Все таки-счастливые люди, которым посчастливилось пересечь этот «Тысячелетний» рубеж и так легко, и незаметно перебраться в третье тысячелетие. Многим, в том числе и мне с семьей, это удалось сделать, а следующий переход, будет только через 1000 лет! Многовато, но кому-то из будущих поколений, надеюсь удастся повторить наш «подвиг»….
Началось новое тысячелетие, новый век, а жизнь так сразу, и не собиралась меняться. Она , в отличие от нас, времени «не наблюдает»....
А мы, уважаемый Читатель, продолжаем листать жизненный альбом дальше.
Уже по сложившейся в структуре данной книги, традиции, я бы охарактеризовал это «Нулевое Десятиление»-имеется в виду для меня лично, - как «Творческое-музыкальное», как бы это странно ни звучало , на фоне моих предыдущих шести Десятилетий.
Смешного здесь ничего нет, уважаемый мой Читатель. Вот так получилось – я почти 60 лет - пахал, сеял, косил, возил, планировал, учитывал , учил других,управлял , контролировал и т.д. , а –потом (формально) вышел на пенсию и вдруг - занялся творческой и преподавательской деятельностью.
А знаешь, я даже думаю, что это правильно по большому счету. Это сегодня стало модно жить по принципу:- «Не знаешь сам- Учи других!». Неправильно это. Наверное, чтобы учить других чему-то – надо самому все это пройти , понять и прочувствовать….
Начиналось новое тысячелетие для меня не очень весело. За мои «прогрессивные» взгляды и высказывания, после работы в Верховном Совете, который прочно и надолго «оседлала» одна из новых ведущих партий, (смотри материал «Не можешь- не берись!»), мне не предложили никакой работы, как будто меня и вообще не было. Не вернулся я и в министерство селького хозяйства, которое организовывал с нуля.
Момент был удачным – ты на пенсии-иди гуляй, Вася и все по закону…. Ходить просить и подстраиваться, я был не обучен, надеялся открыть аудиторскую фирму, так аудиту у нас в ПМР, не дали родиться. Продолжал работать за копейки нештатным преподавателем в ПГУ, но то, что копилось во мне многие годы, чего лишила меня судьба, Посадив меня с детства, не за фортепиано, а за рычаги трактора, начало прорываться наружу и, уже в первый год этого Десятилетия, (2001-й),в Тирасполе, вышел мой первый сборник из 20 песен, со словами и нотами, в 5000 экземпляров! Понятное дело- за мой счет….
В том же 2001 году ушел из жизни, знакомый мне человек, Геннадий Заволокин. Когда я узнал об этом из СМИ, решил написать в его память песню. Долго не мог найти сюжет песни, её основу. И, на 40-й поминальный! день-как осенило что-то –за сутки написал слова и мелодию песни –«Осиротевшая гармонь».
Это было летом, а осенью к нам, в Приднестровье, опять приехал ансамбль «Частушка», во главе с дочерью Геннадия Дмитриевича, Анастасией. Я тоже принимал участие в съемках. Вместе с ансамблем «Лучия», мы представили и записали песню «Осиротевшая гармонь», а наш 6-ти летний внук Василий записал мою песню «Говорят, что я крутой». Все было нормально, и песня хорошая, и Вася пел хорошо, но Настя попросила заменить слова в припеве , «по политичесим мотивам» Там было одно место : Скоро в школу я пойду
Все как есть-поизучаю.
И бананы как растут,
И где чукчи проживают.
Настя попросила как-то заменить слова «бананы» и «чукчи», а то, мол, не поймут. Заменили бананы на помидоры, а строчку с чукчами, заменили на -«на гармошке, как играют». Мы-то заменили, а Вася-то маленький, как заучил-так и поет. Пришлось делать 10! Дублей. Как сказал оператор –такого количества дублей в передаче «Играй гармонь» еще не было…
После обычного спешного и сумбурного съемочного дня и сверхскромного ужина в Чобручах, я пригласил весь коллектив ансамбля к себе. Пока готовили ужин –долго беседовал с Настей, узнал, что случилось с отцом (Геннадием) и как поживает его брат-Александр. Рассказал, как я 40 дней не знал с чего начать песню в память Геннадия, а потом –сделал все за один день….Хорошо посидели.
И здесь произошло еще одно Памятное событие, для меня лично. Я попросил, сидящих за столом ребят, а присутствовал весь состав ансамбля, спеть для меня песню. Они принесли из машины инструменты и спели мне веселую песню про соседа - кузнеца….Редкий подарок для меня –песня от любимого коллектива, вживую, и одному мне, глаза в глаза….!
Этот ансамбль приезжал к нам еще раз еще и 2010 году, но я уже в тот год дома не был. А память –осталась и сборник песен Геннадия с автографами всех участников ансамбля, -тоже.
Несколько первых лет, новый состав Верховного Совета Республики, рьяно занялся «реформами» в АПК, причем начали повторять ошибки своих российских коллег, копируя и пытаясь как-то приспособить принятые там нормы и принципы взаимоотношений при работе на земле. Какие только инсинуации не придумывались, чтобы вдобавок к абсолютно ненужным и вредным, так называемым «земельным паям» -приклеить и введение частной собстенности на землю в нашей Республике. И это где! –В непризнанном государстве! Думать о земельных вопросах в то время, ни в Верховном Совете, ни в министерстве сельского хозяйства, ни в разных появившихся партиях, было просто некому, поверь Читатель моему определенному опыту.
Во многих статьях и выступлениях, в то время я аргументировано доказывал несостоятельность предлагаемых изменений и в Конституцию, и в Земельный кодекс и предлагал свое видение решения этих проблем на законодательном уровне.
Я и сегодня так считаю, что мною (впервые в истории земельных отношений в России) , был найден стержень, основа, на которую вся эта система должна быть нанизана. Определены три основных стороны этих отношений, они были всегда, но никогда да сих пор, не были четко обособлены в правовом поле, так, чтобы это было наиболее приемлемо, как постоянная константа: ЗЕМЛЯ. ВЛАСТЬ.ЗЕМЛЕПОЛЬЗОВАТЕЛЬ.
Эти три главные стороны земельных отношений, никогда не были, если можно так выразиться, -равноправны, при любой прежней, да и нынешней власти, на всем постсоветском пространстве.
Даже в царские времена, когда казалось бы помещик был хозяин земли и мог распоряжаться ею, как угодно, он не был её хозяином по большому счету, потому что царь мог у него отнять ту землю и наделить ею другого, любого и никого не спрашивая и никому ничего не объясняя. Отсюда выходит, что все вопросы земли и её использования находились в руках царя, ну можно сказать и Государства, так как считалось –царь и есть государство.
