Адрана. Хроники войны. кн. 3 Император. гл. 9

Глава 9


Без остановок Мандрагора скакала на запад. Стеной возвышались пики Ибера в кружеве снега. Она миновала первую цепь древних гор, что за миллионы лет приобрели вид холмов, где белели черепа и гудел ветер. Впереди – опасный путь. Горы Ибера суровы и не делятся своими тайнами.

В узком ущелье, как вода в амфоре, стоит синяя ночная мгла. Копыта Беовульфа звонко стучат по камням. Ущелье наполняется гулом, словно стонут все мертвецы преисподней. Беовульф недовольно фыркает, делает новый рывок, и они взбираются все выше. В ущелье сырой студеный воздух, руки Мандрагоры коченеют в тонких перчатках. Брызнул раздробленный свет, кажется, внезапно упало небо. Место, на которое они вырвались – высокогорное плато. Снег, легкий, как пудра, кружит в мерцающем воздухе. Некоторое время они стоят – Беовульф и Мандрагора – переводя дух, обдуваемые ветром.

Шли по одним им ведомым тропам. Голова Беовульфа покрылась инеем от жаркого дыхания. Рука Мандрагоры треплет его подмерзшую гриву, и та шелестит, как сухая солома. Дважды попадались водопады, окутанные радугами, запечатанные льдами. Вниз брызнули испуганные серау, рассыпав копытную дробь, и ирбис проводил путников злобным взглядом. Где-то в стороне пронзительно кричали птицы. Мандрагора стояла на перевале. А внизу, в Орлиной Долине, кипела битва.

Одна из армий принадлежит Эриху, сомнений быть не может. Но, кто второй? Ассур, младший из принцев, сейчас на Горячем озере. Лаван мертв. Или все-таки нет?  Кто остается? Каспар. Серьезный противник. Властный и жестокий. Человек, убивший Олафа, наследника трона Диаманта.

Несколько минут она разглядывала поле сражения, а перед лицом, словно ожившие цветы, порхала стайка аполлонов. Ночь Мандрагора провела в горах, под выступом скалы. Поплотнее укутавшись в плащ, лежала на холодных камнях и глядела в звездное небо. Думала она об Ангеле, о сухом тополе у Верблюжьих ворот Архонта, о том, что впереди, как предсказывала колдунья Юга череда тяжелых страданий. Потом пришел сон, и Мандрагора раскачивалась во мраке, как глубоководный дельфин.

Еще день она проплутала в горах, периодически открывая шлюзы, изменяя пространство, Ибер постепенно отодвигался назад. К вечеру ландшафт изменился. Перед ней лежал широкий луг, уходящий куда-то к горизонту, по траве волнами перекатывался ветер, теплый и одновременно холодный, как обычно бывает в Иллирии в любое время года. Между зеленым простором и Мандрагорой тянулась извилистая каменистая полоса. Белые камни резко контрастировали с темнеющим воздухом. Мандрагора остановилась и стала смотреть, как наступает ночь…


***


Хоть она и торопилась, но решила в этот день не слишком утомлять коня. Двигалась она шагом, иногда переходя на легкую рысь. Голос Амрафела вывел ее из задумчивости. Не сразу, но все-таки она ответила.

- Я не видел тебя очень давно. Даже не успел порадоваться твоему возвращению, как ты снова исчезла, - сказал он голосом, похожим на гул охотничьего рога.

- Зачем я тебе?

- Ты все такая же колючая.

С пологого холма поселение было видно, как на ладони. Белые домишки коневодов, высокая серебряная целла. Мандрагора выехала на колею, еле видную в густой траве, и ее по широкой дуге отнесло в сторону от селения. Некоторое время канал связи оставался открытым, но они молчали. Между ними не было пустоты – Мандрагора слышала приглушенный городской гул – просто они не говорили ничего.

- Ты в Архонте? – наконец, спросила она.

- Да, - торопливо отозвался Амрафел. – Прибыл на рассвете. Надеялся застать тебя здесь.

- Через какие ворота ты входил в город, Амрафел? – неожиданно спросила она.

- Через Верблюжьи.

- Как там тополь?

- Ждет тебя. И на нем прибавилось белых лент.

Она открыла канал для изображения. Амрафел стоял на каком-то балконе спиной к улице и, улыбнувшись, помахал ей рукой. Была видна таверна напротив, часть улицы, запруженная повозками, по которой пробегали нимфы в красных юбках из бродячего племени путеолов, живущего гаданием и воровством.

- Я скучаю по Архонту, - призналась Мандрагора.

- Тогда иди сюда, - предложил он. – Давай руку.

- Нет. Не теперь. Мне нужно завершить начатое.

- Ты снова уйдешь?

- На этот раз ненадолго.

- Меня с собой не позовешь?

- Не могу. Я должна пройти этот путь одна. Скоро замкнется круг.

