Суперпушка. Глава 4

Федька с Лёшкой чистили стволы ружей, Паша по обыкновению дремал, похрапывая, когда в сарай заскочил капитан-артиллерист:

— Фокин, Мокин, Александров! Через десять минут построение для марша! Ружья зачехлить, боеприпасы упаковать.

— Что за спешка, товарищ капитан? — очнулся от дрёмы Паша.

— Разговорчики, Александров, — осадил его артиллерист.

Через семь минут расчёт построился, ружья в чехлах стояли спереди, сзади горкой высились ящики с патронами.

— Ровняйсь, смиррно! — капитан вышел перед строем. — Наше отделение придано второму батальону 1378-ого стрелкового полка. Выдвигаемся в район посёлка Верхне-Кумский и займем там оборону. Сейчас за нами придёт грузовик — быстро грузим оружие и боеприпасы.

— Так вы с нами, товарищ капитан? — спросил Лёшка.

— Да, — слегка сморщился артиллерист.

— Тогда после загрузки садитесь к нам — я проведу с вами инструктаж.

— Не много на себя берёте, Фокин?

— Не много, товарищ капитан. Если хотите выжить… Простите, но вы только что из академии — пороху в бою не нюхали. Да и быть вам в этом бою не должно, так ведь? Гэбист вас в самый последний момент к нам направил.

Артиллерист задумался.

— Что вы хотите этим сказать, Фокин? Я не понимаю…

— А то, Андрей Андреевич, — перешёл на шепот Лёшка, — что уже всё решено. И нам остаётся только одно — выжить. Вы умеете выживать?

 



Грузовик ехал быстро. Мелькали заснеженные поля, где-то вдалеке не утихала канонада.

— Значит так, — Лёшка поправил на коленях ППШ, выданный уже в расположении полка. — Делимся на два расчёта. Я с товарищем капитаном, а Федька будет с Пашкой. На марше Паша несёт ружьё один, второе ружьё несём мы с капитаном, Федька спереди на пяток метров. В бою Паша и капитан — заряжающие. В руках два патрона — бронебойный и фугасный. По команде пихать в открытый казённик. Ящик с патронами должен быть рядом. При ближнем боестолкновении заряжающие берут автомат и отсекают пехоту немцев или стреляют в выскакивающих танкистов. Тогда командир расчёта заряжает ружьё сам. Через пару тройку выстрелов позиция меняется. С ружьём бежим как можно быстрее — хватаем за скобу у ствола и в сторону. В общий окоп не лезем — там манёвра никакого, да и танкисты всегда чуть в недалёт бьют. Для позиции выбираем углубление — воронка, ямка… Вопросы есть?

Негромко раздалось троекратное «нет». Внезапно Лёшка насторожился, прислушался.

— Готовимся к бою, — быстро сказал он, вешая автомат на грудь и хватая ящик с патронами.

Федька повторил его движения.

— Что такое?! — капитан запутался в автоматном ремне.

— Авианалет, — ответил Лёшка. — Как машина остановится, сразу рвем налево от неё.

Тут же раздался взрыв где-то спереди колонны и свистящий гул моторов. Грузовик затормозил и остановился.

Паша не стал ждать команды и мощным ударом ноги сбросил задний борт грузовика, потом спрыгнул с ружьем вниз, прихватив ящик с патронами. Федька юркнул вслед.

— Вперёд, — Лёшка подхватил ружьё за скобу и прыгнул в снег. Прогремели пулемётные очереди, тяжелые пули вспороли снег высокими фонтанами справа от машины.

— Бегом! — Фокин скорее почувствовал, а не увидел, как капитан сзади него подхватил ружьё, и они побежали вслед за Федькой и Пашей.

— Туда! — прокричал на бегу Мокин, рукой показывая на невысокий холм недалеко от вставших машин.

Лёшка на бегу попытался осмотреться. Три пары «Мессеров» выходили из атаки с небольшим набором высоты сзади полковой колонны. Бойцы разбегались в стороны и падали в снег, некоторые поднимали в небо дула винтовок. Раздался нестройный хор выстрелов. Передний грузовик в колонне горел ярким пламенем.