При советской власти, все три стороны , перечисленные выше так и остались, земля была объявлена общенародной собственностью, власть распоряжалась землей и выращенной на ней продукцией, а землепользователь (крестьянин), как при царской власти, так и при советской, был никем и ничем. Он имел право только работать под постоянным давлением, за ту плату, которую ему изволят дать и абсолютно не имел прав на распоряжение выращенной им продукцией, что лишало его стимулов к развитию производства и повышению качества производимой продукции.
Мною была разработана абсолютно новая, простая, понятная и приемлемая система землепользования, базирующаяся на утверждении статуса всех трех вышеуказанных сторон: Земля –имеет статус Государственной (читай общенародной) собственности, это основа любого государства. Власть – имеет полученный от народа-собственника земли, статус распорядителя и контролера за правильным использованием земли и не имеет права вмешиваться в процессы производства и распределения выращенной продукции;– И - Землепользователь, который сам, по своему усмотрению, осуществляет производственные процессы на земле и распоряжается всей выращенной им продукцией, без какого-либо вмешательства со стороны власти….
Все три стороны –должны быть равноправны, их статус должен быть оговорен в специальном законодательном акте. Статус земли должен быть четко определен в Конституции Государства (имеется в виду любое Государство, будь то Россия или Приднестровье). Здесь уместно вставить ремарку, что введение права частной собственности на землю, своеобразным вирусом, расчленяет статус государственной принадлежности земли, как одной из основ государственности.
Статус Власти (по моему предложению) –сводился к праву постановки условий землепользования любому пользователю, на договорной основе и контроль за выполнением Этих Условий. Все, больше от власти ничего не требуется и, как было сказано –она не вмешивается в процессы производства и распределения продукции, произведенной Пользователем.
Статус (права) Пользователя при этом сводятся к тому, что он сам производит все работы, связанные с пользованием землей (без всякого вмешательства извне), полностью распоряжается произведенной им продукцией, но при этом обязуется выполнять поставленные ему Условия землепользования, согласно взаимно согласованному с Властью договору. Это как раз то, уважаемый Читатель, чего у российского земледельца не было во веки веков.
Я не буду вдаваться в подробности моих предложений, книга эта имеет другие цели, а просто отмечу два момента: Если не будут утверждены нормативно и не будут работать указанные выше статусы сторон, занятых в нашем сельхозпроизводстве, толку в этой отрасли не будет во веки веков, поверь на слово страрому экономисту –аграрнику, прошедшему все ступени развития АПК за многие годы.
И –второе в этом плане. У нас всё и при всех режимах, на земле было не так, как надо всем людям государства. Выше я говорил, что польза будет только тогда, когда все занятые (ТРИ) стороны, будут иметь одинаково-равноправный статус. У нас же любое полезное дело разные «умники» обязательно доведут до абсурда!. И если раньше Земледелец имел меньше всех прав, работая на земле, по сравнению с другими участниками (сторонами), то нынешний скороспелый Пользователь-собственник земли, в той же России, владея уже сотнями тысяч гектаров сельскохозяйственной земли (Правдами, а больше =Неправдами), имеет пусть даже и негласный статус высшего, по сравнению с другими «сторонами» Властью и самой землей. Он- собственник! Что хочет –то и делает на «своей» земле и «до лампочки» ему все ваше законодательство, которое ДО СИХ ПОР! 30 Лет, так и не родило основного Закона для АПК «О государственном регулировании, как основе развития АПК». Все «лоббисты» разных уровней, не дали появиться подобному закону…
Прости, уважаемый Читатель,за такую длинную ремарку, но это главная тема моей жизни и несколько лет, в начале нового века особенно, многие люди, из тех, кому наше АПК и в Приднестровье, и в России, тысячу лет было не нужно, портили мне и моим сторонникам нервы, предлагая разные пустые нелепицы по вопросам земли и землепользования.
В России, под похмельную руку бывших руковоритей, эти разрушительные для АПК процессы, прошли законодательное подтверждение, слава Богу, что в Приднестровье, пока эти вредные ненужности не приняты официально.
В 2003 году, в Тирасполе вышел сборник моих избранных статей, опубликованных в разных СМИ в конце девяностых-начале нулевых лет, под названием «Власть и Земля». Никто за двадцать лет так и не набрался смелости, оспаривать мои анализы и предложения, опубликованные на его страницах.
К сожалению, никто, подчеркиваю, абсолютно никто меня не поддержал в этих вопросах, кроме приднестровского народа, который сорвал намеченный тогда, абсолютно ненужный референдум по введению в ПМР права частной собственности на землю.
А жизнь-продолжалась. В ПГУ им. Шевченко, где я почти десяток лет работал по совместительству, мне предложили преподавательскую работу, как штатному сотруднику кафедры бухгалтерского учета и Аудита. Я –согласился. Согласился на предложение директора филиала МАУП (Международная Академия Управления Персоналом), работать и у них по совместительству. Пришлось читать 7 предметов экономического направления: 3 –по месту основной работы в ПГУ и 4 –в МАУП. Счетом проверки контрольных и курсовых работ, общая моя педагогическая нагрузка, была довольно приличной. Но мне это нравилось. Обучая студентов, параллельно и сам повышал свои познания. Помогала и многолетняя практическая работа по этому же направлению.
Параллельно начал писать Прозу. Откупорил огромный жизненный сосуд, под названием «БЫЛИ из нашей жизни», начал регулярно публиковаться в местной печати. Многие десятки статей, уже не про наше АПК, до которого никому, как я понял, тогда не было дела, а просто за жизнь, из которой мне было что впомнить….
Была одно время такая газета –«Дело», еженедельная, многостраничная. Так она мне выделяла в каждом номере –одну страницу (13-ю). Мои рассказы имели успех в те годы и сам не раз видел и слышал, как у газетных киосков люди спрашивали : «А Гурковский сегодня –есть?». Конечно, это воодушевляло и звало писать дальше….
Работа преподавателем, напомнила мне, что я когда-то намеревался защитить диссертацию. Собрался, напрягся, сделал достойную работу в 2004 году и после Нового года (2005), достойно защитился. По судьбе совпало так, что руководителем моей диссертационной работы, оказался замечательный специалист и Человек, бывший мой самый главный начальник по иерархической лестнице в советские времена -Начальник Главного Управления Учета Министерства сельского хозяйства СССР, Федор Иванович Васькин.
Мы с ним знакомы более 40 лет, с тех пор, как он приезжал к нам в Слободзейский район, в 1982 году, в бытность мою начальником экономической службы района. Позже мы еще не раз пересекались с ним по службе и вот Судьбе было угодно, чтобы он и представлял меня на защите диссертации. Тоже память….
В 2002 году, приказом Веховного Атамана Союза Казаков РОССИИ, мне был привоен чин Казачьего полковника, как советнику Атамана ЧКВ, в то время.
В 2003 году, меня приняли в Союз писателей Приднестровья, в 2004 году –в МСПС (Межгосударственный Совет писательских Союзов), а уже в 2010 году - в Союз писателей России.
