Полынья - глава 3

Томас, не ожидавший отпора, изумленно посмотрел на собеседника, но тут же взял себя в руки.

– Не будем тянуть, – кивнул он, грозно глядя на Эдгара. – Сегодня вечером, прямо после свадебного ужина. Вы, надеюсь, успеете привести в порядок свои дела и будете в состоянии держать шпагу после банкета?

Синие глаза смотрели в ответ так спокойно, словно насмешка Томаса не достигла цели.

– Постараюсь.

– Пустырь около западных ворот? – спросил Томас.

– Подходит.

Адриан оторопело проводил Томаса взглядом, потом обернулся к секретарю и собирался что-то сказать, но тут к нему подскочил Бруно, управляющий делами герцога.

– Ваша светлость, вас ждет бургомистр. Пока только на минуту, – извиняющимся тоном добавил он, – я тут же верну вас обратно к вашей невесте, а потом уже провожу к бургомистру вас обоих – для церемонии и подписей.

С этими словами он стремительно потянул Адриана за рукав и увлек его в другой конец зала. Динара осталась одна среди скопления незнакомых людей. Кочевники, приехавшие с ней, тоже были уже в другом конце зала, рядом со столом бургомистра. Сама она, может, и хотела бы сейчас затеряться среди других и скрыться от множества направленных на нее взглядов, но в ярко-алом платье и венке из пылающих маков спрятаться было непросто. Если ее и тянуло съежиться и спрятаться, то об этом никто не узнал: дочь Косматого вскинула голову, распрямила плечи и наконец повернулась к Эдгару. Тот едва заметно улыбнулся: он знал, что женщинам нравится, когда за них дерутся на дуэли. Черные глаза степнячки яростно полыхнули в ответ. Динара вздернула подбородок и чуть прищурилась, но не успела ничего сказать: Бруно, отведя к бургомистру Адриана, вернулся за его невестой.

– Все вас ждут, – сбивчиво начал он, словно не понимая, как держаться с девушкой, которая через несколько минут окажется в ранге молодой хозяйки дома. – Я должен вас проводить.

Кочевница кивнула, не отвечая, потом снова бросила гневный взгляд на Эдгара, резко отвернулась и пошла следом за управляющим. Тот подвел ее к Адриану. Молодой маркиз, почти не глядя на невесту, протянул ей руку, и Динара решительным и бесповоротным движением вложила в его руку свою ладонь. Бургомистр Стейнбурга важно занял место за столом, громко откашлялся, потом поднял увесистый бронзовый колокольчик и несколько раз качнул его. Раздался мелодичный звон, голоса в зале канцелярии смолкли, легкая музыка стихла.

– Сегодня в нашем городе совершенно особенный день, – начал бургомистр. – Это день рождения новой семьи, и все мы здесь собрались, чтобы поздравить счастливых жениха и невесту и от души порадоваться за них.

Адриан и Динара стояли в самом начале длинной ковровой дорожки. Они выглядели очень эффектной парой – статный рослый мужчина в белом и хрупкая девушка в ярко-красном. Новобрачные застыли, дожидаясь распоряжения бургомистра. Напртив, возле большого стола, ждали герцог Роберт вместе с управляющим. Рядом стояли приехавшие с Динарой степняки: мужчины молчали, Ная вытирала рукавом покрасневшие заплаканные глаза. Чуть в стороне были гости и пара репортеров из местных стейнбургских газет. Наверху, на галерее, толпился народ попроще. Прямо над собой Эдгар увидел двух ярких рыжеволосых красавиц, удивительно похожих друг на друга. То ли сестры с очень большой разницей в возрасте, то ли мать и дочь с совсем небольшой разницей. Младшая смущалась и прятала лицо, зато старшая держалась, словно актриса, играющая королеву.

Бургомистр поправил очки и придвинул к себе большую тетрадь.

– Подойдите ко мне, – проговорил он.

Все вокруг замерли. Маркиз и кочевница прошли по дорожке и оказались прямо перед столом бургомистра.

– Ваша светлость, – начал бургомистр, обращаясь сначала к Адриану. – Маркиз Адриан, сын его высочества герцога Роберта Стейнбургского, согласны ли вы взять в жены эту женщину?

– Да, – выдавил Адриан.

– Динара из племени степняков, дочь верховного старейшины по прозвищу Косматый, согласны ли вы взять в мужья этого мужчину?

– Да! – решительно откликнулась Динара.