Лёшка прибавил ходу, капитан не сбился и не тормозил.

Они вбежали вчетвером на холм, и Федька воткнул опоры ружья в снег, развернув оружие в сторону колонны. Лёшка понял его замысел. С такой вершины можно и пострелять по низколетящим самолетам немцев. Фокин тоже воткнул опоры и лёг, прижимая приклад.

— Осколочный, — скомандовал он капитану, открывая затвор. — Федька, бьём по средней паре на выходе из атаки.

— Согласен, — отозвался Мокин. — По команде.

Развернувшись «Мессеры» атаковали задние машины колонны. Первая пара огнем пушек подожгла два грузовика и стремительно пронеслась на бреющем полёте.

— Приготовились! — крикнул Федька. — Мой ведомый.

Лёшка приник к прицельной планке, взял небольшое упреждение, подкрутив колёсико наводки.

Следующая пара заходила на колонну чуть сбоку, и чтобы пройти вдоль неё, лётчикам нужен был легкий крен. Фокин довольно оскалился — «Мессеры» при таком манёвре «оголяли» брюхо. На доли секунды. Вот моторы самолётов завыли, набирая обороты, и раздались первые выстрелы авиапушек. Входят в крен…

— Огонь! — сквозь рёв моторов услышал Лёшка.

Ружья дружно ухнули выстрелами.

Самолет ведомого атакующей пары будто с чем-то столкнулся в воздухе. Патрубки двигателя полыхнули яркими струями огня, которые жадно облизали кабину и плоскости. Но Лёшка этого не видел. Он чувствовал, что своим выстрелом не достиг цели, и резко повернул ружьё, чтобы выстрелить в «Мессер» на выходе из атаки. Фокин уже собирался скомандовать капитану: «осколочный!», но Андрей Андреевич понял без слов — патрон мягко прыгнул в открытый казенник ружья, затвор тут же щелкнул.

Ведущий пары увидел гибель своего ведомого и попытался уйти из-под огня невидимого противника. Включив форсаж, он стал уходить влево с набором высоты, подставив всю плоскость самолёта. Лёшка выстрелил и увидел, как фонарь «Мессера» разлетается осколками. Истребитель ещё немного поднялся, потом резко спикировал в снег.

— Ух ты! — удивленно вскрикнул Паша, а капитан лежал на снегу, от изумления открыв рот.

Федька с Лёшкой уже выдергивали ружья из снега.

— Уходим! Быстро! — крикнул Федька, заслышав громкий свистящий шорох.

— Куда? — капитан закрывал снарядный ящик.

— Вниз с этого холмика, — пояснил Лёшка под одинокий взрыв снаряда в середине колонны. — Эти стервятники уже передали координаты артиллерии.

В подтверждении его слов шорох летящих снарядов усилился, и частые взрывы сотрясли землю.

 — Быстрее! Быстрее! — кричал Лёшка, отбегая от холма. На том месте, где совсем недавно была позиция бронебойщиков, раздался взрыв, и комья земли полетели в стороны.

— Черт, — Федька выплюнул снег, упав ничком. — Капитан, одолжи бинокль.

Вчетвером они лежали у подножья холма, осматриваясь по сторонам. Артиллерия немцев накрыла колонну полка, и красноармейцы небольшими группами пытались вырваться из зоны поражения, убегая вперед. Туда, где снаряды уже покрыли поле воронками от взрывов. Федька одобрительно кивнул. Воронка пусть и небольшое углубление, но для укрытия в чистом поле подойдет.

— Фрицы будут атаковать вон оттуда, — показал рукой Федька, посмотрев в бинокль. — Лёшка, ищи нам позицию.

Фокин покрутил головой, всматриваясь. Метрах в двухстах от холма он заметил небольшой овражек, поросший редким кустарником. Прикинул. Если танки пойдут в атаку на полк, то овражек будет сбоку где-то в полукилометре от них. Но, наверняка, упёршись в боевой порядок красноармейцев, немецкие танки будут их обходить с фланга, а значит идти между холмом и овражком. И это будет для бронебойщиков просто убойная позиция.