В 2004 году, в составе делегации ЧКВ, принимал участие в Большом казачьем Круге, проходившем несколько дней в городе ОМСКЕ. Этот круг запомнился мне еще одним важным для меня событием: -в последний день – для участников круга от всех Казачьих Войск России, был дан большой концерт, в большом зале Омской областной филармонии, где и проходил Круг.
Со сцены выступал и я, со своей песней «Черноморское казачество». Когда я закончил петь, первым встал со своего места Верховный Атаман Союза Казаков –Мартынов А.Г., за ним –встал весь зрительный зал, принявший песню долгими аплодисментами и криками –«ЛЮБО!».
Я эти аплодисменты посчитал, как знак уважения к нашему Черноморскому Войску, но при уходе со сцены, женщина за кулисами, директор облфилармонии, сказала, что и песня, и голос у вас –замечательные! Это я уже принял на свой счет. Тоже-добрая память….
В том же, 2004 году, был еще один памятный для меня случай.
В городе Трускавец, это в Прикарпатье, есть военный санаторий. У нас, в Одессе, тогда было казачье землячество, приписанное к Чероморскому Войску. Через них, мне , как потомственному запорожскому казаку, достали путевки , нам с женой. Так случилось, что за одним столом, разместили шесть человек. Нас двое, и два украинских полковника -один - Генерального штаба из Киева, другой –тоже из Генштаба Крыма, а так как и у меня в путевке было записано «полковник», санаторий же военный, и соседи по столу, естественно об этом знали, то получилось-за одним столом- три полковника = с женами.
Мы вместе ходили в столовую, в бювет-пить воду и вместе прогуливались по вечерам, естественно –беседовали на разные темы. Политики не касались просто я иногда рассказывал о жизни у нас, в Тирасполе, вспоминал разные случаи из жизни, особенно во времена службы на Украине. У нас нашлись даже старые знакомые по прежней службе.
Как-то раз пошли все вместе на концерт в санаторный клуб. Выступала там группа под названием «Луганьски козаки». Двое молодых, парень с девушкой, пели и довольно неплохо украинские песни, народные и современные. Мне их, честно говоря, даже стало жалко и за них –обидно. Как экономист –посчитал, в зале было всего шестнадцать человек зрителей, две гривны билет, выручки-32 гривны, это даже на проезд одному из них и в одну сторону - нехватит. Ну, что тут поделаешь-санаторий военный, в основном все старшие офицеры отдыхают, зачем им те «козаки» да еще луганские….
И тогда я решился дать свой авторский концерт, но не в нашем санатории, а в соседнем. Рядом, за забором располагался другой санаторий - Донецкого облсовета профсоюзов –«Шахтар» -Шахтер, по-русски. Нашел там заведующего клубом и договорился провести там авторский вечер. Он с утра повесил объявление, что в 9 часов вечера будет Концерт, а кто и что –не было указано.
Вся наша команда полковников, тоже отправилась с нами на концерт, им тоже было интересно, что я там буду на сцене воспроизводить.
Мы пришли на полчаса раньше, заведующий клубом , молодой парень, взял у меня аудиокассету с минусовками, все проверили-вроде бы нормально. Ждем. А-никого нет…. Я пережил несколько неприятных минут в тот вечер, но к 9 часам –зал был полон. На халяву –мы всегда готовы!...
Я пел свои песни, читал стихи, рассказывал о Приднестровье. Концерт растянулся на 2,5 часа, шел естественно на русском языке. Зрители очень тепло принимали каждый мой номер. По окончанию концерта, ко мне подошел мужчина, назвавшийся польским полковником, поблагодарил за выступление и пригласил навестить его назавтра. Я не отказался, но и не пошел на встречу. А жена того полковника, догнала нас уже на выходе из санатория, ей очень хотелось увидеть –кто у меня жена. Увидела, сказала-пойдет… и на этом мы расстались.
Самое смешное и одновременно грустное, что случилось в тот вечер- в санатории «Шахтер», в это самое время, отдыхал с женой, наш слободзейский земляк и мой коллега по Верховному Совету, Глебов В.И.. Так вот именно их на этом (моем) концерте и не было. Наверное-не знал, не думаю, чтобы он специально не пошел посмотреть мое выступление….
В том же, 2004 году, по моей инициативе, в Слободзее, было организовано Литературно-творческое объединение «Зов души», переросшее позже в районное отделение Союза писателей Приднестровье. Несколько лет в нашем районе, при моем спонсорстве, совместно с редакцией газеты «Слободзейские вести», проводились творческие конкурся молодых авторов, которые имели успех, не только у конкурсантов, но и у читателей районной газеты.
В 2005 году родился наш самый младший (седьмой) внук – Максим, у дочки Марины. Удивительный получился расклад по внукам в нашей семье-когда родился Максим, старшей нашей внучке, Виктории, было уже – 25 лет….
В этом же году, в честь своего 65-летия, я проводил второй свой авторский вечер, во Дворце Республики. Музыкальное сопровождение, как и на первом вечере, обеспечивал оркестр Главного штаба Вооруженных сил ПМР. Было много зрителей принимали очень тепло мои выступления. Участвовал и внук Вася, и хор детского сада, куда Вася ходил раньше, и несколько ведущих приднестровских артистов, исполнявших мои песни.
В эти же начальные годы Десятилетия, я, по субботам, в течении часа, выступал по приднестровскому радио, представлял новые произведения, стихи, песни, отвечал на вопросы и т.д., до тех пор, пока проводное радио у нас не было ликвидировано.
Принимал участие в различных конкурсах, казачьих, поэтических, на радио. Много выступал по приглашениям в библиотеках, клубах и школах, практически всех сел нашего района, в учебных заведениях Тирасполя, Григориополя, города Бендеры….
Была большая, хорошая видеопередача с моим участием и выступлением на Бендеском телевидении., в 2006 году.
В том же году, я выиграл конкурс на текст гимна города Бендеры.
Оказывал в течении нескольких лет этого периода, помощь в разработке различных методических пособий и анализов Международной Кадровой Академии и Украинской Технологической Академии по теме «Организация и управление технологическими процессами в аграрнопромышленном комплексе», за что получил в 2006 году звание Профессора Кадровой Академии, а в 2007 году – Академика технологической Академии.
Памятный случай из 2007 года:- мы, с внуком Артемом, присутствовали (сидели на трибуне) на параде кораблей Черноморского Флота России, Там тогда творилось что-то непонятное-вроде бы милиция везде украинская (пикеты, ограждения, проверки), а сам праздник – Не-украинский…На площади у памятника Нахимову, - была сооружена большая сцена, а на ней , по обеим сторонам, - реклама- такие огромные нарисованные бутылки водки…Немиров.
Я, как старый пропагандист, тогда возмущался этому и сказал, что в советские времена и командующего флотом, и начальника политуправления, через день уже в Севастополе –не было бы…Накаркал…Через три дня, командующего действительно сняли, просто перевели на другую работу, то ли в Думу ушел, то ли в другое место. Ну-так совпало….
