Приквирмоны

Хуже уже быть не может… Или может?




      Новый год Олег считал худшем и самым бессмысленным праздником. Гирлянды, мишура, сияющая на площади ёлка, снег и запах хвои, всё это раздражало, и пропадало желание смотреть в окно и уж тем более выходить из дома; а новогодняя суета вызывали какие-то неприятные чувства… Зависть? Наверно, именно зависть одолевала Олега в это время. Люди такие счастливые в преддверии праздника, готовят подарки, украшают квартиру и ставят ёлку, закупаются сладостями и мандаринами. А, ещё пекут имбирное печенье… фу… При одном его упоминании к горлу подступала тошнота.

      Каждый декабрь настроение было ужасным, и когда время приближалось к концу месяца, отвращение к празднику становилось невыносимым, Олегу хотелось спрятаться куда-нибудь, закутаться в тёплый плед и притвориться мёртвым. Ужасный праздник.

      Да, самый-самый ужасный, ведь везде, куда не глянь, ёлки. Ох, как же Олег ненавидел эти деревья, — они казались ему лохматыми колючими чудовищами, которые высасывают из людей жизненные силы, дабы потом, как их вынесут на помойку, вернутся на своё прежнее место. Олег хорошо их понимал. Они росли, росли, а их берут и рубят ради своего веселья…

            — Что ты сказала? — оторвавшись от ноутбука, переспросил Олег.

            — Папа ёлку привёз, — повторила Кристина. — Помоги ему дотащить до лифта.

      Уже после первого предложения у Олега засосало под ложечкой. Столько раз он повторял жене, что не любит настоящие ёлки, но она, словно не понимая или не желая понять, упорно тащит домой еловые ветки, крохотные ёлочки, а в этом году, видать, будет большая живая ёлка. В голову плеснуло обидой.

            — Кристик, зачем?.. — Олег поднял взгляд на жену, — У нас же есть искусственная.

      Искусственную он ещё мог вытерпеть.

            — Есть, — равнодушно отозвалась Кристина. — А я настоящею хочу!

            — И нахрена?..

      «Прощайте, сонные ночи», — мрачно подумал Олег.

            — Оле-е-жка! — Кристина похлопала его по спине. — Папа ждёт.

      При одной мысли о названной гостье, которая уже предвкушала свои злодеяния, по его телу пробегали мурашки. Нет. Он не станет выполнять просьбу Кристины. Ни за что. И пусть его решение стоит ссоры…

      Представив, как он несёт на плече ёлку, как её мерзкие колючие ветви колют, будто намереваясь впиться в артерии, Олега передёрнуло. А если он споткнётся и дерево упадёт на него? И раздавит? Несомненно, он споткнётся, будучи отравленным отвратительным запахом елочной хвои. Кристина совсем за него не беспокоиться! Жена, называется…

            — Скажи ему, что передумала, — сказал Олег. — Я говорил, — уже семь лет говорю, — я ненавижу ели.

      Жена демонстративно закатила глаза.

            — Не порть мне праздник, — прошипела она. — Ёлку уже срубили, что, прикажешь её выкинуть? А не лучше ли будет, если она принесёт нам радость? Этих ёлок пруд пруди, ничего страшного, если одну на праздник взять!

            — А значит мне портить настроение можно?

      Кристина проигнорировала вопрос, тем самым, — хоть не осознанно, — ответив: мне вообще плевать на твоё настроение.

            — Да от тебя никого толку! Нахрена я вообще за тебя замуж вышла? — с этими словами она вышла в прихожую. После до ушей Олега долетело бурчание: — Мама права была! Стоило за Витьку выйти!

      Олег не стал её останавливать. Кристина всегда добивалась своего, даже если это стоило ссоры с любимым, она не останавливалась, не отрекалась от своих желаний, и как в этот раз, притащила клятую ёлку. Потом пожалеет, что не послушала Олега, ох, как пожалеет…

      «Безухова, одним словом, — подумал он. — Фамилию-то сменила, а без ушей как была, так и осталась».



***



      Под вечер Кристина забыла о ссоре, вошла в комнату, в которую спрятался Олег в первую очередь от её отца, а потом уже от ёлки. Через открытую дверь влился тошнотворный запах хвои. Олега передёрнуло.

            — Чем занят? — спросила Кристина.

      Послышались лёгкие шаги, и, пока жена не достигла рабочего стола, Олег быстро закрыв вкладку с мультиком, включил аудиокнигу. Кристина с любопытством заглянула в ноутбук.

            — Преступление и наказание…– Она снисходительно улыбнулась. — А самому прочитать слабо?

      «Тогда бы не было причин надевать наушники, и ты бы узнала о моём маленьком секрете», — мысленно сказал ей Олег. В слух спросил:

            — Ты чего хотела?

      Кристина выдернула из его ушей наушники и потянула за руку. Олег понял всё без слов. Жилки напряглись.

            — Пошли ёлку украшать! — радостно воскликнула она.

      Олегу сделалось плохо, сердце бешено забилось и встал ком в горле. Он начал мысленно перебирать варианты отказа и все они заканчивались выносом мозга, ссорой и обидами. И, потом, кого обвинят? Разумеется, его.

            — Давайте без меня.

      Длинные ногти воткнулись в кожу.

            — Олег! — она называла его так, когда очень злилась. — Давай не будем портить друг другу праздник? Тебе тяжело посидеть со своей семьёй, поменять нитки на ёлочных игрушках? Тяжело? Я уж не прошу, чтобы ты развешивал игрушки, хотя считаю, что бред какой-то, бояться ёлок… Но просто проведи время с семьёй! Ты целыми днями на работе, возвращаешься и сразу за ноутбук, дети, наверно, уже забыли, как выглядит их папа.

      «Начинается…» — Олег поморщился. Он ненавидел, когда Кристина ставила работу в упрёк, а делала она это постоянно, при любом удобном случае. Олег бы понял, если бы работа не приносила доход. Но он был. И не маленький. Откуда, по её мнению, берутся деньги? То, что шлют её родители, копейки, коих не хватает даже на новую обувь детям. Раздражает. Ещё больше раздражает, что он, возвращаясь с работы, должен проводить остатки вечера с семьёй. И плевать всем, что у него есть свои интересы.

      Предновогодние недели были самыми невыносимыми. За их течение Олег уставал так, что даже антидепрессанты не возымели должного эффекта.

      Ужасный, ужасный, самый ужасный праздник…

            — Хорошо, Кристик, пошли, — с неохотой сказал Олег. Ссориться ни сил, ни жедания не было. Голова без того болела.

      Кристина повеселела и, схватив за руки, повела в зал.

      Будет ли она так весела, когда по её вине произойдёт какое-нибудь дерьмо? А оно произойдёт, без сомнений.



***



      Войдя в гостиную, первое, что Олег увидел, был труп. Он стоял у окна ещё свежий с растопыренными пушистыми ветвями, пахнущий хвоей и зимним лесом. Сердце бешено заколотилось. Олег чувствовал на себе ненавистный взгляд, который так и мечтал разорвать его в клочья. Вокруг ёлки бегали радостные дети.

            — Не бегайте, — сказал Олег, — упадёт же.

            — Не упадёт, — исправила его Кристина. — Папа хорошо поставил.

      «Демону плевать. Пожелает упасть — упадёт».

      Но демон ли у них в доме? Какова вероятность, что именно демона притащил тесть? Может и правда нечего бояться? В их доме просто труп. Мёртвая ёлочка. Однако, сколько бы не успокаивал себя Олег, он чувствовал: демон наблюдает за ними.

      Кристина занесла с балкона коробку с ёлочными украшениями. Играющие у ёлки дети переключили своё внимание на содержимое коробки и с большим интересом начали в ней копаться.

            — Кристик, может, я схожу за конфетами? — спросил Олег. — На ёлку же принято…

            — Да, кстати, Олежка, — Кристина улыбнулась, не догадываясь об истинных намерениях Олега, — у меня в сумке конфеты, принеси, пожалуйста. Сегодня после смены решила купить, подруга говорит, очень вкусные.

      Дети переглянулись.

            — А можно мы попробуем? — воскликнули они с блеском в глазах.

      Меняя нитки на игрушках, Олег вдруг увидел своё давнее прошлое: мама раскладывает мишуру на ёлке, дети — Олежка и Оля — рассматривают украшения, проверяют гирлянды; а папа, как он сейчас, сидел на диване, занимаясь этим бессмысленным делом. В те времена Олег был счастлив. Он, как и все дети с нетерпением ждал Новый год, верил в чудеса и деда Мороза, и никогда бы не догадался как однажды в разгар праздника случится ужасное… Смерть сестры. Как именно это произошло, Олег не помнил. Ему тогда было лет десять, и, как известно, дети прячут страшные воспоминания на самом дне сознания, и вскоре о них забывают; но вот страх того, что стало причиной тех воспоминаний никогда не уйдёт. Олег не сомневался: в смерти сестры виноваты ёлки.

      Звучит абсурдно, да. Отца за такие убеждения закрыли в психушке, мать вообще покончила жизнью… Так Олег остался сиротой.

