Дмитрий Донской. Часть I. Гл. 1 - 2

2-е издание, дополненное и переработанное

От автора
    Советские идеологи отказались от признания евразийской природы России. Называя русский народ исключительно славянами, историки «забыли» даже об ордынских корнях значительной части аристократической элиты Российской империи, а политики заболтали идею ее Евразийства. Но нельзя бесконечно быть задней частью Европы, которую якобы русские защищали от кровожадных кочевнических орд.К тому же, от древних скифских времен до эпохи Чингисхана, могущественные кочевники превосходили оседлые земледельческие народы Европы и Азии не только в военном отношении, но и в средствах коммуникаций. Именно степные кочевники Евразии способствовали обмену товаров и технологий их производства. А по мнению британского ученого Гордона Чайлда (1892 – 1957), столкновения между оседлыми и кочевыми народами уже в бронзовом веке нарушили однородность земледельческих общин и привели к невиданному взлету во всех областях жизни.   
    Пришла пора вновь обратиться к идеям великих русских евразийцев - аристократов, вынужденно проживавших за рубежом после 1917 года, которые писали об единых корнях Золотой Орды и России. Одного взгляда на историческую карту достаточно, - писал выдающийся лингвист, историк, один из теоретиков Евразийства, князь Николай Сергеевич Трубецкой, чтобы убедиться в том, что почти вся территория СССР некогда составляла часть монгольской монархии, основанной великим Чингисханом. Ему удалось выполнить историческую задачу, поставленную самой природой Евразии, - задачу государственного объединения всей этой части света. 
    Но это лишь одна сторона русского евразийства. Татарщина была для Древней Руси, прежде всего религиозной эпохой, - писал Трубецкой. Именно во времена Золотой Орды в русских княжествах началась кипучая работа во всех областях религиозного искусства и художественной религиозной литературы. Результатом стало то, что русская национальная мысль обратилась к византийским государственным идеям и в них нашла материал, пригодный для оправославления и обрусения монгольской государственности. Ордынские аристократы и высокие чиновники «заражались» религиозно-национальным подъемом русских и переходили в православие.
    В этой связи исторические события, предшествовавшие Куликовской битве, само сражение и то, что произошло вскоре после него представляют особый интерес для современников. Куликовская битва стала новой точкой отчета русской истории, в то же время, после разгрома Мамая прекратилась «ордынская замятня» 1359 – 1380 гг. Тогда перед великим князем Дмитрием Ивановичем (Донским) стоял нелегкий выбор союза с темником Мамаем или претендентом на ордынский престол, царевичем Тохтамышем.               

ПРЕДИСЛОВИЕ 
    Закончив  войну в Китае, в 1235 году  монголы  начали Западный поход, и дошли до Адриатического моря. Европа потрясена! Казалось, нет силы, способной противостоять дисциплинированному хорошо организованному воинству. Чингисхан создал могущественную армию,  в которую вошли, в том числе тюркоязычные  потомки Великой Скифии . Для ведения войны в Европе не было необходимости перемещать огромные массы войск на дальние расстояния. Достаточно отправить приказ, и, согласно «Великой Ясе» Чингисхана ,   предводители племён и народов, живших в европейской части империи, направляли десятую часть своих воинов  под знамена полководца, возглавлявшего поход. 
    Так был организован поход на Европу его внука - Батыя. Его войска дошли до побережья Адриатики.  Однако  уже в 1242 году Батый уводит армию назад и закрепляется на берегах  Волги, основав государство, впоследствии историками названное Золотой Ордой,  со  столицей в Сарае .
    Другой полководец,  Хулагу ,  в 1253 году через Центральную Азию, Иран  устремился  к Средиземному морю; он подчинил  Сельджукидов – потомков тюрков-сельджуков, пришедших из Центральной Азии в Малую ещё в X – XI веках.
    Таким образом, после смерти Чингисхана границы империи не только не сократились, как это не раз бывало в результате завоевательных походов известных полководцев, но и значительно расширились. По своим размерам она превзошла все когда-либо существовавшие государства!
    Русские княжества, изнурённые бесконечными междоусобными войнами, разгромленные войсками Батыя, оказались в тяжёлом положении. Усиливалось     давление католического Запада; крестовые походы, объявленные против православных христиан и татар, должны были привести к слиянию православия с набирающей силу римской католической Церковью.  В 1243 году Ярослав Всеволодович собрал близких ему князей и предложил  заключить союз с  Батыем, признав того царём .  Его сын, князь Александр , продолжил политику отца: отказавшись от предложения римского папы Иннокентия IV принять католическую веру окончательно связал себя с Ордой. А вот старший брат Александра, Андрей Ярославович, наследовавший после смерти отца  Великое княжество Владимирское, породнился с князем Даниилом Галицким  и вместе с ним принял сторону «латинян» ! Тогда Александр Ярославович, получив в наследство   Киевское княжество, заручился поддержкой хана Батыя и его сына Сартака . Во главе своей дружины и татарской конницы Неврюя он вступил в битву с объединённым войском Андрея Ярославовича и Даниилы Галицкого. И победил в ней! Андрей бежал в Швецию. Александр Ярославович занял Владимирский престол, бывший к тому времени первым среди русских княжеств. Очередной крестовый поход против «схизматиков  и татар» не состоялся. Русские земли стали частью Улуса Джучи .
