Цветы жизни. Юля

В детском отделении нашей центральной городской больницы всегда находились дети, оставшиеся без родительского попечения, или, как их принято официально называть – «социально незащищённые», из так называемых неблагополучных семей. Одних привозила к нам милиция, других подбирали прохожие в парках или на рынках. Опекунский Совет исполкома, проводя плановые объезды местных свалок, часто доставлял роющихся там, в поисках пищи детей.
Их принимали, обмывали, кое-как одевали в одежду, которую сердобольные санитарочки и медсестрички приносили из дому. Избавляли от вшей, чесотки и глистов. Подкармливали, зачастую обогащая скудный больничный рацион, домашними пирожками и булочками, но самым хлопотным, оказывается, было оформлять им документы. Направлялись десятки запросов в различные инстанции. Нужно было дождаться оттуда ответов, получить копии справок, повторно зарегистрировать детей в органах ЗАГС. Наконец, выписав свидетельство о рождении, подавать прошение на розыск родителей, получить традиционный ответ, что «они не найдены» и только после этого можно было обращаться с ходатайством в исполком о взятии ребенка на полное государственное обеспечение, то есть требовать путевку в детский дом или школу – интернат.
Вся эта волокита отнимала уйму времени, а дети месяцами жили в больничных палатах, проводя время среди больных и в ожидании обрести статус сироты при живых родителях.
Девочка Юля задержалась у нас почти на год. Её мать, используя ребенка как прикрытие, занималась транзитом наркоты, была арестована и пока находилась под следствием. Родственников, готовых взять малыша к себе, не имелось, мамашу под подписку о невыезде не отпускали, а семилетняя Юля никак не могла, как все нормальные дети, посещать школу. Только после вмешательства моего знакомого депутата, процесс сдвинулся с мертвой точки, и ребенку выдали направление в интернат.
Я до сих пор не могу забыть тот день, когда девочка покидала клинику. Больница выделила санитарную машину, а районо сопровождающего. Девочка стояла на больничном дворе в ожидании отправки и ежилась от холода в стареньком с чужого плеча пальтишке.
На асфальте валялись выброшенные кем-то белоснежные хризантемы. Безразличные, спешившие по своим делам прохожие, безжалостно втаптывали их в грязь. Осенний ветер, срывая со старых тополей последние листья, гнал их неведомо куда. Вот так же как эти листья, гнала куда-то судьба этого ребенка – одинокого и беззащитного. Она немного освоилась, ознакомилась, начала привыкать жить по правилам и распорядку лечебного учреждения и вот – надо уезжать! А что там впереди, на новом месте? Не будут ли обижать её новые знакомые, накормят ли досыта? Все эти недетские вопросы, наверное, теснились в её маленькой головке, заставляли по-взрослому смотреть на ситуацию, не расслабляться и не плакать.
Весь её багаж умещался в одном полиэтиленовом пакете – расческа, маленькое зеркальце, несколько фломастеров, тетрадка с рисунками зверушек, смена белья – застиранные колготки да пара трусов. Была ещё коробка из-под папирос, где ребенок хранил любительское фото матери. Стройная длинноволосая девушка в шерстяной кофточке стояла, прислонившись к березке у какого-то водоема.
Бедная Юлька! Ей бы бегать по улице с детворой, песни да стихи разучивать, а она, прожив семь лет, не имела, где приклонить голову и не было плеча, куда можно было бы уткнуться и поплакать. Ничего не было у неё: ни своей кровати, ни подушки, кроме этого небольшого пакета с вещами, который она прижимала сейчас худыми ручонками к груди. Несколько подружек, таких же несчастных детей смотрели за проводами со второго этажа, прислонившись к окнам. Кто-то махнул ладошкой, кто-то кинул через форточку карамельку, но она упала на подоконник, не долетев до адресата.
***
Мне многое довелось повидать в жизни. Страшно было, когда шторм бросал навстречу пятиметровые волны, когда недавно на моих глазах рушились разбитые «градами» пятиэтажки, но эта одинокая девчонка, стоявшая на больничном дворе той осенью до сих пор сниться мне иногда по ночам, когда ноет прихваченное во сне спазмами моё больное сердце.