где теперь.

Большой удачей было сделать портрет. Как правило переснятый с малой фотокарточки. Это был особенно почитаемый член семьи.

 Я помню эти портреты и фотографии в семьях одноклассников и друзей моих родителей.
       К сожалению я не была любопытна смолоду, как и многие мои  одногодки.
 А наши родные очень не любили вспоминать те страшные годы. Ещё не выболела  душа за свалившиеся на них потери и испытания.

В семейной истории моего мужа  есть факты, которые мы небрежно сохраняли. Уже нет ни бабушек, ни дедушек, которые бы рассказали про военную жизнь.

Поэтому я решила оформить историю как литературный рассказ.

БАБА ФРОСЯ..

Она была неграмотной. Из крестьян, Разговаривала на суржике. Но все считали что на украинском. Когда со своей бабушкой меня познакомил  будущий муж, жила она в небольшом домике на лесной поляне. В стороне от улиц городского поселения. Между её поляной и крайней улицей, до войны и после, размещались на просторных участках две дачи ленинградских детских садов.
 На лето было принято вывозить детей за город. Оздоравливать на природе. Так было до войны и даже после, пока в перестройку всё не развалили.
 
В одном из этих детских садиков, бывшем прежде, ещё до революции 1917 года усадебным домом, поселилась семья Коваленко.

Прибыли они из Воронежской губернии, спасаясь от голодомора. Кто-то из родни успел закрепиться в Ленинграде. И они тоже тронулись в путь. Отец – Осип (отчество к сожалению не известно), мать – Ефросинья Михайловна и дети: Василий, Мария, Антонина и самый младший сын Гришка.

Отцу удалось найти место сторожа при детсадовской даче. Летом её заселяли дети и сотрудники. А в остальное время за постройкой приглядывал он, сторож. Заготавливал дрова к лету. Лёд в ледник. Холодильников ведь не было.
Да еще и ходил за лошадью. Она была главным помощником во всех делах.
А летом ежедневно на телеге привозили продукты из Вырицы, до которой 4 км.

    А когда прибывали ребятишки – хлопот прибавлялось. Надо было пораньше  печь на кухне растопить, чтобы на завтрак детворе каша была вовремя подана.и обед варился.

 В доме с "господских" времён сохранялась кое- какая красивая мебель. И посуда красивая, но ею никто не пользовался.

 Мать хлопотала для семьи. На участке разбили огород – благо места было много! При перекопке земли однажды нашлось золотое пенсне. Тогда  Фрося отнесла его в Торгсин* и прикупила с вырученных денег продуктов. Это было большой удачей!
    На территории даже был кусочек леса отгорожен. Елки. Сосны, подлесок из рябин да берёзок. Всюду заросли черничника. И за грибами в лес ходить не надо! Всё тут, рядышком.
  И школа недалеко. Вот клуб – тот на отдалении. А посёлок большой! Станция Вырица. Дачные места, освоенные ещё в начале 20 века графом Витгенштейном.

Жизнь налаживалась. Дети учились в школе. И всё шло своим чередом…
Но грянула война.
Ушёл на войну отец.  Василий ушёл к партизанам.
Да так и не вернулись.  Уже правнук нашёл следы их пребывания на войне. Оба погибли.

  Осип  Коваленко , фамилия распространённая. Имя могли записать как угодно. Год рождения и место призыва не известны. Предположительно, погиб при освобождении Тихвина  в1941-1942гг, это то, что  известно.

Василий Осипович Коваленко был ещё мальчишкой и убежал к партизанам.
По архивным документам: в 1944 году при расформировании 3 Ленинградской бригады, его через три запасных полка, определили в Армию.
Вася был тяжело ранен в Праге 9 мая. Умер в госпитале. Похоронен в Германии.
  Его имя выбито на обелиске среди многих других в городе Стендале.

Семья долгие годы считала, что он упокоен где-то в Праге.
Хорошо, что не там. Те, кого он освобождал от фашизма, сами уподобились фашистам. И сражаются с памятниками, дважды убивая тех, кто жизнью заплатил за их будущее. Но мёртвые сраму не имут.
 А те, кто глумится над памятью павших, найдут свои горькие «награды» с Божьей помощью.

Ефросинья с детьми решила искать спасения от войны. Как и многие, не понимая откуда ждать беду, она повела себя и детей ей навстречу. На пути потерялся младший Гриша. Правда при отступлении немцев мать и сын искали друг друга и после он нашёлся. Оказались они аж где-то под Тверью, так далеко от Ленинградской области.
(тогда город Калинин)

МАРИЯ

Беженцы. Так их называли жители деревни, где и застал семью приход немцев.
    Чтобы  не отдать в рабство своих, местные указали на семью Ефросиньи.
 Марии на то время было 17 лет. Её и забрали. Как тогда говорили: :угнали в Германию..

Что я знаю из её рассказов?
Отрывочные воспоминания.
Мало...

  ПЕРВОЕ.

Мы приехали в Петергоф. Стоим в  длинной очереди, чтобы попасть во дворец. Долго.