После защиты кадидатской диссертации, несколько лет работал на Экономфаке ПГУ, как доцент, до самой перемены места жительства и увольнения из Университета. Много писал и песен , и прозы.
В этом десятилетии, мною были написаны и изданы: Первая книга «Академия жизни (очное отделение)», Вторая книга «Академия жизни (очное отделение), общим объемом в 870 страниц, сборник стихов «Слободзейские мы», повесть «Партизан», песенники «Песни про жизнь (50-лет -50 песен)» и «20 лет –двадцать песен». Изданные книги, сотнями расходились по окружающему миру, я не могу давать им оценку, но получаемые позже, уже по интернету, отзывы, были только положительными.
Судьбе было угодно сорвать нас с места проживания в немолодом уже возрасте. Надо было помочь одной из дочерей, по уходу за малыми внуками. Пришлось поменять Тирасполь на ближнее Подмосковье.
Так совпало, что именно в год нашего переезда, наступил 50-летний Юбилей, нашей с женой супружеской жизни. Как раз в день Юбилея (31 октября 2008 года), мы венчались в церкви города Красногорска, рядом с Москвой.
В этом же году (2008) и в следующем (2009), в нашей совокупной семье, а конкретно, в Москве, в семье нашей старшей внучки Виктории с мужем Владимиром, появились подряд две первых правнучки – Юлечка и Аленушка. На день написания этой книги,им уже соответственно -14 и 13 лет. Замечательные получились наши первые правнучки!
В 2010 году, в Москве, на Большом Казачьем Круге, я возглавлял делегацию от Черноморского казачьего Войска и выступил с докладом –«Казачество и Власть».
В 2010 году, в честь моего 70-летнего Юбилея, в городском доме культуры города Тирасполя, прошел мой третий большой авторский вечер. Было много людей-зрителей, много выступающих, солистов и ансамблей, много поздравлений и от Руководства Республики, и от многих учебных заведений , и гостей из соседней Украины.
Меня наградили орденом « Трудовая слава», присвоили почетное звание «Заслуженного деятеля искусств ПМР», орденом «Казачья слава», орденом Всемирного союза казаков и другими наградами. Вечер прошел на достаточно приличном уровне и остался у меня, да и у зрителей, по их отзывам, как добрая память….
Это Десятилетие, для меня, неожиданно, получилось действительно получилось Творческое-музыкальное. Я написал множество разных песен-знаковых,военных, детских, казачьих, лирических. Получили свои песни –все мои внуки, все школы, где учились я, жена, дети, внуки, многие учебные заведения, учреждения, службы , типа «Приднестровская милиция», «Черноморское казачество» и другие подобные. У меня знаковые (торжественные, гимновые) песни, всегда получались почему-то лучше.
Переехав на новое место жительства, и познакомившись с местным творческим активом-продолжал выступать в окружающих городах (Красногорске, Дедовске, Нахабино, и неоднократно – в селах района, где мы проживали. Писал песни школам, гимназиям. Помогал в проведении различных торжественных мероприятий местным властям и творческим людям.
Поверь мне на слово, уважаемый Читатель, что и первое Десятилетие нового века, мы не сидели сложа руки, а все время работали, работали и работали, больше помогая другим тем, что имели и чего добились сами к этому периоду.
А жизнь продолжалась, не смотря ни на что …(Посмотри приложенные к этому разделу текстовые иллюстрации, будет еще более понятней, как мы прожили и это десятилетие).
Наступал период ДЕСЯТЫХ годов Двадцать первого века.
НАЦИОНАЛЬНАЯ ГОРДОСТЬ
Я знаю, что многие слободзейцы, и те, кто в данное время живет и работает в районе и те, кто временно отсутствуют по разным причинам, кроме приднестровского, имеют еще и российское гражданство. Этим никого не удивишь. Но надо понимать и чувствовать, что – раз ты имеешь гражданство России, то в силу этого- ты тоже представляешь частичку (ту самую Каплю, о которой я уже не раз говорил в этой книге) этой великой страны и должен знать , как и чем живет Россия, какие у нее беды и победы, и чем, в принципе, ты можешь ей помочь. Иначе- зачем ей нужен инертный(читай –чужой) гражданин?. По себе сужу:- и верю, и надеюсь, и переживаю, и жду, чувствую и стараюсь где-то помочь, из того, чем сам располагаю- знанием, умением, опытом.
Поэтому, не удивляйся, Читатель,я включил в эту книгу, материал десятилетней давности, нарочито, умышленно, чтобы потом можно было с чем-то сравнить, желательно хорошим, в лучшую сторону и по этой же теме. Дело в том, что отдельные вопросы, остались нерешенными до сих пор….Тем более, что есть немало людей в районе, из нашего советского прошлого, которые переживают за свою большую Родину, и не имея российского гражданства. Боль у них в сердце, а не в кармане….
«У советских собственная гордость», - сказал один из великих наших поэтов. В наше, довольно неопределенное время, эти два понятия слегка трансформировались, у одних осталась вдруг «собственность», у других только «гордость». В стороне как бы осталось понятие «советских» (читай — российских), по причине того, что те, кто обладает собственностью, уже не гордится ею как российской, а только как своей. Хотя в общем плане крылатое выражение В.В. Маяковского в сегодняшней интерпретации может и должно звучать, как «у российских собственная гордость».
Должна быть у нас своя гордость и за семью, и за землю нашу, и за государство, и за все, чем можно и нужно гордиться на своей земле. Гордость — особое чувство, присущее любому живому существу, но человеческая, особенная сознательная гордость — это особое возвышающее чувство, вектор ускорения которого — только вперед и ввысь. Нельзя мало или чуть больше чем-то гордиться. Здесь два критерия — или гордимся или нет, не любим или стесняемся.
Эволюция человеческой гордости прошла длинный путь — от гордости за самое себя до гордости за свое государство. Наверняка первый гомо сапиенс, освободившийся от шерсти на своем теле, сразу возгордился этим и гордо демонстрировал соплеменникам, особенно женского пола, свое тело, ну, похоже точно, как сегодня некоторые эстрадные звезды, предки которых наверняка
позже всех слезли с дерева, горделиво демонстрируют свои сплошь обросшие тела, приводя в экстаз очумевшую молодежь.
Гордость кроме всего и объединяет людей, ведь, может быть, многие гордятся одним и тем же, командой, например, городом или единым на всех государством.
Если чувства личной гордости были уделом индивидуумов, то чувства коллективной, тем более национальной гордости ,всегда поощрялись и даже стимулировались. Это было правильно и звало вперед к дальнейшему развитию.