     Столица монгольской империи находилась в Каракоруме . А столицей Золотой Орды, занявшей выгодное географическое положение и контролировавшей Великий Шёлковый и Великий Волжский торговые пути, стал основанный ханом Батыем город Сарай-Бату на Нижней Волге.
      Казалось, нет силы, способной разрушить могущество империи с великолепной армией и отлаженной системой сообщений   с её окраинами. Знаменитый венецианский путешественник Марко Поло в 1270 году побывал в Каракоруме и с восхищением написал о системе связи имперской столицы со всеми улусами: «…много дорог в разные области… и на всякой дороге написано, куда она идёт… По какой бы дороге не выехал гонец великого хана, через двадцать пять миль он приезжает на станцию, по-ихнему, ямб, а по-нашему – конная почта…».
      И в начале XIV века владения потомков Чингисхана оставались самой обширной и могущественной державой Евразии. Империя   разделилась на четыре больших Улуса: империю Юань в Китае и Монголии, царство Ильханов в Иране и Малой Азии, Чагатайское ханство в Средней Азии и Улус Джучи. Как бы парадоксально это не звучало, на долгие времена в пределах её границ
Мэнге Эль в период наивысшего расцвета. Карта из открытых источников
поселилось спокойствие. Стали возможными путешествие  и торговля от Чёрного моря до Ханбалыка  в Китае. Люди получили одну из основных свобод во все времена – свободу передвижения! Нападение на купеческие караваны каралось смертью, и не было желающих совершить такое преступление.
    Это был период расцвета городов, число которых только на территории  Золотой Орды  насчитывалось не менее полутора  сотен, в том числе      причерноморские колонии Генуи и Венеции.  Население каждого из четырёх крупнейших городов Золотой Орды (Сарай-Берке, Великий Булгар на Волге и Солхат в Крыму) составляли от 70 000 до 150 000 человек, что сопоставимо с крупнейшими городами того времени в Западной Европе.
    В середине XIV века в Великой Степи происходят значительные перемены. Смутные времена пришли в Орду. Ушли в прошлое люди длинной воли с психологией победителей, завоевавшие полмира.  Правопорядок и степной уклад Орды нарушился, в том числе с изменением религиозных правил, введенных ханом Узбеком. Он сделал ислам государственной религией и тем самым разрушил духовное равновесие, царившее в Золотой Орде с равенством всех конфессий.  По  приказу Узбека  казнили 70 царевичей-чингизидов и вельмож, отказавшихся предать веру предков .
      В правление его сына Джанибека  отношения с русскими княжествами ещё оставались союзническими. Князья признавали главенство ордынского царя и продолжали платить дань в Сарай. От её уплаты освобождалась только православная Церковь.
     В 1359 году Орду потрясает убийство хана Джанибека его старшим сыном Бердыбеком. Тот убил отца и двенадцать братьев, чтобы избавиться от наследников престола. В свою очередь, отцеубийцу Бердыбека   убил Кульпа, выдав себя за одного из спасшихся сыновей Джанибека.  В Орде началась «великая замятня»! Продолжалась она двадцать лет и сопровождалась чехардой и убийствами претендентов на царский престол. Золотая Орда пришла в упадок.
     В это время католическая Церковь неуклонно расширяла своё влияние. Границы её епархии сместилась от Вислы на Днепр и продолжали двигаться дальше. Орда отступала…  Европейские государи уже оправились от страха, охватившего Запад во время похода хана Батыя. Натиск на Восток проходил через Великое княжество Литовское, которому принадлежали практически все земли от Балтики до побережья Черного моря, в том числе большая часть бывшей Киевской Руси, а на востоке его границы передвинулась с Западной Двины до Верхней Волги и Оки! Полоцкое, Киевское, Смоленское, Черниговское, Переяславское (на Днепре) и другие западные русские княжества стали частями Великого княжества Литовского.
    Смута в Орде и малолетство великого князя Дмитрия Ивановича, волею судьбы вынужденного в девятилетнем возрасте возглавить Московское княжество, стали серьёзным испытанием для формирующегося государства.  Суздальский князь оспаривал у Москвы право на Великий Владимиро-Суздальский престол. Всё больше склонялись к союзу с Литвой тверские князья и Рязань.