            — Вспоминаю детство, — улыбаясь, сказала Кристина.

            — А я вспоминаю, почему ненавижу новый год, — пробубнил под нос Олег.

      Кристина взяла с его рук красный шарик.

            — На этот раз ты изменишь своё мнение. — Её личико сделалось шельмоватым.

            — Что на этот раз?..

            — Сюрприз! — Она захихикала.

      «Ты уже сделала один свой сюрприз, и он мне не понравился».

      На прошлый новый год Кристина в качестве «сюрприза» притащила свою подругу и предложила тройничок. Не описать, как охренел Олег от такого предложения. И не то, что он был против… Просто слышать подобное от Крестины неожиданно. Она ревновала его к каждой бабе, стоило лишь взглянуть на неё или заговорить.

      И, хоть подружка была симпатичной, с большой грудью и задницей, с милыми кудряшками и вздёрнутым носиком, когда дело дошло до постели, Олег не смог даже возбудиться. Впервые с ним было такое. Две обнажённые, ласкающие друг друга красотки, а он стоит, смотрит, и чувствует себя импотентом. «Я тут явно лишний», — думал он. Так оно и было: неожиданно сменившие ориентацию женщины даже не заметили его ухода.

      Обида на Кристину, казалось, до сих пор его гложет.

            — Ну хоть намекни, а, — Олег выдавил из себя подобие улыбки. — Мне же интересно.

            — Вот тебе и причина дожидаться праздника! — Её голубые глаза блеснули.

      «Значит, я даже отказаться от будущего сюрприза не могу?»

      Кристина всеми силами пыталась сделать ему новогоднее настроение, не зная об истинной причине ненависти мужа к празднику. Было бы ей известно, что произошло в одну новогоднею ночь… Олег не рассказывал. Отчасти потому, что сам не до конца верил в случившееся и упускал возможность детской выдумки; и потому, что не хотел испортить настроение Кристине: ей будет неудобно веселиться в такой траурный для мужа день.

      Пусть ни о чём не знает и дальше.

            — Помню, как я с мамой так сидели, завязывали нитки на конфетках, — с ностальгией проговорила Кристина. — По телевизору шли какие-то документальные фильмы… Я ещё так радовалась, что уговорила папу поскорее принести ёлку, и теперь первая в классе, кто её уже поставил. Подружки завидовали. — Кристина улыбнулась. — Эх, детство… Оно ассоциируется у меня с запахом хлопушек, мандаринов и хвоей. А у тебя с чем?

      «С сыростью и запахом плесени», — чуть не слетело с уст.

      Хотя, до десяти лет у Олега было вполне нормальное детство и, если подумать, то его можно ассоциировать с запахом…

            — У меня асоцививуется с запахом блинчиков и вареньем, — влезла в разговор восьмилетняя Нина.

            — А у меня… а у меня… — воодушевлённо воскликнул Тёмка, и посмотрел по сторонам, словно ища ответ, — А у меня… Бвинчиками и ваеньем.

      Кристина хихикнула и умилительно посмотрела на детей.

      — Не повторяй за мной! — возмутилась Нина. — Ты ещё маленький и не знаешь слово «ассоциация»!

      — Знаю! — в его голосе слышалась обида.

      Олег нахмурился, потирая больные виски, и Кристина, знающая, как он ненавидит детские перепалки, поторопилась помирить детей.

            — Давайте не будем портить друг другу настроение? Зачем же по пустякам ссориться? — сказала она. — Мы же семья, мы должны быть дружными!

      «А ещё прислушиваться друг к другу», — подумал Олег и заметил, что до сих пор обижен на Кристину. Иначе и быть не может. Она притащила в дом демона, поставив под угрозу семью, и, если произойдёт что-нибудь плохое, он её никогда не простит. Её же было желание поставить настоящею… А он предупреждал.

      Олег с ненавистью посмотрел на ёлку, задумался. Что если вынести её, пока жены и детей нет дома, вынести и поставить искусственную? Не, глупо… Кристина моментально заметит, когда будет любоваться ёлкой и делать селфи для своего блога. Сколько криков будет, страшно представить! Да и вряд ли Олег заставит себя дотронуться до мерзких веток, но оставлять всё как есть он тоже не мог.

      Поджигать тоже не вариант. Может Кристина и поверит, что произошло короткое замыкание, которое спалило ёлку, только это она услышит с уст следователей, поскольку Олег к тому времени перестанет существовать. Демон ему подобную наглость с рук не спустит.

      Не вынести и не поджечь. Что же делать?

      Пока Олег сидел и думал над решением проблемы, демон зловеще хихикал.



***



      Ёлка, красивая и пушистая, светилась разноцветными огнями. Дети радостно играли под ней, жена делала селфи, а Олег сидел в спальне и готовился к худшему. Оно неизбежно. Как ему уберечь себя и семью от беды? Он мог бы предложить Кристине отпраздновать Новый год у её родителей, правда, у него с ними была взаимная неприязнь и вряд ли обойдётся без выноса мозга от тёщи. Так дело не пойдёт.
      К тому же демон в их отсутствие спалит квартиру, за которую ещё не выплачена ипотека.
      Что же делать…



***



      Настали бессонные ночи.

      Страх, бессвязные мысли и представления, что их ждёт не давали Олегу заснуть. Да и не смел он спать: демон ощутит, что в доме все уснули, и устроит пожар, перемкнёт включённую в розетку гирлянду; и кто, как не он, предотвратит беду? Никто. Только ему известна правда.

      Стоило Олегу задремать, как перед мысленным взором представляла ужасная ёлка с красными, горящими как фонари, глазами. Мышцы сковывал страх. Он тонул в бездонных глазах, не мог сдвинуться с места. Колючие ветви обвивались вокруг его тела, иголки впивались в кожу, росли и пронзали артерии и вены.

      У него не получалось проснуться.

      Иголки превращались в трубки, выкачивали из него кровь, и ёлка краснела, принимала человеческое обличие. А потом…
Олег соскочил с постели. Его сердце бешено колотилось, по телу тёк холодный пот, а воздух, который он жадно глотал, казался битым стеклом. Голова кружилась, к горлу подступила тошнота.

            — Опять страшный сон приснился? — сонно проворила Кристина.

Уже пять дней Олег плохо спал, и каждую ночь ему снилось одно и то же.

            — Нет, — соврал он. — Мне просто в туалет.

      Ночной кошмар стремительно растворялся. Смыв его остатки холодной водой, Олег решил, что спать дальше не имеет смысла. Время шесть тридцать.

      «Поспал всего два часа», — заметил он.




Они среди нас! Рассказ сторожа




      Находиться дома в компании мерзкой ёлки становилось невыносимо. Олег впервые за тринадцать лет с нетерпением дожидался нового года, ведь сразу после его окончания — Кристина обещала, — дом избавится от гостьи. Осталось всего четыре дня… Меньше недели. Но дни, как назло, тянулись медленно и муторно.

      Олегу ничего не оставалось, кроме как выйти на работу, несмотря на то, что начались выходные, и на уговоры Кристины оставаться дома. На работе было нечего делать, все заказы выполнены. Поэтому Олег спал. Здесь его ничто не потревожит: ёлка на столе искусственная, а это всё равно, что бояться игрушечных пауков. Она не имеет ни души, ни злых умыслов.

      За семью можно не беспокоится: демон спит, набирает силы для ночного злодеяния. К тому времени Олег вернётся, и, как вчера, будет сидеть на страже спокойствия, не позволит планам демона воплотиться в жизнь.

      Кристина, чёрт бы её подрал… Притащила живую ёлку якобы для атмосферы и поднятия настроения. Какое тут, нахуй, настроение, спрашивается, когда с веток за тобой наблюдает демон, жаждущий как можно скорее убить тебя или того хуже — свести с ума? Если бы она только знала…

      Впрочем, узнает, если старания Олега окажутся напрасными. Этого Олег не мог допустить, хоть и желал понимания от Крестины; не мог, потому, что знание это заберёт жизни кого-то из близких. То, чего он пытается избежать.

      Диван, который заменял Олегу кровать, был твёрдым и скрипучим. После него болели кости и мышцы, словно его избивали все шесть часов, было трудно вдохнуть и ко всему прочему кружилась голова. Зато обходилось без ёлочных кошмаров.

      Когда Олег просыпался, на улице уже темнело. Бледный свет уличных фонарей вливался в помещение, разгоняя клубящеюся тьму, из вестибюля доносился работающий телевизор — видимо, пришёл сторож.

            — О, Старшой! Тебе дома не спится? — спросил он, стоило Олегу показаться из кабинета.

            — Я работаю, — ответил Олег. «И вообще, тебя ****ь не должно».

            — А-а, — недоверчиво протянул сторож. — Ну раз ты здесь, посидишь со мной? — он указал на бело-голубую бутылку «Ямала»

            — Я не пью.

      «Тем более такую дрянь», — про себя добавил он.

            — Да лан те, че как баба. Давай хоть за компанию рюмку, а?