Быль, которую мы вспомним сегодня, посвящена именно теме разноуровневой гордости в нашей стране в совсем недалекие времена. Чтобы любая гордость была понятна и осязаема, она должна быть предметна. Ее желательно или увидеть, или услышать, или даже потрогать руками. С этой целью начали создавать различные музеи и выставки. При этом в музеях, как правило, гордость передавалась через показ прошлых достижений, а на выставках шел показ современных достижений и перспектив на будущее.
В России (досоветской) выставки в основном были художественные, хотя были выставки и другого, технического, как правило, локального частного плана, без примеси политики. В советские времена разноплановые выставки в большей мере преследовали политико-идеологические цели, но в то же время это форма гордости, своеобразной деловой рекламы и пропаганды, в то время довольно широко применялась.
На государственном уровне широкая выставочная кампания началась с организации в Москве в 1939 году Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Конечно, это был больше политический шаг, желание показать миру и себе успехи коллективизации, но организация такой выставки имела и огромное воспитательно-экономическое значение. Лучшие сельхозпроизводители выставляли напоказ свои достижения, их можно было увидеть, пообщаться с передовиками, обменяться опытом. Сельские труженики, приезжая на выставку и в качестве участников, и в качестве экскурсантов, действительно заряжались и знаниями, и желанием тоже достигнуть большего и просто пообщаться и увидеть столицу.
Задумка с выставкой получилась, и долгие годы это замечательное место играло свою комплексную роль. Классическим определением роли сельхозвыставки можно считать еще довоенную притчу о том, как на ВСХВ приехала откуда-то зебра. Ну, водят ее, как иностранку, по павильонам, в первую очередь по животноводческой зоне. Она ходит, восхищается — ах, какие у вас жеребцы, ах, какие бараны и свиньи! Заходит в павильон «Скотоводство», а там прямо при входе бык-производитель стоит в стойле, из какого-то армянского колхоза привезли, неказистый внешне, с огромными рогами. Зебра посмотрела на него так брезгливо и говорит сопровождающему ее гиду: «А это чучело ,зачем вы сюда поставили?».
У быка глаза налились кровью, он несколько раз прогреб правым копытом по настилу, направил свои рога в сторону зебры и многообещающе пророкотал: «Слушай, ти... А ну снимай своя пижама, тогда узнаешь, зачем я здесь стою!» В переводе на сельхозязык это означало, что на выставку никого и ничего зря не выставляют.
В войну на ВСХВ стояли зенитные батареи, и лишь в 1954 году выставка открылась вновь. В 1955 году была образована Всесоюзная промышленная выставка, а в 1958 году их объединили в единый комплекс под названием Выставка достижений народного хозяйства СССР (ВДНХ). А в 1992 году уже Указом Президента России все это было преобразовано в ВВЦ (Всероссийский Выставочный центр).
С того момента этот прекрасный комплекс можно с большой долей правды назвать КДНХ, т.е. кладбищем достижений народного хозяйства. Потеряно не просто бывшее организующее начало, уничтожен сам показной стержень, сам всеобщий выставочный дух. И того армянского быка и его потомков давно съели и забыли. Раньше каждая республика СССР имела на выставке свой павильон, где выставлялось все, что было наилучшим на тот период. Отраслевые павильоны и павильоны общесоюзного значения (культура, образование и т.п.) охватывали весь спектр жизни страны. Учили, внедряли, помогали и т.д.
На выставке была и главная Доска Почета СССР, куда заносились лучшие из лучших по всем направлениям. С гордостью могу заявить, что мой родной Слободзейский район и обычно пара колхозов нашего района, долгие годы были «прописаны» на той союзной почетной «доске».
Здесь уместно сделать небольшую справку. В 1959-60 годах, мне довелось служить в Москве. Могу, гордостью сказать –мне дважды удалось показать своим курсантам (я был командиром учебной смены в военной специальной школе) Всесоюзную Доску Почета, где были два хозяйства нашего района из Чобруч и Паркан. Нас каждый выходной куда-то водили, на выставки, в цирк, театры и т.д.. Первый раз я уговорил своего командира взвода - и он добился разрешения, чтобы я сводил свою смену (35 человек) на ВДНХ, где я привел курсантов к той Доске и похвалился, что наши колхозы там присутствуют, через месяц , по просьбе курсантов, уже весь наш взвод (70 человек), посетил выставку и снова я показывал то, что наш район представлен даже двумя хозяйствами. Уже лет через 10-15 – там был постоянно прописан наш район и пару хозяйств, но уже других -из Ближнего хутора, Суклеи и др.. Я всегда, и когда учился, и когда был в Москве проездом или в командировке, обязательно посещал ВДНХ и радовался за земляков. На той Доске только краску меняли ежегодно, а хозяйства наши лет 40 подряд на ней присутствовали.
Повторяю, зря туда никого не заносили, да и сама Доска была не таких уж больших размеров. Сегодня слова «достижения» на той 250-гектарной территории заменено на «шопинг». В большинстве облезших опустевших павильонов устроены какие угодно торговые точки. Символично, что бывший огромный павильон «Космос» сегодня забит десятками бутиков цветочного направления, а перед входом в этот павильон стоят ржавые облезлые «сироты» - космический корабль «Восток», первым когда-то вышедший с человеком в космос, и самолет ЯК-42. Рядом стоял наш реактивный первенец «ТУ-104», так совсем недавно его действительно порвали на части железными зубами спецтехники.
В бывших животноводческих выставочных помещениях гуляет ветер и крысы, лишь бывший павильон «Коневодство» используется как гараж или стойло для милицейских лошадей. Ситуация, похожая на общероссийскую — сперва довести объект до полного уничтожения, потом легко обосновать его ничтожность, потом (в центре Москвы) выкупить за бесценок для «своих» людей. Возможно и так, хотя выставка нужна и будет востребована и странами СНГ и российскими регионами и отраслевыми структурами.
Выставка это не реклама. Во-первых, рекламируют, как правило, мало востребованный товар, реклама — действие краткое и разовое, выставка — это многократно большее и на сегодня и на перспективу. Ну, а наша задача — вернуться и показать в выставочном фокусе прежнюю нашу жизнь. После войны 1941-1945 гг., лет через пять стали и модными и обязательными сельхозвыставки на местах, в районах, областях, республиках.
У нас, в Слободзее, на молдавской части, между нынешним рынком и бывшим зданием райисполкома, была устроена выставочная площадка. Большим таким деревянным полукругом лицевой стороной на север был устроен цельный павильон с равными отсеками, где осенью несколько недель подряд проходила районная сельхозвыставка. Три летних месяца в этих же павильонах размещался большой районный пионерский лагерь, где отдыхали дети из сел района . Выставка начиналась после уборки, где-то сентябрь-октябрь месяцы. Различные овощи, фрукты, виноград, консервы, вино, снопы зерновых и кукурузы и т.п. выставлялись с гордостью на обозрение, а в конце реализовывались.
