4-4. Роман. Толтек. Водный Мир. Часть-4. Глава-4

4-4-ТОЛТЕК-В-М_4-ЗЫБЬ_4-ОБОРОТЕНЬ

ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ЗЫБЬ.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ОБОРОТЕНЬ.

4-4-1

Торилан Инг – коренастый, крепкорукий, от рождения наделённый не только физической силой, но и мощной внутренней энергетикой, он был не прочь устроить спортивное состязание при любом удобном случае. А уж тем более отстоять – собственное мнение: даже в обычном разговоре, не говоря о деловом совещании. Торилан самозабвенно жаждал побеждать. Но не спешите судить противника по сиюминутным порывам! Обличённый мощью наследственного положения и властью денег, новый партнёр Василия оказался, одарён тем сметливым умом, который даёт индивидууму находить возможности для возвышения в обществе. И потому, приняв наследство своих предков, сам он достиг ещё большего!

Непрерывно преумножая дарованные ему богатства, Торилан стремился распространить свой контроль везде и всюду. Владение и прибавление стали его страстью. Пространство океана, которое он охватывал своим влиянием, выходило далеко за пределы Канна. Бизнесы разных областей: торговые, строительные, промышленные производства и даже выращивание селекционных съедобных водорослей и разведение различного вида съедобых рыб и молюсков – всё и вся вокруг было в его руках. Ну, и конечно же – интеллектуальный бизнес и науки. Торилан смотрел далеко вперёд и спешил охватить неизведанные области мысли, стремился синтезировать новое в инженерных и естественных областях знания.
 
Вот тут-то и возникала нехватка ближайших средств. Расширяющиеся исследования требовали всё больших вложений. Но Торилан не собирался сбавлять обороты. Он знал как создавать богатство. Отели и курорты составляли в его деле не малую долю. Образованные на стыке миров, они привлекали лунов не только как место отдыха и развлечений. Луны жаждали прикоснуться к тайнам людей и потому стремились жить там, где жили люди. Они обменивались энергией с людьми и это давало жителям моря иллюзию прикосновения к неизведанному, веруя, что приумножают сим своё процветание и здоровье.

Однако, цепкий ум Торилана Инга, в одном служивший для ему для процветания, в другом – стал глубинным истоком самоотрицания, так как открывал самосознанию Торилана его слабые стороны. Сами по себе они не были слабостью. Слабостью их делало его нежелание с мириться с ними. Отсутствие гармонии в себе самом и отрицание мира, как он есть, порождает всё разъедающую страсть ненасытного обладания.

Нет! Торилан не был алчным до денег. И, хотя, имеющихся у него сегодня свободных средств не хватало для строительства нового грандиозного города–отеля, в соинвесторах для своего прибыльного предприятия он не имел недостатка. Однако, мудрый и прозорливый, Ламберт Гриан правильно выбрал время для перемен. Нечто, витающее в вокруг – в самом воздухе, – просочилось и под воду, и подготовило условия для переворота в сознании жителей Мира Луанов. Метущееся самонеприятие Торилана Инга играло на руку мастеру Гриану. Планетные стрелки встали на небесном циферблате в правильную конфигурацию, звёзды как шестерни сцепились и невидимые рычаги обоих Миров сместили чаши весов из равновесия.

Они были похожи чем-то – Торилан Инг и Василий Силин. Но в основе их лежала разная суть. Лёгкость мысли Василия сочеталась в нём с педантичностью в работе. Тогда как Торилан будучи тяжёл и резок в общении, тем не менее, легко притягивал деловые связи и деньги.

Заполучить партнёра, сочетающего в себе древнюю историю рода, богатство и новую модную странность творить, оказалось сегодня в мире лунов сочетанием трендовым и весьма необходимым. Настрой всего общества ещё более подогревал тайные желания Правителя, а огромные деньги, сосредоточенные в руках Сарлазара Роажа, избавляли Торилана от необходимости привлечения множества мелких соинвесторов. Но было ещё одно. Эта новая связь давала ему возможность сосредоточится на изучении феномена творчества, не привлекая дополнительных сил и объектов. Да, да, да, Торилан Инг давно уже обратил свой взгляд в этом направлении. И как только появился, Сарлазар Роаж в одночасье собрал на себе всё внимание Торилана Инга.

И, как Василий увидел позже, – не деньги были сегодня для Правителя определяющим фактором. Что–то большее, – несбыточное, почти невозможное и потому – заманчивое, беспокоило некогда алчного и тёртого жуана. Древние силы воспряли в нём и тайные желания будоражили его ум. В Торилане проснулся инстинкт рыбо-хищника. Он чувствовал незнакомые вихри энергии, клокочущие вокруг образа Василия, и потому более не думал о бизнесе. Ему открылись вновь давно забытые лунами мечты о творческих возможностях. Ему хотелось этой силы. И он чувствовал, что в Сарлазаре скрывается для него много большее, чем он способен увидеть и понять. Тоска о заветном желании воспрянула из глубин его подсознания.

В детстве своём Торилан Инг мечтал создавать небывалое. Он мнил себя изобретателем. Рассматривая сказочные картинки в детских книгах он хотел понять, как созидают жители разных миров. Как из простой функции рождается нечто большее – невообразимое, абстрактное? И тогда – он сам себя воображал творцом, веруя беззаветно, что может всё!
 
Но вот маленький Торилан вырос, и переоценка ценностей не замедлила проявиться. Он понял, что творчество ему, как и всем другим лунам, не доступно. Он боролся, стараясь развить в себе качества, плоды которых его восхищали в произведениях творцов иных миров. А их он собрал у себя во множестве. Он часами и месяцами сканировал инфополя океана в поисках тайных знаний, оставленных мудрецами прошлого! Эта сосредоточенность развила в нём всепроникающую интуицию, доведённую до остроты точного знания. Всё – тщетно! Способности знать не позволяли ему творить, но стрелы понимания, лишь сильнее пронзали, отравляя его ядом досады от собственного бессилия.

Тогда-то Торилан Инг и углубился в приумножение и распространения влияния. Ему посчастливилось в этом преуспеть, но тайные мечты, убаюканные деятельностью повседневных амбиций, лишь на время уснули в глубинах его подсознания. Потому-то и возвёл он пред своим дворцом прекрасные террариумы для древних животных, оставленный ему предками. Не даром он с самозабвением продолжил дело возведение подводных отелей. Устройство сложных сооружений влекло его, влекло так же, как и отца, принявшего строительное дело деда. Однако, строительство, – как игра музыканта: хотя бы в исполнение и вложена душа, играть всё равно приходится по чужим нотам.

И если дед его и отец как судьбу приняли свои ограниченные творческие возможности, сосредоточившись более на накоплении состояния, то Торилан Инг не переставал желать большего. К слову сказать, – современные возможности генетической науки лунов давно уже могли доставить ему недостающее. Но мысль о том, что нечто будет в нём от другого, возмущала его.
 
Однако, одно дело – абстрактный чужой, а другое – вот он – реальный и осязаемый, фонтанирующий силой и вариабельностью творческого мышления, неповторимый Сарлазар Роаж! Инг чувствовал в этом таинственном жуане много большие возможности, чем было в тех жалких наёмных творцах, которых он нанял и которые бросили его, как только смогли найти лёгкие деньги. Да, да, – придирчивый Торилан умел выжать соки из тех, кому платил. Но он же – жестоко наказывал за отступничество! В тот раз он выпустил вдогонку неверным стаю модифицированных акул – мутантов: нет! и не было в них того огня, которое он ощутил в этом новом выскочке! Теперь он знал, чего ему не хватало с детства!

В личности Сарласара Роажа, Торилан сразу распознал, нечто большее, чем «изделие луанских генетиков», как он презрительно называл модифицированных творцов. В этом видна была подлинность. И предчувствие подвоха сразу смутило его. Знание, что перед ним возник некто, способный на то, что не могли ни дед, ни отец, ни он сам, пришло ему из интуитивных глубин – из тех информационных облаков океана, которые он так долго сканировал своим развитым чувством. За долгие годы поисков Торилан приучил себя беззаветно доверять своим прозрениям. А осознав информацию, он немедленно и не раздумывая шёл к цели, освящённый внутренней ясностью. В Сарлазаре Роаже он опознал желанную добычу, и плотное, мускулистое, короткоконечностное, коренастое акулье тело его сгруппировалось для мощного броска.

– Пусть вложит деньги, проявит себя, закрепится, а там посмотрим! – Думал он, пристально глядя на Василия как на жертву будущего магического ритуала. Сарласар Роаж воистину стал в его глазах воплощением тех недостающих качеств, которые преследовали его в мечтах. В уме Торилана Инга блеснула языческая мысль: ему захотелось съесть компаньона! Да, да ему недостаточно было нескольких капель крови востребуемой для генных инженеров. Он хотел печень, всю кровь и самое сердце Сарлазара Роажа! Безумнейшая эта мысль непрерывным зигзагом разряда пронизала непрерывно всё его существо от макушки до кончиков хвостовых плавников. Торилан ужасался и ликовал одновременно, ничего не понимая в себе в такие моменты, но с наслаждением готовый, как и всегда, следовать по выбранному пути до конца. И, отбросив сомнения, искушённый, внимательный, и пытливый, он стал копать, используя всё своё влияние…

4-4-2

Глядя на сцену, разворачивающуюся перед его внутренним взором сквозь коричневато–бурую тьму прозрения, Василий, вдруг, осознал, что читает прошлые мысли Торилана, как невидимые ему ранее шифры в пробелах программного кода. И те вспоминаемые им явные события, как он теперь понимал были лишь неполной картиной происходящего.

– Я пригласил тебя сегодня, чтобы мы могли пообщаться в приватной обстановке… (…здесь одурманенный, возможно, ты покажешь себя со всех сторон.) – Торилан без обиняков перешёл на «ты», и Василий помнил, что и в тот момент его это сильно насторожило, словно снялся экран защиты, и Собеседник не признавал в нём более достойного соперника. А с того момента, когда недостающие части мыслей собеседника сами стали прописываться в голове Василия, догадки превратились в явь.

– У нас будет время, чтобы получше узнать друг друга… – (…пока ты будешь иметь возможность служить мне за свои же деньги, я раскрою и все твои секреты.) Ты назвал себя, «начинающим бизнесменом», но знай, – бизнесу не обучаются. Умение либо есть у тебя в крови, либо нет! – (…А потому, я сожру тебя с потрохами, а чешую развею в тёплых течениях над плато!). – Василий явно видел сейчас сквозь темноту прозрения, как уже тогда самоуверен был его противник и как слеп был он сам, отгораживаясь от чувства нависшей опасности, и заинтригованный предвкушением воплощения своих творческих идей.
 
Ох, уж эти творцы! Ослеплённые желанием делать, они забывают о заключении договоров, о ведении бумаг – о всех формальных шагах защищающих холодного бизнесмена от будущих непредвиденных нападок партнёров и заказчиков. Мир обретает свою гармонию в момент творения. Кажется, что любовь и равновесие, настигающее нас – творцов – с этого мгновения и навсегда овладело этим Миром и никогда не исчезнет. Всё прочее становится не важным перед возможностью придумать, изобрести, отрисовать и, наконец, – воплотить … Но мир так и остаётся не совершенен. Человек пришёл в него для того, чтобы бороться со злом, чтобы сделать его таким каким его видит Творец. Художник не создаёт, он лишь – проводит в Мир Красоту! Художник спешит наполнить всё вокруг тем чувством совершенства, забывая о самом себе. Но хищная сторона ни на минуту не теряет внимания! Одно неверное движение, и зазевавшийся мотылёк сгорел в пламени собственной свечи!
 
– Вот мы и увидим, насколько твоя кровь пропитана способностью к деловой хватке... (… Кровь твоя принесёт мне больше пользы, когда станет течь внутри меня.) – Торилан хищно оскалился, изображая улыбку, и его кубовато–треугольное, наглое лицо сплющенное по–луански с боков, с острым рыбьим профилем, но по акульи приплюснутое снизу–спереди от верхней челюсти на скос к подбородку, сверкнуло белым рядом зубов. Мы же с тобой понимаем, что возможности генетиков не безграничны. Для любого полноценного искусства надо иметь что-то большее, и, я чувствую, оно у тебя есть! Ведь, я прав… (…я знаю – ты не мутант, ты – человек!). Я помогу тебе вытряхнуть из себя эти скрытые возможности. У меня к этому дар. Я могу создать экстремальные условия любому. Пусть даже события и происходят, на первый взгляд, в самой, что ни на есть, комфортной обстановке… ( …ты не понимаешь как далеко ты зашёл пытаясь проникнуть в мой бизнес. О, глупец!). Именно за это ты и будешь платить свою долю в нашем деле. А прибыли? Прибыли – это просто маленький бонус к нашим и без того огромным капиталлам… (…мне и ещё раз мне. Я выжму из тебя твои золото и кровь, жалкий оборотень, пытающийся мной манипулировать на моей же территории!)
Ха! Обрати своё внимание, – Торилан схватил железной пятернёй и легко развернул торс Василия к сцене, – Как изящно сжимаются и разжимаются волнообразно губы меж хвостовых плавников у этих кружащихся майл. Я сам не свой, когда смотрю в глубину створок их жадных устриц! Они зазывают меня своим неслышным хораллом, когда дрожат и волнуются, раздираемые в стороны, сплетёнными в жгуты и растянутыми в шпагаты хвостовыми плавниками в их совместном майлском хороводе! (…Эта твоя последняя агония наслаждения, мой маленький человечек! Через пол–года твоё сырое мясо будет подано мне на обед в прекрасной сервировке, тогда же, когда твоя кровь сольётся с моей, достраивая в моих спиралях ДНК недостающие кодоны!...).

Василий в изумлении застыл как эмбрион, заспиртованный в колбе Кунтскамеры. Он в ужасе читал эти шифрованные блоки, открывающиеся ему через таинственные способности удильщика, в пробелах монолога Торилана. Каждая транслированная им мысль многократно отдавалось в голове Василия долгим вибрирующим многозвучием.

Слепота спала с его внутреннего зрения!

Но то воспоминание хоровода майл отдельной картиной врезалось в память помимо его воли! Такое зрелище невозможно было забыть даже в момент прозрения! А может быть, он именно потому и запомнил сей танец так детально, потому что видение это, как веха, указанная ему сами Ториланом Ингом, неразрывно сплотилось с интуитивным подсознательным прочтением мыслей Врага!

Василий в восхищении следил, как восемь майл, раскинув бёдра в прямом шпагате и сплетясь скрученными в жгут хвостовыми плавниками образовали гигантское колесо. Обнажённые тела их, обращённые в центр выделывали акробатические пируэты, то изгибаясь, то разворачиваясь по ходу кружения и одновременно танцуя мягкими поглаживающими воду движениями кистей рук. Колесо каталось по прозрачной вогнутой поверхности куполошара в центре пространства клуба.

Немногочисленные, из избранного общества, жуаны вожделенно замерли в экстатическом любовании. Крепкие широкоплечие тела их эмоционально вздрагивали в такт переменам изгибов дикого танца гологрудых русалок в центре образованного ими колеса. Вот наяды встали руками на пол, образуя горизонтальную карусель из сплетённых в толстый жгут хвостовых плавников; вот извернувшись внутрь кольца и положив руки друг другу на плечи они образовали ещё одно – внутреннее кольцо с развивающимися волосами, заплетёнными косицы-змеи, они катятся по прозрачной поверхности, и, прижимаясь губами вожделенных середин своих к стеклу, и трепеща ими волна за волной они словно отправляют зрителям последовательно – одна за одной – восемь воздушных поцелуев.

Жуаны – тритоны, увлечённые и загипнотизированные их движением, в самозабвении сорвались со своих мест и кружились, обнимая и льня к стеклянной сфере снаружи.

Действо напоминало ритуальное торжество, бум, ваханалию! Торилан , не выпуская из своей огромной клешни плечо Василия встряхивал его в экстазе каждый раз, как русалки меняли форму сплетения.

Василия и самого влекло происходящее, но что–то разведческое мешало ему расслабиться в полной мере, хотя дурманящий сок в атмосфере акватории купола действовал изрядно: язык и жабры его онемели, и мятный, обволакивающий привкус камфоры приятным холодом разливался по жабрам и порам кожи.

В какой-то момент, Василий всё ж–таки отпустил себя и тело его словно призрачная тень взлетело под самый свод, чтобы видеть полностью весь путь кружения языческого коловрата майл!

Вот они развернули свои тела из центра наружу. Ладони, с растопыренными пальцами заострёнными длинными лакированными ногтями, на мгновение отпечатывались на прозрачной поверхности, когда они, перебирая руками, вышагивали по шару изнутри и жонглировали, словно обручем, стремительно вращающимся колесом из сплетённых хвостов.
 
Губы их ртов дрожали волнообразными улыбками, а ярко-зелёные глаза сверкали и звали взглядом, транслируя призывные вибрации. В ушах Василия звучали пронзительные ультразвуковые песни их сознания от чего плоть его восстала и гудела. Как Одиссей рвался он, увлекаемый зовом сирен, стремясь всем одурманенным существом своим пробиться, проникнуть, просочиться сквозь оболочку стекла! Но тщетно. Чуть позже он нашёл себя близким к экстазу обмякшим на диванах под хохот и аплодисменты Торилана.

И теперь, вспоминая в темноте, как он очнулся у себя номере, Василий не мог сообразить был ли смех Торилана тогда явным или он придумал его себе сейчас, вспоминая скрытые мысли собеседника.

Но в любом из вариантов: ни в том, что был тогда, ни в этом новом – сейчас, Василий не мог распознать временной отрезок, в котором он преодолевает расстояние от клуба до дома. День был в разгаре.