Часть первая
ТРЕВОЖНАЯ ЮНОСТЬ
Глава I
 Ярлык на владимирский престол
    Изнуряющая жара и нескончаемо долгий путь по степям, где невозможно спрятаться в тени редких деревьев, изрядно надоели: двадцатый день московское посольство, возглавляемое митрополитом Алексием, в дороге. В первый раз князь Дмитрий Иванович отправляется в Орду, и тяжек кажется путь, но не менее тяжела сама необходимость визита в Сарай! Более ста лет русские князья получали ярлык в Орде на княжение в своих отчинах . Так было и в этот раз. После неожиданной смерти батюшки, великого князя Ивана II, прозванного «Красный», уже два года Дмитрий на Московском престоле.  Северо-Восточные земли объединялись союзом трех русских княжеств: Московского, Суздальского и Тверского. Во главе союза стоял тот, кто носил титул великого князя Владимирского; ярлык на княжение давался властителями Орды. Так случилось, что в годы правления Ивана   Красного Суздаль и Тверь практически вышли из повиновения московскому князю. Слишком добрым и совершенно не властным оказался батюшка Дмитрия, много вольностей позволял подручным князьям, чем те умело воспользовались. 
    В 1360 году некий Навруз, назвавшийся сыном царя Джанибека, свергнув очередного сарайского правителя, провозгласил себя «ханом» и дал ярлык на великое княжение суздальскому князю Дмитрию Константиновичу.
    Не могли смириться бояре московские с таким решением. Слишком много теряла Москва, утратив главенство в северных княжествах, в том числе и возможность получения немалых доходов от сбора ежегодной дани в Сарай! Этой привилегией московские князья обладали со времен деда Дмитрия – великого князя Ивана I, Калиты. Не мог допустить такого и митрополит московский - святитель Алексий, фактически ставший опекуном малолетнего князя. Под его непосредственным руководством мальчик постигал науки управления государством. Митрополит готовил Дмитрия к великой миссии объединения земель и говорил о необходимости возвышения Москвы. 
    Алексий и возглавил посольство, отправившееся в Орду за ярлыком, когда на трон сел Мюрид.
    Они переправились через Волгу и теперь двигались вдоль берега Ахтубы – одного из устьев, на которые делилась река. Наконец перед усталыми путниками открылось долгожданное зрелище. С высокого холма стал виден белокаменный город с многочисленными домами на берегу реки. С разных сторон подходили к нему дороги, по которым двигались повозки, пешие и конные люди. У причалов речные суда.   
    Процессия остановилась. Решили отправить вперёд делегацию во главе с боярином Александром Ивановичем Морхининым. Следовало узнать обстановку в городе и сообщить о прибытии московского посольства. Дворцовые перевороты в Сарае становились обычным явлением, и неизвестно, кто занимал царский трон…
    В свои одиннадцать Дмитрий не так много городов видел, но всё ранее виденное окружалось хоть какими-то защитными сооружениями: стенами, глубокими рвами или высокими заборами. Ничего подобного здесь не было. Столица Орды не имела защиты…
    - Почему они не строят крепостной стены, отче? – с недоумением обратился он к митрополиту. – Огромный город беззащитен даже перед небольшим отрядом врага! Откуда такая беспечность?
    - Тут дело не в беспечности, княже. Никого не боятся татары, вот и не строят крепостей. Никто прежде не нападал на них.  Разве только теперь сами начали уничтожать друг друга.  Ну, да от этого стены не спасут, - усмехнулся митрополит. – Нет ничего страшнее внутренних распрей!
    - Так это же хорошо, что татары не могут меж собой ладить. Глядишь, мы и освободимся от ордынской зависимости!
     - Нельзя сказать точно, хорошо это или плохо сегодня… С замятней  в Орде и у нас порядка не стало. Вот и суздальский князь не по праву захватил ярлык на Владимирский престол. Разве могло такое произойти при покойном царе Джанибеке?! Никто не знает, найдём ли мы правду теперь.   
    Не вполне понял Дмитрий смысл сказанного митрополитом, но ещё больше почувствовал серьёзность нынешнего положения; возвращение великокняжеского ярлыка казалось непростым делом, и в словах Алексия явно звучали сомнения…   
    Прибыл гонец от боярина Морхинина, сообщив, что в Сарае по-прежнему сидит Мюрид, и процессия направилась в город.    
    Сарай-Берке, начало которому сто лет назад положил хан Берке, уже полвека являлся столицей Орды. Это огромный город с населением более 100 000 человек. Сарай пересекали широкие улицы, разделявшие его на различные ремесленные или национальные кварталы. В центре возвышались   дворцы ордынской знати и купцов, построенные из кирпича, камня и глины, украшенные цветными изразцами, покрытыми стеклянной глазурью . Тут и там стояли мусульманские мечети, которые начали строить еще при Берке. 