- Ты хочешь сказать, что завершаешь путь Служения? – Голос его предательски дрогнул.

- Не знаю… Думаю, да. Я чувствую это.

- Ты всегда исчезаешь, Мандрагора. - Амрафел вздохнул, отвернулся и посмотрел на улицу долгим взглядом. – Не знаю, как можно любить женщину, подобную туману. Но мне все равно. Кто обрек меня на любовь к такой, как ты?

- Ты забыл? Мы договорились, что я лишь твой соратник.

- Я люблю тебя, - с чувством возразил он. – Ужасная ситуация.

- Мне нужно вернуться в Эгин, - сказала Мандрагора.

- Я так и думал!

- Помоги мне. Скажи, кто из рыцарей ближе всего к границе?

Амрафел задумался. Все, чего он хотел сейчас – найти аргументы, достаточно веские, чтобы суметь удержать ее в Адране. Рядом с собой. Хоть ненадолго.

- Вот что я скажу тебе, Мандрагора. Архонт готовится к битве. Город заполнен войсками. Все рыцари Алауды здесь. Подтягиваются трансформы Скопы, хоть подеста Альба и скрипит зубами от бешенства. Все-таки он вынужден подчиниться Верховному. – Амрафел помолчал. – Я должен предостеречь тебя. Помнишь гостиный двор? Никита погибла не случайно. Кто-то целенаправленно убивает трансформов. У Скопы тоже есть потери. Это похоже на охоту. Не думаю, что в этом  замешаны принцы или эгины. Похоже, к нам наведались чистильщики Каньона. Будь осторожна, Мандрагора.

Она кивнула:

- Спасибо.

Пока они разговаривали, солнце подвинулось, и на каменные перила балкона лег золотой треугольник.

- Рыцари Алауды в Архонте, - повторил Амрафел задумчиво, и Мандрагора поняла, что это значит для него. В Империи уже никто не верил, что удастся избежать войны с Каньоном. – Но двое из рыцарей еще не прибыли. И один из них находится в Лисимахе.

- Это удача! Кто?

- Барон Грейсван. Кажется, он там совсем одичал. Пьет и сочиняет стихи.

- Не самые плохие занятия для трансформа.

- Возможно. Но барон не знает меры.

- Как всякий из трансформов.

- Он сменил имя.

- Вот как?

- Орлик Понтийский – так называет он себя теперь.

- Он поможет мне?

- Если, конечно, не в стельку пьян. Свяжись с ним. Он перебросит тебя на Лисимах. Дальше по открытому каналу двигайся сама. Я поддержу тебя, если что.

- До встречи.

- До встречи, Мандрагора.

Образ Амрафела стал тускнеть, изображение затуманилось. Мандрагора настроилась на поиск Грейсвана, и тот вскоре отозвался.


***


Судя по тому, что воздух в комнате окрасился  в синий кобальт, ночь прошла. Ангел поднялся, накинул плащ и, минуя темные переходы, вышел в открытую галерею маяка – как вчера, как много дней подряд. Море было относительно спокойно, вода урчала в береговых пещерах, из глубины острова дул ветер, несший сырое смутное тепло. Далеко внизу на мокрых скалах Ангел различил двух монахов. Каким богам они молились на этот раз, он не знал, и равнодушно отвернулся. С моря донесся грохот – рушились подтаявшие айсберги. Но не из-за этого учащенно билось сердце Ангела.

Целый мир лежал перед ним. Холодное море, свободное ото льда, пласт неба с тусклыми звездами. Величественная картина, почти невозможная для человеческого восприятия. Он брал от нее все, что только мог, память его тяжелела. Он знал, что скоро придется оставить это место, уйти с Гордой Девы. Пришло время перемен.

В башне никто не жил, кроме смотрителя маяка – мрачного монаха средних лет, который не лез к нему с разговорами, и это устраивало Ангела. Много часов подряд проводил он на открытой всем ветрам галерее, но это не давало ему ничего, кроме грусти, которая никуда не ведет. С каждым разом в нем все больше крепло чувство утраты. В ясные дни в свинцовых волнах появлялись глянцевые спины морских зверей, а над отдаленным островом, где стоял маяк Кровавый Магистр, клубились белые облака, принимая формы его мыслей. 

Минула ночь, но еще не наступал рассвет – пограничный час между светом и тьмой.  Мертвая синева заполнила собой все, что могла, и только они вдвоем остались свободными – Ангел и галерея маяка.

Смотритель Гордой Девы не зажигал больше огня на башне. Не было видно и алого ока Кровавого Магистра. Но, вопреки всему, на отдаленном острове в эту ночь горели огни. Их было много. Тысячи. Это были тревожные огни. От них исходила ненависть такой силы, что была подобна гипнозу. Ангел чувствовал, как она расползается, отравляя собою воздух.