– Ты был вчера бесподобен услышал он справа от себя мысленный голос Аскелии. Торилан знает толк в раскрепощении. Шептала она, прильнув дрожащими щекочущими губами прямо к уху, мысленные томные, слышные только ему одному слова. Сползая и скользя губами по его правому плечу и боку, она исчезла где-то внизу.

Василий тихо зарычал, выпуская мириады пузырей, когда она, проглотив его остриё, повернулась к его лицу низом своего торса и оплела его затылок плавниками, состыковав и стиснув его губы с губами своей промежности.

И видение вереницы губ в кольце хоровода майл захватило Василия. Он вытянул свой бесконечный змеиный язык, в самую глубь среди вздрагивающих стенок и мякотей её горячего грота....

– Не смей более ходить туда! Ты не можешь сохранять контроль. Торилан расколет тебя. Ты безащитен. Не смей более бывать в этом вертепе! Я слышу песни тех кружащихся майл в твоём мозгу и трепет их острых грудей, сплющенных на твоей!

– Это бьётся моё сердце. – С улыбкой вспоминал сейчас свой ответ ей Василий. – А ты – ревнуешь?! Оставь! То был – обычный жуанский расклад. Кто бы мог подумать, что знатный Торилан развлекается как обычный гопник!

– Ты слишком беспечен и забыл, что Торилан – могущественнейший из жуанов! Его контроль и власть в Каунне – безграничны, и он – отнюдь не прост!

– Я видел и посложней…

– То были люди! Торилан – жуан, он обладает мощным интуитивным даром, не только таким, какое есть у всех луанов, но гораздо большим! Когда–нибудь и ты обретёшь этот дар изнутри. Такую возможность даёт твой удильщик. Но даже усиленной удильщиком, возможно, твоей голове никогда не постичь, тонкости интуитивных достижений Торилана. Я улавливаю подспудную изнанку его мыслей, и знаю, что он и его подсознание таит ещё многие слои не слышимые простым луанским восприятием. Мне говорили сведущие люди, что он продвинут в своём знании очень далеко и глубоко постиг умения древних луанских магов. Опасайся его, и… не было бы поздно! Говорю тебе, только придерживаясь формального общения, ты сможешь сохранить свою тайну. Поверь, для успеха нашего дела сдержанного формального общения будет вполне достаточно!

– Сейчас это станет, наверное, трудновато.... Мы слишком далеко ушли… – Василий в задумчивости прокрутил перед мысленным взглядом события той ночи. Он считал, что достиг проникновенного взаимопонимания с Правителем Каунна и ликовал, празднуя победу. Но – ошибался.

С тех пор и сам Торилан Инг, уверившись в своём, и сам более не вызывал Василия на откровенность. После начала работ по проекту Правитель вообще мало интересовался течением дел и дал Василию полную свободу. Этот шаг партнёра и вовсе усыпил бдительность нашего Героя, но и одновременно позволил ему полной мере отдаться проекту. Возможно, таков был чёткий план Торилана, а, может быть, план состоял просто в определённом временной паузе. Может быть, всё, что случалось после: между той – начальной и этой – конечной точками рассматриваемых событий, и правда не интересовало Инга, так как, не имело никакого практического значения в достижении им скрытой цели, что он поставил себе. Возможно, значение имело только время и результат работ по проекту. Василий выполнял договорённости строго. Они общались редко и, большей частью, как и хотела Аскелия, – формально. Сарлазар Роаж, прочитанный Ториланом Ингом, перестал на определённый срок интересовать Хозяина Города. Оказавшийся терпеливым хищником, враг выжидал…

4-4-3.

Голова Василия разрывалась под гнётом ярких, дополненных удильщиком, воспоминаний. Он томился от желания трепыхаться и биться, запертый в тюремном сосуде, как плещется пойманный окунь в ведре рыбака. Аскелия оказалась права. С помощью удильщика, или сам, своим внутренним радением, но он смог теперь всего того, чего она прочила. Но находил ли он радость в прозрении?
Василий сдерживал порывы эмоций. Медленными поворотами головы Василий сканировал даль, стараясь увидеть лазейку в цепи событий, или старался заглянуть в будущее, или найти что-либо или кого-либо. А, быть может он просто искал своим зеркальным коридором Аскелию, и не находил….

Воспоминания в его голове перепутались, отчётливо виделось лишь следующее событие. Вечером следующего дня после встречи в клубе, Аскелия сообщила ему, что: «Мастер Торилан приглашает Мастера Сарлазара Роажа на строительную площадку! ….» Так провозгласил ей посыльный….

4-4-4.

– Вот! – С удовольствием простирая руку вперёд, Мирель окинул перед собой взглядом широкое коралловое плато. – Это участок для нового отеля. Здесь уже ведутся подготовительные работы. Мы планируем усугубить рельеф, создав искусственное заглубление. – Поверенный Торилана знал толк в эффектной подаче. – Во впадине будет разбит сад и расположаться отдельные апартаменты. А связанные проходами номера отеля, разместяться выше – во-он там… – И он показал на красивую цветную гряду коралловых скал, за которыми угадывалась ровное плато.

А также, мы предполагаем сделать здесь – на западном склоне – несколько широких уступов на разных уровнях. На них – организуем и гроты, а рядом разобьём уютные обособленные мини–сады для отдыха и рядом разместим – ещё несколько крупных приватных резиденций.

Когда прозрачные купола отеля будут возведены, мы вырастим вокруг них коралловые скалы. Для этого мы используем быстрорастущий биологический материал, выведенный нашими генетиками. Всего лишь 2-3 трана*– так называется у луанов год – и отель будет готов к заселению. Однако коралловые скальные образования – лепестки и наружные прорезные перголы, накрывающие прозрачные купола жилых блоков будут ещё несколько лет расти и формироваться нашими мастерами гротовых дел. Затем, мы остановим рост....

Обратите внимание, в этой области океана водится редкая разновидность коралловых рыб их популяции мы сохраним. Луаны наслаждаются видом этих разноцветных маленьких необыкновенных обитателей здешних мест и любят наблюдать за поведением их стай – и, потому они с радостью будут населять наш отель.

Василий озирал великие просторы обширного участка. Повсюду, куда достигал его взор в прозрачной глубине царила необыкновенное рыбье оживление. Здесь был поистине морской рай. Холмы и долины, поросшие необыкновенными разноцветными кораллами всех мастей, создавали ощущение радости и эйфории. Хороший Фэн-Шуй, чуть не подумал Василий, но вовремя остановил свою мысль.

– Очень живописная местность. Она вся – будто живая! С удовольствием транслировал для всех мысленно Василий, глядя на собеседников. Вы меня приятно удивили! Если позволите я дополню ваши пожелания, когда мы с Мастером Ториланом договоримся окончательно. – Все согласно закивали.

И тут нечто переключилось в голове Василия и перед его глазами словно наяву возник прекрасный морской город. Прочерченный в пространстве светящимися линиями он был совершенно другой, чем те, который строили луны. Особенно выделялись прозрачные купола центральной композиции – все инкрустированные цветными прозрачными рельефами, как люстры из муранского стекла. Дымчатые завесы на них – не однотонные, а – узорчатые, похожие то на видимые в тепловизоре разводы, покрывали выпуклые поверхности как будто структурированные под воздействием рисунка, созданного рельефным магнитом. Он видел – так делают маникюр на ногтях, структурируя специальную магнитную краску. Плотность и частота цветовых линий напоминала тонкую графику древесного рисунка. Цветные полосы постоянно изменяли свою конфигурацию расползаясь и двигаясь по выпуклым поверхностям куполов, образуя фигуры и формы. Они блуждали, похожие на проекции медиафасадов, как видимые глазом радиоволны, словно тени фигур, сквозь стекло – разнотолщинное, подобное тем, что применяют витражах старинных церквей, пупырчатое и разрисованное выпуклыми рельефами.

Он разглядывал объёмы корпусов отеля, похожие на купы стриженных деревьев в средневековом саду. Здесь были слоны и рептилии, птицы и насекомые, виданные и фантастические. Или напоминающие увиденных им тут – в океане, разноцветных морских слизней. Причудливо украшенные выпуклыми стеклянными наростами – излишествами, дополняющими экзотикой поверхности выдуманных им экзотических эрото–форм. Кому-то возможно почудились бы в них, фантазии Миро, или геометризмы Родченко*, или витьеватости Карима Рашида*. Но однако это были только его формы! В них он не повторял никого! Казалось, что объёмы отеля движутся, поворачиваются и медленно проплывают мимо его глаз смещая и унося за собой нечто чувствительное внутри его собственного тела. Чудилось, он сам превратился в формы гигантского спрутообразного млекопитающего. Василий в неодолимом восторге замер перед своим внезапным видением.

– .... Ну-у, что измыслите, мастер Сарлазар, как вам наш новый участок? – перед ним парил правитель каунна. Его эффектный комбинезон в тонкую медную полосу по чёрно-синему фону блестел, вылепливая его рельефную мускулатуру. Словно балерун – тяжеловес Торилан Инг скользил над экскурсией на фоне видимой сквозь прозрачную толщу далёкой поверхности, несущей свет далёкого неземного неба.

– Великолепно, просто великолепно бормотал мысленно Василий рассеянным взглядом пробегая по силуэту Торилана и глазам обращённых к нему присутствующих. Он вдруг вот сейчас, немедленно понял нечто совершенно из ряда вон! Но теперь оно безвозвратно, спугнутое вмешательством вновь прибывшего Правителя ускользало от него куда-то в глубины его подсознания…

И сейчас, сидя в темноте заточения, он опять силился вспомнить это видение. И не мог воссоздать его сполна! Так как ему бы этого хотелось. Он лишь увидел чудо, ускользающее и меркнущее за, ожидающими ответа глазами Торилана, выступившими, вдруг, перед ним сквозь архитектурные изгибы и цветные разводы его грёз. Как два выпуклых стеклянных декоративных элемента на куполе головы Инга они, неотрывно глядя на него, пронизали Василия осознанием открытия непостижимой сути… Но какой?

 Торилан, не получив вразумительного ответа, ухмыльнулся многозначительно, намекая, видимо на несуразную рассеянность собеседника, развернулся, всем телом, блеснув тонким рисунком медно-чёрных полос комбинезона, и выдвинулся во главе процессии. Вся команда двинулась за ним, оставляя застывшего Василия позади, словно и не для него была организована вся эта экскурсия.

– Сейчас мы покажем вам этапы возведения прозрачных куполов. Услышал Василий далеко впереди голос Миреля. Он стряхнул с себя оцепенение, но, однако, и после этого не устремился вместе со всеми, на голос провожатого. Что-то непостижимое, застрявшее в его голове не давало ему сдвинуться с места…

4-4-5

Василий на некоторое время остался в одиночестве. Ему нравилось уединение с местом и он с интересом озирался, рассматривая с пристрастием строительную площадку. Ум его отмечал всё новые и новые особенности местности. Именно эти природные маркеры участка давали Василию толчок для конкретизирования задуманной формы. Он прислушался, желая проникнуться окружением, продолжая пребывать внутри самого себя – там, где только что витало перед его глазами заворожившее его призрачное видение. Именно концентрация архитектора на мыслеобразе будущего творения, рождает здание наяву! Ни деньги магнатов, заказывающих «музыку», ни усилия строителей в белых касках, ворочающих горы материалов, а Архитектор, держащий и концентрирующий внимание, визуализирующий деталь за деталью воплощает свою мысль в материал.

Василий ещё раз придирчиво осмотрел материализующийся у него в голове мысленный эскиз. Он должен был запомнить силуэт, цвет, рисунок, а главное – чувство. Именно чувство вернёт ему потом, в тишине мастерской, этот образ. И там, шаг за шагом, форма за формой он рассмотрит его повнимательнее….

– Кто ты?! – Услышал он в своей голове запрос, высказанный резким приказным тоном.

Василий оглянулся. Над ним, нависал силуэт, дефилируя взад и вперёд на фоне неба. То была внушительная, грузная фигура незнакомого жуана в специальной форме. Василий сразу догадался что над им, так сказать, – лицо при исполнении. Процессия Миреля во главе с Ториланом, оставила его далеко позади, и даже удалилась из виду. Стараясь не подать вида, что несколько озадачен, он степенно и со спокойным выражением лица приподнялся на уровень вопрошающего, пытаясь различить в нём кого–нибудь из виденных ранее. Жуан, между тем, напирал и всем видом пытался показать непрошеному незнакомцу, что ему пора убираться. Вид его и агрессия, некоторым образом, раздражали Василия. Выведенный таким беспардонным образом из задумчивости, он чуть было не потерял настроение и образ, за который так сражался в своём сознании, что и без того был на грани ускользания. Чрезвычайно раздосадованный, Василий хотел, было, выдать про этого нахала мысленную тираду из некоторых крепких русских словесные форм, как нельзя более выражающих сейчас состояние его души. Но, учитывая обстоятельства и спецодежду «собеседника», а главное – опасаясь быть не правильно понятым, сдержался.
– Немедленно покинь территорию! – Охранник  вытянул руку в неопределённом направлении.

– Р–рр – ррр – Василий не думал сейчас о том, что именно сподвигло служителя закона обратиться к нему в столь неделикатной манере, мысленно он создавал гул, чтобы не подумать ничего лишнего, что могло бы выдать его. И это самое внутреннее рычание, вдруг, навеяло ему насмешливое настроение. Не желая ни чего особенного, а скорее поддавшись сиюминутному чувству, Василий развернувшись всем телом к наглому охраннику, и вторя мысленному гулу, превратил его в так давно не использованную им и непривычную лунам горловую вибрацию. Выпуская под водой тысячи пузырей, он, вдруг, яростно залаял на нахала не мысленно – наяву, вздрагивая и напирая на него в ответ выпяченной вперёд грудью и всем корпусом, как бешеный цепной пёс – РР–РАрр–РАГ– РАГ– АГВ! АГВ–АГВ Рр – ррррр!

Умом он понимал, что это чрезвычайно опасный выпад со всех точек зрения: и потому, что перед ним лицо с полномочиями, и потому, что он ведёт себя вызывающе неординарно, и потому, наконец, что в подводном мире не было лающих собак! Но всё это сейчас не имело для него значения. Ему ударила в голову русская бесшабашная удаль вперемешку с языческим скоморошеством, и ему было сейчас всё равно, что произойдёт в последующее мгновение…

А, отпрянувший, было, охранник, выхватывал уже, висевшую у него на ремнях у бедра, увесистую Т-образную дубину напоминавшую окинавскую дубинку Тонфа, и очень похожую на нашу резиновую, полицейскую. Предугадывая направление удара, силу которого, как он рассчитывал, должно было смягчить сопротивление воды, Василий в свою очередь готов был уже сделать пловцовское сальто, чтобы уйти от нападения и одновременно отпружинить нахалу обоими хвостовыми плавниками в лицо.

– Галиан, отставить! – Услышал Василий посланное мысленно приказание, и, осмотревшись по сторонам увидел спешно приближающихся к нему Миреля, в компании незнакомого грузного жуана, так же одетого в спецформу, но другого нежели у охраны типа. За ними следовала недавнняя свита высокопоставленных экскурсантов, но, к счастью, – без Торилана Инга. Он нашёл в задних рядах группы и Аскелию, которая оглядывала немую сцену с некоторым удивлением, но не без улыбки удовольствия.

– Умерьте свой служебный пыл, Галиан. Перед вами гость с другого края океана и равный партнёр Мастера Торилана Инга! – Мастер Сарлазар Роаж уважаемый бизнесмен. – Радостно, видимо желая доброжелательным посылом смягчить накал происшествия, транслировал свою мысль распорядитель Мирель. Лицо его вздрагивало, а губы, растянутые в неестественной улыбке, волновались, тело ходило ходуном, но взгляд острых маленьких глаз оставался беспристрастным. Он как экстрасенс – на расстоянии решительным жестом ладони остановил Галиана, и переключая внимание присутствующих, и, обращаясь к Василию, представил ему нового участника экскурсии.

– Мастер Сарлазар, знакомьтесь, – это наш начальник возведения куполов – Мастер Тор Валжен.

– Но, слава Богу, ни Мирель ни окружающие не видели, кажется, начала сцены – Пронеслось в голове Василия так быстро, что никто не обратил внимание на этоу молниеносную ни к кому не обращённую мысленную тираду....

Охранник хмуро и ошалело смотрел то на Василия, то на Миреля, то Валжена, то – на остальных, не торопясь, однако, пристёгивать дубину на место.

– Приветствую, – Подражая энтузиазму Миреля, отреагировал Василий, пожимая руку Валжену. – Хочу извиниться перед вами, Галиан – Повернулся он к охраннику и тоже протягивая ему руку. – Я настолько увлечён был началом мысленного созерцания будущего нового города, – Продолжал приветливо транслировать свою мысль Василий, попеременно взглядывая то на Галиана, то на Валжена, то на Аскелию, и одновременно пожимая руку озадаченному и всё ещё имеющему смурной вид, охраннику, – Что ваши серьёзные служебные намерения, офицер, застали меня врасплох!

– Вот–вот, – он у нас строг! – С улыбкой поддержал разговор Мастер Валжен, – Должность обязывает – начальник всех косяков охраны, как ни как!

– У нас определённые правила, мастер Мирель, вы знаете! Мне приказано следить и настрого не подпускать никого к участку! – Серьёзно отчеканил, сохраняя, однако, обиженные ноты, Галиан. Всё ещё, видимо, смущённый и озадаченный невиданной выходкой Василия, он то и дело поглядывал на него с опаской. – Прошу предупреждать меня о ваших мероприятиях и не оставлять никого без сопровождения! Мы с мастером Сарлазаром чуть было не вступили в близкие отношения! – Повернулся он опять и с серьёзным, но уже явно с самодовольным видом взглядывая на Василия.

