Любовь. Часть 12

Итак, мы с вами расстались, когда я скакала на костылях.
Напомню. Я споткнулась в самом прекрасном месте Кипра – бухте Афродиты, ранним утром накануне возвращения с отдыха, и сломала бедро. Была госпитализирована, прооперирована по причине наличия кисты, превратившей кость в мыльную пену. Мне удалили кисту, часть кости, закачали какую-то штуку и наложили пластину, привинтив ее кучей болтов. По планам лишние детали моего организма планировалось изъять примерно через месяц или полтора после операции. Но планы – это не по меня. Я девушка внезапная и непредсказуемая. И там, где все пройдут дорогой, я найду болото, и, совершив подвиг, преодолею преграду. Поэтому я даже не удивилась, что ни через месяц, ни через три месяца кость с имплантом не задружилась. Более того, имплант начал растворяться, как туманное прошлое.
Так уж получается у меня по жизни, что я не всегда сразу понимаю знаки Судьбы, которыми она щедро делится со мной. Прошло несколько месяцев, прежде чем я поняла реальность угрозы потери ноги, расставаться с которой ну никак не входило в мои планы. И я начала действовать. Официальная медицина в лице упомянутого в предыдущей главе именитого врача, не могла предложить ничего конструктивного, кроме ампутации. Пришлось обращаться к просторам интернета. Там есть все и про все. Просидев в мировой паутине несколько дней, прочитав кучу научных, околонаучных и совсем не научных работ, я наткнулась на информацию про любопытный аппарат, восстанавливающий капилляры. А они, как выяснила …. Да, в общем-то и неважно, что я выяснила про капилляры. Важно то, что в Москве имелся один из двух имеющихся в России аппаратов, который, по моему предположению, должен был мне помочь. И даже не спрашивайте, почему я так решила. Ничего толком не поняв, но что-то почувствовав, я записалась на прием. Врач, внимательно изучив мою историю, предложила довольно интересную программу реабилитации, которую нужно было делать практически сразу по возвращению на Родину. Это был мой первый опыт "боления". До него я лежала в больнице только один раз, в школе, с аппендицитом. Да и само слово "реабилитация", произнесенное врачом, вызывало вопросы. Единственное упражнение, которое мне рекомендовал травматолог, после героического снятия кипрского гипса, было следующее. Привязав к большому пальцу ноги бинт, нужно было, дергая за него, поднимать и опускать ногу. Действие напоминало эпизод и мульта про Винни Пуха с горшочком и хвостом ослика Иа. "И входит. И выходит. И замечательно выходит".
Но что прошло, то прошло. Несколько месяцев было упущено. И нужно было торопиться. На кону стояла целостность моего тела. Лишних деталей не было, запасного комплекта не предусмотрено. Потому важно было сохранить то, что дано при рождении.
Не увидев и не услышав в рекомендациях врача ничего про аппарат, ради которого  и пришла в эту клинику, я сама начала задавать вопросы о методике. Врач удивилась моей информированности, но назначение сделала.
Вот тогда-то и сформуровался один из жизненных принципов: "Никто ничего тебе не должен. Если чего-то хочешь достичь, сделай. Просто встань и сделай."
И я пошла спасать свою ногу!
Прибыв на процедуру, я увидела перед собой нечто, напоминающее аппарат из центра подготовки космонавтов. Вспомнилась картинка из телевизора с центрифугой, на которой их раскручивают. Смотреть было страшно.  Поэтому на какое-то мгновение захотелось убежать, но сделав шаг назад, я уперлась в наблюдающую за мной медицинскую сестру. Не дав мне сказать ни слова, она деловито засунула меня в капсулу, надела темную повязку на глаза, привязала, выключила свет и нажала на кнопочку. И я сначала медленно, но с каждым кругом, прибавляя скорость вращения,  понеслась … в космос. Вопреки ожиданиям, голова не закружилась, с повязкой на глазах да еще и в полной темноте ничего не мелькало. Тело располагалось в капсуле так, что голова, находясь в центральной точке круга, практически не двигалась. Летали ноги. Есть такой древний аттракцион: столб с закрепленными на нем веревками, вокруг которого, разбегаясь, летали. С некоторой долей фантазии можно сравнить эти приспособления. Только я не скакала по кругу, а лежала привязанная. Однако минуты через 2-3 по ногам пошло какое-то движение, внутреннее. Как будто кто-то начал бегать под кожей от того места, где ноги начинают расти, до кончиков пальцев на ногах же. И чем дольше меня кружили вокруг своей оси, тем интенсивнее становилась беготня. Такого невыносимого желания почесаться у меня никогда ни до, ни после,  не было. Миллионы неизвестных мне существ носились у меня под кожей ног, превращая медицинскую процедуру в форменную пытку.  Я попыталась отвязаться во время вращения, чтобы почесаться. Физику учила. Но даже знание того, что будет, если отвязаться по время такого вращения, и приблизительная траектория моего полета, не могли пересилить желание остановить эту муку. Я дошла до того невыносимого состояния, когда последствия становятся уже неважны. Однако, такое намерение вероятно, возникало не только у меня. Поэтому все пациенты привязываются так, что самостоятельно развязаться не представлялось возможным. Поняв, что изменить ситуацию практически невозможно, пришлось уговаривать себя потерпеть. Через 15 минут выключился движок. Сделав несколько кругов по инерции, капсула замерла.  Полнейшая тишина. Сквозь повязку  просочился свет. Но чертова медсестра не торопилась ко мне, разговаривая с кем-то в коридоре. У меня же просто глаза из орбит уже выскакивали. Несмотря на остановку движения, табуны под кожей продолжали носиться.  И мне было просто необходимо немедленно их всех разогнать.
Наконец случилось чудо. Медсестра зашла в помещение и отвязала меня, ожидая, что пациентка вылезет из капсулы. Но теперь со свободными руками не торопилась уже я. Я чесалась. С упоением, с дурацкой блаженной улыбкой на лице и с удовольствием, сравнимым с сексуальным удовлетворением. Так продолжалось еще минут 15, по истечении которых мне было сказано, что могу оставаться здесь хоть до утра и чесаться столько, сколько захочу. Кабинет закрывается. Смена закончилась.
На следующую экзекуцию я уже шла только потому, что заплатила. Уговаривая саму себя,  что это всего лишь на 15 минут. Но минут через 10 все же не выдержала и завизжала, чтобы все немедленно остановили. Остановили. Возобновить не далась. Так вот в усеченном виде с неимоверными усилиями воли я прошла 5 процедур вместо 10 и побежала делать снимок. 
Удивилась прежде всего почему-то врач. Я же услышала то, ради чего, собственно, и терпела эту пытку. Под действием центробежных сил, начало восстанавливаться периферийное кровоснабжение. Поэтому-то и возникало легкое покалывание, вызывающее зуд. Нога начала срастаться, имплант перестал рассасываться. Но удалять пластину еще рано. А вот с костылями через пару недель можно будет расставаться. Лед тронулся, господа.
После этой встречи с врачом, я сделала для себя следующее открытие, известное всему человечеству, кроме меня: Ответственность о моем здоровье лежит только на мне и ни на ком другом. Если бы я поняла это раньше ...
В таком вот радужном настроении, буквально в припрыжку на костылях, я вылетела из клиники.
Кстати. С костылями у меня была забавная ситуация на работе. Но это уже другая история.