Вдруг, почти перед нами, возникает группа иностранцев.
 А им почему-то в то время всегда отдавали предпочтение. Это 1971 год.
Всё бы ничего. Да на беду, это оказались военные курсанты из ГДР.
Их форма цвета мышиной шкурки и её фасон,  вызвали в моей будущей свекрови, Марии Осиповне  бурю эмоций.

Она горько заплакала.
Я ничего не понимаю. Растерялась. А она. отведя меня в сторонку, сквозь слёзы рассказала о своей печальной молодости.
О том, как была угнана в Германию, как жила в рабстве у немецкого бауэра.
Как много и тяжело работала на его хозяйстве.
Питаясь впроголодь. Что свиньи этого бауэра были лучше накормлены, чем работники.
  На  всю жизнь невзлюбила она слово «кольраби»
Потому что эту капусту ели свиньи и русские люди - рабы, в которых их превратила война.

Но так же она вспоминала одного пожилого немца, который был вроде  бригадира. Два раза в неделю он вызывал ее:

 -Kleine Mari,komm zu mir!-

 И показывая на своей ладони часть без пальцев, она вспоминала, что немец угощал ее кусочком хлеба именно такого размера. Он был бескорыстен. Ничего не требовал взамен. И это было единственное светлое пятно в череде воспоминаний, которое нечаянно вылилось вместе со слезами возле прекрасных фонтанов Петергофа.
Иногда в самой беспросветной темноте сверкнёт искра света.

ВТОРОЕ:

Уже в 2001 году, когда немцы стали делать выплаты « покаянными деньгами»  узникам фашистских концлагерей и « остарбайтерам», мы захотели  оформить ей, тогда уже парализованной и лишённой речи, документы для  получения этих марок.

 Через архивы в военкомате стали искать следы.
Почему через военкомат? Потому что освобождённая из рабства, она была приписана к банно-прачечному отряду и продолжила войну уже исполняя эту тяжелейшую работу.
 Стирая окровавленные и потные гимнастёрки, штаны и бинты, юная Мария  приближала Победу.

 Об этой тяжелой и не благодарной, в смысле награды, но необходимой в жизнеобеспечении фронта стороне жизни, мне никогда не приходила мысль задуматься.
 Руки у неё болели всегда, сколько помню.
Это наследство войны.
И не нашли мы никаких документов!

Как нам объяснил её муж, мой свёкор:
- Скорее всего Маруся не встала на учёт после демобилизации. Не сдала в военкомат документы.-
     И вернее всего - так оно и было! Она не захотела оставлять в памяти эти страшные годы жизни. И компенсации за них тоже не получила.


И нет в семейном архиве фотографий юной Марии тех лет.
Нет фотографий деда моего мужа. Не сделали до войны . а может потеряли пока из Воронежа в Ленинград шли или ехали…
А может быть и были какие-то, но сгорели вместе с тем детским садом, где жили они до войны?
 
Есть правда портрет Василия Осиповича Коваленко, упокоенного в далёкой Германии.
На портрете мальчик школьного возраста. Лет 10-12.
  Почему-то только он.
 Да!  ещё портрет Антонины.
Она умерла от воспаления лёгких. Клуб был далеко. На пути домой её дождь застал. Она пожалела туфли. Шла босиком. Жизнь была трудная. Ефросинья осталась одна с тремя детьми.
Кормил лес. А потом бедовый Гришка пригнал из леса корову
Мол, заблудилась…
Так или иначе было, но факт.

П.С.
Мы строили новый дом на той поляне, где после войны обосновалась баба Фрося с Марусей, Антониной и младшим сыном Гришкой.
А старый дом разобрали.
Это была история. Летопись …
Брёвнышки были не толще трёхлитровой банки. Только такие могли принести  женщины и мальчишка из леса. Благо он рядом!

Некоторые из них не достигали нужной длины и заканчивались надставкой, скреплённой глиной. Иные места держались на старинных кованных гвоздях, добытых, возможно, на месте того, сожженного немцами детского сада, где они жили до войны.  А может были найдены на месте  бывшего хутора.
Потому, что опасаясь партизан, фашисты сжигали дома на окраине. Хотя в целом Вырица мало пострадала.

Свой домик женщина с ребятишками построила на месте вполне себе процветавшего до войны эстонского хуторянина, а не на пустой поляне в лесу. Дом хозяина немцы сожгли.

О минувшей войне могли бы рассказать  Гришкины
«богатства» найденные через 60 лет под полом, но изрядно проржавевшие к нашему времени : штык, дуло винтовки и гильзы от патронов.

Но и без них, есть о чём помнить нам, живущим здесь и сейчас. Даже если семейная история не сохранила фотогафий и не так подробна в деталях.

Примечание:
*Торгсин (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами) — государственная организация в СССР, занимавшаяся обслуживанием гостей из-за рубежа и советских граждан, имеющих «валютные ценности» (золото, серебро, драгоценные камни, предметы старины, иностранную валюту), которые они могли обменять на пищевые продукты и другие потребительские товары.