ПЗРК. Глава 2

— Мокин! Фокин! К начальнику! — зычный крик сержанта Цапли разнесся под крышей склада.

Федька с Лёшкой, по обыкновению, после обеда дремали, развалившись на кладке поленьев. После командировки в Сталинград отношение к ним со стороны начальника лагеря стало мягче, а сержант Цапля так и вообще закрыл глаза на их времяпровождение. Хотя Федька с Лёшкой поводов усомниться в своей пригодности не давали и от работы не отлынивали, но и не ограничивали себя в общении с другими. Лёшка завел знакомство с инженер-интендантом — так странно звучала должность худощавого растерянного младшего лейтенанта инженерных войск — вечно растрепанного, в больших роговых очках молодого человека в мешковатой шинели.

— Меня зовут Станислав, — представился младший лейтенант, впервые встретившись друзьями.

Станислав заведовал огромным архивом, где хранились какие-то папки, книги, схемы, карты и много разного бумажного хлама. Он обладал феноменальной памятью на этот самый хлам и сразу, безошибочно, мог сказать на каком стеллаже и на какой полке хранится искомый материал в папке или схеме.

После недельного общения со Стасиком, так называл Лёшка инженер-интенданта, Фокин притащил на склад толстую книгу и бросил её перед Федькой.

— Учи, пригодится, — сказал Мокину друг.

Федька посмотрел на обложку. «Учебник английского языка» — так назывался внушительный талмуд.

Мокин не стал расспрашивать о надобности изучения языка, просто поверил в твердое — пригодится. Потом был учебник немецкого языка, а потом и еще более мудрёные книги, в которых Федька поначалу терялся, но при помощи Лёшки изучал.

Друзья не забывали и о физической подготовке, и утренние часы после распила и наколки дров посвящали тренировкам. Бараки лагеря были пусты, хоть Цапля и намекал что это ненадолго.

Вызов к начальнику прозвучал для друзей слишком неожиданно — Красная армия была уже на подступах к Берлину, и явно обозначилось окончание войны.

— Что случилось, Савва Ермолаевич? — очнувшись от дремы, недоумевал Лёшка.

— Не знаю, ребятки, — взволнованно проговорил сержант. — К начальнику на машине прибыл какой-то полковник и срочно желает вас видеть. Показал бумагу, при виде которой начальник, побледнев, аж со стула подскочил.

Лёшка с Федькой переглянулись, поправили гимнастерки и, как положено — под присмотром сержанта, пошли к зданию администрации лагеря.

О чём говорил полковник с ребятами, никто не слышал — Архангельский приказал всем посторонним удалиться из комнаты, но разговаривал недолго. Цапля нервно закуривал вторую папиросу как Лёшка с Федькой вышли на улицу.

— Уходим мы, Савва Ермолаевич, — тихо сказал Лёшка. — Нам дали две минуты на сборы.

Ребята бегом бросились к складу собирать вещи, а полковник, выйдя на крыльцо, жестом ладони позвал начальника лагеря, стоявшего неподалеку. Начальник осанисто подбежал, козырнул.

— Расписываться за Фокина и Мокина я не буду, — сказал полковник. — Их личные дела я забрал с собой. Запомните — никаких Фокиных и Мокиных у вас в лагере не было. Не сидели, не служили, не привлекались… Вопросы есть?

— Никак нет.

Архангельский пошёл к машине, а начальник встал рядом с Цаплей.

— Ты успел с ними попрощаться? — кивнул начальник на бегущих к машине Федьку с Лёшкой.

— Нет, — Савва Ермолаевич поджал губы, стараясь сдержать слёзы.

— Объяви всему составу — кто будет спрашивать про них, немедленно отправлять ко мне. Чтоб это запомнили, как азбуку.

 



Тяжелый «Пе-8» медленно набирал высоту. Двигатели равномерно гудели и в маленьком салоне, оборудованном столом и диванчиками, Архангельский молча рассматривал ребят.

Лёшка с Федькой не проявляли беспокойства, сидели, прикрыв глаза. Полковник усмехнулся, достав из портфеля сержантские погоны и коробочки с наградами. Положил на стол и позвал:

— Алексей! Федор!

Ребята открыли глаза, встрепенулись, поправили застиранные гимнастерки.

— Приказом Верховного главнокомандующего, — торжественно начал Архангельский, — каждому из вас присвоено внеочередное звание сержант Красной Армии. И ещё… За проявленное мужество и отвагу при выполнении особых заданий командования вы награждены, каждый — медалью «За Отвагу» и орденом Отечественной Войны 2-ой степени. За успешное выполнение задания по боевым испытаниям ЛПП-25 и за уничтоженные в боях двенадцать новых танков противника вы награждены орденом Отечественной Войны 1-ой степени.