Бургомистр поднял голову, обводя взглядом людей в зале и на галерее, потом продолжил:

– Если кто-нибудь из присутствующих знает причину, по которой эти двое не могут стать мужем и женой, пусть скажет об этом сейчас – или же не говорит никогда.

Он замолчал, выдерживая паузу и словно ожидая, что кто-то в зале и правда прервет церемонию. Но все словно не дышали. Было так тихо, что Эдгар слышал тиканье своих карманных часов.

– Никто не имеет ничего против, – произнес бургомистр. – Кто будет свидетелем брака со стороны жениха?

– Я, – откликнулся Бруно.

– Назовите себя.

– Я Бруно, управляющий делами его высочества герцога Роберта Стейнсбургского.

– Вам надо будет расписаться под строкой о бракосочетании, – городской глава кивком указал на тетрадь.

– Хорошо, господин бургомистр.

– Кто будет свидетелем брака со стороны невесты?

Один из степняков шагнул вперед.

– Я.

– Назовите себя.

– Мое прозвище – Корсак, – на корявом стейнсбургском наречии произнес кочевник. – Я из стана Косматого, да примут степные боги его душу. Я шорник, хотя владею и другими ремеслами.

– Вы должны будете поставить подпись.

Корсак растерянно улыбнулся:

– Господин бургомистр, я не умею ни читать, ни писать. Я могу поставить отпечаток пальца. Или размазать каплю крови.

– Хорошо.

Бургомистр окунул перо в чернильницу и склонился над тетрадью, тщательно выводя буквы. Казалось, скрип пера слышен на другом конце зала. Наконец глава Стейнбурга поднял голову.

– Адриан и Динара, в присутствии гостей и свидетелей объявляю вас мужем и женой. Господин Бруно, прочтите мою запись и подпишите вот здесь. И вы, господин Корсак, подойдите.

Управляющий, скользнув взглядом по строчкам, расписался на тетрадной странице. Корсак снял с пояса широкий охотничий нож, быстро провел лезвием по указательному пальцу левой руки и старательно размазал выступившую кровь рядом с подписью Бруно. Бургомистр перевел взгляд на Адриана и Динару.

– Поздравляю вас, и пусть в вашем доме царит лад, верность, любовь и благополучие. А теперь скрепите ваш союз поцелуем.

Маркиз повернулся к одеревеневшей невесте.

– Его сейчас вырвет, – прошептала прямо над головой Эдгара младшая из рыжеволосых красоток.

– Она сейчас его загрызет, – рассмеялась в ответ старшая.

Адриан наклонился, Динара чуть привстала на цыпочки, их губы встретились. Герцог Роберт переглянулся с бургомистром, кивнул музыкантам, и на весь зал грянул торжественный марш. Эдгар увидел, как степнячка легко и почти незаметно выскользнула из рук мужа. Наверху, на галерее, толпа стала редеть, люди потянулись к выходу. Выждав несколько тактов, герцог жестом прервал музыкантов.

– Спасибо всем, кто разделил с нами радость этих минут, – сказал он. На лице Роберта при этих словах играла ясная приветливая улыбка, и можно было легко поверить, что он действительно рад такому союзу. – А через два часа мы ждем в нашем доме всех тех, кто приглашен на свадебный ужин. Вы увидите первый вальс наших новобрачных, а мой повар, надеюсь, сумеет всех удивить угощениями.

На улице уже ждали два экипажа. В одном разместилась Ная с четырьмя другими степняками, в другом – новобрачные, герцог Роберт, Бруно и Эдгар. Лошади тронулись, колеса загрохотали по стейнбургской брусчатке. Адриан и Динара сидели рядом, не глядя друг на друга. Карета свернула на длинную прямую улицу и набрала ход. Пару раз кочевница осторожно покосилась на мужа, словно собиралась что-то сказать. Эдгар понял, что она, не желая сделать какую-нибудь ошибку в непривычном стейнбургском наречии, сначала выстраивает фразу про себя.

– Ваша светлость, – наконец негромко произнесла девушка, обращаясь к Адриану, – что такое первый вальс?

Маркиз скривился:

– Все образованные люди должны знать, что… – он встретил тяжелый взгляд отца, запнулся и оборвал фразу на полуслове. Вопрос Динары повис в воздухе.

– Вальс – это танец, маркиза, – вежливо, но очень сухо ответил герцог Роберт.