      С алкашами лучше не церемонится. Как пристанут и не отвяжешься от них, пока не дашь желаемого. Просто молча уйти, — и Олег развернулся, пошагал к двери, игнорируя слова Евгения Ивановича, и, когда осталось совсем пару шагов до выхода, его что-то остановило. Сторож тем временем печально бубнил:

            — Вот ты, старшина Олег Николаевич, не дал мне выходные, как всем, а я ведь сейчас мог с братвой бухать. Работаю, ****ь, как чёрт! — он вздохнул. — Тебе что, *****, сложно хотя бы рюмочку одну выпить?

      Почему-то Олег почувствовал вину, будто в трудовом договоре не предупреждал Евгения Ивановича об отсутствии выходных в праздничные дни и дополнительную доплату. Впрочем, с Олега не убудет посидеть пару минут со сторожем. Он вернулся к дивану. Сторож, наливавший тем временем себе рюмку, засиял в лице и щедро налил водки во вторую, не слушая Олега, что тому немного.

            — Так бы сразу, старшой! — воскликнул Евгений Иванович.

            — Только одну, — сказал Олег.

            — Понял!

      Евгений Иванович протянул рюмку. Олег неуверенно принял её, чокнулся со сторожем и, как принято, залпом выпил содержимое. Во рту стало горько, зажгло вплоть до самого желудка, захотелось либо выплюнуть эту мерзость, либо заесть чем-то сладким.

            — Ну, хорошо пошла? На, заешь.

      Закусив водку солёным огурцом, Олег собрался уходить, как сторож схватил его за рукав и с мольбой сказал:

            — Посиди ещё чуток, а?

      Если бы его в тот момент не переполняла опьяняющая эйфория, Олег бы отказался. Он вернулся на прежнее место и про себя поклялся, что к восьми часам точно уйдёт, ведь должен приглядывать за демоном.

            — Слыхал, старшой, что у твоей секретарши, Леночки, ребёнок пропал? — наливая в рюмки «Ямала», спросил сторож.

      Не слышал, что странно: обычно обо всём, что происходило у Леночки, Олег узнавал первым. Он покачал головой.

            — Шёл я, значит, на работу, и вижу Леночку всю зарёванную, развешивающею по столбам объявления, — говорил Евгений Иванович. — Думал, собаку или кота потеряла. Надо глянуть… У меня знакомый есть, который котов и собак ловит, а потом… Ну ты понял… Кто знал, может он и Леночкино животное поймал? Короче гляжу я объявление, а это не о пропавшем животном! Леночка своего Ваньку потеряла! Представляешь?

      «Вот и первая жертва», — подумал Олег, припоминая, как очередной хахаль Леночки тащил мешок с ёлкой.

            — Дура ****ь! — с горечью воскликнул сторож, — Как можно собственного ребёнка потерять? Дай бог всё обойдётся!

      Он залпом выпил рюмку.

      «Как раз таки не обойдётся. Полиция даже не догадывается, и никогда не догадается, где искать Ваню.»

            — О недавнем пожаре ты, наверно, уже слышал…

            — Удивительно, но нет.

      «Так это был пожар…» Позавчера, возвращаясь домой, Олег чувствовал запах гари, но посчитал его причиной петарды, которые так любят взрывать школьники.

            — Тебе даже Кристина не рассказала? Он вот, на днях случился, в одиннадцатом доме. Представляешь, сгорело три квартиры! Ты бы видел, какой был пожар! Сирены ****ь на весь город орали, сука, я чуть не оглох! А ещё ****ец сколько дыма! Я себя в фильме одном ощутил… Как там он назывался… Ну, там ещё гигантские пауки были, а конце все умерли, кроме главгероя… Как он там…

            — Мгла?

            — Да! Вот я себя в фильме «мгла» ощутил!

      Демоны принялись убивать. Теперь вплоть до окончания праздничных дней будут происходить несчастья. С этим уже ничего не поделать.

            — Новой год ещё не настал, а сколько уже бед принёс! — сторож вздохнул. — Боюсь представить, что нас ждёт…

      Настало молчание. Олег за компанию высушил ещё одну рюмку, и с неохотой потянулся к лежащему на спинке дивана пальто. Уже безоговорочно надо идти домой, а то напьётся сейчас с Евгением Ивановичем и уснёт пьяный в стельку до самого утра; так однажды случилось с одним его работником. Евгений Иванович мастер спивать людей. Кристина и так на него наорёт за запах перегара, страшно даже подумать, что случится на утро… Да и кто защитит семью от демона?

      Вдруг сторож нарушил молчание, и это окончательно укрепило задницу Олега на диване.

            — Я никому не рассказывал, — начал он, — ведь люди меня за психа сочтут… Но тебе, думаю можно.

      «А что, я не сочту?», — ухмыльнулся Олег.

            — Это произошло ещё тогда, когда пожар случился. Шёл я значит за бухлом в магнит, — там, слышал, на него неплохие скидки. Был обед, часов десять.

            — Давай ближе к делу.

            — А, ага. Короче, пришёл я на Кольцевую. Гляжу: пелена непроглядного дыма прямо на моём пути! А за ним что-то оранжевое сверкает. Это кроме включенных мигалок на пожарках. Ну, я сразу понял в чём дела: пожар. — Евгений Игнатьевич вытащил из-под стола две банки «жигулёвского», и одну протянул Олегу. — Не стоило мне идти… Купил бы у соседа — у него, кстати, отличный самогон, прям советую! Он ещё не особо умный и соглашается продать за любую цену. Я вот за полтос покупаю. Но от него как вштырет, что аж…

            — И что на Кольцевой случилось?

      Евгений Иванович словно пытался сильнее заинтриговать Олега, и он вынужден признать — получилось. Он подозревал, что пожар тот случился не спроста, сто процентов виной ему ёлка, то есть демон в обличии безобидной ёлочки. Неужели теперь Олег неединственный, познавший тайну?

      Пока Олег размышлял, Евгений Иванович разлил остатки водки. Они чокнулись без произношения тоста, и сторож продолжил свою историю:

            — Честно, я не совсем уверен, что это было. Глаза подвели? *** знает. — Сторож пожал плечами. — Улицу заполнял такой непроглядный дым! Что любую нечеловеческую фигуру примешь за монстра.

      «Преувеличивает, — подумал Олег, — не мог дым быть настолько густым.»

            — В магазин я так не попал. Он находился в доме, который горел, ну и ясное дело, оттуда все удрали. Значит, у соседа куплю, решил я. Но для начала надо было заглянуть в «дикси». Вдруг там чо по скидке? К тому же жену хотел порадовать, купить её любимых конфет… а стоило пойти к Петровичу! Теперь спать не могу, кошмары сняться…- Сторож задумчиво загрыз огурец.

            — Ты увидел ёлку?

      Глаза сторожа расширились.

            — Ёлку! ****ь! Сука, нарядную, двухметровую ёлку! Она, *****, отросла ноги и шла, как утка, в сторону леса… На макушке сияла звезда, горела гирлянда, ветер сдувал дождик… Да, это была самая настоящая новогодняя ёлка! Хотя, нет, Дьявол! — его голос почему-то стал тише. — Чертовщина всего на мгновение взглянула на меня, а меня пробрал такой дикий ужас, что я даже собственного крика не слышал…

      По коже прошёл холодок.

            — …и казалось, будто я тону в этих краснющих глазах!

      То же самое ощущал Олег, находясь в повторяющихся ночных кошмарах…

            — Не помню, что дальше было. Очнулся в сугробе. Ёлки рядом не было… Я вот, подумал, старшой, а может мне это приснилось? Бухнул, да и повалился сугробы мять.

            — Они есть.

      Значит, правда. Увиденное в одну новогоднею ночь двадцать лет назад было реальным, не сном или детским воображением.

            — Кто — они?

            — Приквирмоны.

      В трезвом уме Олег никогда бы не озвучил название демонов. Оно не обладало никакой мистикой и, если произнести его, сколько угодно раз, демоны не придут и не заберут душу, дело лишь в том, что Олег сам придумал это название и считал его отстойным. Можно было обозначить их как «энты». Но те выдумка Толкина, к тому же они не были злыми и кровожадными тварями.

            — Прик… Кто? — переспросил сторож.

      Из-за преобладающего в крови алкоголя Олег не мог контролировать своё желание, закравшиеся ему в голову ещё в начале новогодней недели. Ему очень хотелось поделиться с кем-то своими познаниями о приквирмонах, и, возможно отыскать союзников в борьбе с ними, и сейчас он почему-то решил, что настал час рассказать. И он открыл рот.

            — Приквирмоны — это демоны в виде елей. По моим наблюдениям, просыпаются в декабре, особую опасность представляют ночью, когда их силы в многократно увеличиваются. Хм…

      «Наверно, приквирмоны способны посылать людям кошмары», — про себя добавил он.

            — Ну ты и фантазёр! — сторож захохотал.

      Олег промолчал. Не будь Евгений Иванович пьяным, то уловил бы серьёзность в его голосе, и сейчас бы смотрел на него, как на идиота.




