ПЗРК. Глава 4

Мотоцикл нёсся по ущелью. Треск двигателя звонко бился о скалы и Лёшка иногда отпускал газ, чтобы немного заглушить этот звук. Вскоре склоны ущелья резко пошли вниз, и впереди показалась дорога, окруженная деревьями в которую упирался путь из ущелья.

Лёшка сбросил газ, и мотоцикл осторожно подкатил к перекрестку.

— Давай правее, вон в те кусты, — скомандовал Федька, оглядевшись.

Они спрятали транспорт, и присели за валуном, посматривая на спрятанную за деревьями дорогу. Федька взглянул на карту.

— Похоже, эта дорожка ведет от завода к Инсбруку. Там, правее, тоннель в полкилометра.

— Очень удобно для засады, — кивнул Лёшка. — Как раз на выезде из тоннеля.

Федька задумался, прикрыв глаза.

— Нет, — наконец, сказал он, — рейнджеры не будут встречать конвой на выходе. Там, наверняка, сильный патруль…

Он не успел договорить. Сверху с валуна мелькнула тень и перед ребятами появилась крупная фигура в маскировочном комбинезоне. Сверкнуло лезвие.

Лёшка отреагировал мгновенно. Поднявшись, выставил блок под удар и резко выбил нож из руки нападавшего.

— Лёха, сзади! — ещё одна фигура выросла из-за валуна, подняв автомат с длинным цилиндром на конце ствола.

Фокин присел, и две пули глухо ткнулись в грудь первого нападавшего. Федька же быстро вытащил нож и всадил в фигуру с автоматом раз пять, попутно порезав руки и ноги автоматчика.

— Слышь, Федь, — сказал Лёшка глухо, расстегнув ворот на комбинезонах убитых. — А ведь мы рейнджеров уконтрапупили…

— В следующий раз пусть русский язык учат, — сплюнул Мокин. — А хорошая у этого пионера машинка… бесшумная… Ну, положим, не обоих, а только одного.

— Что делать-то? — жалобно спросил Фокин.

— Ждать будем. Минут двадцать, не больше… Давай пока оттащим… этих за камни.

Ребята шустро спрятали трупы в расщелине, прикрыв крупными камнями.

И тут, где-то в вышине, раздался тихий монотонный гул.

— Ну, началось, — сказал Лёшка, передергивая затвор автомата. — Бомберы союзников прутся…

На дороге к перекрестку показались две грузовые машины. Они ползли вверх, натужно рокоча моторами.

— Берем вторую, — сказал Федька. — Они точно притормозят, чтобы своих подобрать. Ты к кабине, я в кузов…

— Может, поговорим с ними для начала, — предложил Лёшка.

— Ты думаешь, тебя будут слушать? И что ты им скажешь?

Лёшка молчал.

— То-то… они такие же убийцы, как мы. И у них определенное задание…

С громким шелестом на небольшой высоте пролетели самолеты, взвыв моторами вдалеке.

— О, «Мустанги» отход прикрывают… Приготовься…

На другой стороне тоннеля послышались глухие взрывы и треск пулемётов. В сумеречное небо поднялся огненно-дымный столб.

Грузовики взревели двигателями и потянулись по дороге быстрее. Первый грузовик шустро повернул в сторону аэродрома, а второй со скрипом притормозил.

— Пошли, — Федька рванул вперед, подняв автомат с глушителем.

— Эй, Райли, быстрее! — послышался крик на английском из открытого окна двери водителя.

Федька выстрелил туда на бегу. Тихий вскрик и на дорогу из кабины выпало тело. Федька выстрелил очередью, целясь в кузов грузовика. Пули почти бесшумно прошивали брезент и вышибали из борта щепки.

— Лёха, в кабину!

Мокин вскочил на подножку кабины и тут же пуля, выпущенная из кузова, звонко щелкнула по металлу рядом с Лёшкиной головой. Мокин быстро просунул ствол «шмайсера» в кузов и нажал спусковой крючок. Автомат задергался в руке. С другой стороны кузова подбежал Федька. Пара хлопков и всё стихло.

— Ну что там? — крикнул Лёшка, и его крик утонул в оглушительном свисте. Земля задрожала так, что Мокин чуть не упал с подножки, а вдалеке выросли огромные столбы разрывов, похожие на гигантские грибы. Сильный ветер принес запахи гари.