– Спасибо, – кивнула Динара. Она не стала ничего переспрашивать и уточнять, и до самого герцогского дома сидела молча, глядя прямо перед собой, – с точно таким же выражением лица, с каким за день до этого ехала верхом через степь. Больше всего на свете ей сейчас хотелось оказаться в стане кочевников или хотя бы затеряться где-нибудь в высокой траве и лететь во весь опор на своем любимом саврасом коне. Но она была в городе, в дурацком экипаже, с чужими людьми, которые даже не скрывали, что совсем ей не рады. А ее земляки нарочно посажены в другую карету. И завтра же утром все они отправятся обратно. Все, даже Ная.

Копыта застучали спокойнее, экипаж замедлил ход, и Динара только теперь поняла, что они уже подъехали к большому дому герцога Роберта. За почти два дня, что она тут провела, девушка еще не успела ничего осмотреть, кроме тех двух комнат, что выделили ей и Нае. А теперь… ей стало не по себе при мысли, что теперь придется делить спальню с Адрианом. Но она лишь прищурилась и выпрямила спину. Экипаж остановился. Тут же подбежала прислуга: дверь открыли снаружи, помогли герцогу Роберту выйти, хотя он, даже в зрелости сохранивший легкость движений, совершенно не нуждался в этой помощи. Следом за ним на землю соскочил Адриан. Он сделал было шаг в сторону дома, но потом, спохватившись, обернулся и протянул Динаре руку. Кочевница ловко спрыгнула вниз, словно не замечая руки мужа. Маркиз резко развернулся и направился к парадному входу. Управляющий последовал за ним. На миг Динара растерялась, но тут же услышала, как к ней обращаются на родном языке:

– Вперед, смелее!

Она не смогла ответить. Дочь Косматого вовсе не была робкой или пугливой, но на сегодня, казалось, запас душевных сил у нее уже был исчерпан. А еще предстоял долгий праздничный ужин. И какой-то непонятный вальс.

– Не бойся, – снова сказал Эдгар. В языке кочевников не было церемонного обращения на «вы», поэтому, говоря на родном наречии Динары, он перешел на простое «ты». Степнячка не отвечала. Он мягко коснулся ее руки, направляя к дому, и Динара, собравшись, кивнула, выпрямилась и пошла рядом с ним.

Во всем доме герцога Роберта царила суматоха: готовились к ужину и приезду гостей. Слуги поспешно наводили последний лоск: чистили пол, на котором уже не было ни единой соринки, смахивали несуществующую пыль с причудливой лепнины, до блеска протирали стекла. Динара, не привыкшая к жизни в большом доме, снова растерялась.

– Иди за мной, – Эдгар осторожно направил ее куда-то в сторону, и она послушно двинулась за ним, хотя и помнила, что ее комнаты выше, что в них надо подниматься по широкой лестнице. Эдгар открыл какую-то дверь, жестом показал Динаре, чтобы та вошла внутрь, потом шагнул следом за ней и тут же закрыл дверь изнутри на щеколду.

Кочевница удивленно разглядывала помещение, куда ее привели. Это был большой зал с высокими окнами, через которые с улицы шел солнечный свет. Мебели внутри почти не было, кроме нескольких низких лавок. Зато со всех сторон на стенах висели огромные зеркала, а еще – сабли, палаши, шпаги, несколько масок и нагрудников.

– Здесь нам никто не помешает, – начал Эдгар. – Ты же спрашивала про вальс?

– Да, – спохватилась она. – Его высочество мне сказал… это танец, да?

– Да. И ты с Адрианом должна будешь его исполнить перед гостями. Как подтверждение клятвы в вечной любви, которую вы только что дали друг другу.

Динара горько улыбнулась.

– Я в вечной любви поклялась уже дважды за два дня, как-то многовато.

– Это кому еще?

– Вчерашней ночью, – выдохнула вдруг она. – Хитрому.

Степнячка задрожала, Эдгар понял, что не надо сейчас ее утешать и успокаивать, надо просто дать ей выговориться.

– Он… он ведь был влюблен в меня. Не потому, что я такая уж замечательная, а потому, что больше и не в кого было влюбляться. Не в Наю же, которой за сорок. И не в жену Знахаря, той и вовсе восьмой десяток. Я знаю, что он просил меня у отца, но отец никогда бы не отдал меня за простого пастуха.

Она замолчала.

– Хитрый тебе нравился?

– Нет. Когда… когда отец умер, Знахарь попросил меня побыть с Хитрым. Отцу было уже нельзя помочь, а Хитрому – еще можно.

Эдгар кивнул, показывая, что понимает.