Мы, сельские пацаны всегда ждали этого момента, закрытия выставки. Нереализованную продукцию привозили обратно в колхозный склад и частично выбрасывали. Вынесут, к примеру, за склад такие огромные переспевшие уже арбузы, кто их там купит, такие, выкатят и оставят, а пацаны тут как тут. Огромные арбузы по 15-20 килограммов весом, мы их напополам перепилим ножом, получаются две такие огромные ярко-красные чаши с зелено-полосатым дном, затем садимся вокруг и своими ладошками, как черпачками, выгребаем чудесную по вкусу мякоть вместе с соком.
Ярмарки-выставки всегда были событием в селах, они венчали сельскохозяйственный год и надолго оставляли в душах и сердцах
добрый, благодарный осадок и обязательно гордость за район, свою бригаду, колхоз и конечно себя и своих товарищей. Я, когда уже вырос, дважды удостаивался чести быть участником вначале- ВСХВ, в 1957 году, как лучший молодой тракторист области, а в 1967 году, уже ВДНХ, как лучший сельский экономист той же области.
Из серии выставочных курьезов могу вспомнить кое-что из мелочей. Напротив нынешней гостиницы «Космос», которой раньше не было, вдоль пешеходной дорожки, идущей от выставочных гостиниц до самой выставки, раньше стояло множество киосков, лотков и т.п. Типично русская картина тех лет. Идешь утром на выставку — стоит мужик, торгует апельсинами, по 1.40 или по 2 рубля. Перед ним пара бумажных ящиков, в одном апельсины, в другом — деньги. Зима, на нем телогрейка, поверх нее белая куртка. Через пару часов идешь обратно — ящики так же и стоят, а продавец лежит на спине в снегу, валенками до половины тротуара, в «стельку» пьяный. Какой-то прохожий, может его собутыльник, становится у ящиков и начинает торговать вместо лежащего, ну, чтобы процесс не прерывался.
Уже позже в начале семидесятых, когда учился в институте, часто жил в гостиницах «Золотой колос», «Ярославская», «Алтай» и т.п.
Утром пораньше, до занятий, заходим на выставку что-нибудь перекусить. Снова картина для показа наших «достижений». Чисто наше российское. Стоим, кушаем свежие пирожки с чаем, а рядом Петя (истинное имя) большим драчевым веником очищает свой «мангал», корыто такое из толстого металла, для жарки шашлыка. Его голуби за ночь здорово "обсидели", вот он веником и очищает.
Потом приносит шампуры, ящик с заготовками под шашлык или люля-кебаб и ящик с водкой-перцовкой. Шашлык готовили редко, его долго жарить, а люля-кебаб нанизал на шампур, нагрел и все - готово.
У Пети не стиранная долгие времена некогда белая куртка, колпак на голове, из-под которого прямо вниз торчат длинные желтые волосы, а молодое лиловое лицо выражает определенную гордость по крайней мере за занимаемое им место в центре всесоюзной выставки. Он нанизывает «люля» на несколько шампуров как бы в запас, быстро разжигает мангал, прогорают дрова, затлевает древесный уголь, Петя укладывает шампуры поперек мангала, наливает себе перцовки граммов сто пятьдесят, зима все-таки, пьет, закусывает первым уложенным «кебабом» и все, процесс пошел. Приятный запах жизни сразу потянулся по территории выставки, и без всякой рекламы к Пете потянулись люди.
Первым подошел дежуривший неподалеку, милиционер. Петя наливает ему стандартных «сто пятьдесят» перцовки, сует в руки шампур. Страж порядка отворачивается, пьет и отходит в сторону жевать «люля-кебаб». Подходят другие люди, пошла торговля. У Пети руки здорового африканца — верх, закопченный до черноты, ладони — ослепительно розовые. Он мало того, что руками нанизывает заготовки на шампуры, он еще проверяет продукцию на предмет готовности, т.е. прощупывает люля-кебаб в процессе жарки и при выдаче покупателю. У него выработалось профессиональное осязательное чувство проверки, и он, прощупав, сразу определяет продукт, готов он или нет к употреблению.
При мне был такой небольшой казус, какая-то группа, по акценту, видимо, откуда-то из Прибалтики, заказала несколько шампуров с тем люля-кебабом. Только заказывающая их женщина попросила, чтобы Петя их не прощупывал руками.
Заплатила деньги. Ну, Петя-то профессионал, он, подавая готовые шампуры, машинально все-таки прошелся по ним проверочными ощупами. Женщина, уже протянувшая руку за шампурами, и увидев жест Пети, быстро руку отдернула, и люля-кебаб упал под корыто. Но это были просто наши национальные издержки. Ну, не научили нас, да и мы себя, красиво жить и работать, некому было учить, а теперь уже и некого. Теперь на выставке таких «шашлычных» нет, да, собственно, и вообще ничего нет, а сама территория превратилась из гордости в позор государства.
Думаю, вполне уместно упомянуть и о другом, на мой взгляд, недостойном нашем действе, не менее заметном, чем выставка, даже всероссийская. В самом сердце Москвы, рядом с Кремлем расположен главный магазин страны под названием ГУМ (Государственный универсальный магазин). Я не буду вспоминать прошлые времена, когда этот магазин был буквально забит людьми, которые всегда знали, что в нем можно купить (достать) то, чего не было больше нигде. И в те времена «блатные» люди знали заранее, что, когда и где будут давать какой-либо дефицит и умело этой информацией пользовались. ГУМ в прежние годы тоже был ежедневной выставкой-ярмаркой, и любой уважающий себя гость Москвы, свой гражданин или иностранец, всегда не представляли себе поездки в Москву без посещения ГУМа.
Не знаю, как у кого, но у меня сегодня язык не поворачивается назвать это здание ГУМ. Этот магазин из национальной гордости превратили в национальный позор. Наверняка кому-то выгодно сдавать в аренду торговые площади в сердце столицы, то есть сдавать центр города без боя, но за деньги.
Сегодня в том ГУМе ничего российского нет, кроме разве что немного икры на весь этот огромный комплекс. Первая буква в названии магазина явно не уместна. Его можно называть «ЧУМ» (чужой) или «ПУМ» (посторонний или потерянный) и т.п., но только не ГУМ. Этот великолепный комплекс, где аббревиатура ГУМ выбита на фасадах изначально давно, должен быть действительно государственными, даже не по принадлежности, а по структуре товаров только российского производства, даже если и иностранного, то на территории России. У нашего государства есть что показать, и есть чем гордиться.
Золото и бриллианты, пушнина и меховые изделия, икра, различные морепродукты, сувениры и изделия народных умельцев, даже продукция машиностроения, швейные изделия из традиционных тканей и мехов, да мало ли чего есть на нашей земле! ГУМ должен быть возвращен России и как можно скорее, хватит позориться на весь мир чужими товарами в главном магазине. А иностранным фирмам найдется место и вне Красной площади. Имидж Москвы, России, тем более ГУМа, от этого только повысится, по-другому просто нельзя.
Национальная гордость не продается.