Покачиваясь, подошел Федька.

— Четверо в кузове и ящики. Давай за руль! Надо догонять первый грузовик.

Сели в кабину. Лёшка нажал газ и грузовик тронулся.

— Гребаная война! Гребаная политика! — шептал Федька, сноровисто перезаряжая автомат. — Уж эти пионеры нам точно не враги! Хотя…

Лёшка молчал, покусывая губы. Над машиной пронеслась пара «Мустангов»… Фокин поддал газу.

— Их было тринадцать, — считал Федька. — Двое у дороги, пятеро в машине… Нас встретят шестеро…

— А зачем они опять на аэродром полезли? — спросил Лёшка.

Федька задумался. Потом усмехнулся.

— А ведь не глупые, черти! Страхуются… На полосу может приземлиться самолет, не зря столько «Мустангов» кружит…

Захлопали далёкие зенитки. Им отозвались самолетные пушки и взрывы.

— Легкий «Дуглас» спокойно может сесть на ту полосу.

И Федька оказался прав. Когда они въезжали на аэродром, «Дуглас» уже раскручивал винты двигателей в начале взлетной полосы, а невысоко в небе кружили две пары «Мустангов».

— Лёха, я помню над столовой стояла зенитка «Флак-30». Не дай «Дугласу» взлететь!

— А ты куда?!

— А я в кузов!

Летчики «Дугласа», видимо, заметили грузовик и, посчитав, что в нем свои, убрали обороты двигателей. Фокин метнулся к зенитке, успев заметить, как Федька залез в кузов. Лёшка вскарабкался на крышу столовой и, проверив обойму, крутнул колесики, направляя ствол орудия на «Дуглас».

Союзники почуяли неладное. Транспортник взревел двигателями и покатился по взлётной полосе, набирая скорость, а пара «Мустангов» резко спикировали на позицию зенитки. Грохнули пушки штурмовиков, снаряды разорвались, отрывая от скалы за спиной Фокина, большие куски. Лёшка сполз с сиденья пушки, пряча голову.

Послышался треск разрываемого брезента и из кузова грузовика вверх высунулась странная конструкция. Раздалось шипенье и в небо устремилось девять огненных стрел. Одна из них встретилась с пикирующим «Мустангом». Взрыв, и останки самолёта влепились в скалы, озарив взлетную полосу и взлетающий «Дуглас». Лёшка приник к прицелу, и нащупал ногой гашетку. Зенитка заплевалась огнём, гильзы зазвенели в сетке выброса…

Легкий транспортник покрылся рваными дырами, а в небо взлетело еще девять огненных стрел навстречу ещё одной паре «Мустангов». Оглушительно грохнули взрывы…

 

 

— Федька, я больше не могу…

Где-то высоко гудели бомбардировщики, а жадный огонь лизал борта «Дугласа». Неожиданно несколько взрывов разметали останки горевшего транспортника, заставив ребят присесть за зенитное орудие.

— Слышишь, я так больше не могу!

— Я слышу, Лёха.

Свист летящих бомб противно залез в уши, грохот взрывов сотряс скалы так, что посыпались камни.

— Наши пятитонки сбросили, — сказал Федька, мотая головой. — И что ты будешь делать?

— Я не хочу обратно…

Федька стиснул зубы.

— И куда ты пойдешь?

— Не знаю… здесь останусь…

— Так фрицы сюда скоро придут.

— Пусть придут… я их встречу.

— Тогда и я с тобой… я без тебя никуда.

Федька протянул Лёшке руку с открытой ладонью. Фокин взялся за неё, твердо сжав.

— А неплохо мы по воевали, а, Лёх?

— Да, Федь…

— Я тут Ольгу вспомнил… фигура у неё!

— Нравится?!

— Не то слово!

Гул бомбардировщиков медленно стихал, пока не исчез совсем.

 

 

Полковник Архангельский две недели ждал донесения от графини, но так и не дождался. Перед отлётом в Москву из расположения 3-ого Украинского фронта, Олег Павлович сжег личные дела Мокина и Фокина. Во время полёта самолет попал в сильный туман и потерпел аварию…