    Обилие домов из белого и самодельного красного камня, называемого здесь «кирпечь», поразило маленького Дмитрия! Каменными в Московском княжестве были преимущественно храмы и монастыри, и лишь кое-где появлялись жилые сооружения – дома московских купцов, вводившие архитектурные новшества из стран, где они бывали. Но чтобы весь город строился из камня и глины?! Такого он ещё не видел... 
    - Разве приятно жить в каменных домах, отче?
    - Конечно, нет! -  уверенно ответил отец Алексий. – Но где им в степи найти столько дерева, чтобы построить большой город? Вот и строят, из чего придётся.
    Так, за разговорами двигались они в русский квартал, где останавливались посланники из Северо-Восточных княжеств. Многое поражало путников! Не только необычность архитектуры, но и внешность жителей, их одежды выглядели странными. Обратил князь внимание на относительную пустоту улиц: несмотря на огромные размеры и обилие дворцовых сооружений город казался безлюдным.
    - Почему так мало людей на улицах? - заинтересовался Дмитрий.
    - В жару ордынские вельможи предпочитают жить в своих летних юртах, что расставлены по всей близлежащей степи. Видать, тяжко пребывать в душных каменных помещениях летом. Город предназначен у них для зимних холодов: не привык степной народ жить в тесноте.
     Ещё одно поразило Дмитрия! Во многих местах на площадях он увидел диковинные сооружения, из которых непрерывно струилась вода в большие каменные чаши. К ним подходили женщины с глиняными сосудами и набирали эту воду...
    - Откуда берётся вода в них? - спросил он у боярина Морхинина, как у наиболее сведущего об Орде человека.
    - Это фонтаны. К ним вода поступает по обожженным глиняным трубам, проложенным под землей. По таким же трубам она уходит, - ответил боярин со знанием дела.
    - Это вместо колодцев…
    - Вместо колодцев, - согласился боярин.
    В русском квартале возвышался православный храм из белого камня. Здесь их встретил сарайский епископ с многочисленными служителями. Помолившись, усталые путники отправились в гостевые дома для отдыха, а митрополит Алексий и епископ уединились для разговора. Епископ лучше других знал обстановку не только в Сарае, но и во всей Орде. Он сообщил о беспорядках и выражении недовольства нынешним правителем Орды. Не признавали за ним права на сарайский престол и отказывались из улусов отправлять налоги (ежегодную дань). При таком положении дел вряд ли правитель мог долго удержаться у власти, а потому следовало спешить! Благо, много добра с собой взяли для подарков ордынским чиновникам и их женам.
    Немало времени прошло со дня прибытия посольства в Сарай, пока, наконец, они получили приглашение в царский дворец. Только этот дворец был окружён высоким каменным забором, напоминавшим крепостные стены, за которым виднелись сооружения; куполовидную крышу одного из них украшал голубой полумесяц.  Открыв массивные ворота, стража пропустила Дмитрия Ивановича и сопровождавшего его митрополита Алексия с боярами. Здесь они по достоинству оценили великолепие дворца, украшенного яркой росписью со сложным орнаментом синего цвета и позолотой. В саду с множеством цветов и фруктовых деревьев увидели казавшиеся уже привычными фонтаны, только эти изящные сооружения были из мрамора и значительно отличались от тех, что были в общегородском пользовании.
     Внутренние помещения дворца поразили Дмитрия мозаичными рисунками на стенах и каменных полах: красивые переплетения геометрических и напоминающих растения узоров чередовались с арабскими надписями, как впоследствии ему рассказали, - изречениями из Корана. Зал приемов украшали многочисленные металлические зеркала с орнаментом по краям. В центре на высоком позолоченном кресле с красивой инкрустацией, восседал хан Мюрид. На почтительном расстоянии от него справа и слева стояли многочисленные сановники, с любопытством огладывая посланников. Наибольшего их внимания, пожалуй, привлекли подарки московитов: на огромных подносах внесли золотые, серебряные изделия, украшенные драгоценными каменьями, меха соболей, горностаев и прочее великолепие, от которых загорелись глаза вельмож!    
    Хан сдержанно приветствовал князя и, обратившись к отцу Алексию, стоявшему рядом с Дмитрием, разрешил ему говорить.
    - Великий царь! Дмитрий Иванович, князь Московский, приветствует тебя и приносит поздравления с воцарением на престоле Великой Орды. Пусть счастье и благоденствие всегда сопутствуют твоему царству! Здоровье тебе, женам и детям твоим князь желает! Готов служить тебе впредь так, как служили его предки! Начиная с деда Дмитрия Ивановича – Ивана Калиты, Москва исправно собирала выход  с северных княжеств и своевременно доставляла его в Сарай. Никогда прежде не случалось заминок.  А вот теперь ярлык на великое княжение у Дмитрия Суздальского, полученный неизвестно по какому случаю от Навруза. Просим устранить несправедливость и дать ярлык князю Московскому!