Единственная полурастаявшая луна висела в небе. Ангел пытался думать о ней, о ее темной стороне, о том, как она светится там бледным льдом, равнодушная ко всему. Но взгляд то и дело возвращался к острову в ожерельях огней. С первой секунды Ангел понял, что это значит. Как и предсказывал старик, перемены пришли слишком быстро. Но Ангел готовился к ним, потому что старик открыл ему правду.

- Что-то ты сегодня рано, - прозвучал знакомый голос.

Кроме Ангела ничто не шелохнулось в мире, подобном куску льда.

- Ты видел это? – Вытянутой рукой Ангел указал в направлении острова.

- Да-да, - грустно произнес Гибил. – Я предупреждал тебя, что будет нелегко.

- Неужели Эгин пал?

- Ну, что ты. Пока живы люди, они будут сопротивляться Каньону. Но пока удача на стороне захватчиков. Ты знаешь, кто привел сюда, на эти вековые льды, армию? – быстро спросил старик.

Ангел покачал головой.

- Один из наиболее могущественных колдунов Каньона. Кондор Меланерпес.

- Что ты знаешь о нем, Гибил?

- Немного,  - уклончиво ответил старик. Лоб его еще больше наморщился, а по лицу скользнула тень, словно от крыла птицы. – Кондор вышел из недр Каньона, из средоточия его скверны. Он ни в чем не уступает Скволеду. Просто, немного опоздал, и место божества оказалось занято. Он служит Грязному Богу и ненавидит его, впрочем, как и всех вокруг. Ты должен его остановить.

- Никто не сумел этого сделать… - прошептал Ангел.

Ветер бил в спину и одновременно – в лицо, так, что слезились глаза. Огни в антрацитовой морской дали сливались в сплошную дрожащую мокрую полосу.

- Ты просто не все знаешь. – Гибил кашлянул и побарабанил пальцами по перилам галереи.

- Да? – Ангел повернулся спиной к океану. – Тогда скажи мне.

- Кое-кто привел Кондора в чувство, умерил его пыл. Теперь колдун знает, что люди не одиноки в этой битве, что в войну готовы вступить и боги. Правда, тот, кому удалось выиграть великое сражение – не бог…

- Кто же?

- Женщина.

- Женщина? – Казалось, Ангел поражен. Но это было не совсем так. Он интуитивно, вдруг, в одно мгновение осознал, чье имя сейчас назовет старик.

- Да, благодаря ей сражение на равнине Отрубленных Голов имело успех для людей. Кондор был побежден. Правда, ненадолго. Ее зовут Мандрагора.

- Мандрагора… - повторил Ангел одними губами и перевел дух.

- Я вижу, это имя знакомо тебе, и женщина эта кое-что значит для тебя. – Глаза старика стали, как глаза кобры – пристальные и неподвижные.

- От тебя ничего не утаишь, Гибил.

- Не знаю, нужно ли тебе мое предостережение. И все же, будь осторожен. Твоя любовь слишком сильна, и все слишком далеко зашло. Но, эта любовь никуда не ведет, она не даст тебе ничего, кроме страданий.

- Почему ты так говоришь?

- Потому что это правда. И потому, что так сложилось. Потому, что вы – слишком разные, ты и она. И никто в этом не виноват.

- Но она любит меня?

- Пожалуй, что да…

- Стой, старик, не говори больше ничего, все главное сказано. Для меня важно, что она есть в этом мире, существует на этой планете, - сказал Ангел, не сводя с Гибила пристального взгляда.

- Это важно, - тот кивнул. – Вы крепко связаны. Любовь – это испытание для двоих, и только.

- Я говорил ей когда-то, что я бог.

- Успокойся, она знает теперь, кто ты на самом деле. Все, что она делает, направлено на благо Империи. Ты когда-нибудь слышал о пути Служения? Она идет им, этим тяжким путем воителя. Это – бремя, и тебе лучше не знать об этом. Мандрагора прекрасно понимает, что трон должен занять ты, и делает все возможное, чтобы помочь тебе.

- Я хотел не этого!

- Знаю. Но, она трансформ, - Гибил развел руками. – Тут уж ничего не поделаешь.

Ангел вдруг почувствовал себя одиноким, как барракуда в непроницаемой морской мгле.

- Если Мандрагоре придется выбирать между любовью к тебе и Империей, – продолжал старик, - она выберет Империю. А что выберешь ты?

- Любовь.

- Это неправильно. Ну, ничего, - Гибил невесело рассмеялся и положил ладонь на плечо Ангела. – Просто ты еще не понял, что значит быть Императором.

- Значит, ей удалось остановить колдуна.

- На время. – Гибил кивнул. – Была большая битва на Стримоне. В тот раз людям помогли боги Верхнего мира, хоть это и запрещено законом. И больше этого не повторится. Отныне ты должен будешь все делать сам.