— Служим Советскому Союзу! — крикнули Федька с Лёшкой, подскакивая.

— Так что, братцы, вы теперь кавалеры, — улыбнулся полковник, подвигая к ребятам награды и погоны.

Федька, растянув улыбку во всю ширь лица, трогал награды, а Лёшка задумчиво взглянул на Архангельского.

— Неспроста всё это, — сказал Фокин едва слышно.

— Прав ты, Алексей, — кивнул полковник. — И задание вам предстоит трудное и сложное.

— И чем вы нас удивите?

— Ладно, — усмехнулся Архангельский, одобряя проницательность Фокина. — Смотрите…

Полковник развернул карту на столике.

— Вы вдвоём десантируетесь вот в этом районе. Прыгать придется с большой высоты. Кстати, вы прыгали с парашютом?

— Доводилось, — кивнул Федька, оторвавшись от созерцания наград.

— А вы знаете что такое «ласточка Евдокимова»?

— Это особый стиль свободного падения в воздухе при затяжном прыжке, — ответил Лёшка, немного подумав. — Я читал об этом.

— Надо же! — полковник цокнул языком. — Так вот. Приземлившись, вы найдете группу капитана Джонсона. Вернее, выследите его рейнджеров вот здесь — в этом квадрате.

— Кого?! — в унисон спросили Федька с Лёшкой.

— Группу американских солдат специальных операций в количестве тринадцати человек. Командует группой капитан Джонсон. Интересная, кстати, личность.

— Допустим, мы нашли их, — после недолгого молчания заговорил Лёшка, — и что дальше?

— Вы не должны попадаться им на глаза. Ваша задача… чтобы они выполнили свою. То есть, нашли завод по производству зенитных ракетных комплексов и навели на него «Летающие крепости». В процессе выполнения задания американцы могут захватить несколько ПЗРК. Ваша главная задача — не дать им завладеть комплексом.

Федька поджал губы.

— А не проще провести бомбардировку завода до прихода туда союзников?

— Хороший вопрос, — кивнул полковник. — Но мы не знаем точных координат завода. К тому же место тщательно охраняется войсками СС — скрытые посты охраны, мобильные группы, пеленгаторы… Я думаю, что американцы будут искать первый конвой с комплексами, который отправится в войска. Смотрите — линия фронта союзников проходит всего в ста пятидесяти километрах от предполагаемого района расположения завода, а наша линия фронта — в четырестах. По данным воздушной разведки в этом районе очень сильная зона противовоздушной обороны и три аэродрома истребителей, причем на одном из них — группа немецких реактивных «Ме-262». ..

— А еще сплошные минные поля и заводы-ловушки, — продолжил Лёшка. — На месте союзников я бы подкинул немцам дезу о подготовке массированного налета на стратегически важный объект.

— Они это уже сделали, дав немцам неделю на подготовку. И налёт планируется настоящий. Как думаете, каким путем комплексы отправят на фронт? — полковник склонился над картой.

Ребята задумались.

— Завод, скорее всего, расположен под землёй, — наконец, сказал Лёшка, — и из охранной зоны груз вывезут грузовиками. Хотя…

— Нет, — сказал Федька, — быстро доставить груз получится только поездом. Автомобилями — долго, самолётом — низкая облачность и господство авиации союзников, а река только одна.

— Согласен, — Архангельский развернул более мелкую карту. — На этом участке только три железнодорожные ветки. Построить в горах туннельную ветку для немцев весьма проблематично, значит, погрузку можно осуществить только в двух местах — в районе Инсбрука или в районе Майрхофена.

— В Инсбруке ближе и безопасней, — подвел итог Лёшка. — И оттуда до Мюнхена рукой подать. Из этого транспортного узла кратчайший путь в район, который будут бомбить союзники. У немцев всегда логистика безупречна.

Полковник удивленно посмотрел на Фокина.

— Откуда такие познания, сержант? И что такое — логистика?

— Читал много, — не отрывая взгляд от карты, ответил Лёшка. — Еще в армии Наполеона под логистикой понимали науку об управлении запасами, перевозками и снабжением войск.

— Ладно, — одобрительно улыбнулся Архангельский. — И где союзники могут перехватить конвой?

— Только на юго-восточных подступах к городу, — Лёшка ткнул пальцем в карту. — Но это довольно далеко от места нашей высадки.