– Знахарь отнял ему ногу. Хитрый был страшно измучен, но благодаря каким-то снадобьям Знахаря не умер от боли и не свихнулся. Умер он позже, под утро. А тогда, ночью, – Динара вскинула голову, словно пряча выступившие слезы, – тогда я клялась ему, что люблю, что всегда любила и буду любить, что отец теперь не сможет запретить мне выйти за него, даже за безногого.

– А он?

– Он почти не мог говорить. Улыбнулся, вцепился мне в руку, а потом впал в забытье и больше уже не очнулся.

– Если бы он выжил – ты бы исполнила обещание? – спросил Эдгар, заранее уверенный в ответе.

– Конечно.

Он осторожно сжал ее плечи.

– Скоро праздничный ужин, времени мало. А тебе еще вальс танцевать.

– Но я не умею!

– Сейчас научишься. Не волнуйся: других пар там не будет, весь парадный зал – только для вас. Свадебный вальс – медленный, не собьешься. И Адриан отлично танцует, ты просто позволь ему тебя вести.

– Это как?

– Смотри. Сначала он берет твою правую руку в свою левую, вот так, – Эдгар взял ладонь Динары. – Потом делает полшага к тебе, кладет вторую руку тебе на лопатку. И ты тоже кладешь руку ему на плечо. Вот так, да. Теперь смотри, нам с тобой надо как будто пройтись по квадрату. Просто повторяй за мной, хорошо? Шаг вперед, шаг в сторону, потом приставляешь ногу.

Он мягко направил девушку, отсчитывая вслух ритм. Она растерянно подняла голову, огромные черные глаза смотрели недоверчиво и в то же время благодарно.

– Не надо так сжиматься в комочек, выдохни, это же танец. Давай еще раз. И еще раз. У тебя все получается. Теперь дай мне обе руки, вот так. Теперь одну, и давай быстро поменяемся местами. Еще раз, с самого начала и быстрее.

Эдгар перестал отсчитывать ритм и начал просто напевать вальс, который обычно играли на свадебных банкетах.

– Прекрасно! Только учти, что маркиз повыше меня. Давай еще раз, быстрее и без остановок. А в конце вот так: Адриан опускается на колено, обводит тебя вокруг, ты садишься к нему на колено и обнимаешь его, – и Эдгар стремительно проделал все то, о чем рассказывал: опустился на колено, ловко обвел Динару вокруг, и через миг почувствовал ее тонкие руки у себя на плечах.

– Да, вот так, – кивнул он, покосившись на девушку. От вальса у степнячки засверкали глаза, на смуглых щеках показался нежный румянец. – Все запомнила?

Динара кивнула.

– Ничего не бойся, держи спину прямо и улыбайся, – Эдгар помог ей подняться и тут же перешел на стейнсбургское наречие. – Нам пора, ваша светлость. Еще пара минут – и вас хватятся. Идите за мной. Если я выйду из фехтовального зала – это никого не удивит и не насторожит. А вы, маркиза, держитесь следом. Если за дверью кто-то будет, я его отвлеку разговором и отведу в сторону, а вы потом выйдете.

Динара снова кивнула, не отвечая. Она стояла, повторяя про себя показанные движения: шаг вперед, шаг в сторону, приставить ногу... Эдгар отодвинул щеколду, открыл дверь, вышел в коридор. Он никого не заметил и хотел уже позвать Динару, но тут с лестницы раздались шаги, и Эдгар увидел спускающегося герцога Роберта.

– Ваше высочество, – поклонился он, обращаясь к хозяину дома чуть громче, чем было необходимо, – так, чтобы Динара его услышала и не показывалась пока из-за двери.

– Эдгар, – герцог остановился, не дойдя до первого этажа нескольких ступеней. – Вы, я смотрю, вспомнили, что Томас – один из лучших фехтовальщиков города, и не теряете даром времени? – Роберт указал взглядом на приоткрытую дверь зала.

– Поздновато учиться, ваше высочество. Мы деремся сразу после ужина.

– «Городские вести» знают о поединке?

– Думаю, да. В канцелярии крутился их репортер, да и «Новости Стейнсбурга» там были.

– Значит, щелкоперы придут на пустырь в надежде на кровавые подробности, – герцог поморщился. – Вы уже слышали про постоялый двор на полпути к Синему броду?

– Нет, ваше высочество. Что-то случилось?

– Да. Мне сообщили сегодня утром. Я не стал пока никому говорить и не стал посылать своих людей – сегодня свадьба, всем не до этого. Идемте, – Роберт словно забыл, что спускался куда-то по лестнице, и кивком указал Эдгару вверх, на второй этаж, где в конце коридора был кабинет герцога.