Сон, ставший реальностью




      Олег возвращался домой как всегда через парк. С чёрного, словно бездна, неба, падал снег, кружился в воздухе и царапал кожу. Мороз жёг щёки. Несмотря на холод, у Олега было приподнятые настроение. Он уже представлял, как вернётся домой, поцелует Кристину, поможет детям собраться на утренник, и пока они развлекаются, напечёт имбирного печенья. Кристина говорит, у него хорошо получается.

      Надо же, он совсем не думает о приквирмоне…

      Чёрт, как можно было о нём забыть?

      Стоило вспомнить о демоне, как фонари, освещающие тротуар, одновременно погасли. Сперва он решил — совпадение, в этом захолустье не редко фонари отключаются раньше времени, и пошагал дальше. Из-за туч выглядывала луна.

      Он шёл, и вдруг до ушей долетел скрип снега позади. Олег остановился, чувствуя, как холодный пот стекает у него с лопаток. На снегу плясали разноцветные блики. Позади него либо какой-то кретин, обмотавший себя гирляндой, либо… Мужчина повернулся, и его глаза расширились от ужаса.

      К нему приближалась ёлка, весёлая, нарядная, сверкающая всеми цветами радуги ёлка. Мышцы сковало страхом, Олег не мог развернутся и убежать, молча стоял и словно ждал, когда чудовище настигнет его. Взгляд приквирмона пронзал. Олегу казалось, будто его нутро забили кубиками льда, и стоит открыть рот — пойдёт пар, как при открывании канистры с жидким азотом.

      Когда ёлка потянула к нему свои ветви, Олег бросился бежать. Сугробы, которых мгновение назад не было, хватали его за ноги, толкали, старались всеми силами удержать. В итоге Олег грохнулся. Отплёвываясь от снега, он поглядел назад.

      И достиг пика ужаса.

      Он в лесу, и вокруг него собрались приквирмоны. Вместо звёзд на их макушках головы детей, и лица троих он моментально узнал — Ванька, Нина и Тёма. Олег закричал.

      Не от боли, пронзившей все его тело, не от ужаса, заставившего поседеть, а от отчаяния. В глазах темнело, и последнее, что осталось — запах хвои и крови.


***



      Олег проснулся от собственного крика.

      Отбиваясь от колючих веток, он грохнулся с дивана и больно ударился головой об стоящий рядом журнальный столик. «Мне конец!» Однако, конец так и не настал. Олег прислушался к тишине, которую нарушал лишь громкий храп, приоткрыл веки, и сквозь ресницы просочился утренний свет.

      После пробуждения перед глазами пролетел прошедший вечер, и Олег ужаснулся. Он пил! Ночной кошмар моментально вылетел из головы, ведь перед ним предстанет дневной — разгневанная Кристина с неутолимым желанием выпилить мозг. Олег поднялся и тут же лёг: потемнело в глазах, и только сейчас он понял, как сильно болит голова. Сколько же он выпил?

      Через силу Олег сел, поглядел под стол: двенадцать банок жигулёвского и два «Ямала», один из которых, к счастью, не допит. А ведь собирался всего одну рюмку… Ладно. Главное, что рядом нет посторонних женщин. Подумаешь, выпил, кого не спаивал сторож?

      Тут до ушей долетела знакомая мелодия, которая означало одно — ему кто-то звонит. И этот «кто-то», безусловно, Кристина. Под ложечкой засосало. С трудом поднявшись, Олег кое-как выдержал потемнения в глазах и потянулся к пальто, где телефона не оказалось. «В кабинете», — смутно вспомнил он.

      Открыв дверь в кабинет, Олег застыл. На столе стояла искусственная ёлка, и, хоть она не живая, всё равно была жуткая и безобразная; при виде неё, Олег что-то вспомнил, но воспоминание выскользнуло из рук, как крысиный хвост. Телефон вдруг замолчал.

      Олег взял со стола свой новенький айфон и посмотрел вызовы. Нутро сжалось: сорок шесть пропущенных и все звонки с одного номера, от Крестины. Сорок шесть звонков… По возвращении домой ему точно крышка. Но одно хорошо: Олегу теперь известно, что за ночь не произошло бед, а значит он может не возвращаться.

      Телефон снова зазвонил.

      Олег ответил.

            — Алло? — голос Кристины. — Алло?

            — Кристик? Дорогая?

      Молчание, а потом:

            — Жив-здоров, мудила? Где ты, сука, сутки шляешься, а? Я ночь не спала, ждала, когда ж ты придёшь! Ты у своей Ленки, так? Дай трубку этой шлюхе!

      Видимо, не спроста Кристина спрашивала об его секретарше, не спроста…

            — Я на работе, Кристик.

            — Не смей меня так называть! Ты мне больше никто! Трубку дашь своей шлюшке или мне самой прийти, сказать ей пару ласковых?

            — У Лены есть муж и дети, — начал оправдываться Олег.

            — А это ей не мешало чужого мужика увести!

            — Я не осёл, чтобы меня брать за верёвку и уводить.

            — Не осёл, а козёл! Спасибо за праздник! Он незабываемый!

      Кристина отключилась.

      Пару секунд Олег продолжал держать телефон у уха. С одной стороны, он ощущал вину и сожаления, а с другой радовался, что его семейная жизнь скоро закончится. Да, брак был ошибкой. Он старался не думать об этом, обманывал себя и окружающих, притворялся счастливым. В душе же мечтал сдохнуть и не было и дня, чтобы он не жалел о сделанном Кристине предложении; только сейчас Олег осознавал какой он несчастный и жалкий.

      Наконец свобода. Теперь его не должно беспокоить ни дети, ни Кристина, ни их жизни. От него лишь требуется платить алименты, и, если Кристина позволит, раз в неделю видеться с детьми. Остальное — её проблемы.

      Раньше Олег думал, что после тридцати жизнь кончается, а сейчас изменил мнение: его жизнь только начнётся! Он будет тратить деньги только на себя, не прячась от осуждения смотреть мультики, в его доме всегда чисто и можно сделать доставку вкусняшек; и никто на новый год не притащит ёлку, даже искусственную не поставит. Не жизнь — мечта!

      «Надо вещи забрать», — накидывая на себя пальто, подумал Олег.

      Он уже выстроил планы на свою одинокую счастливую жизнь.


***



      У самой двери квартиры Олег остановился. Всё время, пока он ехал в автобусе, его не отпускала мысль, что возвращаться сейчас, через час после звонка — глупая затея. И всё же он здесь. Стоит и боится нажать на звонок. Странно, Олег же ничего плохого не сделал, то есть сделал, но ни то, в чём подозревает Кристина. Сказать правду? И тогда он до самой старости будет в оковах брака, без свобод и взаимного уважения…

      Приложив ухо к двери, Олег представлял, как Кристина, вместо того, чтобы печь печенье и резать салаты, лежит на диване и представляет, как рвёт в клочья Олега и его «шлюху» Ленку. За дверью было шумно. Как всегда, на фоте работал телевизор и кричали дети, его самая крупная ошибка.

      Без детей брак с Кристиной был намного счастливее: никто не шумел и не наводил бардак через минуты после уборки; заработанные деньги тратили только на себя, и каждое лето уезжали на море. Так они жили до появления Нины. Какой же он идиот, раз согласился зачать ребёнка. Целых два раза… Да, Олег был молод и не мог знать, какой кошмар ждёт его впереди: испорченные нервы, ипотека, кредиты, головная боль и «прощай, море».

      Не будет он оправдываться перед Кристиной, к чёрту…

            Олег позвонил в дверь.

            — Кто там? — послышался голос Нины.

      «Похоже, Кристины нет дома».

      — Папа.


***



      Вернувшись с вещами в свой офис, Олег первым делом позвонил сторожу. Сказал ему не приходить сегодня, опасаясь, что Евгений Иванович снова заставит выпить с ним, а спиться и пойти по стопам сторожа Олегу не хотелось. Сторож был счастлив. Столько благодарностей и пожеланий на Новый год ему даже от жены не доводилось слышать…

      В офисе царила умиротворяющая тишина. Как же хорошо, когда никто не орёт, никто не подкрадётся сзади и можно спокойно смотреть мультики. Лепота, как говорится… Для полного счастья надо пиццы с роллами заказать.

      Стоило Олегу найти номер нужного ресторана, как телефон зазвонил сам, и вызов был от Кристины. Что ей нужно? Без желания Олег ответил.

            — Ты где? Куда детей дел? — заорал в трубку истеричный голос.

      У Олега засосало под ложечкой.

            — Я у себя в офисе. Где дети — спроси себя.

      Беспокоиться нет смысла: дети пропали до двенадцати, что значит: демон не причём. По крайней мере, Олег рассчитывал на лучшее.

            — Ты последний их видел! Верни их!

            — Я их не забирал. Поищи на детских…

            — Везде искала! Маме звонила, спрашивала! У сестры! Остаёшься только ты! И зачем ты вынес ёлку? Окончательно решил испортить мне праздник?