– Ох, уж эти армейские обороты…. С–сс–ссм. – Вовремя, чтобы не подумать лишнего – перестроился на ходу Василий, растягивая мысль, чтобы заглушить эпитет «Смешно», который ему пришёл в голову, как отклик на сочетание: «Начальник Косяка» – С-слов нет, как поразительны ваши прозрачные технологии, мастер Валжен! – Оформил он наконец мысленную фразу более или менее приличную к случаю. Краем глаза он видел, что Галиан хмурится и недоверчиво косится на него. Видимо ему в диковинку было наблюдать использование в общении голоса, если таковое обозначение вообще уместно применить было в обиходе для луанов. Но Галиан сдерживался, видя всеобщее доброжелательное отношение к незнакомцу. И взгляд его постепенно из сурового принял исполнительно-формальный оттенок. Он кивнул Василию, козырнул присутствующим и удалился на приличное расстояние.

Аскелия, понимая, что на самом деле происходит у Василия в голове беззвучно улыбалась своими острыми миндалевидными глазами и подвижными уголками рта. – Покажите нашему партнёру строительный процесс Мастер Валжен. – перевела она разговор в деловое русло.

– Да-да, с удовольствием, Мастер Роаж, прошу следовать за мной, – С готовностью согласился начальник возведения, и, сделав знак следовать за ним, резво сиганул в высоту. Он предусмотрительно желал дать гостям оттуда широкий вид на всю строительную площадку.

Уплывая вместе с процессией Василий видел, что Галиан провожает их долгим крепким взглядом. – Уж  не его ли рук дело это его сегодняшнее заточение? – Вглядывался Василий в мерцающие линии пространства, словно пытаясь разглядеть в их построении конструктивную ошибку своих действий, повлекших перекосы в событиях, как словно бы мысленно желая через ошибки в чертежах найти причины, приведшие к перекосу будущего здания.

4-4-6

– Кидаться на начальника Косяка было не умно. – Военные обидчивы и злопамятны во всех мирах. – Промыслила, глядя ему в глаза Аскелия, когда они вернулись домой.

– Ты видела?! – Василий вопросительно уставился на Аскелию. – А остальные?!

– Хорошо, что только я!
Я вернулась за тобой, не найдя рядом.
Луаны хорошо охраняют свои объекты. Однако у них случаются проколы в оповещении. Тебе повезло, что мы вовремя подоспели…

– «Косяк», согласен! – Лукаво улыбнулся он Аскелии.

– Причём здесь... – Не поняла, было, но быстро сориентировалась в игре слов Аскелия.

Её близкое к человеческому, чувство юмора радовало Василия. Он обвил её своими хвостовые плавниками, обнял и транслировал ей, прижавшись лбом ко лбу и глядя прямо в глаза. – Время обмена энергиями...

…Трепеща плавниками и телом Аскелия извивалась в его объятиях. То сплетаясь хвостами с ним в плотную косицу, то расходясь и паря над, оставляя в себе только его горячий стержень, как единый «канал».
 
Вот связавшись ним в тугой узел, она замерла, и, вдруг, распрямившись всем телом, оседлала ему лицо смыкая горячие губы своего живота с его губами, сжимая бёдрами его голову и обомлела, пронзённая его длинным гибким языком вползшим под своды её глубоких чертогов. О! Танцуй же, бейся, нагая майла, в экстатическом танце – древних рептилий:
О густая поросль
меж ног
расступись-ка порознь пропусти челнок... –
Рыбу сокровенную –
Дикого угря –
Напои мя сладостью
Исцели меня !….

…Мысли Василия спутались, и поплыли, выстраиваясь в рифмованный полубред.

Вытянувшись на стеклянном дне, он вновь погрузился в непроглядную бездну неизвестности.

4-4-7

Так прошло множество дней в мире лунов. Василий вспомнил что встречался с Ториланом редко, почти мельком. Чаще – на строительной площадке. Они перекидывались двумя–тремя мысленными фразами и расходились. Но это не нарушало их невидимой связи. Торилану, по расчётам Василия, должно было быть около тридцати. Выглядел он спортивно – плотная водная среда была в его случае идеальным тренажёром. Василий считал, что жизнь в плотной водной среде просто обязывает иметь сильное тело. Но в большинстве своём луаны, подобно людям, находили возможность потерять форму и разжиреть. Фигура Торилана, напротив, была чрезвычайно плотной, хвостовые змеи плавников – толстые, короткие и сильные способны были на мощный толчёк. И хотя в курсовой скорости он уступал своим высокорослым соплеменникам, однако выигрывал в коротком рывке и отличался манёвренной подвижностью. Взгляд его – надменный и прямой, манера держаться и виртуозное умение пользоваться своим телом говорили о силе духа, хватке и упорстве….   

– Как ты догадался? – Спросила Аскелия его как-то, когда разговор у них зашёл о Правителе.

– О чём? – не понял Василий.

– О том, что Торилан Инг другой? О том, что он имеет свойства человека?

– Всё в нём говорит об этом. – Задумчиво глядя в сторону констатировал Василий.

– Я слышала легенду о Ингах. Поговаривают, что это правда. Но никто не может этого знать наверняка. Возможно, удильщик когда-нибудь скажет тебе больше. Эти рыбы прозревают не только Миры, но и время. Они черпают информацию из толщь океана, подобно древним луанским магам. Торилан Инг один из тех …

Он никогда, с самой первой их встречи, не сомневался, что перед ним почти человек….

…Сейчас в темнотах своей тюрьмы, освоив, как и предрекала Аскелия, дар прозрения удильщика, он осознал некогда разрозненные обрывки информации и собрал их в единый цельный блок…..


Торилан Инг вёл свою родословную с незапамятных времён. Тогда луны имели магическую силу и, сознание их, укреплённое информационной мощью океана, давало им возможность черпать и постигать тайны мироздания интуитивно. Древние предки Ингов стояли у истоков магических знаний, сами творили и передавали свои откровения по наследству. Но времена менялись быстро, и древние техники утратили прикладное значение. Превратившись в легенды, мифы и сказки. Многие знания словно стёрлись из памяти потомков.

Записанное некогда в толщах живой кристаллической сущности воды уже не привлекало новых лунов, занятых бытом, бизнесом и развлечениями. Те времена, когда луны признавали живущих рядом магов, способных генерировать в себе возможности более действенные, чем умения привнесённые научными достижениями современных генетиков, канули в лету. Маги продолжали быть рядом, но жители Водного Мира находили в них лишь суеверие или иллюзион.

Василию открылось о Торилане Инге многое о том наследстве, которое он носил в себе, и о чём он и сам не ведал столь полно. В его крови хранилась память о тех древних возможностях, которые были добыты его предками в борьбе за творческое начало. Не ведал он, что зов его творить на самом деле не просто веление его уязвлённого ума, но древняя уже сформированная в нём предками возможность. Гены его носили в себе печать слияния с человеком. Но то была трансформация другого порядка, нежели механическое вживление генетического кода, освоенного современными врачами луанов. Во времена оборотничества и перевоплощения, его прадеды владели навыком совершения тёмных обрядов для перехода из тела в тело, энергетического слияния душ и энергий.

Случилось то и с линией рода Торилана Инга. Когда-то пра-пра-прадед его по отцовской линии слился с женщиной человеком не просто физически. Он обрёл её свойства энергетического порядка: он стал её продолжением, а она – его тенью, в момент своей трагической смерти от неудачного перевоплощения в майлу.

Случилось так, что возлюбленная женщина жуана Смарга Инга утонула у него на глазах, неожиданно вернувшись в тело человека на огромной глубине. Ему ничего не оставалось тогда, как принять её душу в себя. Однако, Смарг Инг сохранил эту тайну от всего своего рода. Ибо в те ранние времена, такой эксперимент карался изгнанием из клана. И с тех давних пор, каждый луан рода Ингов, ощущал в себе стороннюю силу человеческой природы. О Торилане и его предках ходили легенды. Обычные луны не понимали истоков их родовой силы, но Василий не мог не почувствовать в Инге сходные, родственные ему человеческие вибрации. Так же, как и Торилан сразу же распознал, неведомое лунам мерцание человеческого в Сарлазаре Роаже.

Догадалась о возможностях, затаённых в Торилане Инге, и Аскелия, так как случайно в архивах лаборатории генетиков получила доступ к образцам крови Правителя. Она узнала, что ДНКа его имеет другую структуру, чем у лунов. Чем это им – ей и Василию – грозит? Ответ тогда найти ей не представилось возможным. Знал ли Торилан Инг, что для него достаточно лишь малого толчка, малой толики изменений, малого кодона, внедрённого в его почти готовую структуру и он превратится в поистине необыкновенного индивидуума наделённого творческими способностями равными человеческим, но к тому же ещё – с ярко выраженными архи-незаурядными магическими свойствами? Не знал наверное, но искал непрерывно! Потому-то, движимый своей совершенной интуицией, Торилан Инг был, как никогда близок к воплощению своего тайного порыва!

4-4-8

Постепенно он вспомнил весь прошедший тран*. Год в мире лунов пролетел незаметно для Василия. Встречи и переговоры со специалистами, напряжённая визуализация комплекса зданий отеля в его подводном проектном офисе и непрерывный контроль работ на строительной площадке.

Сначала, пока не были достигнуты договорённости с Ингом, его внутреннее состояние было насыщенно-нервным. Всё время чувствовался какой-то тёмный фон, сгущающийся за его спиной. Аскелия присутствовала с ним везде, как страж, – и тоже, казалось, была сильно озабочена, но вида не подавала. Даже, оставаясь наедине, они не мыслили в слух о своих предчувствиях: не хотелось усугублять и без того тревожное состояние. Теперь-то Василий понимал его истоки! – Над ними навис образ мрачной затеи Правителя Каунна.

Но время шло и переговоры увенчались подписанием контракта. Началось проектирование. Работа привела его мысли в деловое русло. Торилан, согласившись с новшествами, предлагаемыми Сарлазаром Роажем, с тех пор словно отрешился от преобладания во всём и даже казался теперь Василию «не плохим парнем». Василий ликовал. Началось самое интересное. Он часами представлял себе город–курорт и наблюдал как на экране прозрачных, как стекло мониторов и в светящейся объёмно–пространственной модели всего комплекса возвышавшейся прозрачным неоновым духом на подиуме в центре главного купола мастерской, прирастают всё новые здания, как они множатся деталями, и появляются и уточняются общая многокорпусная форма и её образ.

Под задуманные им стекловидные скульптуры, мастеру Валжену пришлось модернизировать технологию куполотворения. Но надёжный и безотказный он только безропотно качал головой и работал, работал, работал!

Как только корпуса начали появляться в натуре на участке, множество лунов часами зависали на границе стройплощадки, любуясь непрерывно растущими диковинными формами. Они стаями курсировали туда-сюда, дивясь на возводимые корпуса нового отеля. Самые смелые бросались ближе, стараясь потрогать, заглянуть в глубины новых цветных куполов. Формы Василия Силина действовали на жителей Водного мира как привораживающее зелье! Они гипнотизировали, манили их лишали воли и приводили в экстаз!
– Кто бы мог предположить такое! – Кричали  все Средства Массовой Информации! Боялись даже массовых волнений…

Торилан Инг после каждого всплеска хвалебных новостей бывал хмур и неприветлив с Василием, ведь славили не только его! Да и вообще не его! Заголовки пестрели именем Сарлазара Роажа – новой звезды психоделической инженерной мысли! Но в своих интервью Василий, как мог направлял внимание прессы к Правителю Каунна, все заслуги оставляя партнёру. Ему не нужна была слава в подводном мире – только победа в воплощении задуманного им и Ламбертом Грианом.

Косяки Галиана не справлялись с охраной периметра. На границах стройплощадки Василий придумал сделать воздушные завесы, чтобы скрыть от зевак происходящее. Насосы забирали воздух с поверхности океана и, распределённый горизонтальными трубами, родная стихия Василия пузырчатыми струями выстреливалась в верх, скрывая обзор за стеной из вереницы пенных гейзеров. Из-за этого строительная площадка стала похожа на огромный аквариум с аэрацией по периметру.

– Новая эра воздушных прогулок, созданная величайшим инженером современности! – Вопили заголовки мерцающих экранов города Каунна.

И луаны толпами курсировали вдоль окраины города, стремясь подышать в аэрированных толщах вокруг сройплощадки. Стаи разноцветных рыб и рыбёшек, привлечённые кислородным коктейлем, резвились и летали, стягиваясь к Каунну отовсюду!

 Несмотря на старания Василия отвратить от себя излишнее внимание общественности, начало его славы было ошеломительным. На Сарлазара Роажа посыпались заказы. Василий отнекивался, но луаны всё равно прорывались. Все хотели купол от гениального инженера! Главным образом, это были, конечно же, высокопоставленные лица.

Однажды к нему в кабинет, вкрадчиво вплыл один из таких заказчиков.

– Галья-ян Ри-или. – Представился он, и тембр его мыслей прокатился по скелету Василия зычным резонансом. Василий знал его. Гальян Рили был медиамагнатом, владевшим всеми основными средствами информации луанов. Его люди сновали везде. Василий давал им множество интервью для всевозможных каналов.

Вместе с Гальяном под купол кабинета вплыла пригожая и очень экстравагантно одетая майла. Василий сразу же обратил на неё внимание. Тоже, как и Гальян, круглолицая, с заплетёнными косицами-дредами, она обладала не только, привлекательной и характерной внешностью, но и необыкновенными повадками. Образ её и манера одеваться показались Василию нарочито декоративными. Однако, он сразу распознал в себе то странное волнение, которое указывало на то, что гостья чудесным образом притягивает его телесно.

Майла распространяла запах ванили и чиизкейка. Она конечно же сразу распознала тайное к ней пристрастие Василия. Да и он не удержался и сразу выдал себя.

– Интересно какая она на вкус? – Подумал он и сразу же спохватился. Взглянув ей в глаза, Василий понял, что гостья расслышала его мысль.

Гальян Рили, казалось, был на своей отвлечённой волне, а вот чудная пригожая майла, с момента появления в его мастерской то и дело одаривала Василия томными улыбками. Уловив его оборвавшуюся мысль, она засияла победоносным свечением. Василий любил блондинок. Ему нравилось и наблюдать, и охотиться за ними. У светловолосых женщин – другой запах и вкус. Они буквально будоражили его изнутри, поднимая тысячу пузырьков во всём теле и сшибая в голову, и в нос, как хороший квас или газировка. И ему трудно было скрывать эту свою страсть.

– Мгоо-оя двооооюродная сестра – Ко-ограа-а-алла – о-оочень хо-оотелааа позна-аакомится с ва-аааами, Ма-ааааааастеееер Са-аарла-аазар.... – представил Гальян Рили свою спутницу.

– Очень приятно, – Заулыбался Василий своей загадочной чеширо-луанской улыбкой. Уголки губ его изогнулись вверх и заструились волнами.

– О! Да, да, да! – я не буду скрывать! – Коралла сразу же, не церемонясь и не стесняясь, буквально бросилась к Василию, ловко выскользнув из-за спины неловкого брата. – Я ваша поклонница. Меня пленяют жуаны, наделённые способностью творить… Я буквально та-аю от вас! Вы – моё солнце! Я хочу, чтобы вы одарили меня чем-нибудь памятным. Мой братец согласился заказать у вас комплекс куполов художественной галереи. Это моя идея – не его! Наши жуаны так безинтересны! Всё только деньги и интриги. В них нет страсти! – Говоря, она извивалась всем телом и описывала по залу кабинета петли.

Купол, под которым работал Василий был светел и просторен. Облачённая в тонкий светло – розовый комбинезон, который обтягивал, не скрывая ни одной выпуклости её тела, Коралла казалась ему обнажённой. Она нарочито близко подплывала в Василию, замирала, обдавая его горячей телесной волной, но тут же, отпрянув, взмывала вверх, демонстрируя себя и вздрагивая всеми персями своих прелестей.

– Творческие жуаны попадаются так редко, но вы!... Ваши лучезарные купола в новом отеле Инга – это нечто! Я усмотрела в формах корпусов нечто майлоподобное, живое! И эти ваши дома–персонажи так страстны, так чувственны, так гибки! Скажите, я права? Вы и вправду делаете купола в виде луанов? Ах, не говорите ничего! Я знаю, что это так! Многие журнальные ханжи проходятся по этому поводу. Но, поверьте, им никогда не постичь чувственную суть ваших творений!

Василий сохранял мысленное безмолвие, не прерывая её порывистых тирад, чередующихся с томными взглядами и взлётами в высоту. Он лишь улыбался своей чеширо–луанической улыбкой, и не отрываясь наблюдал за дрожью и пируэтами её желанного тела. Внутренне он уже вступил с ней в танец: охотился, одновременно будучи всецело в её трепетной власти.

– Позвольте же и мне стать причастной к прекрасному! – Дреды, разлетающиеся во все стороны вокруг лица Кораллы, делали её голову похожей на водяного мохнатолапого паука, а хищное выражение страсти на её миловидном, округлом лице с выпуклыми, пухлыми губками, оказывало на него гипнотическое действие взгляда Медузы Горгоны. Когда она отступала назад или взлетала вверх, мохнатые лапы подавались вперёд, словно жаждуя охватить его! И тогда полные губы, вытянутые словно для поцелуя, округлый выпуклый лоб и щёки – всё вместе – делали Медузоголову похожей на тело Октопада, тянущегося к нему своми щупальцами. Да–да! конечно же, – в ней чувствовалось что-то очень цепкое, непреодолимое, схватывающее изнутри. Коралла была полногруда, её короткие полные руки и короткие хвостовые плавники выдавали в ней ту же породу, что и в медиамагнате, но, в отличие от Гальяна Рили, совершенно не портили её. Напротив, Василия к ней всё более и более притягивало....