Все, что связано с нашей Красной площадью, должно быть для каждого россиянина священным по сути. Уже сама эта площадь у настоящих россиян вызывает чувство глубокого уважения и гордости ко всему, что видела ее гранитная брусчатка, что видели окружающие ее стены и то, что на ней находится. Когда слышишь высказывания отдельных «специалистов», очень ученых и быстро испеченных внуков-политиков, диву иногда даешься — откуда они появились, из чего выросли. Эта «мудрость» чего только не предлагает — то «лобное место» им на площади мешает, то Мавзолей, то могилы видных государственных деятелей. Они, такие «инициаторы», не задумываются о том, что, может, это они всем мешают, и может, не надо убирать много веков стоявшее «лобное место», а их на него вывести?..
Девяносто лет стоит Мавзолей В.И. Ленина. За эти годы миллионы людей посетили это место и не по принуждению, а по зову разума, души и сердца. Спросите у них, они вам скажут — убирать Мавзолей или нет. Не мы его ставили и не нам его убирать, потому что Ленин тоже великая гордость России. Мавзолей не могила, это священное хранилище символа государственного гения, равного которому по общеисторической ценности в мире просто нет, не считая великих религиозных пророков. Это признал весь мир, а мы, да не мы, а те, кто защищал свои степени на какой-нибудь одной Ленинской главе, пытаются измазать все его учения и все его действия. Эти жалобные стоны, что, мол, надо предать тело земле и успокоить — чушь малолетняя. Наверняка, многие из тех, что высказывались за вынос тела Ленина и сравнивание Мавзолея с землей, были бы согласны лечь туда на место вождя сами, живыми, если бы, конечно, были этого достойны. Поливая грязью нашу историю, нашу гордость и честь науки, такие люди недостойны называть себя россиянами.
Им все равно где жить, кем быть, лишь бы им хорошо было, а если можно заработать даже на гордости и чести России, они не остановятся ни перед чем. Не надо трогать то, что не тобой сделано, и не пытайтесь плевать в лицо истории России. Это наше государство, и что бы с ним не случалось в прошлом — это наше с вами прошлое, наша с вами гордость или наш позор. Историю не надо пытаться поворачивать вспять, иначе она может свернуть тебя самого.
И для разрядки. На месте нынешних, очень богатых и продвинутых людей, вместо никчемного лепетания о выносе и захоронения В.И. Ленина где-то в
землю, я бы поставил или рядом с Мавзолеем или в центре Красной площади статую В.И. Ленина, высотой, превышающей Спасскую башню Кремля, чтобы виднее было, только за то, что если бы не было В.И. Ленина, его учения и практических действий, то не появились бы сегодня - ни скороспелые олигархи, ни новые 06ломовы, ни виллы, ни яхты и ничего подобного.
Ничего бы этого не было просто потому, что и быть не могло. Даже за одно это , им можно было бы скинуться по миллиарду, да встать на защиту вождя - благодетеля и поставить очередное чудо света, в виде памятника ему, вождю, который о себе думал гораздо меньше, чем те, кто его сегодня ревизует и пытается убрать с Красной площади.
Повторяю, национальная гордость — бесценное достояние всех, и не надо трогать ее чьими-то конъюнктурными руками, в угоду кому-то или даже себе «великому».
И я ее понимаю так, как понимаю, это мое мнение.
МИНИМУМ ПО НЕМЕЦКОМУ
В мои школьные годы в основной массе школ изучали иностранный язык - немецкий. По крайней мере, в тех районах, где я учился и жил. Может это было следствием только что закончившейся войны, но в селах изучали немецкий и редко в городах — английский. В школе мы изучали еще и молдавский язык, как республиканский, а все остальные предметы шли на русском. Несмотря на то, что я жил на русской части села Слободзея и дома с детства говорил по-украински, ни с русским, ни с молдавским и немецким, у меня проблем не было.
В техникуме иностранный тоже был немецким, без выбора, так что кое-какая база по этому языку у меня определилась, и в дипломе об окончании техникума у меня стояла оценка "отлично". Естественно, поступив в институт, я выбрал группу с немецким языком.
По программе немецкий язык мы должны были проходить на первом и втором курсах. На первом было сорок часов, в основном грамматики, на втором шли переводы, в т.ч. специальные, и разговорная речь.
В группе у нас было пятнадцать ребят и семнадцать девчат. На пер-вую пару по немецкому пришла молодая женщина-преподаватель с гордым лицом орлицы и внешним видом независимой светской львицы. Высокая, мощная, в кожаной безрукавке и вся увешанная золотыми побрякушками, каждая из которых тянула граммов на сто, внешне по крайней мере.
Мы были студенты-заочники, она же постоянно работала в какой-то престижной столичной (московской) школе и с первого дня, таким заметным брезгливо-пренебрежительным видом, уже выдавала свое отношение к нам. Ну, это делу не мешало, мало ли кто и что думает.
Прошло пару дней. Вызывает она к доске одного парня из Коми АССР, половина группы была приезжие со всех концов Союза Вызывает, диктует предложение и предлагает студенту разобрать его построение и структуру. Парень предложение с трудом написал, видно было, что он и буквы по-немецки слабо знает, ну а по структуре он начал что-то невразумительно мямлить несколько минут, чем привел преподавателя буквально в бешенство.
Она, эта увешанная золотом красавица-орлица, вскочила и не сдержавшись, выпалила: "И таких баранов еще принимают в институт!" Такой, по правде говоря, обоснованный, но неуместный вопль, вызвал бурную ответную реакцию аудитории. Сидящий рядом со мной студент, майор, начальник ОБХСС одного из московских районов, тоже вскочил и закричал на всю аудиторию: "А, мы — бараны! Все, больше ноги моей не будет на немецком!" — и вышел в коридор. За ним вышел тот обиженный "знаток" немецкого.
Потом потянулось все мужское составляющее нашей группы, как бы в знак солидарности, что ли. Вышел и я, не будешь же белой вороной. Выйдя на улицу, мы договорились никуда и никому не жаловаться, просто на немецкий не ходить, но узнавать, что там будут проходить, и готовиться дома, т.е. в общежитии.
Договорилисьто договорились, но мы же люди! И все разные, и многие думают о себе любимом и определяют как себя вести, исходя из этого.
На второй день на занятия по немецкому пошел парень, который в нашей группе был за старосту. Ну, мол, нельзя старосте не ходить на занятия, за ним так незаметно, потихоньку, по двое-трое в день, потянулись и остальные, даже тот, из-за которого скандал разгорелся. Короче говоря, в течении 4-5 дней все "забастовщики" сделались "штрейкбрехерами" и как ни в чем ни бывало пошли на немецкий. Остался я один.