    Хан долго смотрел на маленького князя, как бы оценивая того, и спросил:
    - А не слишком юн князь для великокняжеского престола?
    - Молодость не порок, великий царь! Быстро проходит, - ответил митрополит.
    - А кто будет управлять, пока мал князь? – спросил хан.
    - До вхождения его в возраст советами бояр будет управляться княжество.
    - Управлять может кто-то один, а «совет» ничем и никем не управляет! Разве что советует, - с ехидством заметил хан.
    - Так случилось, что мне пришлось стать за отца малолетнему князю. Мне пока и ответ держать, великий царь! – не обратив внимания на иронию, продолжил Алексий.
    - Что ж, мы подумаем, - ответил хан и дал понять, что на этом аудиенция закончена.
      Дмитрий Иванович, плохо зная татарский, не понимал разговор митрополита с царём. Ему не довелось жить в Орде, как приходилось это делать многим княжеским отрокам, чтобы приблизиться к ордынским царям и впоследствии беспрепятственно получать ярлыки на княжение; они были «гарантами» лояльности русских князей Сараю, в сущности, заложниками.   Преждевременная кончина отца, а впоследствии и ордынская замятня со сменой ханов способствовали тому, что княжич избежал этой участи.
     По голосам и лицам окружающих Дмитрий почувствовал, что не зря они прибыли в Орду! Когда же царь закончил, князь, по знаку Митрохина, заранее выученными татарскими фразами поблагодарил того за оказанный приём и пожелал многие лета царствования.  В ответ Мюрид благосклонно улыбнулся и тем самым ещё раз дал понять, что решение будет скорее положительным.
      Вскоре ярлык был получен, и посольство спешно покинуло Сарай, опасаясь очередного переворота.
***
    Путь домой казался не столь изнурительным, как в Орду. Даже лошади, будто почувствовав настроение людей, шагали бодрее. Тревожное ожидание и беспокойство, присутствовавшие в душе маленького Дмитрия на пути в Сарай, сменилось уверенностью и желанием скорейшего возвращения для благих дел, о которых не уставал говорить отец Алексий. Великокняжеский титул ко многому обязывал в отношениях с окружающими Москву княжествами, особенно c недружелюбной Рязанью! 
    Отправляясь в Сарай, на ладьях рязанские владения миновали быстро, пересев на коней лишь в том месте Дона, где река приближается к Волге.
    Теперь же приходилось двигаться медленно на лошадях и подводах вдоль берега реки; предстояла неминуемая встреча воеводами Олега Рязанского. Хотя и была предварительно достигнута договоренность о прохождении посольства, но полной уверенности в безопасности не было...
                До рязанских владений ещё далеко, и Дмитрий с интересом оглядывал степь. Теперь он замечал то, что укрывалось от внимания прежде. Так, с удивлением обнаружил князь дома татар, живущих в селениях, не очень отличавшихся от таковых в его отчине. Они были из дерева, камыша, обмазанного глиной. От одного из таких селений на берегу Дона к посольскому каравану подъехал отряд хорошо вооруженных, угрожающего вида всадников. Узнав, что за люди перед ними и куда направляются, отъехали, не задавая лишних вопросов и почтительно кланяясь митрополиту и его окружению.
                Одеты всадники по-летнему просто – в рубахи с вышивкой и широкие шаровары, украшенные лампасами. На их бритые головы, несмотря на жару, надеты черные бараньи шапки, из-под которых свисала косичка или локон волос. Все без бород, но при усах. Самое удивительное - у многих «татар» в разрезах рубах виднелись нательные кресты!
               Заметив недоумевающий взгляд Дмитрия, митрополит сообщил:
           - Это бродники, великий князь! Они христиане и на Дону живут. Зовут их ещё казаками. Весьма воинственные они и большую силу имеют.
               - Почему знают по-русски?
               - Они хорошо говорят и по-татарски, и по-русски, только речь их отлична от нашей, как ты, наверное, заметил.
               Встреча с бродниками произвела сильное впечатление на Дмитрия. Всё в них показалось удивительным: внешний вид, уверенность и достоинство с которым держались при встрече с путниками, речь, но более всего то, что оказались христианами!  Узнал он, что поселений бродников и тех, кого зовут «черными клобуками», «торками», «берендеями» разбросано по степи великое множество. Да и среди татар было немало христиан. Все они всадники и воины.
                Без происшествий миновали рязанские земли.
                Москва встретила возвращающееся посольство колокольными перезвонами и всенародным ликованием!  Благодаря великому провидению митрополит Алексий добился в Орде грамоты, согласно которой изменились права наследования во Владимиро-Суздальском княжестве и способствовавшие бесконечным разделам, междоусобице в княжествах. С этих пор, подобно чингизидам в Орде, правами на   великокняжеский престол обладали только прямые наследники Ивана Калиты.