      После упоминания ёлки, Олег соскочил с дивана, и перед глазами пронёсся сон, приснившийся утром. Приквирмоны — это они забрали Нину с Тёмой, и сына Леночки. Тело бросило в дрожь.

            — Ты чего молчишь? — визжала Кристина. — Я еду!

            — Кристи…

            — М?

      А что делать, когда твоих детей похищают ёлки-убийцы? Да, попытаться спасти их; но есть ли способ победить приквирмонов, хоть малейший шанс на победу? Он есть, несомненно.

      Огонь. Нужен огонь.

            — Привези спички и бензин.

            — Зачем? Ты кукухой поехал? Придурок! Я сейчас приеду! — и не решительно добавила: — С полицией!

      «Чем больше людей, тем лучше», — подумал Олег. Конечно, он никому не скажет, что детей утащили приквирмоны, ибо не поверят; потом всё сами узнают. Главное, успеть найти их до того, как ёлки их… Что они с ними делают? Если верить сну, то убивают и вставляют головы себе на макушки.

      Знать бы, когда…


      Дожидаясь Кристину с полицией, Олег подошёл к окну. Он всегда так делал, находясь в глубоких раздумьях, — вид из окна сосредотачивал и позволял не отвлекаться на сторонние мысли. Он думал над планом. Точнее, где обитают приквирмоны и как устроить им незабываемое огненное шоу. Демоны должны получить по заслугам, и он заставит их пожалеть о своих преступлениях ради своей семьи и ради тех, кого они уже распотрошили. И спасёт тех, кого в будущем заберут.

      В их небольшом городке каждый Новый год случаются несчастья, и почему никто не обращает внимания — неизвестно. Возможно, приняли, как обыденность, ведь за неделю до праздника каждый год пропадали дети, горели квартиры и находили в сугробах стариков с искажённым в ужасе лицом. Никто не придаёт этому значения! И Олег не предавал до того момента, как Кристина не притащила домой приквирмона.

      Нельзя в этих лесах рубить ели. Придумали искусственные ёлки, они есть в каждом магазине, но почему-то люди упорно продолжают покупать живые; а есть спрос — будут предложения.

      Лучше бы всё обошлось. Нина и Тёмка вышли всего лишь погулять, заигрались на улице с другом и случайно ушли к нему в гости. Вот-вот зазвонит телефон, он примет вызов и услышит голос Кристины, говорящий «всё хорошо, дети вернулись, извини за беспокойство» (хотя, извинения она, всё же, опустит).

      Но вместо звонка тишину нарушила сирена. В кабинете был выключен свет, потому Олег без труда разглядел едущею пожарную машину с мигающими красноватыми огоньками. «Опять пожар?» Машина свернула в сторону офиса, проехала под окнами и скралась из поля зрения. Олега одолело любопытство, ибо в предновогодний час у пожарных не могло быть учений, и просто так сирену никто не врубает. Он открыл окно. В помещение задуло гарью, Олег высунулся через подоконник и увидел: в доме, который стоял через дорогу, горела квартира.

      Вот его шанс.

      Он вырвал лист из блокнота и быстро написал:

Я иду за приквирмоном. Это он похитил наших детей. Он виновник


твоего испорченного праздника!



Олег.


      Олег схватил пальто и так не накинув его на себя, выбежал из офиса. Если пожар дело рук (или, точнее сказать веток?) приквирмона, значит, сейчас он где-то на улице и направляется к своему убежищу. Его нужно выследить. Чёрт с Кристиной и полицией, не время прохлаждаться! Пока он будет их ждать, приквирмон доберётся до убежища, и последний шанс выследить убийц разобьётся в дребезги. Разумеется, они в лесу. В большом, семидесятикилометровом лесу, с тысячами деревьев и кустарников. В таком лесу чёрт заблудится и хер найдёшь без огромной поисковой команды и самолётов, а уж найти чью-то секретную базу и это не поможет.

      Вся надежда на него.


***



      С неба, подсвеченным бушующим пламенем, падал снег с пеплом. Возле горящего дома столпились люди: те, кто беспокоился за сохранность своего жилья, и те, кто с восторгом снимал происходящее. Улицу заполнял дым. Было шумно: выла сирена, трещали горящие доски и билось стекло. Пожарные отдавали друг другу указания. Ревели дети. Подходя ближе к дому, Олег услышал грохот, — похоже, обвалился пол, и огонь начал пожирать следующий этаж. Раздался визг.

            — Эй, ты, — пожарный схватил его за плечо. — Здесь опасно, сваливай.

            — Не мешай.

      Олег отмахнулся от пожарного, решившего отвести его в «безопасное место», и побрёл к месту, которое привлекло его внимание. На снегу под окнами обнаружились подозрительные следы: в центре была глубокая вмятина с заметными рельефами, и благодаря свету пламени Олег рассмотрел вокруг перистые отпечатки, будто от веток ёлки. Разумеется, это она и есть! В шаге от следа лежал красный ёлочный шарик. Неопровержимое доказательство присутствия здесь приквирмона, которое, пожалуй, лишь Олегу показалось бы убедительным.

            — Иди отсюда. — Тот самый пожарный.

      И, к его удивлению, Олег поднялся и побежал прочь.




Ночь приквирмонов




      Мороз обжигал тело. В одной рубашке Олег продолжал идти через бьющий по лицу снег. Зубы стучали, он весь трясся от холода, пронизывающего до самого костного мозга, но до сих пор держал тёплое пальто под мышкой, которое побелело из-за прилипших снежинок. Он думал: стоило одеться потеплее. Но возвращаться назад было нельзя: пока он туда-сюда ходит, снег заметёт следы приквирмона.

      Молочный свет фонарей разгонял мрак. Олег время от времени наклонялся, чтобы получше разглядеть рельефные отметины на блестящем снегу, поднять потерянные иголки и шарики, сдутый ветром дождик с бусинами. Приквирмон словно специально оставлял следы. Хотел, чтобы его выследили. От таких мыслей под ложечкой засосало, и, проглотив вставший в горле ком, Олег продолжил слежку.

      На дороге брошенные шарики и сдутый дождик стали появляться чаше, и, уже не обращая на них внимания, Олег смотрел вперёд. Там, в нескольких метрах, начинался лес. На самой его границе лежали ёлочные украшения, — множество разноцветных шариков, звёздочек и мишуры, — которые покрывал снег. Неужели приквирмон понял, что за ним следят? Олег сглотнул снова появившиеся в горле ком и поднял взгляд на лес. Ему придётся туда идти… В этот чёрный-чёрный лес.

      Свет от фонаря белым полукругом разгонял мглу на первых два метра, и совсем-совсем бледно — ещё полтора. Дальше была тьма. Настолько темно, что деревья за полосой света были практически не различимы. Как назло, даже луна не светила.

            — Идти или не идти? — пробубнил Олег. — Таков вопрос…

      Конечно, он не горел желанием идти; и вместе с тем понимал, что, мешкая, упускает шанс отомстить приквирмонам. Пока он тут стоит, приквирмон уходит дальше и глубже в лес. Снег заметает его следы. Да, стоило прихватить фонарик, а ещё надеть пальто. Совсем не подготовился…

      Поёжившись, Олег не смог сдержаться и расхохотался во весь голос. Какой он дурак! Пальто у него буквально под носом!.. Что ж, это в его репертуаре.

      Застегнув последнею пуговицу, он двинулся в лес.


***



      Поднялась метель и стволы деревьев, и небо закрыла белоснежная режущая плёнка, и Олег, можно сказать, шёл на ощупь. Ветер дул в лицо, глаза слезились от колющих снежинок. Холод, казалось, усиливался с каждым сделанным шагом, тёплое пальто больше от него не спасало. Олег продолжал идти. Кожу разрывало, словно в неё, ткани и в нервы врастался лёд; зубы стучали; дышать становилось тяжелее.

      Почему он не свернёт назад? Ведь идёт на верную погибель…

      А всё просто: Олег не смотрел, куда идёт. Он, скорее всего, заблудился. Следы либо уравнял ветер, либо покрыл снег. Поэтому Олег даже не думал о том, чтобы повернуть назад — сейчас ни к чему паника.

      И вообще… Смерть от холода не страшная. Это всего лишь последний и самый долгий сон.

      Если уж умирать, — Олег давно так решил, — то умирать от холода.

      Без мучений и сожалений.

      «Не о смерти надо думать, — сказал самому себе Олег, — думай о приквирмонах».

      Следы демона исчезали под снегом. Олегу больше не попадались ни слетевший дождик, ни ошмётки мишуры, ни красные шарики. Он шёл, его ноги вязли в сугробах, он падал и снова вставал; тело тряслось. Неизвестно, сколько прошло времени. Олегу казалось, что миновала целая вечность.

      «Похоже, я здесь умру».

      Желал спасти жизни и в итоге потерял свою. Прискорбно.

      Однако, Олег не отчаивался. Он не шёл бесцельно, не выбирал стороны бездумно — он чувствовал, куда идти, словно его вела невидимая ниточка. Прямо. У того валуна повернуть налево. Идти до холма и свернуть направо. Дойти до тех деревьев и снова повернуть. Он уже близко.