– Что ж, может статься, я исполню ваш порыв. – Он задержался на её лице внимательно и долго… Коралла зарделась под его взглядом но не уступила, а только загадочно улыбнулась. Василию показалось, что даже её комбинезон телесного цвета и тот мгновенно стал пунцово–розовым!

– Это хорошо, что вы зашли ко мне. – Обратился он уже к Гальяну Рили. – И, хотя, я не беру заказов в силу своей загруженности...

– О, прошу вас, не отказываетесь! – Снова кинулась к нему Коралла, и, хотя в этом уже не было необходимости, – взяла его за руки. Выдавшись вперёд своим круглогрудым, как у ростры галеры, верхом, она нарочито поднесла себя прямо к его лицу. И, словно предлагая ему немедленно отведать все свои выпуклости, похожие на кремово–розовые пироженые, Коралла непрестанно и неотрывно сверлила его капризно–умоляющим взглядом. Василий чувствовал, что эта майла прекрасно знает о своей власти над его вниманием, понимает, что отказа не будет, и, тем не менее, играет свою партию до конца, и от того он не отказывал себе в наслаждении лицезреть её спектакль, стараясь делать задумчивые паузы и как будто замирая в сомнениях. Коралла безукоризненно владела своим телом и, в отличие от неуклюжего брата, очень точными, почти невидимыми глазом микродвижениями, могла мгновенно изменять своё положение в пространстве, умело подавая себя в выгодном свете. В безмолвном лице этой прелестной майлы, – в коралловом перламутре её глаз – чувствовалась недюжинная внутренняя сила, а она, прекрасно умела управлять своей волей – чем то изнутри – полостью живота своего – хранилища женственной силы.

Так продолжалось довольно долго, однако, Гальян Рили, казалось, совершенно не обращал внимания на вызывающее поведение своей сестры и относился к её выходкам совершенно спокойно, как, впрочем, обычно поступали и все жуаны, воспринимая любые волеизъявления и чудачества майл, как должное и позволяя им исполнять, предоставленную им обычаями лунов, главенствующую роль.

– Я буду приходить в выставочный зал моего брата, чтобы зарядится вашей творческой силой! – Продолжала ритуал своих уговоров Коралла. – Я чую жар вашего тела кожей! – И это было правдой до наоборот, потому что Василий сам чувствовал постоянно и явно исходящие от неё острые и жгуче–нервные лучи. И от этого, наверное, во всём теле его вибрировали непривычная энергия, гармония и свобода.

Василий вдруг нашёл себя в далёком мысленном путешествии. Нет, думать он не мог, но образы его будущей архитектуры слайд за слайдом сами возникали и проплывали перед его глазами. Он видел новые корпуса в виде шарогрудых майл, похожих на жриц любви со стен храма Каджурахо. Прозрачные и разноцветные формы громоздились и поочерёдно накладывались на тело пляшущей перед ним Кораллы. Он не хотел знать, как его занесло вдруг так далеко, во время их мысленного общения, но постепенно поднимаясь из глубин грёз в которые увлёкла его экстатическая дрожь этой чувственной жрицы, он осознал, как много ещё ему предстоит узнать о работе его собственного творческого подсознания. Василий медленно, откуда-то из подкупольного верха своего кабинета, находясь всё ещё в далёком отрешениии, констатировал, как Гальян Рили, видимо догадываясь о состоянии Василия, молча ожидает его возвращения к действительности. Постепенно образ лица медиамагната притянул Василия обратно в явь, заполнив его зрение и постепенно вытеснил изнутри архитектурные виды нового отеля. Василий, наконец, пригляделся к гостю повнимательнее.

Нет, он не так уж прост этот медиамагнат, отметил глубоким внемысленным подсознанием Василий, и с интересом принялся детально рассматривать гостя. Гальян – пухнотелый, громоздкий жуан, несмотря на чувствующееся под жировыми округлостями мускулистое строение, казался беспомощным и несуразным. Округлое пузцо его далеко выдавалось вперёд, когда он, как морской конёк зависал перед Василием в своей значительной, с изогнутой спиной позе.

Короткохвостый, короткорукий, с широким черепом. Передвигался он как–то боком, словно жирная золотая рыбка, слегка шевеля плавниками, чуть кивая при этом и подёргиваясь всем телом, как сломанная механическая кукла. Василий никак не мог оторваться от выражения его лица, искажённого очень странной застывшей в одной форме улыбкой. Пока левая щека его в момент волнения вытягивалась в сторону, правая, в это же время, совсем не изменялась. И глаза… Правый смотрел остекленело и неподвижно, тогда как угол левого – временами приподнимался и удлинялся.

Веки вокруг глаз его были очень мясистые, выпуклые, как две изогнутые немецкие сардельки. Щёки – пухлые и выпирали вперёд. Но ещё дальше выпирал мясистый нос, а под ним и губы – оттопыренные и мясистые, а между щёк, – под губами, – сидел маленьким круглым раздвоенный пирожком – подбородочек.
Произнося мысленные слова, он словно бы картавил…

– Яа-а со-огби-игра-аю ме-едиа-га и-искусство-оо из гра-азных ми-игро-ов. – Гальян смотрел на Василия своими выпукло-шаровидными, как огромный жемчуг глазищами и улыбался, видимо пытаясь выражать приветливость. Но получалось у него – асимметрично криво и скользко. Голос его мысли был излишне высоким, зудящим и зыбким, как дребезг латунного таза для варки варенья, в момент удара о голову нерадивого мужа.

– Вот же тебе морда от итальянского гурмана и живописца Арчимбольдо! – неудержался – Подумал Василий, отворачиваясь, чтобы не выдать свою мысль и, изображая скоропостижно, будто ищет карандаш.

Но магнат и не замечал ничего вокруг! Мысли Гальяна Рили тянулись, как вязкая карамель за десертной ложкой: окончания фраз, казалось, истончались, часто теряясь вовсе, и от того смыслы измысленного им доходили до собеседника не сразу, а словно бы догоняли издалека. Василию казалось, что он слушает виниловую пластинку на, временами замедляющемся, скрипучем грамм-проигрывателе.

– Я-гя, зг-наее-етеее лиии, обожгаааю инг-гфогрма-а-аацию! Вго-о вг-гсееех её вги-идах, одна-аако-о. Я-га е-еей вгг-лааадеее-ею и г-гра-асспро-остра-аня-я-я-яю. Дгл-ля меее-еня гэе-ето вгаа-алюта, зо-оло-отой зга-апа-ас! И не-е вга-ажно вг-гка-а-а-аком вы ми-и-игре-е геё нга-а-ашли! Инг-гфо-ормация мго-ожет на-ачина-аться зг-гдесь и сге-ейчас, а про-одо-олг-же-ение её мо-огжет вы-ыыплыть сог-гверше-е-енно в дг-груго-ом изгме-еерении. Инг-гформация, сг-гловно ризи-иног-гвая нить – сшииг-гвает миры, оста-аг-гвляя-а их по-одг-гвижны-ыми в отно-ооси-иительно-ом смг-гы-ысле. Вгы со-о-огласны?

Василий молчал, ожидая, когда концы тягучих измыслов собеседника достигнут наконец его сознания.

– Я слышал о вас, вы – если так можно сказать – медиамагнат? Вы владеете всеми известиями в Каунне!

Вг ка-ако-огй-то мге-е-егре да-а-а, вгы-ы пра-авы. Нооо-о мнге-е бо-ольше нгра-аг-гвится ме-едиа-колле-екционер или ме-едиа-антиквар! – Он улыбнулся своей растянутой в одну сторону улыбкой. Заканчивая как всегда свою фразу в восклицательной манере.

Несмотря на странность, дрожащего перед ним образа медиамагната, не настоящую, скрытную слащавость Гальяна Рили, Василия этот жуан заинтересовал. Он не мог уловить, чем вызвана эта интрига. Здесь, чувствовался какой-то подтекст: в его появлении,… и манере. – Ой, не спроста, не спроста он тут!...- Однако, опасная недосказанность, компенсировалась в наблюдениях Василия живой внутренней увлечённостью этого индивидуума. Василий чувствовал в Гальяне Рили фаната своего дела. И это их роднило.

– Та-ак что-оо, со-ообственно, при-ивело вас? Кора-алла обмолвилась мне о… – Василий даже, увлёкшись созерцанием гостя, невзначай перенял стиль собеседника. Мысль его растянулась так, что он и вовсе не окончил её….

– А вгы-ы-ы, я вги-и-и-ижу, луан обра-агзо-о-о-огва-анный и нге-е
пг-гростоооо-ой…. – В настроении Гальяна читалось сразу две крайности. С одной стороны, казалось, что Гость желает заручиться благосклонностью Сарласара Роажа, но, одновременно, в инфополе воды повсюду чувствовалось и витало его совершеннейшее внутреннее безразличие к происходящему. – …И мно-о-огоеее пго-огвидали, я-аа на-асг-глышаан, и мгно-огим интге-егре-есуе-етесь. Вго-оотт, и тгво-орчество осгва-а-а-ааиваете... И кга-а-ак оно вга-аам? – Мысль его частично опять проглотилась толщей воды, так и не оформившись до конца.

– Что именно вас интересует? – Практический ум Василия тонул растягиваясь и кривясь вслед за умоСдвижениями гостя, мерцал, как отражение на водной поверхности, и не достигал дна сути.

Гальян Рили внимательно оглядывал макеты, повсюду расставленные в мастерской. Стекловидные, сделанные тем же методом, который применялся и в реальном строительстве лунов, корпуса нового отеля Василия, в уменьшенном виде слегка напоминали старинные сервизы муранского стекла.

– Зг-на-аеете мне-е э-гто чтго-то-о на-агве-егва-ает, яга-а гви-идел гэ-это где-то у-у... у лю-удее-ей, кстати! Вг-ыы же-е у ни-их зга-аряа-ажа-ались
ге-ене-ееетиче-ески?! – Мгновенно уловил стиль медиаколлекционер. – Тга-ак вг-гот, яга-а кга-ак бгудто не-егдавно слгы-ыша-ал про а-агрхи-иитекто-ора о-огдно-ого та-агмошне-еего... мнге-е го-овоо-орили... Вга-вгасилий Си-илин, кга-аажге-еется е-его имя. Нге-е слы-ыша-али тга-аакого? – И  Гальян покосился на Василия своей левой половиной. Он, дёргаясь и, торча вертикально, подплывал боком то к одному макету, то к другому....

– Почему же, – знаю. – Ответил мысленно Василий, стараясь сохранять спокойствие. – Но я стараюсь не подражать никому. Зачем мне тогда приобретать было творческий генотип?!

– А и-имгя-яа Ла-амбге-еерт Гри-ииа-ан сг-глы-ы-ыша-алии?

– Глубоко копает! – Чуть было не подумал Василий, глядя в сторону Гальяна, но промыслил только – Глы-ы-ы-ы… – И тут же коротко переметнулся. – Знаю, как же! Торилан Инг с ним партнёры. На той стороне – Ламберт Гриан – хозяин отелей. Я изучал все составляющие этого бизнеса, прежде чем окунуться в него. Деньги не малые, да и в партнёре надо быть уверенным. Решение я принял осознанное, так что вот и я теперь, в некотором роде, стал частью этого предприятия.

– Дга-аааа. – Задумчиво и многозначительно потянул Гальян. – Зг-гна-ачит, по-олу-учается ге-е-ены… инг-гжене-ерия-а тге-епе-ерь и ва-аас пг-гри-ивели на гра-аницу миг-гро-ов? Тга-ак и гдоо-олжнооо-о бг-гыло бг-гы-ыть….–Многозначительно потянул гость.

– Думаете, гены?.. Василий мысленно со значением замолчал. – А что вас – Гальяна Рили – привело к этой границе? Расскажите поподробнее.

– А-а яга-а – угже-е и дга-авно-о та-ам… и нге-е то-олько чге-елгоо-овечески-ий.... – Потянул собеседник. – Мги-и-и-игров мгно-оого, зна-ааете, яа-а за вг-гсе гра-ааани-ицы стагра-аюсь заглядыг-гва-ать. Мно-ого-о но-оогвого узг-наёшь. – Гальян Рили посмотрел сквозь Василия долго и рассеянно. – Инг-гфо-орма-а-а-ация! Инг-гфог-грмаа-ация-а – э-эгто вг-гсё! Зг-нна-ачит, инг-гфо-ооскульптурии-иизм вга-ас цгеэ-эепля-аает – Василия аж передёрнуло. Но он сдержался и ничего не подумал. Только посмотрел ещё пристальней на Гальяна.

– Аа-а мгне-е, во-от, имг-гфо-отека ну-ужна и имг-гфо-гви-ии-изио-зал! Хо-очу-у на-аслажг-гда-аться-а сво-оими бо-огатства-ами, не пег-гре-ево-одя и-их в зг-гвоо-онки-ий ме-еталл! Тгак ска-аза-ать, – в пег-грво-озда-анном вг-иидее, не-е ути-или-изи-игрованно-ом – тга-ак дга-же мог-гжноо-о вгы-ырази-ится!

Кга-ак вга-аам зга-ада-а-ачка? Вго-озьмё-ёте-есь? Вг-гот и Коогра-алла-а проооо-осит вга-ас. – Произнёс он, и вопросительно обернулся на сестру. На удивление, доселе бодрая Коралла, как-то стихла и отвлечённо слушала их мысли, не вмешиваясь и не прерывая брата. Казалось, в ней разом что-то выключилось и интерес её к Василию пропал. А вместе с её интересом пропала и магия её чудодейственного воздействия на Василия.

– Нет, Мастер Гальян, я не возьмусь. Условия моих договорённостей с Ториланом Ингом таковы, что мне невозможно будет заняться вашим заказом.
– О-огдна-ако, яга-а го-огтов пго-одо-ождать, Мга-астер Сга-арла-азар, да-а-а. Иг-и по-одо-ожгду сто-оолько, сгко-олько-о ну-ужно! Яа-аа умге-ею жгда-аать! –Мысли его звучали напористо. – Мгне-е кгра-айне-е ва-ажна-а вга-ааша исхо-огдна-ая хугдо-ог-гже-естве-енна-ая-а тго-очка зг-гре-ени-ияа-а! Яа-а тга-ак ре-ешил!
– Но как вы можете судить о моей точке зрения, если вы ничего не имели возможности видеть, ни одной законченной работы! – Насторожился Василий. –Многие сейчас находятся в ажиотаже по моему поводу, но они видят лишь не законченную постройку… Это я считаю преждевременным поводом для доверия архитектору. – Василий решил испытать Гальяна. Он не был уверен в его решимости заказать ему проект и считал, что им руководят лишь скрытые, неизвестные ему мотивы.
– Яга-а пгри-ивы-ык, згнаа-аееете ли-ии, по-ала-ага-аться на-а чу-утьё! – Не унимался Гальян Рили, – О-оопге-еегрееежа-ать, так сказать!… Вгы-ы вгы-ы-ыра-зи-ли-и згдгра-аву-ю мгы-сль, ии-и яа-а её-ё по-ддег-гржи-ва-ю! Нго-оо, скга-жу-у бго-олее, от то-го, яг-а ее-ещё си-льнее ргаз-за-дорген вга-ами, и тге-еперь яга-а хо-чу-у усглы-ыша-ать вга-ашу фги-иилосо-фию оо-т вгааа-ас ли-ично!... Ра-асска-ажите мгне-е вг-га-ашу ко-оонце-еепцию, Мг-аастер Ро-о-ааж!….– Транслируя это, Гальян, казалось, мыслил совершенно о другом, о чём-то не доступном восприятию Василия и одновременно лежащем на поверхности, но не о том, что имел в виду … Его мысли витали не здесь и ему не нужен был никакой выставочный зал…! Но что?
Даже теперь, вспоминая эту встречу в темноте своего заточения и пропуская то их общение через сознание удильщика, Василий не мог читать мысли Гальяна Рили так, же как Торилана. Но осознание опасности, исходящее из осведомлённости гостя, какой бы она не была – интуитивной или явной, не могло сбить нашего героя с пути. Василий помнил, что решил играть в эту игру со всей ответственностью, тем более, что тема проектирования в за гранью человеческого мира захватила его сознание и обещала интересные идеи на будущее.
– О-оо, да, расскажите, это так занимательно, я давно уже без ума от вашего отеля, но теперь я хочу своё личное пространство в вашем исполнении! Мой брат…, а ведь заметьте, это именно я его буквально прибуксировала к вам. И я буду торопить вас. Не та-ак ка-ак мой брат! – Она с хитрым выражением потянула свои мысли, передразнивая Гальяна. – Мне очень нужна ваша мысль, ваше решение. Я уверена, что и вы не задержитесь… Я чувствую, – вас, как творца заинтересует именно мой заказ! – Коралла вновь транслировала ту же самую мысль, которую высказала ранее, только в более сильной эмоциональной экзальтации. Она снова подалась к Василию грудью вперёд. Потом оплыла его кругом и опять почти прильнула к нему сбоку всем телом.
– И, хотя, все жуаны норовят пыжится и выставить себя главными в делах, всё равно, – я утверждаю это вам совсем точно, – главная всегда – майла! Мы – майлы движители вас – жуанов! Не знаю, как та-ам, где-нибудь в других мирах и у людей, которые вам теперь почти, как родня, и у прочих… Или, как вы!.. То есть, Как у вас, Мастер Сарлазар, лично!.., но обычный жуан – всегда управляем майлой! В любом начинании – ищите майлу, мастер Роаж, я вам точно, точно говорю – всегда ищите майлу! – Повторила она ещё раз напористо и отчётливо.
– Да, такова жизнь, я с вами совершенно согласен, прекрасная Коралла, – Василий привык, что он не может позволить себе в момент общения с луанами сразу давать мысленную оценку происходящего, как это бывает при обычном человеческом разговоре. Необходимость общаться мысленно диктовали восхитительные возможности мгновенной импровизации без предварительных раздумий и взвешиваний. Он должен был генерировать мысль так, чтобы не выдать себя неуместными умозаключениями. И он привык, хотя и не сразу, выдавать формальные сентенции на любые темы, дабы иметь саморазгон для последующей точной формулировки.