— Туда, — показал на овраг Лёшка.

Подняв ружья и ящики с патронами, они быстро побежали.

Овраг был неглубоким, с пологим склоном, заросшим по краю ковылем. Длинные промерзшие стебли, покрытые снегом, хорошо послужили маскировкой для ружей, а песок на склоне услужливо поддался на удары лопат.

— Ого, наши пушки подтянули, — сказал капитан, посмотрев в бинокль на позицию стрелкового полка.

— Пушки — это хорошо, — Федька осматривал ящики с патронами. — Вот на них и пойдут танки. Жаль, у нас боеприпасов маловато — всего три ящика. Паша, ты поглядывай влево, чтобы немцы во фланг к нам не подкрались. А ты, Андрей Андреевич, посматривай в бинокль вон туда. Следи, чтобы фрицы минометы не подтянули, а то нам жуть как не сладко будет.

— А если замечу минометы?

— Быстро перебираемся на холмик. Немчура из минометов во время танковой атаки палить не будет. А еще лучше — под подбитые танки спрячемся. Эх, нам бы ещё пулемет! Вообще шикарно было бы…

Артналёт немцев стих, и вдали послышался рокот танковых моторов.

— Что-то я не помню этот звук, — Федька сморщил лоб. — А, Лёх?

— Посмотрим, — уклончиво ответил Фокин. — Пока не стреляем — будем наблюдать.

— Так мы отсюда сможем бить по танкам, — удивился капитан.

— Сможем, но не будем, — отрезал Лёшка. — Не стоит нашу позицию раньше времени демаскировать — мы тут хорошо встали. Вот пойдут танки в обход, мы их в упор и встретим. А в овраг они не полезут…

Рокот моторов усилился и на поле стали выезжать немецкие «Т-4». За ними, согнувшись, бежала пехота, а чуть поодаль гремели бронетранспортеры с пулемётами.

Захлопали выстрелами наши пушки, что окопались позади позиций стрелкового полка.

— Вот нахрена с такой дали стреляют?! — возмутился капитан. — До немцев еще с километр. Ближе надо подпускать!

Взрывы покрыли атакующие порядки немцев, и их пехота залегла. Рявкнули пушки немецких танков, и взметнулась земля на позициях артиллеристов. Танки поползли дальше. Лёшка посмотрел на них в бинокль. Увидел, как снаряд нашей пушки высек искры из лобовой брони немецкого танка. Танк немного постоял, потом снова двинулся вперед. Треск выстрелов участился. Наших пушек было довольно много, да наводчики, наверное, попались опытные. После короткой перестрелки четыре немецких танка горело, а остальные стали откатываться назад. Вражескую пехоту встретили плотным огнем красноармейцы, да кто-то из наших пулеметчиков взобрался на холм, и немцам стало очень неуютно.

— А вот сейчас бы штурмовиков на немчуру, — Лёшка сжал снег пальцами. — Чёрт, нет у нас ещё взаимодействия. «Илы» бы танки пощелкали, как белка орехи.

Вместо наших «Илов», правда, появились немецкие «Юнкерсы» и с противным воем стали утюжить позиции артиллеристов.

— Пи…ц нашим пушкам, — сказал Паша, втянув голову в плечи.

Наши пулеметчики на высотке вознамерились было пострелять по пикировщикам, но пара «лаптежников», так называли немецкие пикирующие «Юнкерсы-87», очень ловко эти намерения прекратили, сбросив бомбы точно на высотку.

— Мы когда-нибудь научимся воевать?! — Федька закрыл глаза, увидев, как тела пулеметчиков разбросало взрывами.

Пикировщики улетели и вновь зашелестели снаряды немецких гаубиц, но в этот раз артналет немцев был недолгим.

— К бою, — сказал Лёшка. — Думаю, теперь наша очередь. Торопится немчура.