      В вой метели ворвался посторонний шум — это небольшой водопад, который благодаря быстрому течению никогда не мёрз. Осталось пробраться через водоём и Олег будет на месте. Только вот, как? Он остановился и посмотрел на бурлящею, ледяную воду.

      А за водопадом, между стволов деревьев и ветвей просачивался свет, отбрасывая на снегу меняющие цвета рубины. Вот он их и нашёл.

      — Нина! — закричал Олег. — Тёмка!

      В лесу было очень шумно, и попытки услышать крики детей в этой какофонии звуков, не увенчались успехом. Возможно, и они его не услышали.

      Надо думать, как попасть на противоположную сторону пока не стало слишком поздно. Олег оттянул рукав. Первое, не что он обратил внимание, это цвет кожи — он имел какой-то странный оттенок; потом уже на электронные часы, которые показывали 23:40 — у него меньше времени, чем он рассчитывал. Чёрт…

      Обход водопада займёт много времени, к тому же Олег не знал где он начинается и где, хотя бы сужается. Перепрыгнуть? Да, хорошая идея, только вот… Ширина реки три метра — всего, если не стоять на берегу и не собираться через неё перепрыгнуть. Вряд ли у него вообще получится, мало для этого иметь спортивное телосложение.

      Ну что, теперь назад?

      Идти назад, когда он так близок к приквирмонам…

      Плюхнувшись в сугробы, Олег взялся за создание тропинки, — ведь для разбега понадобится поверхность без препятствий, так? — и старался не обращать внимания на коченеющие кисти. С каждой секундой становилось всё сложнее ими шевелить. Клонило ко сну. Олег лёг бы на мягкий снег, позволил бы сну захватить себя, но только не сейчас. Он должен…

      Олег остановился. А что он, собственно должен? Спасти детей, от которых рад избавиться? Отомстить приквирмонам за семью, при том, не взяв ни спичек, ни бензина?

      Зачем он пошёл в лес не приготовившись?

      И тут его осенило: в этом виноват тот самый приквирмон! Это он затащил его сюда, ведь Олег единственный, кто знал о них, кто мог помешать им в свершении злодеяний; и приквирмоны решили избавиться от него. А он, — дурак, ослеплённый местью, — пошёл за ним.

      «Я здесь не умру», — твёрдо решил Олег и продолжил мять снег.

      Когда тропинка была полностью готова, кисти замёрзли на столько, что пальцы не разгибались, а времени оставалось совсем ничего — пять минут.

      Отсчитав ещё раз десять шагов, и, убедившись, что в тропинку они помещаются, Олег приготовился. Разбежался. И… Остановился на краю берега.

      А если он упадёт? Он не сможет выбраться — ледяная вода моментально скуёт его мышцы, и быстрое течение унесёт его куда-нибудь далеко, в какое-нибудь лесное озеро. И никто не найдёт его тела, от которого, к весне, останется один лишь скелет.

            — Какая разница? Ты в любом случае сдохнешь. Что назад пойдёшь, что попытаешься перепрыгнуть — участь та же, — с такими словами Олег вернулся на прежнее место.

      Осталось четыре минуты.

      Разбежавшись, Олег оттолкнулся от берега и прыгнул. Аккурат, как назло, поднялся ветер, и он успел испугаться как бы его скорость из-за этого не снизилась. Он не рассчитывал перепрыгнуть через всю длину, главное, достичь поймы.

      Приземление…

      Плюх!

      Чувствуя, как течение уносит тело, Олег схватился за противоположный берег, и, благодаря тому, что снег намок из-за брызгов, он смог выбраться из ледяной воды. Нда… Хуже быть уже не может. Ботинки, джинсы, пальто, рубашка и трусы промокли до ниточки. Теперь ****ец… Невыносимо холодно… Зато дремота ушла. Но ****ь… Как же холодно! И телефон намок. Его новенький айфон…

      — Суки! — закричал Олег, бросая телефон в ту сторону, откуда доносился свет. — Вы слышите меня, ***сосы? Я сейчас весь ваш пидрюшник *****ярю! Гниды, твари, мрази…

      В его голосе явственно слышались истеричные нотки. Оно и ясно — телефон намок, который куплен совсем недавно, два месяца назад, за бешеные деньги; ко всему прочему Олег замёрз, и, кажется, получил обморожение.

      — Чмошники ***чие!

      Ему хотелось разреветься.

      — Нахуй я вообще сюда попёрся?

      Он заплакал.

      Проклятые приквирмоны — это они во всём виноваты. Они убили его.

      «Но я пока жив. Пока жив, переломаю этим сукам ветки», — с таким намерением Олег поднялся и, пошатываясь, пошагал дальше к мерцающему свету. Плевать на смерть. Зато хоть как-то отомстит приквирмонам, сделает им больно.

      Если найдёт его замёрзшее тело, увидят в его руках еловые ветки, и, снова прочитав оставленную им в офисе записку, поймут, что приквирмоны настоящие. Да, умрёт он, может быть, не зря…

      Пейзаж расплывался. Ноги подкашивались, и Олегу постоянно приходилось держаться за деревья, чтобы не упасть, ведь падение для него чревато смерти. Навалившееся дремота ослепляла. Гипотермия прогрессировала.

      Дышать становилось труднее, Олегу приходилось прикладывать усилия для вдоха и выдоха; ледяной воздух обжигал дыхательные пути и лёгкие. «Если я выживу, то умру от воспаления лёгких», — думал он.

      До цели оставалось всего пара метров.

      Первый шаг.

      Второй шаг.

      Третий…

      Олег вдруг согнулся, и его вырвало.

      Кое-как держась на ногах, он шагнул ещё раз, ещё…

      Упал.

      — Я должен их…

      Подниматься сил не было, поэтому Олег пополз, и его синюшные руки ушли по локоть в сугробы. Из рта выходил пар.

      — Я должен…

      Свет становился всё ближе и ближе, ярче и ярче. Ветви расступались и Олег, наконец, заметил на открытом пространстве — скорее, замёрзшем болоте, — несколько сверкающих лохматых силуэтов, которые водили хоровод вокруг какого-то столба. Сколько их? Раз… Два… Олег прищурился, стараясь сконцентрировать зрение. Всё перед глазами двоилось. А ещё темнело, и после каждого такого потемнения Олегу казалось, что конец его настал. И опять темнеет…

      — Не сейчас, — потирая переносицу, пробубнил Олег. — Только не сейчас.

      Он снова попытался сосчитать приквирмонов. Раз… Два… Три… Чёрт! Не выходит. Надо подползти поближе. И снова встав на четвереньки, Олег оттолкнулся и покатился вниз, попутно глотая снег. ****ь. Как он мог не понять, что находится на холме? Походу, ему действительно конец…

      «Хорошую ли я жизнь прожил? — приземлившись, спросил себя Олег, и сам же ответил: — Наверно… Несмотря на всё дерьмо, которое со мной приключилось, я прожил хорошею жизнь. Ведь рядом была Кристина. Был собственный бизнес. Были деньги… и всё, о чём я мечтал. Что по поводу дерьма, то в чьей жизни его нет? Жить без дерьма — не жить вовсе».

      Ухмыльнувшись своему философскому заключению, Олег приготовился умирать. Сожалел ли он о чём-то? Возможно. Где-то на подсознательном уровне, на самом дне.

      Ему уже было на всё плевать.


В городе деточка родилась
В городе деточка росла
Зимой и летом миленькой
Миленькой деточка была



      Олег улыбнулся, вспомнив, как в детстве, на новый год, он с сестрой кружился вокруг ёлки и напевали что-то подобное. «В лесу родилась ёлочка, — еле шевеля губами, повторил Олег. — Ёлочка, а не деточка…» Вдруг его глаза расширились.

      Показалось? Это метель только что напевала? Олег прислушался.


Теперь она, расчленённая,
На праздник к нам пришла!
И много, много радости
Она нам принесла!



      Что, ****ь?..

      Песня зазвучала снова. Её пели нечеловеческие голоса, будто ветер каким-то образом создавал ноты на пушистых ветвях деревьев, а слова сами собой появлялись в голове. «Маменька пела песенку «спи деточка, бай-бай», отец одеялом укутывал «смотри, не замерзай». У Олега засосало под ложечкой.

      Исковерканные слова всем известной детской песенки разносились по болоту зловещим шёпотом. От него заледенело без того оледеневшее нутро. Затряслись жилки. Душа сжалась до размера атома и ушла в пятки.


Унёс приквирмон деточку…



            — Заткнитесь.


Теперь она, расчленённая,
На праздник…



            — Заткнитесь. — Олег заткнул уши.


Теперь и мы, нарядные…



            — ЗАТКНИТЕСЬ!


Украшены в кишках…



            — ЗАТКНИТЕСЬ!!!

      На удивление, приквирмоны затихли.

      Раздался визг.

      Знакомый голос.

      Нина!