— Все верно, — полковник достал из планшета открытку с видами Парижа. — Приземлившись, вы найдете поместье графини Дибровской и отдадите ей эту открытку. Она вам поможет. Кстати, после выполнения задания вы опять придёте в её дом, и будете ждать прихода наших войск.

— Если эта графиня нас не сдаст в гестапо, — пробурчал Федька.

— И последнее, — Архангельский выпрямился, насколько позволял потолок салона. — Если союзники напортачат с бомбежкой, то вы передадите координаты завода всё той же графине.

— Ага, — усмехнулся Федька, — если мы ещё найдем этот завод и этих американских пионеров…

— Ты перепутал, — серьезно сказал Лёшка. — Рейнджеры — не скауты.

 





Ночью одинокий бомбардировщик «Пе-8 ОН» поднялся на большую высоту и взял курс в юго-восточный район Австрии. Правда, это был не бомбардировщик, поскольку вместо бомболюка у него был смонтирован обогреваемый комфортный салон и кислородная система для каждого пассажира, а скорее самолет особого назначения, что и было обозначено буквами «ОН».

Таких самолётов в Красной Армии было всего два, и они предназначались для перевозки особо важных лиц и грузов. Экипажи воздушных судов подбирались опытные, с налетом часов на больших высотах и над землей без видимых ориентиров. И полеты таких самолётов разрешались только с позволения высочайшего начальства.

Экипаж самолёта, который вылетел в юго-восточный район Австрии, был поднят по тревоге за два часа до вылета. Командир авиаотряда познакомил капитана воздушного судна с пожилым полковником и сказал, что самолёт поступает в распоряжение особого подразделения для выполнения очень важного и ответственного задания. Командир судна изрядно удивился, когда ему и штурману показали полетную карту.

— Вам предстоит вылететь вот в этот район и сбросить двух парашютистов.

— Но район и обстановка в небе нами не изучена. Нужно время.

— Через два часа вылет. Изучайте.

— Но…

— Это приказ Верховного главнокомандующего!

Возразить было нечем.

— Черт знает что! — раздраженно выговорил командир экипажа, когда увидел двух молодых бойцов в теплых толстых комбинезонах с парашютами и кислородными масками, но, подумав, приказал:

— Грузите дополнительный боекомплект. Благо топлива на полет в полбака. Может быть, пронесёт, и немцы не полезут на десять тысяч…

«Пе-8» не был оборудован вооружением, способным эффективно противостоять атакам истребителей, как, например американский «Боинг Б-17», прозванный «Летающей крепостью», или английский «Ланкастер», который союзники использовали для ночных бомбардировок, но и не был легкой добычей для асов Геринга. «Пе-8» мог забраться на высоту почти в десять километров, куда долетали только специально оборудованные истребители немцев, причем их атаки из верхней полусферы могли закончиться трагически для самих истребителей — двигатель на высоте захлебывался, да еще двадцатимиллиметровая пушка на хвосте «Пешки» внушала страх. Так что ночные высотные истребители немцев могли бить «Пе-8» только сбоку и снизу, где оборона бомбардировщика ограничивалась сектором действия двух пулеметов Березина, по одному с каждого бока, да и то, атаковать надо было с близкого расстояния, чтобы боеприпасы ложились кучно, поскольку крупный «Пе-8» мог выдержать немало попаданий.

Из узких окон салона, в котором Федька с Лёшкой, прижавшись, всматривались в темноту, были видны только редкие короткие вспышки из патрубков двигателей. Вот уже минут сорок полёта, а ребята молчали, думая каждый о своём. Наконец, Федька не удержался:

— Лёх, ты о чём думаешь?

Фокин поправил кислородную маску.

— Не знаю, Федь. Мысли роятся, а голова кажется пустой, словно барабан.

— Вот и я о том же, — вздохнул Мокин. — Помирать неохота…

Федька хотел ещё что-то сказать, но рядом с самолётом раздался взрыв, и «Пе-8», резко взревев моторами, накренился на левое крыло. Ребята не удержались, и их бросило в другую сторону салона.

— Что за фигня?! — вырвалось у Федьки, который прижавшись спиной к борту, растопырил руки в стороны.

Лёшка прильнул к окошку за спиной, потом потянулся к противоположному борту.

— Нас кто-то атакует, не разберу, — сказал он, всматриваясь в узкую полоску окна. — И у нас один движок дымится.

— И что делать?!

— Прыгать, пока не сбили…

 





Лёшка долго лежал в снегу после приземления, пытаясь унять гулкие и частые удары сердца. Наконец, повернулся на спину и освободился от лямок парашюта и кислородного баллона. Прерывисто дыша, расстегнул непослушными пальцами десантный мешок, достал сложенный ППС и снарядил его магазином. Прилег на бок, подтягивая стропы парашюта.

