Дядечка с портрета

   Все 60-е и начало 70-х проходили с тремя главными праздниками: 1 мая, 7 ноября и Новый год. Так было в нашем городе, так было во всех городах и городишках СССР.
   Самым любимым был, конечно, Новый год! Потому что апельсины, торт от мамы и шампанское. Жили уже неплохо и могли себе позволить один раз в год. Ну, и само собой, "Голубой огонек" с Магомаевым и ,если повезет - с настоящей елкой.
   А нелюбимыми - оставшиеся два. На 7 ноября, как правило, в нашем южно-российском городе выпадал первый, робкий снежок, который тут же таял не долетая земли на наших разгоряченных лицах и предусмотрительно зимних одеждах. И 1 мая , что совпадал с первым по-настоящему теплым днем, и народ приходил в плащах и новых туфлях, что нещадно растирали ноги. Итак, в первом случае- ты замерзаешь к концу демонстрации, а во втором - ты растираешь ноги. И в обоих случаях ждешь, не дождешься окончания этого кошмара. " Первое мая - курица хромая, а петух косой подавился колбасой". Здесь все правда: женщины хромали, намучавшись на каблуках, а на столах ждала вожделенная колбаса, загодя прикупленная к празднику.
   Колбаса, сыр, масло сливочное, куры - все " выбрасывалось" перед праздниками и нужно было только отстоять очередь.

   Гремела музыка. На вынужденных остановках шеренги демонстрантов смешивались, стихийно затевались танцы, гармонисты усердно рвали меха. Настроение было приподнятым не столько от того, что мы гордились своими успехами в труде и обороне, сколько от количества празднично настроенного народа, от вновь увиденных лиц, почти забытых, и от предвкушения праздничных столов с горячительными напитками.
 
  Надо сказать, что с годами патриотизма убавлялось, и горячительные напитки брали верх над идеей соединиться с пролетариями всех стран или отдать должное перед трибуной верности пути нашей КПСС. Ряды потихоньку редели, и в итоге перед трибунами шел немного иной состав, чем в начале пути.  Ведь приходилось проходить всю длинную улицу Радищева для того,, чтобы там , где она вливается в площадь, развернуться и шествовать уже по параллельной, главной улице Ленина до основной площади под названием Красная. Ноги гудели уже на исходе улицы Радищева, и многие тихонько сбегали в окрестные парки и скверы. Обречены были те. кто нес членов правительства и другие транспаранты. Их ведь нужно вернуть в тот же день.

  Однажды я вся довольная собой шла в шеренге налегке, предвкушая, что через квартал сверну прямо к своему дому. Подбегает ко мне коллега: " Подержи портретик. Колготки поправлю."  Только я портретик в руки - ее и след простыл.
  Что делать? Оглянулась - а рядом дом, где жила хорошо известная мне семья. Ну, думаю, подругу дома не застану, а ее родители ,наверняка, дома. Что им по демонстрациям шастать? Люди пожилые.
  Завернула к ним в подъезд, звоню в дверь. Никто не открывает. Тогда звоню соседям. Открыли. Говорю:" Вот просили передать Грушиным " ( так звали знакомых) и ушла домой. Дворами естественно.

  После праздника прихожу на работу - коллега вся в слезах, ее уже отругали и поджидали меня.

- Где такой-то? ( Начальник называет мне незнакомую фамилию.)

 Это, наверное, дядечка с портрета смышленно догадалась я.

- У Грушиных. ( отвечаю).

- У каких на ...Грушиных??? ( Орет начальник и трясет списком как доказательством, что одного члена по списку не хватает ).

" Ой, как некультурно,- думаю я,- вот, что война с человеком делает! ( Он фронтовик, участник ВОВ ).

- Чтобы через час такой-то был на месте!.

   Бежали мы быстро. Вдвоем ( потом сильно подружились, кстати ). Проскочили в нужный подъезд, взлетели на второй этаж. Звоним. Не открывают. Звоним соседям. Открыли и тут же захлопнули дверь перед носом. Неувязочка. Звоню второй раз. То, что услышала из-за двери не прибавило настроения. Спускаемся понурые на первый этаж, и взгляд бросаю чуть ниже на порожки, что ведут в подвал. И вижу.  Стоит этот объект раздора на длинной деревянной ножке мордой к стенке как наказанный.
Чтобы сказать. что секунду размышляла, что с ним делать, будет преувеличением. Через две секунды мы уже неслись на ковер к боссу. вприпрыжку.

   Истеричный смех на нас напал, когда были допущены к работе.

- А кто это был? Хоть кто стоящий? Ты не посмотрела, что он возглавляет?

- Не зна-а-аю. Чтобы я когда -нибу-удь, да еще ра-аз...



  Было дурам по 20 лет..