      Олег с трудом перевернулся на спину и постарался встать, и так застыл, упёршись локтями в снег. В его карих глазах отразился ужас. Сквозь пелену снова начавшегося снегопада он видел, как они безжалостно разрывают тело его дочери, вверх ногами привязанной к столбу и истошно кричащей. Приквирмоны ржали, наслаждаясь воплями. Нина кричала и звала на помощь папу. Приквирмоны ликовали.

      На белоснежно девственный снег брызгала кровь. Олег почувствовал, как и на него брызнуло — кровавая капля горячим ручейком стекала с его лба. Крик стихал. Ветви приквирмонов пролазили под посиневшею от холода кожу, срывали с костей мышцы и наслаждением клали его в свою горящею пасть. Блики гирлянд сверкали в их глубоких, как бездна, глазах.

            — Мясо в этот новый год просто великолепно!

            — Оно всегда великолепно, когда ешь его с ещё живого существа!

            — Не болтайте! Оно вот-вот сдохнет, ешьте скорее!

      Хруст. Под нос Олега упала обглоданная кисть. Олег закричал.

      «Вот что тогда увидел отец! Вот что стало с моей сестрой!» — страх вдруг ушёл, и его место заняла ярость. Он должен отомстить им. Приквирмоны, эти сволочи, забрали у него всё… А он что им сделает? Особенно в таком состоянии…

      «У меня нет оружия, значит, буду рвать их руками. Лишусь рук, буду бить ногами. Лишусь ног, буду грызть их зубами. Я не сдался. Я не сдамся им просто так». С такой мыслью он поднялся.

            — ЭЙ!

      Демоны не отреагировали.

            — Посмотрите на меня, гниды! — процедил сквозь зубы он.

      Взглянув на свою дочь, Олег сжал челюсть так сильно, что заболели зубы. Она ещё жива. Её губы заметно шевелились, будто она собирается о чём-то сказать, но взгляд был слеп, устремлён в пустоту.

            — Как… вы… можете?.. Как?

      Неподалёку, в нескольких шагах от Олега, снег был вмят, и там лежали два освежённых тела. «Ваня и Тёма», — понял он. Их внутренние органы красовались на ветвях демонов. На макушках двух из приквирмонов, были надеты головы детей; они смотрели на Олега с искажённым в гримасе ужаса лицом. На макушках остальных были черепа.

            — Зачем вы так?

      Ветви приквирмонов вытянулись в трубу, которая вошли в уши Нины. Она издала еле слышный писк.

            — Зачем? — делая шаг вперёд, снова спросил Олег. — За то, что люди рубят деревья? Но причём тут дети?.. — потом он перешёл на крик: — Причём моя сестра? И почему вы не убили меня вместе с ней?

      Тело Нины иссыхало. Трубки быстро высасывали последнею кровь, их прямые линии то и дело надувались в небольшой шарик. Приквирмоны краснели, росли, их ветви удлинялись, а росшие, как волосы на трупе, иглы зашевелились, стали напоминать щупальца.

      Демоны принимали свою истинную форму. Форму могущества, — и ни Олег, никто либо ещё больше не в силах противостоять им; не поможет даже огонь, ведь горел он внутри них самих.

            — Кто вы такие?

      В этот раз они обернулись. Не испытав ни капли ужаса, Олег твёрдо стоял на месте. Он попытается. Хотя бы попытается надрать им задницы прежде, чем сдохнуть от их щупальца.

      Приквирмоны внимательно следили за ним. Их глаза и вправду были красной, огненной бездной, их взгляд обжигал и будто засасывал в то пекло; они отражали ужас и зло, которыми был переполнен весь мир. Олегу казалось: он смотрит в саму Геенну. Он опустил взгляд.

            — Кто вы такие? — повторил он.

            — Сам как считаешь?

      Голос, нет, шелест хвои щекотнул ухо и исчез в промёрзлой ночи.

            — Твари, погубившие мою жизнь. — Олег попытался сжать в кулаки пальцы, однако те слишком окоченели, и он их вообще перестал чувствовать. — Вот кто вы.

      Шелест стал громче — видимо, они смеялись над ним. Не зная, что делать дальше, Олег просто стоял и смотрел на сверкающие блики на снегу, на кровь и красные круги от свечения их адских глаз. «Интересно, как они включат на себе гирлянды?» — думал он.

            — Сам виноват, — ответил ему кто-то из приквирмонов.

            — Сам, сам, — подхватили другие.

            — Вот и виктимблейминг подъехал, — проворчал себе под нос Олег.

      Больше стоять на ногах он не мог, и позволил себе упасть. Щёки обжёг холодный снег, а на ресницы, которым завидовала Кристина, прилипли снежинки. Он закрыл глаза.

      Где-то далеко раздавался скрип снега. Он не реагировал, решив, что не будет противиться приквирмонам. Пусть они его разорвут и высушат, как его несчастную дочь. Пусть. Уже плевать. Он и так умирает.

      Дремота навалилась на него, и тело больше не сопротивлялось вожделению сна. Медленно он проваливался в тёплую приятную темноту, в которой начинали вырисовываться знакомые образы: Кристина, вытаскивающая из духовки яблочный пирог; дети с вилками в руках дожидающееся вкусняшки. Их взгляды направлены на него, который заходит на залитую янтарём кухню. Они улыбаются ему.

            — Доброе утро, папа, — говорят Нина и Тёмка одновременно.

      «Это был сон. Очень долгий кошмар, — сажаясь за стол, думал Олег. — Всё будто происходило в реальности… Но они живы. Сегодня не тридцать первое. Приквирмонов не существует, ведь я сам их выдумал, когда был ребёнком».

      На календаре был июнь, и жирный круг показывал сегодняшнее число — тридцатое. У него день рождение.

            — Доброе утро, — прошептал Олег, и его посиневшие губы искрились в улыбке.




Что правда?




      Он очнулся.

      Перед глазами: ничего, только белый, ослепительный свет. И в голове ничего, ни единой мысли и чувства, ни воспоминания и слова — всё будто растворилось в этом свете. Он ничего не помнил. Не вспоминал. Что произошло вчера? — об этом он себя не спрашивал.

      Мышцы окаменели, придавливая его тело к мягкой поверхности, — окаменело всё, от кончиков пальцев ног до кончиков волос на голове, — не пошевелиться. Он стал камнем. Ледышкой. Остался разум, но и он скоро исчезнет, растворившись во тьме.

      Дышать было трудно. Казалось, что ему переломали рёбра и поставили на повреждённые места мешки с камнями. Вдох-выдох. Больно.

      Вскоре слух сориентировался, и в мозгу раздалось раздражающие, ритмичное пиканье неизвестного происхождения.

      Пи-пи-пип-пип…

      Нос начал улавливать запахи. Однако, они казались ему не знакомыми, и Олег был не в силах разобрать их.

      В глазах темнело.

      Он снова впал бессознательность.



***



      Когда он очнулся во второй раз, было темно, и только серебристый лунный свет заливал его постель, находившуюся у самого окна. Некоторое время Олег просто лежал, пялясь в потолок. Разум медленно возвращался к нему.

      Воспоминания… Что произошло? Он за кем-то гнался… А, точно, за приквирмоном. Да, в итоге он нашёл их, — а что дальше? Дальше… Его сердце бешено забилось. Дальше… Нет, он не хочет вспоминать, что дальше! Голова закружилась, а к горлу подступила тошнота. Приквирмоны. Дети. Кровь. Разноцветные блики на снегу от гирлянд. Красные, как бездна Геенны глаза, смотрящие на него и выжигающие из внутри…

      Он не смог никого спасти. Приквирмоны убили его детей и сломали ему жизнь.

      Олег с трудом опустил взгляд и понял почему не чувствует своих рук: от них остались лишь бесполезные культяпки. «Почему я не умер? — подумал он, с болью в горле проглатывая ком отчаяния, — Кто меня спас?» Кто не дал ему остаться в той прекрасной предсмертной иллюзии?

      Что теперь его ждёт? С такими руками? Вряд ли ему удаться жить полноценно… Кристина его бросит, детей нет — об этом он мечтал, а сейчас сожалел об утрате. На море, будучи инвалидом, не поедешь, не посидишь за компьютером и не приготовишь самому себе поесть; да даже зад себе не протрёшь.

      Олег готов был расплакаться.

      И разрыдался бы, если бы не звук из коридора, который привлёк его внимание. Шорох, будто ветер шевелит хвойные ветви. Сердце подпрыгнуло. Неужели?.. Шорох приближался, всё ближе и ближе. И вот, через щель под дверью проскользнули разноцветные блики, дверь начала со скрипом открываться, и свет от гирлянды вливаться в палату.

      «Они пришли за мной!»

      С его лба стекал холодный пот. Бешеный ритм сердца отзывался в ушах. От ужаса, переполнившего всё его существо, Олег забыл, где находится, он перестал слышать и видеть всё вокруг, сосредоточил внимание на хвойной ветке, выглянувшей из-за дверного проёма.