– Да, ваше высочество, – откликнулся секретарь. – Значит, мы отсюда уходим? – переспросил он нарочно громко и отчетливо, чтобы его за неплотно закрытой дверью услышала Динара.

– Да.

Они поднялись в кабинет. Герцог опустился в кресло, Эдгар встал рядом.

– Что случилось, ваше высочество?

– Ночью на постоялый двор напали чернокрылые.

– Кто-нибудь уцелел? – спросил Эдгар. Он был почти уверен, что услышит в ответ. И не ошибся.

– Нет. Сын хозяйки был еще жив, когда его нашли. Он успел рассказать, что случилось, но вскоре умер. Да и рассказал мало – он почти ничего не видел, ни сколько их было, ни откуда налетели. Был в погребе, искал бутыль с вином. Услышал наверху крики и звон, сдуру выскочил, тут же получил саблей по голове, упал прямо под копыта. Дальше ничего не помнит.

Эдгар не ответил. Какая-то смутная мысль вертелась у него в голове еще с боя в лагере кочевников. Что-то было не так, он это чувствовал, но не мог осознать, что же именно кажется ему таким странным.

– И опять чернокрылые, – продолжил герцог. – Много их стало в наших местах в последние дни. Вы были в стане Косматого, когда напали чернокрылые. Страшно это?

– Очень.

Со времени своего возвращения – уже почти два дня – Эдгар так и не успел рассказать герцогу подробностей. И самому Роберту, и всем в его доме было не до того – всем пришлось срочно заниматься подготовкой свадебного праздника и устраивать за полтора дня то, что другие делают чуть ли не за полгода.

– Они правда не берут никакой добычи?

– Правда, ваше высочество. Они явно налетели не за добычей. Они просто прискакали убивать, – ответил Эдгар и вдруг понял, что именно показалось ему странным. Смутная мысль, крутившаяся у него в голове, наконец обрела четкую форму.

– Племя убийц, – произнес Роберт, но Эдгар тут же покачал головой.

– Нет, ваше высочество. Это не племя.

Герцог с немым вопросом взглянул на своего секретаря.

– Ваше высочество, я ведь помогал кочевникам после нападения – привести в порядок лагерь, подготовить костры для погибших. Своих степняков они, согласно обычаям, сожгли со всеми почестями, а прах развеяли по реке. Они издавна так делают.

Роберт кивнул, показывая, что внимательно слушает.

– А убитым чернокрылым просто вырыли одну большую яму, бросили всех туда и засыпали. Я сам их скидывал вниз, проверяя, все ли точно мертвы. И заметил – заметил сразу, но понял это только сейчас – что они все друг на друга совершенно не похожи. Словно не из одного племени, не одних кровей, а совсем разные.

– Вы о чем?

– Вы же бывали в юности в северных рыбацких деревнях? Вспомните людей там. Да, они разные, у каждого свое лицо, но есть общие черты, по которым видно – это одно племя. Высокие, белокожие, светловолосые и светлоглазые… не все, конечно, но в основном – видно общее. Или степняки, наши соседи. Взять хотя бы наших гостей сейчас, да и ее светлость маркизу, – каждый неповторим, но все в основном – смуглые, скуластые, с раскосыми глазами.

– А эти чернокрылые – нет?

– Нет, ваше высочество. Они все разные. Никаких общих черт, никакой общей породы. Сильные, прекрасно подготовленные воины в самом расцвете.

Герцог Роберт насторожился.

– И что вы думаете? – осторожно спросил он.

– Что нет никакого племени чернокрылых, а есть опытные наемники. Которых явно наняли не для того, чтобы охранять наши земли – и ваше герцогство, и владения степняков.

– Мы много десятилетий ни с кем не воевали.

– Боюсь, мы вскоре еще не раз услышим о чернокрылых.

Герцог кивнул, словно соглашаясь, потом перевел взгляд на изящные часы в кованой рамке, стоявшие на каминной полке.

– Еще полчаса – и начнут собираться гости. Увидимся на празднике, – проговорил он.