Некоторое время они молча смотрят на тревожные огни. Затем Гибил распрямляет спину, и легкой юношеской походкой уходит в рассветную тьму.



***


Вся растительность на острове вырвана и лежит безобразными кучами. Костры разложены прямо на камнях, блестящих от влаги. Вокруг костров тысячи мутантов. Слышна их речь, ничем не схожая с человеческой. Из-за того, что в бухте стоят корабли, звук прибоя особенный. На черной башне зажигается око Кровавого Магистра. Солдаты поднимаются и, гремя оружием, бегут к кораблям.

- Очнись, - говорит Гибил и сжимает руку Ангела. – Медлить нельзя. Скоро они будут здесь. Пора.

- Куда?

- Монахи оставляют обитель. Снаряженные касатки ждут на той стороне острова. Паруса наполнены ветром. Мы пойдем дальше на север.

- Но ведь там нет ничего, - возразил Ангел.

- Так принято считать. Но на севере лежат обширные земли, целый континент подо льдом! И там Город Света, обитель первого поколения богов.

Некоторое время Ангел молча смотрит на Гибила, потом отводит глаза во мглу, где к острову Эмески движется вражеская армада.

- Благодарю тебя, Гибил, - говорит, наконец, Ангел, и ему самому кажется, что он слышит чей-то чужой голос, того, другого, неведомого, проснувшегося в его сознании. – Отправляйся в Город Света один, и принеси за меня священные жертвы. Там есть храмы?

- Самые прекрасные на Раидане!

- Тогда тебе будет нетрудно сделать это.

Гибил согласно затряс косами. Он ждал от юноши именно этого решения. Все-таки Ангел – Император, как ни крути. Кто-то открыл дверь, ведущую из галереи в башню, и поманил старика.

- Иду, - отозвался Гибил, и рука, делающая жесты, исчезла. – Ну, вот. Теперь все. Я больше тебе не нужен. – Он повернулся к Ангелу. – Ты взял у меня все, что только мог. За тем выступом снаряженная лодка, обогни остров и уходи на юго-запад. Они не сразу заметят тебя.

- Я чувствую, как враги приближаются, словно чума.

- Словно чума, - эхом отозвался Гибил.

- Жуть, правда?

- И не говори.

Они улыбнулись друг другу. Гибил положил руку на плечо Ангела и несильно сжал пальцы. Ангел не думал ни о чем в момент прощания, он просто знал, что больше не увидит старика. Удалялся тот, тяжело ступая, словно воин, обремененный оружием.

- Гибил! – окликнул его Ангел. Старик обернулся. – Зачем тебе плыть на корабле? Ты – бог, ты можешь мгновенно оказаться в Городе Света.

- Мой дух давно там. Здесь лишь оболочка, - старик развел руками.

Все так же улыбаясь, он дал понять, что удаляется и исчез в темном жерле башни. Несколько долгих минут Ангел стоял, обернувшись к морю. Он думал об Адране, далекой незнакомой родине, о том, что он придет, чтобы не дать ей полыхать в огне. Что происходит там сейчас? По винтовой лестнице в полной темноте он поднялся на самый верх башни, в комнатку, где обычно разжигали оранжевое пламя. Вдалеке он увидел остров Кровавый Магистр, и тот глядел на него всею тысячей мигающих глаз.

Небо постепенно разбавлялось светом, приобретая цвет ржавчины. Над водой висел туман, серый, непроницаемый, как душа мага, туман, прилипший к бурым волнам. К острову Ангела шли цепи кораблей с огнями на мачтах. Присутствие безграничной злобы ощущалось вокруг. Ангел увидел, как с другой стороны острова уходили три касатки, уносили монахов и бесценную старинную библиотеку. Он представил Гибила, как тот сидит на корме, завернувшись в плащ, мудрый старик, бессмертный бог, проживший все эпохи мира в одиночестве. Ангел покинул башню и стал быстро спускаться по каменной лестнице. Оставив позади с полсотни ступеней, он остановился и посмотрел вниз: в бухте едва виднелась лодочка – легкий парусник, покачивавшийся на волнах.

Небо висело низко над головой. Теперь оно было цвета бронзы. Парусник соскальзывал с волны и, скрипя канатами, взбирался на новую. Бухта по широкой дуге отступила назад, и парусник нырнул в сгустившийся туман. Назывался он Пилигрим. Ветер наполнял паруса, и дуэтом – лодка и юный Император – они спели песню северных мореходов, такую же древнюю и суровую, как побережье, к которому стремились.

Обернувшись, Ангел не увидел острова Эмески. Остров стал туманом, растворившись в нем без остатка, как старый сон. Ангел был свободен и стремился в Адрану. Как сказал старик, имя его означает Вестник, он принесет добрые вести, и он начнет новую эпоху Континента.