      «Так будет лучше, если меня убьют», — понимал Олег. Тогда почему он трясётся всем телом? Умоляет Вселенную о пощаде? Почему его сердце стучит так, будто желает вырваться из груди, волосы мокрые на затылке, а нутро сжалось до первородного размера? Почему?

      Ему страшно, и не саму смерть он боится.

      Приквирмон, шурша хвоей, пополз к прикованному к койке Олегу. Перед его глазами вспыхнули воспоминания о новогодней ночи так ярко и отчётливо, словно он вернулся в прошлое и вновь оказался посреди замёрзшего болота под падающим снегом.

            — НЕ ПРИБЛЕЖАЙСЯ! — завопил Олег, когда приквирмон был в паре шагов от него.

            — А то что? — прошелестело в ответ.

            — НЕ ПОДХОДИ!

      Олег предпринял попытку подняться — тщетно. Ему оставалось наблюдать лишь за тем, как приквирмон медленно крадётся к нему и тянет свои колючие ветки-щупальца.

      Попытка вспомнить хоть какую-нибудь молитву, чтобы отогнать демона, тоже провалилась. Олег не верил в бога, потому не научился молиться. Да и вряд ли молитва помогла бы… Это неизбежно. Сегодня он точно умрёт. И почему-то именно сегодня ему умирать не хотелось.

      Демон остановился у самой койки. Он выглядел больше, чем прежде, — его макушка упиралась в потолок и даже со сверкающей гирляндой была плохо различимой в клубящейся наверху тьме. Олег не кричал. Крик застрял в горле, и воцарившейся тьме он слышал стук собственного сердца.

ТУК-ТУК-ТУК-ТУК

      Приквирмон склонился, словно собираясь нашептать ему на ухо какой-то секрет, и Олег сперва зажмурился в ожидании резкой, адской боли; и, ощутив вместо этого лёгкое щекотание по лицу, приподнял веки.

      На него смотрели пара безжизненных голубых глаз. Знакомое лицо. Оно было покрыто льдом, который начинал таять, и лёгкая испарина стекала по пухлым щекам; оно было искаженно ужасом, оттого выглядело страшно и практически неузнаваемо. Но Олег узнал чьё это лицо. Он видел его каждый день, знал, как оно выглядит при каждой эмоции. Он узнал эти волнистые волосы. Олег заплетал их в косички и в нелепые хвостики, когда жена была занята.

      Как и любой другой родитель, Олег всегда узнает своего ребёнка, даже если тот будет изуродован до неузнаваемости. Даже если перед ним будет горстка пепла, чутьё подскажет: «там твои хромосомы». Ведь ребёнок — это часть тебя. Его смерть — это и твоя смерть.

      Проглатывая комок, Олег отвернулся. По его щекам струились слёзы. От страха не осталось ни следа, его подавила ненависть и сожаление. Если бы он тогда остался… Если бы он тогда остался, то бы и Нина, и Тёма были бы живы.

            — Ты пришёл поиздеваться? — выдавил сквозь рыдания Олег. — Лучше сразу убей, садюга ****ный.

      Палату заполнил хохот — как будто буря в бору.

            — Нет, так не интересно. Ты такой забавный, что нам аж стало как-то жаль тебя убивать. Может, позабавишь нас в следующем году? А? И, кстати, твои детки были очень вкусными. Спасибо.

      Олег стиснул челюсть. У него было непреодолимое желание вцепиться в колючею рожу приквирмона, поломать и разорвать ветки, утыкающиеся в тело, но он продолжал лежать, и дело не в отсутствие рук — если надо, в ход пойдут зубы и ноги. Всему вина слабость. И страх. Олег чувствовал себя приросшим к койке, а стоило подумать о том, чтобы подняться и начистить приквирмону его самодовольную рожу — слабость наваливала на него с двойной силой. «Когда-нибудь вы пожалеете, что недооценивали меня. Всех вас, мразей, уничтожу. Посмотрим потом, кто будет смеяться последним».

            — Иди к чёрту, — рявкнул Олег.

      Приквирмон снова засмеялся.

            — Как раз собирался навестить своего старого приятеля.

            — Вот и ****уй. Оставь меня в покое.

      Приквирмон выпрямился, и краснота, которая растворяла тьму под закрытыми веками, исчезла. Олег приоткрыл один глаз: блеск гирлянды удалялся.

            — Почему вы меня не убили? — неожиданно для самого себя спросил Олег. — Вы убили мою сестру, а меня оставили. Оставили в живых и этот раз. Почему?

            — Почему? — Демон обернулся. — Может, потому, что мы твоё воображение?

      Слабость как рукой сняло. Олег подскочил на постели, и даже опустил одну ногу на пол, прежде чем выдавить из себя одно единственное слово:

            — Что?

      Нет, такого просто быть не может!

      Кто убил сестру? Детей? Кто сжигал квартиры? Кого видел Евгений Иванович? На эти вопросы один ответ, и спорить с ним бессмысленно. Приквирмоны существуют. Они также реальны как люди.

            — Ты уверен, что мы не твоё воображение?

      Приквирмоны существуют. Они не его воображение. Их видел отец, их видел охранник, он сам их видел. Они реальны! И прямо сейчас он разговаривает с одним из них!

      Или, он говорит сам с собой?

            — Ты уверен, что это мы убили детей?

      Уверен.

            — Может, ты перекладываешь вину на нас?

      В нутре похолодало. Олег понурил голову, стараясь успокоиться и собраться с мыслями. Не получалось: мыслей крутилось очень много, и все они были урывками бумаги, которые уносила буря. Ни за одну не зацепиться — обрывки вылетали из фантомных пальцев.

            — Нет, не правда, — очень тихо произнёс он. — Не правда.

            — А что правда?

            — Вы…

      Смех.

            — Хорошо. Но почему ты в этом так уверен? — Во тьме глаза демона блеснули.

            — Я…

      «А что правда?» — пытаясь найти ответ, он повторял один и тот же вопрос.

            — Я не убивал. Я никого не убивал. Убийцы — это вы.

            — Ты сбрасываешь вину на то, что придумал сам.

            — Сестра умерла не от моих рук.

            — От рук твоего отца.

            — Нет. Не правда.

            — Ты не помнишь ту ночь?

      Перед глазами вспыхнул давно забытый эпизод: его и сестру кто-то тащит в лес. Бушует метель. Слышится плачь сестры, и сам Олег в слезах умоляет отца вернуться домой.

            — Это произошло двадцать лет назад! Я был ребёнком! И ничего не помню!

            — Правда? А ты напряги память.

      Ещё одно воспоминание пронеслось перед глазами…


      Замёрзшее болото. Метель не прекратилась, и только усилилась. Олег лежит на снегу и видит сквозь снежную пелену силуэт, держащий в руках что-то круглое. Зрение концентрируется. Теперь он различает кровь на бежевом пальто и руках, в которых находилась голова его сестры. Под ногами силуэта лежит разрубленное на куски тело. Олег думает: «настала моя очередь». Вдруг он понимает, что ему больно — и дотрагивается до лба. Смотрит на пальцы. На них кровь.
Он не верит в происходящее. Не верит, что папа, самый добрый папа на свете, убил сестру и сейчас убьёт и его. Это не правда. Это не папа.
Это демон.
Вот это правда.


      Олег поднял взгляд и заглянул в самое пекло приквирмона. Демон отступил, наверно, решив, что человек сейчас набросится на него — а ведь и правда, у мужчины было такое намерение. Если бы не слабость…

            — Эти воспоминания не мои, — сказал он. — Подделка.

      Приквирмон сощурился — теперь его глаза походили на две светящиеся щели и стали совсем не отличимыми от рта.

            — Думай, как тебе угодно, — прошелестел он.

      Луну затянули тучи. Демон растворился во тьме, и единственное, что выдавало его присутствие — его же свет и тошнотворный хвойный запах. Олег проглотил ком, представляя, как демон тянет к нему свои ветки-щупальца.

            — Наступит день, когда ты познаешь истину. — Демон повернулся к двери.

            — Наступит день, когда я вас всех уничтожу. — Олег ухмыльнулся.

            — Не-а.

      Тело до сих пор тряслось, слёзы до сих пор лились, и Олегу пришлось переступать себя, чтобы сказать:

            — Я заставлю вас пожалеть, что связались со мной. Клянусь. Клянусь всем, что у меня осталось.

      Демон расхохотался.

            — Ты такой дурачок.

      Раздражало, что приквирмон не воспринимает его в серьёз. Олег ощущал себя ребёнком, угрожающему смертью убийце, перерезавшего всю его семью. Но ребёнок вырастит. И тогда преступнику несдобровать. Олег тоже вырастит, только не из ребёнка, а из самого себя. «Пусть не относится ко мне серьёзно, оно мне на руку», — понял он.

            — Посмотрим ещё, кто дурак.

      Кажется, демон усмехнулся — линия его рта изогнулась.

            — До встречи, герой. И помни: ты один из нас.

      Не успел Олег переварить последнею фразу, как приквирмон растворился во тьме.

      Стало темно, и даже свет луны не вливался в палату.




КОНЕЦ.




04.04.2022