Эдгар направился в свою комнату. Он быстро переоделся в костюм, более подходящий для торжественного вечера. Простому секретарю и переводчику не пристало наряжаться, да он и не любил пышности, поэтому его праздничное одеяние состояло из бархатных черных брюк и такого же сюртука, а единственное, что было хоть как-то украшено, – синий жилет с ненавязчивой вышивкой. Окна его комнаты выходили прямо на улицу, и он услышал, как к герцогскому дому подъехал сначала один экипаж, потом второй, – стали собираться те немногочисленные гости, которых Роберт пригласил на свадебный ужин. На весь вечер наняли музыкантов – струнный квартет – и с первого этажа уже полилась легкая мелодия. Пора было спускаться. Хозяин дома и новобрачные наверняка уже встречают гостей.

Внизу действительно кипела жизнь. Герцог Роберт радушно беседовал с несколькими гостями. Адриан и Динара стояли рядом, держась за руки, и старательно смотрели на гостей, а не друг на друга. Маркиз был все в том же белом кафтане, сверкал серебристой вышивкой и переливающимися камнями. А вот Динара – Эдгар еще не приучил себя мысленно называть ее маркизой – сменила свой венок и облегающее шелковое платье на другой наряд, тоже красный, но вечерний. Ее узенькие плечи теперь были обнажены почти до непристойности, коротко обрезанные волосы открывали стройную шею. Эдгар даже поймал себя на мысли, что ничуть не удивится, если вскоре среди дам Стейнбурга появится мода на короткие волосы.

Наконец прибыли последние гости – семья бургомистра. Был конец апреля, день уже сильно прибавился, и за окнами еще не начало темнеть, но в большом зале герцогского дома зажгли свечи. Музыканты заиграли медленный свадебный вальс, и Адриан обернулся к своей молодой жене, протягивая руку. Все гости были уверены, что на губах маркиза приветливая улыбка, но Эдгар прекрасно видел, что это высокомерная, даже брезгливая усмешка. Динара подняла голову, в черных глазах ее мелькнули лукавые искры. Она в точности повторила уже знакомые ей движения, и Эдгар заметил озадаченное лицо маркиза. За несколько минут мало чему можно было научиться, но кочевнице помогла природная гибкость, а еще больше – природное упрямство. Дочь Косматого очень боялась сбиться или сделать что-то не так, она ждала, чтобы эта музыка наконец закончилась и вальс прекратился, – но во время танца лицо ее лучилось улыбкой.

В конце вальса маркиза, так же искристо улыбаясь, легко опустилась на колено Адриана и нежно обняла мужа. Эдгар вдруг почувствовал, что у него перехватывает горло, и отвел взгляд в сторону. Динара, тепло приветствовавшая всех гостей, с самого начала вечера ни разу на него не взглянула, словно он был каким-то пустым местом. Впрочем, какое ему дело до жены Адриана?

Свадебный ужин прошел легко и весело. Герцог Роберт выглядел как победитель, заключивший важный союз. Адриан после нескольких бокалов вина повеселел. Динара, хоть и держалась немного неловко, улыбалась так, что никто этой неловкости не замечал. Когда гости стали разъезжаться, было уже поздно, но полная луна сверкала так, что на улице оставалось светло, почти как днем.

Эдгар вместе с хозяевами дома и управляющим провожал гостей. Герцог прощался со всеми у порога, Динара и Адриан стояли чуть в стороне от Эдгара. Один из слуг вдруг подошел к секретарю:

– Там к вам посыльный от господина Томаса.

– Так веди его сюда.

– Нет-нет, он просто просил передать. Напомнить, что господин Томас вас будет ждать на пустыре у западных ворот. Через полчаса.

– Я помню, – улыбнулся Эдгар.

Адриан и Динара, стоявшие совсем рядом, слышали этот разговор. Маркиз, казалось, готов был втянуть голову в плечи – еще бы, из-за его жены уже в первый день брака затеяли дуэль. Однако сама Динара даже не повернулась.

Наконец все гости уехали. Эдгар посмотрел на настенные часы – времени оставалось как раз на то, чтобы быстро переодеться в удобный для дуэли дорожный костюм, почистить и оседлать лошадь и добраться до пустыря. Вскоре он уже был готов. Он вывел лошадь из конюшни на задний двор, вскочил в седло, проехал под аркой и оказался на улице. Копыта застучали по мостовой. Краем глаза Эдгар увидел на балконе второго этажа невысокую тонкую фигуру. Он тут же отвернулся, но успел заметить левую руку с поднятой ладонью, протянутую ему вслед.

Левая рука с поднятой ладонью. Древний охранный знак, которым степнячки из века в век провожали на охоту, на битву или в долгие опасные походы.

Он шарахнул Мышку хлыстом и тут же разозлился на себя – лошадь-то ни в чем не виновата.