 
Глава 2
 Cкифы
    Тихо в степи. Только птицы нарушают молчаливое величие её бескрайних просторов, сравнимое с бесконечностью вечного неба в ясную ночь. В молчании Великой Степи, что проcтерлась от восточных окраин Азии до Черного Моря, скрываются события, много раз менявшие историю человечества. В сердце Евразии могучая энергия  из глубин Священного озера , древних гор Алтая, Саян  вселяется в людей. Потому и рождаются здесь невероятно выносливые, свободолюбивые люди. Неведомая сила во все времена заставляла их осваивать новые земли, преодолевать горные преграды и могучие реки, расселяясь по всей Земле.
   
   Поселок эпохи поздней бронзы на берегу одного из рукавов реки Катунь на Алтае. Реконструкция создана на основе результатов раскопок поселения Майма-XII, относящегося к ирменской археологической культуре позднего бронзового века, IX - VIII вв. до н.э. Национальный музей им. А.В. Анохина, г. Горно-Алтайск. Фото автора   
    За тысячу лет до рождения Иисуса Великая Степь принадлежала кочевникам скифам. История их жизни ждёт своих открытий. Так же, впрочем, как история гуннов, пришедших в II – V веках новой эры из Прибайкалья в Европу. Походы царя гуннов Аттилы  в Европе помнят хорошо. О нем сложено немало легенд. Забыли только, что в авангарде войск гуннов с пиками наперевес неслись предки приазовских казаков; прирождённые воины и охотники умели на полном скаку поразить цель из лука, и не было им равных в бою!  Голубые знамёна Аттилы   развевались по всей Европе. Гунны дали имена множеству земель и народов, на века сохранив память о своем царстве, распавшемся на мелкие орды и княжества после смерти Аттилы.
    Прошло сто лет, и вновь на Алтае уже род Ашина встает во главе большого племени, назвавшего себя «тюрк». За короткое время происходит объединение разрозненных народов распавшейся гуннской империи в материковой части Евразии.
    Через два столетия в результате междоусобиц и под ударами соседних держав государство тюрок прекратило существование, распавшись на несколько государств: на востоке - Уйгурский каганат, Кыргызский каганат, в Сибири до Уральских гор – Кимакский каганат; на западе до Дуная государство Великая Болгария, в северокавказских и прикаспийских степях – Хазарский каганат и др.
     Особую силу приобрел Хазарский каганат. В результате экспансии правителей Хазарии его границы неуклонно расширялись: каганат занял Северное Причерноморье до Крыма; на севере теснил волжских Булгар; на северо-западе вел войну с Киевским кганатом. Государственным языком был тюркский, а господствующей религией постепенно стал иудаизм, исповедовать который начали и некоторые представители ханского рода Ашинов. Хазария превратился в крупнейший центр мировой торговли между Востоком и Западом; развивалось земледелие, рыбная ловля. Военную мощь государства составляли наёмники и вольные степные воины – казаки. К ним правящая верхушка относилась с достойным уважением и всячески поощряла за военные походы против соседних государств. 
    Причерноморские, приазовские степи между нижним течением Днепра на западе, нижним течением Дона и Северным Донцом на востоке – древняя земля казаков.  Историки назвали эти края «Дикое Поле». Быт казаков испокон веков связан с лошадьми, охотой, военной добычей. В своём   стремлении к свободе и постоянной борьбой за неё прирождённые воины могли сражаться с кем угодно и за кого угодно. Об их силе и ловкости слагались легенды. Во все времена правители стремились заполучить казачьи сотни в свои войска. Не всем это удавалось…
    Язык, одежда казаков - как у всех скифов. Они верили в Вечное Синее Небо, позже часть их приняла христианскую веру, кто-то стал мусульманином. Именно вера объединяла людей, а не просто принадлежность к какому-то роду и племени! Следование вере внесло свои особенности и отличия в поведение, отношение к окружающему миру и земле. 
    Независимость определяла их образ жизни и внешность; казаки отличались чувством гордого достоинства и самоуважения! Веками воспитывали это в детях. Верховая езда, владение оружием и походная жизнь ценилась лихими воинами превыше всего. Даже семья оставались на втором плане, хотя своих женщин казаки любили и уважали - на них ложились все тяготы жизни и забота о детях, когда мужья уходили в боевые походы. Казачьи жёны обладали    крутым норовом и могли за себя постоять в любой ситуации: при нападении врагов уводили детей и стариков в лесные чащи и недоступные места; ухаживали за скотом, ловили рыбу, работали на земле и даже охотились, добывая пищу. А потому действительно были достойны всяческого уважения. Видно, не зря ходили о них легенды как о потомках древних амазонок, обитавших когда-то на землях Приазовья.
    С передовыми отрядами войск хана Батыя казаки дошли до берегов Адриатики, возведя могущество монгольской империи до вершины мировой известности. Европейцы называли их «татарами». В 1261 году ордынский хан Берке предложил киевскому митрополиту основать в Сарае епархию для ордынских христиан, которыми являлись и многие казаки.