– Вы с братом так восхищены моей работой, прекрасная Коралла, что я просто не могу не ответить на ваш порыв. Когда–нибудь я обязательно расскажу вам о своей философии творчества.

– Нет, нет, и нет! Я хочу услышать её немедленно. Воскликнула Коралла и прильнула к Василию ещё ближе.

– Да уж, пго-озг-гво-ольте нга-ам пгре-едло-ожи-ииить вгам у-уужи-ин! – Подключился Гальян Рили, – Яа-а тго-ооже-ее, пгри-изна-аюсь, тге-еепе-еерь…, – нга-агхо-оожу-уусь в кгра-айне-еем не-етерпее-ении!

– Ладно, ладно, ладно! – сдаюсь, но давайте здесь, – у меня в кабинете. Мне тут комфортнее философствовать, если позволите. А ужин – в другой раз. Я могу предложить вам креветковый коктейль с морской капустой или что-нибудь большее, если хотите. Я за-аака-аажу се-йчас в ре-естора-ане с доставкой… – Василий чувствовал, что от такого напора этой парочки ему самому хочется слегка притормаживать. В такие минуты он начинал обычно делать всё словно в забытьи.

– Нге-ет, – Пго-озг-гвольте я! – Воскликнул Гальян Рили, – Я нге-еее-еепре-еменно хго-очу уго-остить вг-аас, Ма-асте-еер Рг-гоа-аж!

– Хорошо. На ваш выбор, мастер Гальян. Я, с вашего позволения, удалюсь на мгновение, чтобы отдать распоряжения по работе и сразу же вернусь. Сразу же вернусь. – Повторил он, взглянув на порывистую Кораллу, прижимая ладонь к груди. Всего несколько минут! Процесс проектирования невозможно остановить, и он требует моего присутствия постоянно!...

– Мы будем ждать вас! – Коралла выспренно рванулась к Василию и сделала вокруг него быстрых два круга. Губы её волнуясь дрожали так же, как и её тело. Она почти коснулась его и жар её мягких плеч и груди обдал его горячей вертикальной волной.

Василий с облегчением оставил своих эмоциональных гостей, и переместился под огромный купол, где несколько десятков луанов были заняты объёмными разработками деталей и конструкций, а также сложных инженерных систем, вписывая их в мысленно сгенерированную Василием объёмную модель отеля. Электронный макет в центре зала светился линиями и плоскостями насквозь. Луаны пользовались мониторами редко, только для плоскостных чертежей или текстов. Экраны были сделаны из такого же стекловидного материала. Но чаще всего вместо мониторов изображение выводили на плоский светящийся луч, который генерировал специальный излучатель. Василий не знал как устроен такой экран. Луч появлялся из прозрачной полосы на столе. Такую же, он видел раньше в полу своего отеля.

Объёмная модель курорта сгенерирована была прямо в толще воды. Каждый инженер насыщал её деталями, и комплекс постепенно обновлялся, прирастая подробностями. Композиция зданий висела над прозрачным постаментом в водном пространстве в центре купола. Эта технология использовать воду как носитель информации и как монитор казалась Василию великолепной. Он даже подумывал заказать такую установку у себя в земной мастерской и расположить её в большом круглом аквариуме. А может быть можно было бы пропитать жидкостью какой-нибудь пористый прозрачный материал, типа кристалла аэрогеля, и подать на него импульс?! Надо подробнее распросить об этой технологии Аскелию. – Вспоминал Василий свои недавние идеи.

Теперь сидя в темноте огромной овальной башни и разглядывая её зрением удильщика так, словно пространственную модель отеля в центре своей подводной мастерской, но только теперь находясь внутри объёма, он размышлял о том, как мало ему отведено было времени на познание Мира луанов, и как мало он обращал внимание на все эти побочные свои идеи, занятый повседневной работой над проектом. Всё здесь, среди лунов, происходило у него так же, как и в его мире, – в мире людей…Он сосредотачивался на одном и отодвигал всё остальное, казалось бы, не важное.

 А теперь, получив в своё распоряжение временную паузу, он опять вернулся к размышлениям о том, как полно можно было бы преобразить процессы работы над проектом у себя дома, если использовать новшества доступные лунам. А ведь, к жителям Водного Мира эти технологии пришли из глубокой древности. Они лишь модернизировали подход к ним, адаптировали к современным требованиям жизни. Им теперь не надо было считывать информацию на интуитивном уровне из толщ воды, как это делали древние маги. Информацию извлекал из голов инженеров и высвечивал в воде компьютер!

4-4-9

И создал Бог мысль. И эта мысль породила слово. А слово стало материей, и эта материя рассыпалась в прах – атом за атомом и стала временем. А время, которое и есть – Бог, породило новую мысль...

Василий отложил маску, считывающую с глаз образы в его голове, и оглядел созданное.

Перед ним вращалось его творение – его мыслеобраз. И кто был этому виной? Он ли – Архитектор – творец или тот, кто над ним – во всём сущем вокруг него – Создатель всех миров, вселивший в его голову свою мысль? То ему не постичь никогда.

…И малое и гигантское должно быть сомасштабно Создателю... В этом заключается фокус Архитектуры. Человек сомасштабен зданию, а Здание вмещает множество людей и сомасштабно Миру. И потому человек сомаштабен Миру и Мир сомасштабен человеку. Всё вокруг находится в равновесии.

В миг, когда мысль становится самостоятельной, она раскрывается как чашка цветка, и с лепестков его слетают, подобно сдунутой пыльце, частицы обновлённого Осознания. Число пиксел мысли растёт и множится, уплотняется и громоздится; и вот уже, созданная будто бы тобой форма, сама порождает мысль, сама себя творит, и обустраивает. Она знает – что в себе изменить и добавить. А ты в восхищении наблюдаешь за свершением творения твоего во плоть из мысли, чувства, эфемеризма и экстаза! А потом эта пыльца мысли осядет во взоре Наблюдателя и прорастёт в его голове своим другим нечто!...

Василий, ой, как любил эти взрывы сверхновых в мозгу! Когда из ничего, из невозможно трудного начала возгорается холодное сияние осознания, из него рождается горячее, ослепительное пламя эмоции, в окружении густой дымки слов! Дым становится графикой, а вспышка чувства затвердевает в формы! И ажурнуая вязь чертежа – сеть, превращается в арматуру и армирует форму камня – твердь, и вот уже Ты Наяву можешь войти в сии чертоги!…

Василий много размышлял об архитектуре подводного города. Вода порождала новые сложности, но и возбуждала творчество. В голове опять рождалось множество образов. Он снова и снова выдумывал свои скульптурные формы. Но опять ему чего-то не хватало! Стеклянные скульптуры казались громоздкими и грубыми, им недоставало лёгкости, – да! несмотря на то, что делались они из прозрачного материала! Город луанов напоминал творение скорее технологическое и инженерное, и в нём мала была художественная ценность, но инженеры лунов преодолевали этот недостаток, используя годами наработанные приёмы.
 
Они с такой точностью нашли место для города и настолько удачно вписали купола в рельеф коралловых рифов, что выходило так, будто сама природа помогает им создавать неповторимую красоту! Но ведь природа и есть рука Создателя, которая как Василий считал движет помыслами Архитектора! Василий сразу же признал за коллегами – инженерами это удивительное свойство мимикрии. Не имея собственного творческого потенциала, они с успехом пользовались подсказками Природного Мира, создавая с небывалой виртуозностью районы города Каунна, словно произведения ландшафтного искусства. Очень трудно было что-то добавить к их умению сливаться в своих куполах с красотами Природы. Выходило, что меж ним – архитектором и инженером луанов не было никакой разницы! И тем и другим руководило нечто свыше!

Василий искал приём мучительно. Город, возникший единожды, стоящий перед его глазами поначалу тяжело и вязко материализовывался в объёмную модель, но эти муки приносили ему подлинное наслаждение. Он испытывал знакомый особый вид трудности и потому чуял, что работа принесёт хороший результат….


4-4-10

– Итак, в чём же, в чём, скажите ваша философия, мастер Сарлазар Роаж. – Василий вернулся в кабинет и нашёл там восседающих перед столом с морскими яствами Гальяна Рили, Кораллу и, о чудо! Аскелию. И хотя его не было достаточно долго, гости не ушли, а напротив, казалось, обжились в его кабинете, и чувствовали себя тут уютно. Они непринуждённо, эмоционально и увлечённо транслировали что-то Аскелии. Василий не сразу разобрал смысл их беседы, так как вход в кабинет располагался вне зоны действия их взаимных взглядов.

Гальян Рили угнездил своё несуразное тело в прозрачном спиралевидном, с широким как у наутилууса раструбом и с тонкой стекловидной, широкой в основании ножкой, кресле. Медиамагнат походил в нём на толстую креветку в рюмке для коктейлей.  Его сестра Коралла удобно полулежала в коротеньком диване, удачно подавая входящему вид на своё аппетитное тело.
 
Аскелия хитро прищурилась, уловив, брошенный мельком на гостью, плотоядный взгляд Василия. Коралла казалась восторженной и отвлечённой, но в ней угадывался расчёт. Она явно позировала, осознавая каждое своё движение и жест, с таким прицелом, чтобы выглядеть как можно эффектней. При виде Василия она вскочила и, продолжая нещадно кокетничать и преувеличенно жестикулировать, потворствуя своей нарочитой восхищённости творческими возможностями Сарлазара Роажа, стремилась быть как можно ближе, так, чтобы чаще прикасаться к нему своими женственными выпуклостями!


 Коралла то наплывая на него, то вращаясь вокруг, то описывая спирали и закатывая томно глаза, подставляясь его взглядам с разных сторон и поднося своё лицо вплотную к его, она напоминала Василию любопытную аквариумную рыбу. Повинуясь неодолимому в ней влечению, она заглядывала ему в глаза как аквалангист заглядывает в иллюминаторы неизведанного батискафа, словно стараясь постичь непостижимое, сокрытое в недрах его головы.

Василий взглянул мельком на Аскелию и отметил и её волнующиеся губы, вытянувшиеся в улыбку, и взгляд с прищуром, выражающий, наравне с майлской тревогой, её ехидное, в его адрес, понимающее настроение.

– Вго-о мнго-оже-еестве мги-иро-ов мгне-ее прги-иихо-оди-ило-оось сгта-аалки-ива-ааться-а с прги-ичу-удли-ивге-ейшии-ими пго-остро-ое-енияа-ами-и тге-еори-ий твго-орцо-ов и-из рга-азны-ых рге-еа-альнооосте-ей! И-и мнге-е хоте-ело-ось бы усглы-ыша-ать и вга-ашу, что-ообы-ы зга-апи-иса-ать е-ёё в мго-ою-у ко-оолле-екци-ию. – Гальян Рили, увидев Василия, продолжил вещать. Он устроился поудобнее, целиком взобравшись в просторное прозрачное кресло-рюмку наутилуус, и обвив себя змеями – плавниками.

Василий занял оставшееся свободным своё рабочее кресло, и свободно откинувшись на спинку тотчас же перешёл к сути:
– Раньше мне нравилось думать, что дом отражает микрокосм своего хозяина. И я считал, что, будучи творцом и психологом, должен непременно как можно более проникнуться внутренними чаяниями и внешними проявлениями заказчика. Но теперь я кардинально переменил своё мнение, так как осознал важность своего собственного художественного мира. Я уверен, что ценность профессионала в том, что он может через свой опыт раскрыть Заказчику многое из того, что тот в своей жизни, быть может, тщетно ищет и не находит. Я для него – есть уникальный взгляд со стороны
Мой мир – моя наработка – диковинная, не стандартная информационная оболочка, способная тем обогатить восприятие окружающего мира будущего владельца здания, что призвана обозначить ему иную точку зрения на привычные вещи и явления, да и на его собственную жизнь комплексно. Своей архитектурой я готовлю для него просторную сцену, в которой подаю моё постороннее видение его лучших сторон. Сцену, на которой он раскроет себя! – После совещания с инженерами Василий чувствовал себя очень по–деловому. – Философия моего мировоззрения – создавать через экстерьер и интерьер здания пространственное эмоционально–информационное повествование на тему – эдакую картину –размышление, повергая наблюдающего во взаимодействие с каскадом тематических образов, которые составляют неповторимую форму моего здания.
Моё пристрастие – скульптура. Но прежде всего, скульптура не безлико–абстрактная, а вполне изобразительная. Это может быть человек, животное, предмет или группа персонажей, или даже натюрморт. Однако здесь вожможен и знаковый подход. Например, обозначение формой стихий.

В человеческих языках присутствует различие в обозначении изображения композиции из предметов. В отличие от французского, где «nature morte» переводится, как «мёртвая природа», в немецком словосочетание, обозначающее тот же жанр живописи – «still leben» – и которое можно перевести, как «тихая жизнь», показывает происходящее в картине совершенно иным, и даже противоположным образом. В одном случае собрание предметов это лишь набор эстетических форм, тогда как в другом – это спектакль, действо, рассказ и взаимодействие живых образов.

И в этом различии формулировок я усматриваю пример, иллюстрирующий разницу подходов к архитектуре. В моём понимании, всё, чего касается творец оживает. Формы здания общаются и между собой, и с наблюдателем.

Взаимодействие персонажей приводит к искре – к эмоциональной передаче информации. Подобно тому, как действие, или, как её ещё называют – картина – в театре, передаёт настроение или мысль, через взаимодействие актёров, так моя архитектура передаёт мысль, через взаимодействие форм.

Мне не нравится рассматривать архитектуру только, как декорацию для жизни. Я предпочитаю помещать жителей среди общающихся меж собой образов. Погружая обитателей в сердцевину разыгранного мной спектакля, я, предстаю перед вами эдаким режиссёром, который заставляет актёров выйти в зал к зрителю или наоборот зрителей взойти на сцену во время игры актёров.

Как я это делаю?...

– Вги-идиииии-и-ди-имо-оо, вгы-ы хо-ог-грошо-о знга-аете яа-азгы-ыки лююю-юде-ей Мга-асте-ер Рго-оаж. – Прервал его своим задумчивым умозаключением Гальян Рили – Яа-а стга-аалки-вался с чге-елове-еческии-им мии-иром лги-ииишь в скго-ооользь, и мнгее-е не до-ове-еело-ось дга-але-еко-оо пг-грооо-оника-ать в гра-ада-ации и-иих фги-иило-оософски-иих пго-оостро-оое-ений. Пго-одо-ообны-ые пго-оогруже-еени-ия тге-еем бо-олее зга-а-атрудне-е-ны, пго-ото-ому чтго-оо на-аам – луа-анам нге-ее до-осту-упны-ы твго-ооорче-еские вго-оозмо-оожно-ости-ии.

– Раньше и я не задумывался над этим – Поддержал разговор Василий. Недоверие к Гальяну Рили вынуждало его рискнуть углубиться в рассуждения на такую скользкую тему, как детали мира людей, чтобы, быть может, понять истинные мотивы гостя. С определённого момента их разговора, – почти в самом его начале, Василий усомнился в явности целей этой пары. И теперь он исследовал свои чувства боем. Аскелия, уловив его ход с тревогой поглядывала на собеседников, но не подавала вида.

– За годы изучения, так сказать, виновников моего теперешнего преображения, я пришёл к пониманию, что мы живём параллельными устремлениями, и мир обычного луана очень похож на мир человека. Ведь большинство людей в повседневности никак не используют свои природные творческие возможности.

Я воспитывался в замкнутом пространстве своей семьи и невольно был погружён в чтение книг. Мне приходилось читать многое. Тогда я и столкнулся с информацией о человеческом мире. Поэтому, может быть, я с детства оказался увлечён творчеством. Потому, достижения людей с малолетства привлекали моё внимание. Изучение создало во мне иллюзию глубокого погружения. В какой-то момент мне начало казаться, что я живу в том мире. – Василий, было, старался врать сдержанно и намеренно делал это по чуть-чуть, но, от понимания, что Гальян Рили испытывает неподдельный интерес к этой теме, его несколько заносило.

Аскелия наблюдала за их разговором не вмешиваясь.

– То-то вгы-ы тга-аак про-они-иикно-оове-енны-ы, кго-огда дге-ело до-охо-ооди-иит до-о чге-ело-ове-ече-ески-их сто-ооро-он ва-аше-еей жи-изни-и!... – Взгляд Гальяна Рили был устремлён в сторону, но мысли его отражались от купола и достигали сознания Василия.

Василий чувствовал абстракцию момента и балансировал на грани. Однако, одновременно, ему хотелось поскорее уйти от надуманной ситуации, чтобы не поддаваться искушению выложить Гальяну всё и сразу. Дозируя глубины исследований, он перескакивал из темы в тему.

– Раскажите, мастер Гальян, как вы представляете себе свою картинную галерею? – Спросил он, выполняя эти свои намерения и стараясь переменить тему разговора.