Танки немцев шли ходко. Пехота бежала за ними, едва поспевая. Нестройный огонь наших бойцов опять уложил немцев на снег, но танки подошли близко и методично стали расстреливать огневые точки красноармейцев. Неожиданно с позиции, которую утюжили «Юнкерсы», раздались выстрелы. Пара танков задымили. Пока остальные искали уцелевших артиллеристов, наши пехотинцы сумели поджечь гранатами и бутылками с горючей смесью ещё три танка. Поле боя заволокло гарью и дымом.

Слева от позиции в овражке раздался гул моторов и лязг гусениц. Капитан посмотрел в бинокль:

— Танки, — сказал он с волнением. — Три «Пантеры» и три «Тигра». А четыре бронемашины обходят овражек слева.

— Какие, блин, тигры? — Федька удивленно взглянул на капитана. — Ты, Андрей Андреевич, куда там смотришь? Зоопарка здесь нет, вроде.

— Зоопарка нет, а тяжелые танки «Т-6» — «Тигр», и «Т-5» — «Пантера» общим количеством шесть машин, прячась за дымом, обходят позиции полка и скоро пройдут мимо нас, — спокойно ответил капитан. — И ещё меня беспокоят те четыре бронемашины с пехотой. Здесь за пригорком отличная позиция для миномётов.

— Вот мы и попали, — приуныл Паша.

— А мне пофиг — пантера, тигр или леопард, — хорохорился Лёшка. — Но бронемашины надо уничтожить в первую очередь. Федька — займись этим. Давай по овражку метров на пятьдесят влево.

— Сделаю, — кивнул Мокин. — Паша, за мной.

Паша с Федькой подхватили ружьё и, пригнувшись, побежали.

— Капитан, сколько говоришь лобовая броня у этих «Тигров»? — Фокин зачерпнул из ящика горсть бронебойных патронов.

— Сотня, а то и больше, — ответил Андрей Андреевич.

— Ладно, проверим, — Лёшка вогнал патрон в казённик. — Ты, капитан, немецких танкистов из танков не выпускай.

— Чем?

— Автоматом, епрст!

Немецкие танки осторожно подминали снег гусеницами, разворачивая башни стволами в сторону позиции стрелкового полка. Танкисты были уверены, что в овражке их никто не ждёт и, обходя пригорок, чуть прибавили ходу.

Первым начал стрелять Федька — бронемашины с пехотой тоже поспешили. В борт передней машины впился бронебойный патрон и прошил её насквозь.

— Вот дерьмо! — Мокин зарядил ружьё и выстрелил в мотор броневика. Тот остановился, выпустив клуб белого дыма.

Ухнуло и Лёшкино ружьё по второй машине. Фокин выцеливал так, чтобы снаряд попал на стык между мотором и тонкой бронёй кабины. Получилось — правую крышку капота будто смяло неведомой силой, и в кузове бронетранспортёра грохнул взрыв, разметав ошметки тел. Федька подбил и третий броневик, а четвёртый «Ханомаг-251» резво взял влево и попытался спрятаться за танки. Из его кузова загремел пулемёт.

Очередь из немецкого «МГ-34» вспорола стебли ковыля, сбив с них снег. Но Федька ловко достал его осколочным патроном — пулеметчика выбросило из кузова.

Немецкие танкисты, почуяв неладное, стали разворачивать башни на овражек.

— Э, не так быстро, — Лёшка выстрелил бронебойным в передний танк, подставивший борт. Пуля пробила броню моторного отсека, в нем что-то сильно скрежетнуло, и «Тигр» остановился. Второй выстрел продырявил борт под башней. «Пантеры», шедшие сзади «Тигров» остановились, и крутанулись на месте, а из подбитых бронетранспортеров стали вылезать выжившие солдаты. Застрекотали автоматы.

— Черт, теперь туго нам будет, — пробурчал Лёшка, меняя позицию. И вовремя. Грохнули пушки танков и снаряды взметнули землю сзади бронебойщиков.