— Лишь бы не заметили, — прошептал Фокин, вспоминая безумный долгий полет в ночном небе и понимая, что сейчас, если немцы попытаются его схватить, то отбиться от них он не сможет — еще не прошёл страх от затяжного прыжка.

Подтянув стропы и скомкав купол, Лёшка огляделся, соображая куда можно спрятать всё это добро. В темноте предметы выглядели черными пятнами, и только снег светился легкой серостью. Фокин поднялся и быстро прошёл в стайке деревьев, возвышающихся над тремя большими валунами. Вырыв в снегу глубокую яму, спрятал в неё парашют и кислородное оборудование. Присел, прислонившись спиной к валуну. Вздохнул.

«Черт! А где Федька?!» — вдруг пронеслось в голове. Лёшка вскочил и судорожно закрутил головой, всматриваясь в темноту.

Вообще, времени на выполнение операции было в обрез, и Архангельский ещё при взлёте давал указания, на случай если их разбросает при высадке — в одиночку идти к поместью графини. Там было место встречи. Но Лёшка именно сейчас почувствовал, что без друга его охватывает неконтролируемая паника и растерянность.

— Федя! — крикнул он в темноту, и тут же прикрыл рот ладонью. Спустя минуту, прислушался…

И упал за валун, услышав далекий и мягкий скрип снега. Осторожно потянул затвор автомата.

— Леха, ты где? — раздался еле уловимый шепот.

— Здесь! — радостно прошептал Фокин.

Вскоре показалась ползущая темная фигура. Лёшка тут же пополз навстречу.

 





Они соорудили небольшой шатер, насыпали снега на него и закрыли пологом.

— Что скажешь, Лех? — Федька посветил на карту. — Где мы?

— А бес его знает! Ни одного нужного ориентира. Похоже, мы вот здесь — километрах в тридцати от поместья.

— И куда пойдем?

Лёшка повертел компас и выбрал направление.

— Пойдем на юго-запад. Так быстрее будет. Хрен с этой графиней. Обвяжемся веревкой и двинем.

Так они и пошли — впереди Фокин, сверяя направление по компасу, за ним Мокин метрах в десяти. Шли осторожно, стараясь не вылезать на скалистые хребты. Останавливались, чтобы передохнуть и подкрепиться.

Когда вставало солнце, они увидели невдалеке городок, спрятавшийся между двух хребтов и примыкающий к красивому озеру.

— Где мы? — спросил уставший Федька.

— Похоже, мы вышли к городку Ауссерберг, — ответил Лёшка, посмотрев на карту. — До цели нам ещё далеко.

Они легли на спины, пытаясь отдохнуть.

— Машина нам нужна, Федька, — резюмировал Фокин. — Без неё не успеть. Или мотоцикл.

— Значит, надо захватить, — Мокин сунул горсть снега в рот, пожевал и выплюнул.

— И как ты это себе представляешь? — без удивления спросил Лёшка, поворачиваясь на живот. Поднес к глазам бинокль и стал рассматривать городок.

— Очень просто, — усмехнувшись, ответил Федька. — Идем к комендатуре, берем за жабры коменданта с его транспортом и вместе с ним двигаем к Инсбруку. А там разберемся…

Тут Фокин заметил въезжающий в городок автомобиль. «Мерседес» неторопливо катился по улочкам, заехал во двор одного из домов и остановился. Из машины вышла невысокая стройная женщина в черном плаще и черной пилотке. Осмотрелась, прислонилась к машине и закурила.

— Федь, ну-ка посмотри, — Лёшка протянул бинокль другу. — Вон там, у ближнего к нам домика…

Мокин взглянул, несколько раз опуская бинокль, будто не верил в то, что видно через прибор.

— Леха! Сдается мне, что нам подфартило! Вот её и берем…

Собравшись, ребята спустились к городу, прячась за валунами и деревьями, и осторожно вышли к выбранному дому. Машина стояла в одиночестве.

— Наверное, в дом вошла, — шепнул Лёшка. — Что делать будем?

— Некогда ждать, — подумав, ответил Федька. — В доме будем брать. Крыльцо с улицы не видно. Останешься на крыльце, и будешь на шухере. А я в дом…

Пригнувшись, они подошли к крыльцу. Дверь была не заперта.

— Я пошёл, — Федька юркнул в дом, без скрипа открыв дверь.

Лёшка прижался к стене, приготовив в стрельбе автомат.