     Несмотря на полуоседлый образ жизни в куренях, хуторах и станицах  казаки всегда были готовы с семьями и хозяйством сняться с насиженных мест и откочевать в другие земли. Жизненный уклад и полукочевой образ жизни не позволял им возводить дорогих строений. Тем не менее, видимо от далёких предков, пришедших, вероятно, из Сибири, сохранялось умение строить и деревянные дома, мало отличавшиеся от таковых в Прибайкалье или на Енисее. Сохраняли казаки древние скифские традиции в конной выездке и боевой атаке, называемой скифско-казачьей лавой.  С образованием Золотой Орды казаки Дона, Днепра, Яика и Приазовья стали называться «ордынскими». Формально они подчинялись ордынским темникам, но чаще самостоятельно под предводительством атаманов ходили в походы: военная добыча всегда была важным способом получения средств к существованию.   
                ***
 
Берег Дона. 2009 год. Фото автора
На высоком берегу Дона раскинулась станица Урманская. Проживают в ней вольные казаки, называемые бродниками.  Никто не может сказать, сколько времени существует станица, но деды и прадеды их жили на этой реке. Предания гласят, что основал станицу глава большого семейства Кудеяр, который пришёл сюда с берегов реки, покрытой густыми лесами, богатыми зверьем и птицей. Потому и облюбовал он берег Дона с красивым лесом, годным и для строительства, и для охоты, близкой душе переселенцев.
Сегодня в станице одинаково слышна татарская речь и славянский говор. Разные они, станичники: черноволосые с явной примесью монгольских, греческих, персидских, еврейских кровей; рыжие, белокурые с голубыми глазами. От того, вероятно, и разнообразие в одеждах станичников. А приодеться они любят. Особенно наряжаются женщины и девицы!  Добыть в походе богатую одежду считает за честь всякий казак, а привезти жене (или жёнам) кубелек  из парчи  и украшения -  особенно ценно! Жизнь казака проходит в походах и битвах. Многие гибнут. А как быть в таких случаях вдовам, если мужчин, не считая подростков, в два, а то и в три раза меньше женщин?  Мало того, казаки ещё и молодых полонянок с собой приводят! Вот и живёт казак на два, а то и более домов.
Полуденное летнее солнце начинало припекать особенно яростно. Казалось, даже рыба пряталась в глубине реки! Бредень, что дед Толбуй с маленьким Ваней таскали чуть не по дну, оставался пустым… Тут ещё девицы к реке прибежали. Не заметив за кустами рыбаков, скинули сарафаны с чалбарами  и, громко визжа, бросились в реку! Звонкие девичьи голоса, заливистый смех, брызги воды – весь этот шум окончательно испортил рыбалку…
Ваня нахмурился и, подражая деду, нарочито сердито произнёс:
- У, дуры толстозадые, всю рыбу распугали!
Дед же, невольно любуясь красавицами, поглаживая седые усы, назидательно молвил:   
- Подожди малай ... Чуток подрастёшь - не так заговоришь. Ведь казаку то, что ниже спины в бабе важно! Только малого да слабого не волнуют такие прелести.
- Выходит, чем больше зад у девки, что мне понравится, тем я полюблю её   сильнее?!.. – недоуменно сделал вывод Ваня.
- Ну… примерно так, - не совсем уверенно согласился дед.
- Но ведь у старых баб он ещё больше! – возмутился Ваня.
- Со стариков да старух, какой спрос…  Да и где это ты видел, чтоб в старости что-то выросло? Скорее наоборот – усыхает…   
- Почему же тогда бабка Будулиха в калитку с трудом протискивается?
Ваня ещё раз пристально взглянул на расшалившихся молодаек и для себя решил: «Врёт дед! Уже куда соседская Айгулька красивее этих…».
С Айгулькой, дочерью Чюры Тазея они дружили, как только из люльки выбрались.  И захотелось Ване скорее вернуться в станицу. Не прельщали его пока женские прелести. Да и видел он их регулярно, моясь в бане с мамкой и старшими сестрами. Не пришла пора...
Тем временем на противоположном берегу показался десяток казаков из какой-то дальней станицы. Увидев купающихся девиц, они не стали следовать до брода, что находился в версте от этого места. Сбросили одежды и, быстро прикрутив их к сёдлам, с хохотом и шутками направили лошадей в воду. Сами же плыли рядом по направлению к девичьей купальни…
Купальщицы с визгом и криками выскочили из воды, сгребая сарафаны, бросились в кусты. Вот только спрятавшись, не очень-то спешили они убегать с берега… Молодое любопытство брало верх над страхом. А казаки, переплыв реку, смущённо прикрывали причинные места и спешно натягивали штаны. Не просто оказалось быть голым на виду у всех. Лишь один из десятка - самый старший, лет тридцати на вид, с огромным торсом из которого торчали кривые короткие, волосатые ноги, - не торопился одеваться.