— Мазилы, — усмехнулся Фокин, падая в снег. Теперь второй «Тигр» смотрел на него лбом, и поворачивал пушку. До танка было метров сто, может чуть больше. Лёшка, недолго думая, выстрелил из ружья прямо танку в лоб. Броня покрылась серым дымком и в том месте, где сидел механик-водитель, появилась дыра. Лёшка ещё раз выстрелил, беря немного выше — под башню. «Тигр» застыл.

— Капитан, не зевай! — крикнул Фокин, выдергивая из земли стойки ружья. Волоча за ручку тяжелое оружие на старую позицию, глянул на поле. Сзади дымила вставшая «Пантера» и три оставшихся на ходу танка оказались зажатыми между овражком и холмом. Они неуклюже пытались отползти назад, чтобы без помех выстрелить по бронебойщикам. Третий «Тигр» удачно развернулся и встал между двумя подбитыми братьями. Грохнула его пушка.

Лёшка не успел прицелиться… Ружьё вырвало из рук и тугая горячая волна, вместе с землей и снегом, опрокинула его на дно овражка.

 



Утренний берег моря. Легкий туман стелется по воде, выползая на берег невесомыми клочьями. На берегу, повернувшись к Лёшке спиной, стоит человек в белой рубашке и светлых широких брюках. Руки покоятся в карманах брюк.

Лёшка не знает его, только чувствует.

— Отец?!

Человек не отвечает, чуть поведя головой в сторону. Но затем…

— Ты чего разлегся, сын? Разве это достойно мужчины?

— Я устал…

— Отчего же, позволь узнать?

— Я устал быть мелким винтиком.

Человек повернулся и сделал шаг в сторону. Лёшка не разглядел его лица — утреннее солнце ослепило.

— Войну выигрывают сложные механизмы, а они состоят из множества мелких деталей. И каждая мелкая деталь ведёт свою войну. Твоя война, Алексей, ещё не закончена. Поднимайся!

 



Фокин вывалился из сугроба, выплевывая снег с землей. Голова адски болела, тело ныло так, что Лёшка закричал от невыносимой боли в суставах. Звон в ушах стоял такой, будто долбил церковный колокол, а Лёшка находился рядом.

Но даже сквозь этот звон прорвался звук лязгающих гусениц.

— Сука, — прошептал Лёшка, забыв о боли и с ненавистью разглядывая приближающийся «Тигр». — Я тебя зубами грызть буду.

Фокин не глядя пошарил в снегу в поисках оружия. Рука наткнулась на мокрый ватник и нащупала цевьё автомата ППШ.

Неожиданно, совсем рядом, раздался знакомый выстрел противотанкового ружья. Пуля впилась немецкому танку в катки и с грохотом пробила за ними броню. Тигр остановился. Следующий выстрел разорвал броню сбоку. И ещё один — боковые листы башни.

На башне открылся люк, и показалась голова танкиста в кокетливой черной пилотке. Лёшка поднял автомат и прицелился в эту пилотку. Нажал спусковой крючок. ППШ дернулся дробно, а пилотка слетела с головы танкиста вместе с кровавыми брызгами.

— Лёха! — прогремело громом в ушах, да так, что заныли барабанные перепонки.

Фокин с трудом повернул голову и увидел испуганно-озабоченный взгляд Федьки. Черное от копоти пороха лицо друга было рассечено множеством мелких кровоточащих царапин. Федька посмотрел в сторону.

— Паша, скорее! Уходим! — гром стал тише. — Леха, ты сможешь подняться?

Фокин зарычал, пытаясь перевернуться, и ткнулся рукой во что-то мягкое и мокрое. Это оказался ватник капитана. Открытые глаза офицера неподвижно рассматривали серое небо. И этот взгляд будто вернул Лёшкино сознание в действительность — звуки стали отчётливыми, и очертания предметов обрели былую резкость.

Согнувшись под тяжестью ружья, мимо прошмыгнул Паша, слегка прихрамывая. Фокин, превозмогая боль, оперся на Федькину руку, поднялся и затрусил следом.

— Парни, быстрее, — оглядываясь, приговаривал бегущий последним Мокин, — пока фрицы не очухались.

Действительно, немцы, потеряв поддержку танков, откатились на исходные позиции, предоставив красноармейцам некоторую передышку.