– Скго-оорее, – га-але-ере-еееюу-уу прге-еедме-ето-ов твго-оогрче-ества-а, – Подхватил Гальян, – тга-ак ка-ак яа-аа соооооо-оби-ира-ааю-уу не-е сто-оолько-оо жи-ииво-оопи-ись или-и гра-афику-уу, скго-ооолько-о рга-азли-иичные а-аартге-ефа-ааакты-ы! Мнге-е хо-ооте-ело-оось бы-ы, что-ообы-ы спрое-екти-ииро-ова-аанно-ое вга-ааами-и, Мга-асте-еер Сга-агрла-ааза-ар, здга-ани-ее, прге-ееждеее все-еего-о, стга-аало тга-аки-мм же сга-амо-оостоя-аате-ельны-м а-арте-ефа-акто-ом в мо-оеее-ей ко-олле-еекции! Я-аа, во-отве-ееет рга-асскга-ажу вга-ааам сво-оою-у фги-иило-осо-оффи-ию-у ко-олле-еееекционе-ера, и вгы-ы прги-идумга-аете для мге-еня дге-ейство-о в сооо-ооответстви-и с вга-ашим крге-едо-о!

Василий кивнул, но Гальяну Рили не требовалось подтверждения, он продолжал без остановки. Тело его, полотно зафиксированное креслом, тем не менее, подёргивалось в такт его мысли так, как будто он, был взволнован их встречей также, как и тогда как он впервые появился здесь – в его кабинете.

– Яа-а прге-едста-аааавля-аю-у вге-есь Мги-ир, кга-ак шга-ахма-аатно-ое пго-оле-е! Яа-аа слгы-ыыыша-аал, у лю-ууде-ей е-есть тга-ака-ая и-игра-а, вгы-ы зна-аае-ете, ко-ооне-ечно-о же-е!…

– О, да! В древности шахматы служили людям для гадания. – С готовностю воспринял ход его мысли Василий. Ему уже начинала нравится эта новая тема их разговора. – Я читал, что мудрецы разыгрывали партию, ход которой и итог предсказывали предстоящее событие. Может быть вы об этом?

– Вгы-ыы схва-атываете сгу-уть нга-а ле-ееету-у, Мга-аастее-ер Сга-агрла-аза-ар! Тга-ак во-оот, мго-ооя фи-илоо-осо-офи-ия за-аклю-юче-ена в-вв тго-омм, что-оо кга-аажжжды-ый прге-ееддме-еетт и-ииску-уусствга-а е-еесть свго-оео-обра-азны-ый знга-ак! Ко-огдааааа яа-аа встрге-еча-ааю-у прге-еедме-етт, кго-оото-оры-ый мге-еняя ппритяа-ааги-ива-аает и-и во-оззбужжда-ае-ет, то-о вго-ооспри-ини-има-аю е-его-о, кгаа-ак вге-еху для-аа при-иня-аати-ия-аа о-оче-ере-едно-оого-оо рге-ше-ени-иия-а на-а пу-ти-и мго-оое-ей жгии-ззни-и! Нго-оовы-ый пре-едме-ет прге-едве-еща-аае-ет но-ово-ое-е ргее-еше-ени-ее, – нго-овы-ыйй пово-оро-от су-удьбы.

Тга-ааким о-обра-зо-м, яа-а и-изме-еня-ааю-у сге-ебя-аа пго-опо-олняя сво-юу кго-олле-еекциюу твго-оре-ениями жи-ите-еле-ей рга-азны-ых ми-иро-оов. Вы-ы по-оооони-има-аете-е те-епе-еерь, Мга-аастер Сга-аарла-аза-ар, что вга-ааша-а фги-ило-оософги-ия со-ооздания а-архи-ите-еекту-урно-оого-о прго-ои-иззведе-ени-ия-а, кгаа-ак и-инфо-орма-аци-оонно-ой ка-арти-ины-ы, которая – есть внутри себя де-ействи-ие-е, не-есу-уущее и-инфго-орма-аци-ию-у, мнге-е о-очееень бли-иззка-а! Тге-еепе-ерь я-а бо-ольше-е, чге-ем ко-огда-аа–ли-ибо-о утве-еерди-лся-а в на-аме-еерении за-ака-азать вга-ам про-ое-ект мо-ое-ей га-але-ере-еи а-арте-ефа-акто-ов! Вгы-ы зга-аи-иинтри-иго-ова-аали-и меня-аа, и-и я-аа с не-ете-ерпе-еени-ем бгу-уду-у ждгаа-ать ра-азвоо-оро-ота вга-аашей а-архитектурной ка-арти-иины-ыыы! – В этот момент Гальян Рили был по-настоящему искренен со своим собеседником. Василий увидел ясно что медиамагнат зажёгся изнутри тем самым неподдельным светом увлечённого своим делом человека, который никогда нельзя спутать ни с чем. Он перестал даже дёргаться, а наоборот, казалось, парил вслед за своей мыслью, физически оставаясь сидящим в своём рюмочном кресле. Эта перемена чрезвычайно воодушевила и Василия, настолько что он ещё глубже проникся симпатией к своему возможному заказчику.

– Но ждать не придётся! Я ясно вижу, что вы, Мастер Рили, рассказав мне свою концепцию, тем самым уже раскрыли тему образа павильона. И вот как я вижу её воплощение в форме. – Василий откинулся назад и широко жестикулировал руками, как будто охватывал и разворачивал перед Мастером Рили панораму своего настоящего видения. – Я сделаю для вас пространство, в котором шахматное чёрно – белое поле будет ступенчатым, объёмным. Посудите сами, ведь наша жизнь не происходит на плоскости.

Каждое событие имеет свой уровень, свою значимость, свою иерархию. Так и в моём пространстве вы сможете придавать предметам или верхний регистр – если эта веха имеет для вас более явное значение, либо нижний регистр – подчеркивая их тайный более глубинный для себя смысл, в зависимости от той роли, которую они играют в вашем настоящим, прошлом и будущем времени. Так давно приобретённые артефакты вашей коллекции смогут быть по-новому, осмысленными в последующих периодах и во взаимодействии с новыми поступлениями.

Кроме того, ведь, набольшие события происходят из малых действ. И объединённые общими чувствами новые и старые элементы-артефакты, словно ноты, сольют и скомпонуют эпохи вашей жизни в общую музыкальную сюиту! Быть может, слушая эту музыку тайных и явных сфер, вы сможете разгадать смыслы и направления вашей жизни!

Я создам для вас купола в виде шахматных фигур. Соединённые общим пологом между собой они будут символизировать вас прошлого и сегодняшнего. Но это будут не обычные формы шахмат. Я придумаю для фигур свои невиданные образы. Внутри внешней купольной композиции форм, – на ступенях подиума из чёрно-белых кубов и в его нишах будут стоять и висеть ваши артефакты. В этом придуманном мной мире вы выберете для каждого объекта место и нишу в соответствии с его значением в вашей жизни. Возможно даже, что вы сможете с моей помощью создать такую систему расположения имеющихся у вас предметов, которая позволит вам выявить незаполненные места, в вашей философии жизненных перемен. Эти пустые полки будут предназначаться для вещей, которые еще предстоит найти и для решений, которые вам ещё предстоит принять, чтобы получить большую, развёрнутую полную картину вашего внутреннего мира.

– Пго-ооотрясающе! Кга-ак пра-аавильно вгы-ы ме-еня-а понимаете! Дге-ела-аайте-е же, де-елайте его скго-орее! Яа-а хо-оочу, что-ообы вы прге-ееступили не-немедле-ееенно! – С самозабвенной грустью произносил свои слова Гость.

Василий смотрел на его выскочившую из кресла фигуру и понимал, слыша звук ясности, приходящий ниоткуда, что по каким-то причинам медиамагнат знает, что в этом мире им не суждено воплотить павильон Гальяна Рили.

– Вам придётся потерпеть, Мастер Рили, пока я не выполню условия нашего совместного контракта с Ториланом Ингом. Но я буду думать о вашем заказе исподволь и, возможно, эти размышления вольются в мою нынешнюю работу над отелем и повлияют на его образы. Мой ум тетерь очень гибок и ёмок, я способен со вмещать множество параллельных задач. Эта способность тоже появилась у меня с изменением генотипа.

Ита-ак, ва-ам уда-ало-ось за-ааинтри-игова-ать ме-ееня-а, и по-одтвержда-аю – мы договорились, даже вопреки моему чувству ответственности. Я буду держать вас в курсе, Мастер Гальян Рили. – Волнуясь, Василий опять стал непроизвольно растягивать слова.

Даже теперь, издалека воспоминаний, Василию показалось, что Рили по-настоящему увлёкся предложенной им идеей. Он не находил истинных причин, появления в его мастерской Гальяна, но чувствовал, что тот не верил в его луанское происхождение. Василий уже тогда видел и чувствовал в своём госте подвох столь явный, что всерьёз задумался и осознал факт невозможности закончить своё творение города-курорта. Однако, тогда Василий решился надеятся, что он сможет, оттянуть исполнение тайных замыслов медиамагната, по крайней мере, на то время пока тот будет дожидаться его проекта.

– Но что медиамагнат? Разве он самостоятелен? Скорее всего он всего лишь разведка Торилана Инга. – Промелькнула тогда мысль в голове Василия и … затихла, вспугнутая опасностью быть прочитанной.

– О-о это так прге-екра-аасно! Яа-аа чу-уувствую се-еебя на пго-ороге ве-ели-ииииикого шга-ага в мго-ооей жизни! Не-ее смге-еею ва-ааас отвле-ееекга-ать бо-оолее. Яа-аа прги-ииишлю ва-аам пгу-уустой че-еккк с мо-ооей пго-одпи-ииисьюу-у! Вы-ы во-оольны впи-иисать ту-ууда-а лю-уубую-у су-уумму, ко-оото-орая ва-аас устро-оиитт Не-ее сте-еесня-яяйте-есь! Мо-оё со-оостояа-ани-ие, ко-оонечно-оо не-е сра-аавни-имо-оу с ва-ааши-им, но-оо о-ооно до-оста-ааато-очноо вге-елико-оо, что-оообы-ы яа-ааа мо-огг се-еебее по-оозво-ооли-иить люу-убо-ооой ка-апри-ииз! И, хо-оотя-а яа-аа не-е впргаа-авеее дгу-ума-аать, что-оо мо-оогу опла-аатить ва-ааши бесце-еенные услу-ууги, про-оостым золо-ооотом, нооо ве-еедь вы-ыы те-еепе-еерь за-ааявили се-еебяа-а ка-ак про-офессио-она-ал, а-аа про-офе-еессиона-аальны-ыые раа-аботы подрга-аазуме-еевают рга-аспла-аату!

Глаза Гальяна Рили опять как–то задумчиво блеснули. Василий чувствовал естественность исходящих от гостя мысленных импульсов. Он на минуту задумался и произнёс:
– Знаете, я подумаю над этим вашим тезисом по поводу вариативности оплаты моего профессионализма, и, возможно, мне придёт в голову другой способ взаиморасчётов между нами, нежели банальное передвижение золота между банковскими хранилищами. Ведь, мы с вами можем позволить себе любые вольности, неправа ли? Но пока присылайте ваш чек. Я люблю, чтобы работа была авансирована. Я усматриваю в этом мистический смысл зачинания материи, так сказать. – Василий улыбнулся.
– Ооооо, это-оо инте-ее-еересно. Я бгу-ууду жда-аать ва-аашего ре-еше-ееееения и ва-аашего вгидени-иия конце-ееепции. Бгу-уудем считать, что мы-ы на-ахо-оодимся в стааадии тво-оорческих пере-ееегово-ооров по э-ээто-ооому во-оопро-оосу! Да-аа, а-аа че-ек яа-а ва-ам при-ишлю-юю в ско-ооро-оом врге-ееме-ени нге-епре-ме-нно! Яга-аа са-аам чу-уувствую сге-еебя тга-аак оо-определённее! Яа-аа, вге-едь, – луа-аан! Прга-ааактичность в нга-ас с лихво-оой за-аме-щает прго-обелы твго-оорческого на-аачаала! – Он подмигнул шутливо.
…Но чек Гальян Рили так и не прислал…
Однако, в общей работе, медиамагнат оказался вполне адекватным Заказчиком, несмотря на его странную затяжную манеру выражать свои мысли. Мастер Рили служил советником по связям между мирами у Торилана Инга и они с Василием часто пересекались на стройке и в офисе.

Мастер Гальян давал ясные комментарии и поддерживал идеи Сарлазара Роажа. Здесь в полной мере проявилась его подготовленность и информированность о искусствах в других мирах. В какой-то мере он был очень даже симпатичен Василию, хотя и не перестал внушать ему подозрительность. Так же, как и Торилан Инг, медиамагнат словно бы принадлежал к другой расе лунов. Несмотря на свой экстравагантный вид и манеры, Гальян Рили оказывался при ближайшем рассмотрении очень вдумчивым, гибким и понимающим Жуаном. Конечно, во всё вплеталась его всепронизывающая хитрость. Было даже удивительно наблюдать как тот хитрит. Это происходило так явно и наивно, что в какой-то мере даже умиляло Василия.

С другой стороны, за этой видимой показной хитростью скрывалась незаметная изворотливая и тонкая затейливость. Василий мог только внутренним чутьём понимать, что Гальян Рили, как и полагалось ему по статусу, был очень непрост. Что скрывалась в глубинах его души, и как медиамагнат мог повлиять на замысел, который воплощал Василий по заданию Ламберта Гриана? И были ли действия Конусльтанта и Правителя согласованными, оставалось для Василия тогда тайной…. Однако, часто замечал он на себе пристальный взгляд Мастера Рили. Тот, как будто колебался, в чём-то…

4-4-11

Василий не сразу вспомнил тот переломный момент, в котором потерял сознание и вместе с ней реальность, созданную Ламбертом Грианом. Он очнулся во мраке. Медленно из темноты сознания возвращались к нему отрывки прошедших событий…

Дом Сарлазара Роажа, который ему принадлежал по легенде, был просторным и импозантным. Василию он сразу понравился. Мастер Гриан знал толк в качественной недвижимости. Ламберт Гриан с помощью Аскелии оформил документы с завидной хитроумностью. Записи на специальных золотых платах в присутствии официальных лиц были повторены множество раз. Аскелия устроила так, что сделок после Гриана было много. А ещё больше – до него. Эти древние купола давно уже готовили для продажи к такому случаю. Гриан даже в молодости умел предвидеть многое. Он создавал легенды всей своей жизнью и делал это мастерски. Конечно же в современном мире лунов, без Аскелии ему бы не обойтись, но начало положеное Мастером Грианом в давние времена значительно упростило новые истории Сарлазара Роажа.

Дом, находился на красивейшей части плато над с западной стороной города Каунна. Участок был древний, такой же, как и история рода Сарлазара Роажа. Характерной особенностью этого места, на краю долины перед уступчатым склоном в углубление чаши города Каунна, был полуамфитеатр, природный или рукотворного, сейчас уже трудно было определить наверняка. Три широких уступа понижали просторную, ровную поверхность участка и прикрывали купола виллы с тыла, от бескрайнего плато позади долины Каунна, к которой подкова открывалась своей широкой стороной. Видимый с высоты края чаши, город искрился и сверкал куполами и небоскрёбами, словно морской цветок. Отсюда, с этого древнего места, разворачивался особенно яркий ракурс.

Сад, разбитый на уступах амфитеатра и в понижении плато, скомпонованный с изяществом, был обставлен снаружи в глубь плато несколькими радиальными грядами коралловых скал изогнутыми волнами по хребтам. Эти кулисы, поставленные на разном отдалении от центра радиуса участка, походили на спины драконов, силуэтами оттеняя композицию раскинутых групп куполов виллы при взгляде сверху и будто и защищая место счастливой подковой. Искусно выполненные в давние времена, купола отличались от современных подобранной с особым шармом цветовой гаммой окраской масс старинного прозрачного материала, из которого они были деланы.

Технологии ушли далеко вперёд, но многослойная конструкция несла в себе то ощущение неподдельного чувства, какое бывает, когда созерцаешь старинную постройку. Это был своего рода древний стеклянный пенный замок. То, что сейчас инженеры лунов создавали одним махом, перекрывая большие пролёты залов, древним строителям приходилось составлять из множества малых пузырей, надувая их и словно бы укладывая как валуны круг за кругом набирая купола залов, пока они не замкнуться в вершине. Купола пенились и несли в своих частях артефакты прошлого: то – ракушки искусно впаянные в толщу прозрачных масс, то ветви цветных кораллов, то полосатые камни, подобранные один к одному с любовью и вдохновением и залитые в стекловидных толщах, как в смоле янтаря.

Василий мог часами кружить над своими апартаментами, созерцая и мысленно воссоздавая последовательность действий древних строителей. Ему казалось он видел всё наяву: вот тут они думали о стаях разноцветных рыб, там – о гейзерах выбрасывающих столбы пузырей, а там – подражали ряби поверхности океана! А уж что это было на просвет изнутри! В нежных рассветных лучах, под снопами дневных солнечных игл или в тайных закатных сумерках интерьеры куполов подводного замка играли светом, словно индийские раги* неповторимые мелодии древних смыслов…

Участок занимал чуть более гектара. Он явно был отреставрирован и, наряду с древностью, в нём чувствовалось течение новой мысли. Кто-то проектировал обновление участка для Ламберта Гриана? Василию не у кого было спросить об авторстве, кроме Аскелии. Но ей был неведом мастер. Устройство сада было по-луански функциональным, но, вместе с тем, налёт непредсказуемого очарования древности то и дело умело подхватывался и раскрывался по-новому ещё чем-то неуловимым, доступным только настоящему творцу. Многие приёмы здесь применялись только лишь из соображений гармонии и были совершенно бесполезны с инженерной точки зрения, в их линиях и формах чувствовались изящество и вкус.