Из станицы уже скакали казаки, привлечённые всадниками, что переправились в необычном месте. Завидев их, старшой скоро оделся и приказал сесть в седла, пристегнув оружие. Десятник понимал, что их вольность может обернуться большими неприятностями. Когда же разглядел скачущего впереди казака, заулыбался и объявил парням:
- Вон, сам сотник Грыцко кинулся девок спасать! Ох, и туго б нам пришлось, не окажись его!
С казачьим сотником Грыцко они вместе скрывались от погони после битвы на Синих Водах, когда войско литовского князя Ольгерда разбило отряды атаманов Кочубея, Котлубека и Дмитрия. Та встреча с литвинами оказалась одним из первых больших поражений ордынцев.
Ольгерд был великим князем Литовским не только по титулу, но и по делам своим. Тяжело тогда пришлось донцам! Благодаря опытному Грыцко они по глубокому оврагу сумели незаметно достичь реки и переправились на противоположный берег, спасаясь от погони казачьих сотен литвинов.   
Вот и сейчас, надеялся Данило, Грыцко не допустит бессмысленной стычки между казаками…    
- Здоров будь, сотник! – поспешил крикнуть десятник. – Ты так спешишь, будто боишься, что мы молодух ваших в полон заберём. Так у нас самих такого добра много. Приезжай, сосватаю!
- Шадра, ты что ли?! – удивился неожиданной встрече сотник. – А я уже думал, мамаевы люди прибыли казаков в войско собирать. Они ведь, не зная брода, переправляются, где попало.  А это ты на девок усы распушил. Не стыдно тебе! Ведь, можно сказать, уже старый казак!
    - Ну как мимо такой красоты проедешь, Грыцко, дорогой! Ведь и ты не старик ещё!.. 
   - Ну, ну! – улыбнулся в усы сотник. – Не поспей я, наши парубки устроили б вам поглядки!  Вон, руки на рукоятях шаблей  держат, того и гляди вынут…
    - Так мы, люди мирные!.. Вот с охоты возвращаемся… переправились себе.  Едем тихо домой, - смиренным голосом ответил Данила.
    - А что, на Донце  уже дичи не стало?..  Думается мне, дичью той зипунам  надлежало быть…  Вот только не видно самой «дичи». Почто так?
- Да мы и не то чтобы охотились!  Я парубков к походной жизни приучаю.
- Ладно, ладно, езжайте уже. Тебя б в хату пригласил. Да боюсь, побьют друг друга. Кровь в них шибко играет.
- Благодарствую сотник за приглашение! И сам вижу, что убираться надо нам подобру-поздорову.
- Прощай Шадра! – ответил Грыцко. - А к нам мамаевы сборщики уже дважды наезжали. Видимо, поход готовят. Только не очень-то желают станичники темнику служить. Видать скоро и к вам пожалуют...
- А мы его не знаем! – засмеялся Данило. – Он нам не царь. 
- Эйдэ инде , - приказал десятник своим казакам.
И всадники резво поскакали прочь.
- Хэерле юл  – напутствовал сотник.
Только тогда смущённые девицы осмелели, освободили лица от замуздок  и начали наперебой рассказывать какие «охальники» переправились в месте купальни, ругая их разными словами… 
Тут уже маленький Ваня не выдержал:
- Не верь им, толстозадым, дядько Грыцко! Они сами подглядывали за казачками.
После этих слов девушки хором перекинулись на Ваню с дедом Толбуем.
- Это ты старый хрыч, подглядывал за нами!
- И шибздика сопливого привёл!   
- Песок сыплется, а всё туда же!..
- Вот, я же и виноват, что вы казаков с толку сбили, - смущённо оправдывался дед.
Но голос его утонул в девичьем гвалте и хохоте собравшихся казаков.
- Говоришь, Ваня, девки пялились на казаков! - смеялся пожилой казак.
- Конечно! На десятника так и вовсе смотрели во все глаза. А вон та, сарыйная  не хотела и в кусты прятаться!
- Врёт он, засранец маленький! Не было этого! - со слезами отнекивалась дочь десятника Байкулы, - высокая, статная красавица Анфиса.
Это, глядя на неё, Ваня удивлялся, что крутые бёдра девушки так пришлись по душе деду…. 
Голоса девиц потонули в хохоте, который долго не смолкали над рекой.
Наконец, все успокоились, а дед Толбуй, видимо желая оправдаться за свой нечаянный подгляд, предложил:
-  Хотите байку одну, про головную боль от девок?
- Давай, выказувай дед! – просили казаки, зная его весёлые шутки.
Рассказ деда вновь вызвал хохот, разнесшийся по речной долине, яркими румянами разукрасив девичьи щеки.