— Надо к речке отходить, — сказал Федька, осматривая местность в бинокль капитана, когда они остановились на короткий привал. — Фрицы, похоже, нацелились на тот посёлок, что немного в стороне. Паша, ты как?

— Задохнулся маленько, — ответил Паша, пиная ногой ружьё. — Тяжелое, зараза. Мне бы подсобить.

— Леша, ты сам можешь идти? — Мокин крутил головой, выбирая направление отхода.

— Могу.

— Тогда двигай вон в ту сторону — к речке. Мы за тобой.

Сумерки плотно опустились на землю, и только одинокие сигнальные ракеты изредка освещали местность.

— Двинули, — скомандовал Федька.

 



— Стой! Кто идет?

— Свои! — крикнул Федька в темноту.

— Свои дома сидят, — раздался голос невидимого бойца и щелчок затвора винтовки. — Кто такие?

— Мы бронебойщики, — ответил Федька. — Из 1378-ого полка.

— Полежите пока…

Прошло немного времени, и уже другой голос властно скомандовал:

— Эй, бронебойщики! А ну ползите сюда! Да помедленней.

— Так куды позти? — крикнул Паша, теряя терпение. — Ни хрена же не видно.

Через секунду в темноте сверкнул фонарик на долю секунды и ребята медленно поползли в том направлении.

Метров через тридцать показался бруствер и торчащие дула винтовок.

— А ну давай по одному в окоп, — раздалась команда.

— Не можем мы по одному, — сказал Федька. — Ружьё у нас тяжелое и два ящика с патронами.

— Ладно, залазьте…

Первым в окоп, затаскивая ящик, влез Лёшка, огляделся. Пятеро бойцов в полушубках, пригнувшись, направили на него винтовки. Еще один — офицер в короткой дохе, прикрыв фонарик ладонью, осветил лицо Фокина. Лёшка зажмурился.

— Сколько вас? — офицер выключил свет.

— Трое осталось.

— Зови остальных.

— Федька, Пашка, давай в окоп!

Через бруствер перевалился Мокин, затаскивая ствол ружья. За ним и Паша, грохнув патронами в ящике.

— Документы, — потребовал офицер.

Ребята протянули свои книжки, а Федька планшет и бинокль.

— Это нашего командира, — сказал он.

Офицер взял планшет, мельком осмотрел.

— Так, Никелин!

— Я.

— Этих двоих к фельдшеру, а ты, — офицер кивнул на Федьку, — со мной.

 

 



— Значит, говоришь, что тестировали новое противотанковое ружьё в боевых условиях?

Старший лейтенант в малиновых петлицах кругами ходил вокруг Федьки, который сидел на табурете в центре большого блиндажа. В углу блиндажа, покуривая, сидел офицер без знаков отличия и внимательно слушал.

— Да, — ответил Федька.

— И как? — старлей грозно навис над Мокиным.

— Хорошая штуковина, — не испугался Федька. — Знатно стреляет. «Тигры» и «Пантеры» с двухсот метров пробивает.

Ружье и ящики с патронами стояли у стены.

— Что за «Тигры» с «Пантерами»? — встрепенулся офицер без знаков отличия.

— Новые танки немецкие, — повернулся к нему Мокин. — Здоровенные, черти… квадратные. Пушки длинные, а сварные швы на башне, что с иголочки…

— Ты и это рассмотрел? — удивился офицер.

— Я много чего рассмотрел…

— Ладно, глазастый, — старлей поднёс планшет с картой. — Покажи, где вы вели бой.

— Вот здесь, — ткнул пальцем Федька. — Справа от высотки. Мы подбили шесть танков и четыре бронетранспортёра. Думаю, пару танков фрицы не смогут так быстро оттащить на ремонт. Одному «Тигру» мы серьёзно ходовую повредили, а еще одному движок.

Старлей мельком взглянул на другого офицера, и тот кивнул.

— Хорошо, Мокин, — старлей выпрямился. — Сейчас приведут твоих товарищей. До утра побудете здесь, а потом разберёмся.