Василий угадывал в ландшафтном проекте мягкость женской мысли. Но, однако, его удивляли отсутствие вялости и боязливости часто присущие, женской архитектуре. Напротив, он видел вокруг себя непривычное его мужскому сознанию особое мастерство, овеенное особой женственной силой. Василий долго изучал сад и проникся симпатией к автору. Он часто парил то в одной части участка, то в другой, стараясь прочесть чувства, увлекавшие автора проекта и заставляющие его сделать то или иное решение. Романтическое настроение охватывало его в каждую из этих прогулок. Он пытался представить себе эту майлу и недоумевал как могли эти формы возникнуть в голове жительницы Водного Мира. Не мог же Ламберт Гриан привлечь земную женщину? Да, и он разве когда-либо жил здесь? Насколько Василий знал, участок был куплен гораздо позже того момента, как Гриану стал недоступен мир луанов. Он видел этот замок, знал о нём, но тогда ещё не владел. Однако, человеческое прочитывалось здесь во всём. И даже само старинное жилище, казалось, несло в себе исток творчества!

Дом, погружённый в причудливость парковых изысков, был большим, удобным и по композиции строго типичным для традиционного богатого жилья луанов. Части дома объединялись вокруг центральной группы куполов, предназначенных для официальных приёмов, – эмоциональные луаны любили показаться во всём великолепии, принимая равных по статусу. Жилые купола, предназначенные для хозяина и домочадцев были разбросаны по участку, тщательно скрыты одна от другой, но связаны между собой переходами. В сущности, каждая такая группа своей композицией напоминала Василию стандартный гостиничный номер отеля Ламберта Гриана. Здесь был кабинет-гостиная, спальня и прихожая с ванной и гардеробом. 

Луаны, неприхотливые и аскетичные, несмотря на эмоциональность, которая должна бы приводить к сложности и загромождённости внутренних пространств их домов и витьеватости наружного убранства, на самом деле в большей степени ценили технологичность и удобство, которые принимали за уют.

Да и характер луанов, как Василий разглядел при близком и долгом знакомстве, скорее подходил к сангвиническому типу, нежели холерическому. Все эти мысли, почему-то, в который раз проносились в голове его. Вот и в тот сумрачный час он почему–то опять подумал , о характерах жителей океана. Архитектору присущ аналитический подход. Потому Василий привык пристально изучать пристрастия своих Заказчиков, стараясь сделать их жизнь удобной. За долгие годы практики он научился распознавать характер человека с первой встречи.

С луанами было по–другому. Водная текучесть и изменчивость их характеров часто приводила Василия в недоумение. Он никогда не знал, чего ему ожидать от собеседника. Случалось жуаны, то вели себя в высшей степени рассудительно, то вдруг менялись и поступали как эмоциональные лирики. Не говоря уже о майлах. Тех заносило ещё больше. Любящие контроль над ситуацией, те всегда маскировали её за показной заинтересованностью.

Проектировать лунам частное жильё было совершенно не мыслимо! Когда тот или иной заказчик видел модели необычного здания, он впадал в неистовство, и непонятно было восторг это или отрицание. Сбой в голове зрителя происходил, видимо, от того, что тот не в состоянии был оценить степень своей заинтересованности в том, что видел. Заказчик Василия утопал и рассыпался в эмоциональных всплесках. Он метался внутри водной толщи под куполом мастерской то уносясь куда-то ввысь, то возвращаясь и накручивая круги вокруг объёмной модели.

Ажиотаж жуанов усугубляли их спутницы – майлы: они пытались диктовать свои условия, но при этом совершенно не способны были воспринять предлагаемое им решение объективно. Поэтому, Василий вскоре и вовсе перестал браться за частные заказы, ссылаясь на занятость. Правы были инженеры лунов, создавая похожие друг на друга дома. Отсутствие творческого начала служило для водных жителей некой защитой от сомнений и эмоциональных всплесков. Другое дело Гальян Рили… Василий много думал над его проектом и многое уже из туманного образа выкристаллизовалось во вполне реальную объёмную модель. Вот она висит перед его глазами в водной толще его кабинета….

4-4-12

Ночь проникла в глубины, в тот раз, когда Василий с Аскелией приблизились последний раз к своему прекрасному замку. Они устремились сразу к флигелю, в котором размещались жилые комнаты хозяина. Здесь, в отдельной группе куполов устроены приватные: входной холл, кабинет, большая спальня, ванная зала и гардероб.

Василий отпер дверь, приложив ладонь к экрану электронного замка и пропустил вперёд Аскелию. Он задержался, буквально, на мгновение, чтобы окинуть взглядом ночные виды своих прекрасных владений. Они жили здесь с Аскелией почти целый год, но до сих пор он не мог отделаться от чудесного наваждения, которое навевали на него тонкая красота и таинственность окружающего пространства, сделанная руками кого-то, как ему казалось, очень знакомого.

Свежий бриз океанского течения в это время суток обычно струился из бескрайних далей к краю плато, чтобы опадать прохладными волнами вниз по уступам склона долины Каунна. Огни небоскрёбов этого красивейшего из городов лунов мерцали перламутровым, разноцветным, праздничным перемигиванием, словно огромное пространство, заполненное аттракционами по мотивам сказок Хаяо Миядзаки*. Но городские шумы и звуки музык доносились сюда лишь отдалённо. Вилла пребывала в своём сумеречном покое и изменчивом великолепии. Аскелия включила свет под куполом, и тёплое сияние залило окружающий ландшафт. Василий вздохнул, и вода, шумно пузырясь, прокатилась сквозь его гортань и жабры. Прохладный ночной бриз словно достиг, омыл и пропитал его мышцы энергией, как заполняет влага поры иссохшей губки.

Вдруг он почувствовал резкий укол в шею. Мышцы его мгновенно свело, и он упал на дно, на чешую светящихся плит, мостивших путь ведущий к входу. Василий некоторое время ещё сохранял возможность воспринимать действительность и видел, как Аскелия выглянула из-за двери, вернувшись за ним. Он ощутил всем своим существом, когда она вздрогнула, видимо, от такого-же укола и тело её выгнулось и рефлекторно собралось в кольцо. Затем перед глазами его вспыхнул и потух свет, и в сознании наступила непроглядная темнота….

4-4-13

На мгновение яркая бесконечная вспышка парализовала его.
Василий зажмурился.
Корпускулы света фотон за фотоном бомбардировали мозг. Они проникали через все преграды тела: пронизали кожу, с шипением внедрялись в оболочку кости и ранили мозг. По нервным окончаниям бежали потоки нервных импульсов...

Василий, с трудом открыл глаза. Он, нашёл себя в огромной цилиндрической колбе, водружённой посреди бескрайнего пространства того огромного овального зала, в котором они впервые встретились с Ториланом Ингом. Этот странный овальный купол он никогда не спутал бы ни с одним другим.  Он видел его всего лишь раз. Надутый инженерами лунов этот неимоверной величины пузырь был размерами сравним с линзам над вольерами древних особей ториланова зверинца, но отделка овальной полости отличалась как узнаваемой погранично-вкусовой вычурностью, так и сложным великолепием инженерных новшеств и фишек. Рёбристая структура большепролётной стеклянной конструкции была напичкана разного рода и типа освещением и испещрена рюшечками пенными наростами, придававшими куполу вид большого вязанного орембургского платка.
 
Здесь, в прозрачной линзе под пенящимся различными ёмкостями пологом перекрытия зала в величественном замке правителя Каунна он впервые ощутил себя в новой эпохе своего творчества. Доселе бывая здесь на совещаниях и приёмах, он лишь восхищался строительной мощью, но теперь размеры пространств, напротив, давили на него грузом атмосферы глубин и неведомых сил, пропитывающих воду океана отголосками древних магических ритуалов. Взвешенный вертикально в прозрачной колбе, заполненной жидкостью со странным запахом, он чувствовал себя подопытной аквариумной сущностью.

Он ощущал себя планктоном, затерянным среди бескрайних выпуклостей слепящих глаза световых резервуаров, покрывавших купол овальными кольцами. Он ощущал себя лишь пикселом информации в галлонах, литрах и террабайтах окружающего знания...

— Так, так, так!... – Голос мыслей Торилана звучал так резко, как будто он стучит обломком доисторической раковины в стекло его прозрачной, как луанский купол черепной коробки. Слушая его тираду, Василий вспомнил как недавно очнувшись, безрезультатно пытался пробить капсулу своего аквариума. Как в темноте промелькнули неизвестные тени и что-то неведомое, впрыснутое в жидкость его цилиндра заточения, заставило его вновь потерять сознание.

— Ламберт Гриан всегда отличался максимализмом! Отправить ко мне лучшего архитектора земной современности! Так и нужно! Одобряю. Но неужели он надеялся обмануть меня!

Взгляните, Мастер Рили, – Повернулся он к медиамагнату! –
Перед вами великолепный экземпляр трансформированного человека! Каков вышел жуан!

Приходилось ли вам видеть лазутчиков в наш мир! Вот он, полюбуйтесь!
Гальян Рили, дёргаясь всем своим несуразным телом, подплыл к самой стенке прозрачного цилиндра, в котором был выставлен Василий, и всматриваясь в глаза его, словно бы видя Сарлазара Роажа перед собой впервые, с безмолвным восхищением покачал головой!

— Знакомьтесь! – Василий Порфирьевич Силин! Мастер архитектуры в мире людей!

— Нге-е мго-ооже-ет бы-ыыть! Яга-а не-ее о-оошии-иибсяа-а то-оогда-а!... – Медиамагнат дёрнулся назад и чуть не опрокинулся навзничь. Он с нескрываемым восторгом взирал на Василия снизу вверх, как на экспонат кунсткамеры. – Вы-ыы на-ас поо-аразили! В нга-аашем мги-ире о-ooсобенно ви-идны-ы гра-ани и ко-оонтра-аасты нго-во-ого!

Ва-аам здеее-сь бы-ыло где-е раа-аз-згуляться!

Дга-ааа я-яаа, пргизна-аюсь с тех пго-оор, ка-ак мгастер Тго-оорилан по-оодтве-еерди-иил мнге-е прга-аавду, е-ещё бо-ооолее воооо-осхищён вга-ааами ма-аэстро! – Услышал он тягучую как патока мысль медиамагната. Прги-иизнаюсь, я при-иило-ожи-иил к это-оому свго-ою ру-уку. Мго-ои лгю-уудиии прго-ооовели о-огро-омнууууюу-у рга-ааабо-оту, что-ообы вгы-ыычисли-ииить це-еепь. Слгее-еды-ы вгы-ы заа-аметали очень дго-осто-ойно-о! Яа-аа тга-ак и не-ее на-ашё-ел свгяяя-зи все-ех коо-онцо-ов. Е-если-ии бы-ы не-е Ма-аастееер Тго-орила-ан со-о свгоее-ей интуиии-цией!.. Яа-а соомнее-ева-ался! – Мастер Гальян Рили, криво улыбаясь, суетливо дёргался из стороны в сторону перед стеклом огромной вертикальной колбы – местом заключения Василия.

В огромном, залитом светом зале он выглядел мелкой рыбёшкой, висящей в многолитровом пространстве. Василий спокойно и слегка свысока наблюдал за тем, как они с Ториланом Ингом разигрывают свой спектакль. Он понимал теперь, что весь прошедший год – от начала был фарс, постановочное действо, их к нему обращённая инфо–картина. И теперь, он – в первом ряду, нет! – на сцене достойной кульминациии трагедийного фарса… Вот они луаны – любители эмоциональных эффектов!

— Не то, что достойно! – Великолепно! – Вторил ему Торилан. – Но каков! Ламберт! Ценю! Такой роскошный подарок! Вам тоже будет, чем гордится Мастер Гальян! Я сделаю вам великолепный артефакт – такседермия трансформированного человека! Мне – сердцевина, вам – оболочка!

Мы станем с ним одно! Теперь я уж наконец стану полноценным творцом!

Возможно, я смогу даже продолжить ваше дело в мире людей, Мастер Сарлазар Порьфирьевич Силин!

Василия передёрнуло! — Всё так запущено! — мелькнуло в нём молнией мысль.

Он обратил внимание, что Гальян тоже, как-то странно и неловко обернувшись, неотрывно смотрит на бравирующего мыслями Торилана Инга.

Возможно, медиамагнат что-то транслировал ему. Лицо его необыкновенным образом кривилось, а тело конвульсивно вздрагивало. Или он лишь выслушивал приказы Торилана? Мысли их доносились до него неразборчиво…

Наконец он порывисто украдкой несколько раз глянул на Василия и удалился как будто на задний план происходящего. Василию показалось, что медиамагнат не был готов к такому повороту событий. Он как-то сжался скукожился и движения его стали совсем дробными.

— Вам будет лестно иметь у себя такой художественный артефакт, я уверен.
Вы коллекционер от бога! — Не унимался Правитель.
 
Торилан хлопнул огромной клешнёй квадратной ладони по плечу незадачливого магната и тот притонул и укоротился, кажется, ещё больше.

— Я вам его предоставлю!

— Блга-ааагодарю, блга-аааагода-аарюу-у! — Гальян Рили попятился боком.

— Но-ооо ... что! — Торилан не переставая сиять и пребывая на своей мечтательной волне строго посмотрел на медиамагната. — Годится!
— Е-еесли-и по-оозво-ооли-ите-е,.... у-уу мге-ееня нгазна-ааче-енна-ая ва-ами та-а… встрге-еча! По-оомни-иите-е?!
— Торилан рассеяно посмотрел на Гальяна, словно возвращаясь из глубин своего подсознательных грёз и пытаясь идентифицировать настоящее.
— Да, да-а – поспешите! Он повернул шею в сторону Василия и оглядел его сверху вниз – по-хозяйски.
– Вот такая у вас предстоит трансформация, Мастер..... –
Он смотрел то на себя, то на Василия и как бы оценивая поместится ли тот он в нём, словно он собирался примерить своё тело поверх Василия.

– Ай, да Ламберт!....

Он удивится!

Да, и… оставим! Тебе, пожалуй, тоже понравится, творцы, ведь, преображаются в своих творениях! Так это, мастер Василий?!

Теперь я стану – ваше произведение! Готовьтесь к лучшей своей трансформации!

Да и с вашей стороны то был хороший ход! Ценю! Хотели славы в мире лунов!!!!

Она и не замедлит! Уж ты мне поверь, – не-е замедлит!
Тебя будут славить в моём лице! Я позабочусь!
Так тебе станет намного, намного величественнее!

Ты мне сразу понра-авился. А теперь, когда мы оба понимаем, как это должно быть правильно! Да! Вот именно так! Мне это нравится ещё больше! Так будет выглядеть просто бесподобно!!! – Торилан раскачивал, поводил плечами и словно бы пританцовывал, гарцуя вертикально перед цилиндром в котором парил Василий.

А пока представляй себя в новом качестве! Строй объёмную модель меня как у вас там творцов заведено!...

Он вдруг остановил свой монолог резко хлопнул в ладоши, и косяк полосатых охранников, окружив его, сопроводил колбу к выходу….
Торилан спешил двигать время событий.

Свет внезапно погас.

Через некоторое время Василий почувствовал движение над собой в верхней части колбы цилиндра.

Что-то резко кольнуло его в руку. Свет, словно, снова вспыхнул ещё ярче! Казалось, под всем куполом – вне цилиндрического резервуара – вдруг исчезла вся вода. Вот–вот на пол, выложенный срезами цветных и перламутровых раковин и светящимися плоскими стекловидными блоками, опять выйдет наглый Торилан Инг в ковбойской шляпе, жилете и широких расклёшенных кожаных штанах с нарезанной поверх швов мелкой бахромой! Вот – из–под штанин снизу выползли змеи хвостовых плавников… Торилан Инг неловко пошатнулся взмахнул руками и начал проседать, балансируя на полу на изгибающихся кольцами ногах, он жадно хватал широко раскрытым ртом воздух….

Он потерял поток осознаний, и видение перед глазами исчезло...

Ранее Василий представлял себе Торилана каким-то более прагматичным. Он и не предполагал, что в голове Правителя кроется столько животного или рептильного мистицизма. Но, то – луаны! И Правитель их – есть порождение царства водных людей и несмотря на свою продвинутость в светских тонкостях, несмотря на силу понимания и интуиции, которую он постиг в себе, стремясь к своим целям, несмотря на явное отличие от своих собратьев, он всё же остался луаном. Древние тайны и сила информативных полей воды пронизала его, содержа в кристаллических толщах пленником представлений о яви, которые он сам же притянул, измыслил и сгруппировал вокруг себя,.

Он был чипом, молекулой древнего океана – частицей водяного мозга в настоящем.

Принимая знания, он преломлял их в себе, преображал и возвращал толщам глубин. Пиксел осознания в созданной им картине инфополя, он стремился насытится Миром, но по-своему – Накапливая…, его сущность поглощала соседние молекулы. Расширение, в нём приобретало характер поглощения. Вместо того, чтобы, раскрывать сознание и преобразовывать накопленное освещая своим духом, Торилан пожирал.

Еда материальная и еда духовная… Он по-акульи ненасытно поглощал эти величины, принимая их за одну.

Понимал ли он абсурдность своего деяния. О, Да!

Но пристрастие к театральности древних таинств, опознанных им в резервуарах хранилищ океана, уже не отпускала его! Он желал быть ровней тем древним чародеям!

Современная научная суета казалось ему мелким дрипом на фоне монументальности деяний магов древних лунов.
– Он должен хорошенько отстоятся – Слышал Василий в забытьи указание Торилана.
– Я хочу загрузить его в себя не сиюминутным не трансформером-луном, но самую его человеческую суть – всего – от сердцевины! И особенно – кровь!…
– Что нам делать с удильщиком?
– Очень кстати, что она прикрепила его к нему! В том есть скрытый знак, это – хорошо! Эта рыба, – я чувствую, – приготовяит его даже лучше, чем я мог бы желать! Она добавит мне ещё одну недостающую способность. Слившись через него с их кровью, я, возможно, смогу контролировать и преодолевать границы Миров! На луанов удильщики не действуют, однако, именно кровь человека, слитая с кровью рыбы, возможно даст мне необходимое сочетание!
– Отправьте его обратно в башню! Надо выждать время.
– Но женская суть для рыбы-проводника?! Удильщик в её отсутствие сдохнет!
– Нет, нет! Не успеет.... Нам надо дождаться его кондиции!...
Перед глазами Василия замелькали, словно в обратном порядке, огни и фигуры. Резервуар, казалось, дрогнул. Вот снова как тень промелькнуло лицо спешно удаляющегося Гальяна Рили. Он как-то пристально и долго посмотрел на беспомощного и странно спокойного Архитектора в высокой ещё ярко освещённой колбе. Ни одной мысли не прозвучало в голове Василия, когда их глаза встретились, и он не услышал не одной мысли медиамагната.
Вспоминая сейчас тот миг, он, вдруг, явно осознал всю двойственность положения Мастера Гальяна в этих событиях. Впервые Василий окончательно уверился в неподдельности и заинтересованности медиамагната в нём, как личности. Но то был лишь миг, наитие, вспышка озарения, которая мгновенно угасла, так и не развернувшись в оформленное представление или концепцию….


4-4-14

Василий, приученный удильщиком к регулярному пополнению запасов текучей женской энергии, ощущал отсутствие таковой, как физическое иссушение. Суставы, казалось, горели, потрескивали, даже искрили, а тело истончилось. Погружённый в воду, он, тем не менее, испытывал нестерпимую жажду.

Зубы мозжило. Череп, казалось, сдавливал ему мозг, и тот – словно сжался, очистился и перезагрузился. Василий, как эхолот, то смотрел на Мир сквозь трубу зеркального коридора, то, вдруг, погружался в осознание бесконечной дали, исчерченной линиями и контурами окружающих предметов. Тьма отступила. Глаза больше не мешали ему Видеть. Василию предстал огромный вертикальный зал цилиндрическо–овальной формы. Зал казался бесконечным в высоту. Диаметр его был около пятидесяти метров. Василий чувствовал насквозь глухие, без единого окна, стены башни, их неравномерную пористую слоистость. Казалось, овальная вертикаль зала вырезана в горизонтальных коралловых слоях–коржах гигантским острым поварским штампом. То тут, то там в глубинах донных  отложений он чувствовал каверны, пустоты, поры и твёрдые вкрапления.

– Я – в подводной скале кораллового плато, – догадался Василий. – Но где? Что это за помещение? На колумбарий или склеп – не похоже.

Бесконечно высокая и погружённая в непроглядную темноту вертикальная шахта использовалась, видимо, как лабораторное хранилище. Здесь, в прозрачных стекловидных пузырях, плотно облегающих стену, лепившихся друг к другу, словно застывшая стеклянная пена, заключены были диковинные морские обитатели. Рыбы: мурены и удильщики, щупальцевые и ракообразные. Все – необыкновенные, таких Василий и представить себе не мог. Они пялились в темноту овальной внутренности бесконечно высокой искусственной полости. Впечатление Василия усугублялось новой его способностью видения – он различал лишь очерченные контурами образы, как раскалённые электричеством цифры в старых счётных машинах, как чертёж объёмной компьютерной модели. И, к удивлению, – контуры окружающих его предметов и существ то накалялись тускло, то угасали попеременно, повинуясь непонятному ему собственному выбору. Василий различал всё и вся насквозь, видя и различая мельчайшие детали в бескрайней дали, в кромешной темноте.

Наводя зеркальный коридор своего зрения, на какое-нибудь существо, он заставлял его обернуться и, встретившись взглядом бесконечно долго обменивался чем–то неизъяснимым со своим случайным рыбо–собеседником. Чувство это, возникающее где-то внутри его тела, походило на мгновенное познание сути и напоминало звук…

Он долго не мог прийти в себя от внутренних, словно органных хоралов, звучащих в его теле от таких наведенных созерцаний. Словно звукоснимающее устройство он считывал ноту за нотой из-за стеклянных выпуклостей заключавших в себе разнообразных живых сущностей. Казавшийся ему хаотическим, выбор направления взгляда, тем не менее, порождал в нём гармонию звуков и складывался в подобие загадочной и возвышенной музыки. Василию вспомнились попытки проиграть на разный лад бесконечную последовательность цифрового ряда, числа «Пи». Та мелодия казалась ему одновременно бессмысленной, и в то же время – таинственно–прекрасной!

Внезапно, он, словно, очнулся… Мысли пришли в порядок. Пелена забытья, вызванная его поразительным свойством, спала. Восхищение и удивление сменилось явным осознанием и прагматическим пониманием целей и задач.

Пора было искать выход. Огромная овально–цилиндрическая полость, вспененная изнутри рукотворными стеклянными пузырями, находилась, как он понял, в толще высокой, вертикальной треугольной в плане скалы. Стены утёса, слоёные как стопка коржей торта Наполеон, были различной толщины. Слои одной простиралась так далеко, что Василий не нашёл им предела. Но сквозь две другие стены он прозревал даль океана..... В какой-то момент Василию показалось, что он сориентировался. Шахта его находилась в одном из коралловых скал-зубцов делящих долину на девять лепестков – в одном из двух ближайших к дворцу Торилана Инга.

Василий сосредоточился и оглядел океан сквозь помехи слоёв. Он искал Аскелию. Переливаясь, в зеркальных стенках калейдоскопа, вычерченный город Каунн сверкал сквозь слои тусклыми разноцветными линиями и звёздами огней. Радужные круги вокруг многочисленных ламп пересекались, наслаивались и порождали новые круги, образуя волновые реверберации. Казалось, он их не только видел, но чувствовал и слышал одновременно.

Его знобило. Организм бросало то в жар, то в холод. Василий представлял себя почему–то, в тёплой меховой шубе и штанах мехом внутрь, надетых на голое тело. Он рыбачил на льду среди белых заснеженных просторов… И тут же – он лежал совершенно голым на том же ярко–белом льду, подобно только–что вынутой из проруби рыбе. Жабры горели сухим жаром. Удильщик, стиснутый повязкой, то трепыхался порывисто и резко, топорщась и изгибаясь, как замерзающий на снегу у лунки ёрш, то затихал, переводя дух и вглядываясь в абстрактные дали через глаза хозяина. Василий видел его прозрачного, вычерченного на своём таком же прозрачном бедре, выпучившего незрячие зенки, обманутого и жадно хватающего ртом цветные линии чертежа. Его объединённое с рыбой сознание лихорадочно искало и звало женскую особь, чтобы прикрепиться вгрысться в её тело и замереть в умиротворении.

Василий впал в забытье. Перед глазами у него поплыли вереницы лиц — анфасы и профили, жуаны и майлы, губастые рыбины и купола медуз… А прямо перед глазами раскачивались заросли из высоких тонких стеблей с редкими листочками. Их шаровидные, как маковые коробочки головы раскачивались туда и сюда под действием восходящих потоков как ряды перевёрнутых маятников…

….Нет, нет! был ещё один раз, когда они развлекались вместе. В тот день в баре было многолуанно. Теперь-то Василий понимал, что Торилан проверял свои ощущения, прощупывал его изнутри. Тогда был и Гальяно Рили. Они возлежали втроём под куполом на краю огромного зала. Рили был такой же словоохотливый и вязкая мысль его была чуть более быстрой под воздействием тонизирующего вещества в водной среде бара.

Торилан всё расспрашивал впечатления Сарлазара Роажа о своих линзах-зверинцах. Ему нравились Песчаные Линзы с ящерами и летающими птеродактелями. Инг очень живо представлял себе полёты на этих монстрах и приказывал подбрасывать варанам куски мяса. Для этого у него были специальные манипуляторы, которые ползали по стеклу изнутри. Он любил наблюдать, ящеры соревнуются между собой в силе и хватке.

Торилан Инг был хищником, и он играл со своими хищниками с тем наслаждением, с которым заядлый компьютерный игрок бьётся на экране с трансформерами.

Там были Линзы со срезом нор в которых водились подземно-подводные муренообразные доисторические рептилии.

Рассказывая о своих затеях, Правитель возлежал на диванах. Им принесли кальяны. Наполненные жидкостью, которую подогревали в реторте специальные ионные горелки они курили клубы пара и тот проходил сквозь жабры замораживая их ментоловой прохладой.

Гальян Рили подёргивался от удовольствия. Он распластался на спине и с наслаждениям тянул ароматный пар из мундштука.
 
Под куполом кружили диковинные татуированные майлы.

Вдруг распахнулась кулиса, затянутая струями пузырей и длинными волокнами прозрачных водорослей и на сцену под шаровидный внутренний купол вплыли невиданные существа! Тела их были прозрачны! Рук у них было две пары! И они извивались от локтей, так же как от колен – вились кольцами змеи ножных плавников.

Василий привстал, любуясь видом пришельцев. Плавность этих человекообразных шести плавниковых была изумительна! Пар, только что омывавший его жабры, струился свободно из отставленного в сторону мундштука, тонкой воздушной струйкой. Он обратил вопросительный взгляд на Гальяна Рили.
 
– Аа-ааа! То-о Проо-озра-аачны-ые мута-ма-аайлы-ы и-ии мута-жуга-аны. Нга-ааши-и ге-енеети-ики-и вгы-ыыве-елии ии-их спе-еци-иаально-о дляа-аа тга-анце-в. У-у ни-их те-еперь га-стро-оли-и! Яга-а слгы-ыша-ал та-акииииие е-есть и-ии на-асто-ааяа-ащииие в со-оосе-дне-м во-одноом ми-ире-е. Только те –не  све-тятся, ка-ак на-аши.…..– Рили растянулся на пенном диване и наблюдал шоу в отражении наклонной стены купола….

Василий тоже вытянулся на спине…. Сознание его созерцало воспоминания. Вот – в экстазе пляшущие многорукие мута-жуаны. Вот – хоровод–венок из кружащихся гологрудых неоново-прозрачных мута-майл, сплетённых хвостовыми плавниками. Они машут – многозмеерукие – сейчас только ему и кружаться, кружаться, кружаться…

Вот – в середине ярко–неонового хоровода выплыло и прииблизилось отражение довольного лица Торилана Инга. Вот – он наклонился, посмотрел вниз и встряхнул, стоящую меж колец плавников, кальянную колбу. Вспугнутые в ней рыбёшки закружились заметались, оставляя за собой шлейфы пузырей, генерируемого ими веселящего газа.

Торилан Инг – поднёс мундштук к губам и с шумом втянул облако пузырьков. Василий видел, как газ бежит по трубке в его вычерченную светящимися линиями удильщика голову, как лопаются в неоновом черепе пузырьки и разгоняют ему кровь, струящуюся в густо–красную крону капилляров мозга.

Торилан Инг выпятил губы и благостно откинулся на пенные прозрачные подушки. Прозрачная голова его, повернутая на бок, – в профиль к Василию – испускала из носа и вытянутых трубочкой губ струйки пузыристой газовой смеси.

Вот – водяную толщу пронзили линии и вспышки….
Василий поднял голову и сел. Сколько же прошло времени? День, два? Около того….

4-4-15

Вдруг, неожиданно сверху подземный колодец пронизал вполне реальный свет: кто-то вошёл в вертикальный столб тоннеля высоко над ним и неуклонно опускался всё ниже. Василий запрокинул голову и увидел, как к нему спускается силуэт небольшой подводной капсулы, источающей по периметру слабый синий ореол свечения. Словно фантасмагорическое НЛО из фильмов про инопланетян вырастало у него на глазах из далёкой перспективы. Световой луч искрился и сыпался на него расширяясь к низу, как горсть блёсток, брошенных с высоты. Капсулы, вычерченные объёмным зрением удильщика, выпуклились освещённые спадающим конусом пиксельных блёсток и множили стеклянными боками звёзды рассыпчатых бликов.

Сердце Василия глухо забилось. Удильщик на его бедре замер в ожидании.

Но мозг его мучительно искал выход. Хоть какой-нибудь! Пусть совершенно не реальный! Вдруг перед взглядом Василия снова развернулся коридор удильщика с бесконечно длинными зеркальными, как у калейдоскопа стенами. Но на этот раз проход раздвигался и сжимался синхронно его внутреннему приказу.

Случилось неожиданное: он смог превратить световой зеркальный коридор в явный проход. Василий осознал, что способен выйти наружу – тоннель был просторен и бесконечно длинен. Зов удильщика топорща и вибрируя зеркальные стенки коридора, так как дрожит зеркало заднего вида автомобиля, встряхиваемое ударами акустического сабвуфера, прокатывался по ним рябью волн, вталкивая Василия в бесконечность. В памяти его возникло чувство тоннеля, образованного по зову Аскелии, в момент, когда она уводила его прочь из озера в швейцарской долине замка Гриана.

– Она могла это…! Теперь могу и я пройти сквозь него! – Только и успел подумать Василий!…

Сердце его рвалось вперёд, но он медлил, прислонившись спиной к выпуклой поверхности. Силы покидали Василия. Сердце призывно било кулаком в стенку грудины, стремясь выпрыгнуть или протолкнуть его в бесконечный, мерцающий искрами коридор! Сидя на плоском днище своей полугранёной – полу-выпуклой колбы, и поводя зеркальным калейдоскопом перед глазами то в одну, то в другую сторону, он озирал силуэты города Каунна, стараясь проникнуть в темноту как можно дальше. Брезжащий сверху свет всё усиливался.

Василий, решившись и не мешкая более, решительно оттолкнулся от днища и вытянулся в струну словно вплывая всем телом в глубину видимого им своего подсознания. Наваждение, однако, не покинуло его! То была явь, перемешанная с бредом!

Вибрирующие стенки зеркального коридора втянули его внутрь. Он проскользнул сквозь толщу слоёного коржа стен скалы и вылетел наружу. Всё ещё увлекаемый коридором, он мчался, практически не прилагая усилий. Вот он достиг склона долины на противоположной стороне: как миг, как перемотанные кадры, промелькнули дебри пузырящихся небоскрёбов и светящиеся площади Каунна внизу! Видел ли его кто-либо? Он не знал. Смеркалось. Силы его снова истекли вблизи расселины. Но тут Василий, вдруг, заметил луанский полицейский патруль!

Что-то дёрнуло его метнуться в сторону. Он схоронился за коралловые выступы, но патрульные заметили его! Обернувшись он увидел их силуэты. Быстрыми волнообразными толчками они приближались к его укрытию широким клином. Их было трое. Но самое ужасное возникло за ними. Белая светящаяся капсула, появившаяся не от куда, тоже продвигалась в его сторону. Она бесшумно и легко скользила под далёкой, мерцающей в свете закатного неба, поверхностью намного выше косяка патруля, и хотя свет её прожекторов не направлялся в его сторону, Василий точно знал: за ним следят!

Вычерченное линиями пространство удильщика, казалось, подсказывало ему все намерения окружающего и выверяло для него оптимальные пути. Он собрался с силами и ловко проскользнул в ближайшую расселину. Разлом расширялся и углублялся также стремительно, как передвигался вдоль его стен Василий. Тени полицейских не отставали. Они транслировали ему мысленный приказ остановиться. В руках их он увидел гарпунные ружья.

Петляя меж стен, он то и дело сканировал расстояние между собой и преследователями. Он выстрела его спасали только повороты ущелья и выступы скал. Василий всё больше погружался. Перед глазами его снова возник спасительный зеркальный коридор, и Василий без колебаний позволил ему втянуть себя.

Вдруг острая боль пронзила его! Усыпляющий полицейский гарпун резанул ему мякоть дельтовидной мышцы плеча. В ногу впился второй. Сонная пелена тумана мгновенно накрыла его своим плотным покрывалом. И снова бархатная темнота…

Но он уже втянулся в трансформацию и исчез из виду преследователей!

Василий очнулся на дне глубокого ущелья. Видимо, коридор увёл его совсем не далеко! Он лежал на песчаном дне под уютным широким навесом скалы. Сверху его привалило камнем, который он, видимо, зацепил, погружаясь в расселину. Стрела прошла насквозь, и согнутая торчала в его ноге.
 
Кровь вилась над ним, и он увидел высоко над собой тени крупных акул на фоне мерцающей поверхности. Он с трудом выбрался из-под обломка.

Плечо и нога саднили. Главное теперь избежать возможного нападения ночных хищников! Крупным – сюда не добраться, а с мелкими он справится...
 
Светало. Но на дне ущелья ещё было совсем темно. Василий видел в темноте без труда. Он снял и раскрыл закреплённую на бедре аптечку. Такая была в комбинезоне у каждого жителя океана. Луаны носили их с собой на всякий случай. Здесь были ампулы с антибиотиками специальный клей и тонизирующий препарат.
 
Холод сводил, его мышцы и конечности. Он выдернул гарпун из ноги и выдавил на раны густой, вязкий гель. Комбинезон на плече был разорван, но первый гарпун прошёл вскользь, только распоров остриём доли дельтовидной мышцы. Василий стянул края раны степлером и сделал себе укол с антибиотиком. Второй – тонизирующий укол привёл его, в чувство, но недостаточно хорошо.

 Яркие цветные линии вырисовывали окружающий Мир. Сидя, прислонившись спиной к скале, Василий пытался сосредоточится. Он в оцепенении разглядывал светящиеся чертежи пластов и выступов, возвышающейся перед ним коралловой стены.

Вдруг, яркий образ линейного видения мгновенно выключился, схлопнувшись, как глаз, и на тёмном фоне экрана его внутреннего осциллографа осталась только, белая ослепительная линия. Мгновение она висела на фоне чёрного экрана перед его взором, затем – укоротилась, превратившись в яркую, жирную точку, которая постепенно измельчала, лучисто вспыхнула и растворилась. Тьма выступила вперёд и заполнила всё поле зрения. Василий потерял сознание….