В душе я сочувствовал преподавателю, но раз вышел к ней в "оппозицию", так в ней и остался. Ходил на все занятия, по шесть-семь пар в день, но кроме немецкого, хотя брал и переписывал вечерами все то, что было наработано по данному предмету за день. Но всему приходит конец. Пришла пора сдавать зачет по немецкому. На первом курсе — зачет, на втором — экзамен.
Пришел я на зачет, подаю той гордой женщине свою зачетку и хотел взять билет, а она смотрит на меня и говорит: "А я вас что-то на занятиях не видела!" Открывает журнал, а наш староста — подлец такой, на всех двадцати парах против меня проставил букву "Н", даже за те два дня первых, где я присутствовал! "Нет, я вас не видела", — уже просмотрев журнал, заявляет преподаватель и возвращает мне зачетную книжку. "Зато я вас видел, - заявляю я, - и допустите меня к зачету, я готов к нему, вот все записи за всю сессию". "Нет", - отрезала она. Ну, нет так нет, и я поехал домой с "хвостом" по не-мецкому и без справки о прохождении сессии.
По положению было так — нет справки — нет сессии, нет оплаты и дней и 50% проезда Сессия тогда была продолжительна по времени, и мне, главному бухгалтеру колхоза, чтобы не терять лицо перед подчиненными учетными работниками, среди которых тоже были студенты заочники, пришлось свой учебный отпуск переоформлять как обычный трудовой.
На следующий год и курс — вновь немецкий и снова двадцать пар, в основном специальных переводов. Как уже было сказано, в конце этого курса — экзамен, тут уже не до дураков и "баранов", тем более такой дрянной солидарности.
К нам пришла уже другая женщина-преподаватель, как выяснилось позлее — заведующая кафедрой иностранных языков. В пожилом уже возрасте, сухонькая такая, но четкая, строгая и знающая не только свое дело, но и то, с кем ей придется заниматься. Срывов она не допустит, но и стребует от нас все возможное.
Для меня, многие годы работавшего бок о бок с настоящими немцами, часто общавшемуся с ними и по-немецки, тем более после школы и техникума, проблем с языком на этой сессии вроде бы быть не должно. Но я с первой и до последней пары, был далее слишком активен, тянул руку и выступал по любому поводу, переводил, составлял разговорные предложения, неплохо ориентировался в специальных терминах. Естественно, активность моя была целенаправленна — надо сдать экзамен, да еще зачет "завис" с первого курса.
Наконец настал день экзамена. Где бы я ни учился — всегда шел на экзамен или зачет первым и никто и не оспаривал эту "почетную" миссию. Так было и на немецком. Но здесь я решился на авантюрный психологический эксперимент: у преподавателя за прошедшую сессию сложилось обо мне определенное мнение как о, по крайней мере, для нашего уровня, хорошо подготовленного студента.
Я взял билет, для порядка посидел-подумал минут десять и вышел отвечать. По вопросам билета и дополнительным преподавателя ответил быстро, четко и полностью. Заведующая кафедрой сказала: "Достаточно, отлично", - и взяла со стола мою зачетную книжку. Полистав ее, она спросила: "А где ваш зачет за первый курс?" "Там где-то в книжке", - бесстрашно и равнодушно отвечаю. Она ищет. А что там искать, два курса всего пройдено, два листка заполнено. Она полистала, полистала — нету. Я говорю: "Может, не записали, давайте поднимем прошлогодние ведомости". "Да что вы, молодой человек, у нас двенадцать тысяч студентов, сколько времени надо искать! (Тогда еще в системе образования компьютеров персональных не было вообще, слава Богу! В.Г.) Давайте я вам поставлю четверку", - чуть ли не попросила она меня. Не могла она представить себе, что лучший, в плане немецкого языка, студент группы, не имеет зачета за предыдущий курс. Я, конечно, грешным делом, тоже на это рассчитывал, что она такого не могла и подумать. В итоге, пользуясь своим правом заведующей кафедрой, поставила мне зачет за первый курс и оценку "хорошо" за экзамен.
У меня хватило совести не возмущаться по поводу потери заслуженной "пятерки", а, в общем, вопрос с немецким языком у меня по институту был снят, я думал навсегда.
Но оказалось, что далеко не все еще в этом направлении закончено. Уже много позже, я поступил в аспирантуру, была у меня в разработке одна актуальная идея, и я бы защитил кандидатскую диссертацию еще в конце восьмидесятых. Срок защиты совпал с разгульным в национальном плане восемьдесят девятым годом Летом того года я многократно и ежедневно ездил в нашу тогдашнюю столицу Кишинев и никак не мог досдать установленный кандидатский минимум. Обещают, что сегодня комиссия соберется, приедешь — нет кворума, то заняты, мол, другими проблемами, то еще что-то. Пять дней подряд я на ту комиссию ездил, а секретарь председателя комиссии, а дело было в одном из отраслевых НИИ академии наук МССР, все находила какие-то отговорки. Но тогда еще был Советский Союз, а я все-таки возглавлял экономические службы самого экономически мощного в том Союзе аграрного района, Слободзейского, поэтому в конце пятого дня, бесцеремонно отодвинув от дверей секретаршу, я вошел в кабинет ее начальника и шефа необходимой мне комиссии. Картина стала мне понятна мгновенно — практически все члены комиссии сидели полукругом в креслах, перед ними на столике стояли чашки с кофе или чаем, а напротив - работающий телевизор кишиневского производства. В те дни целодневно транслировали ход сессии Верховного Совета СССР горбачевского разлива. Я сам иногда смотрел эти передачи, где к трибуне чаще всего нахальной силой прорывались выступать народные избранники, которые считали, что в историческом и в любом плане, каждый из них ценнее, чем Марксы, Ленины, Сталины и все остальные великие вместе взятые. Большинство выступлений были похожи на репортажи из дурдома, они несли явную чушь до гадливости, хотя некоторых из них потом чуть ли не канонизировали. Среди них были и радикально настроенные представители Молдавии. Вот этот спектакль ежедневно и смотрели члены комиссии.
Скорее всего, они тоже были из того легиона, что вскоре громил МВД, выгонял на улицы молодежь, требовал убрать русских за Днестр и т.п. Вот этим важным делом комиссия и была все эти дни занята.
Я тут же высказал этой компании все, что о них думаю, пообещал им такой же прием у нас, если придется, чем вызвал всеобщее возмущение и вопль председателя, что меня заставят делать предзащиту на национальном языке. Я послал сразу все, и предзащиту, и их НИИ вмести с ними, довольно далеко, плюнул на все и уехал. Естественно, появляться в Кишиневе по вопросу диссертации было неразумно, а тут пошли выходы из Союза, развал и т.п., это заставило забыть об аспирантуре, а заниматься прикладными, практическими вопросами выживания. Да и тема в новых условиях потеряла актуальность.
Но жизнь продолжалась, я читал лекции в Приднестровском госуниверситете, а также в филиалах других вузов, расположенных в г. Тирасполе. Сам по себе возник вопрос научной деятельности, я опять выбрал сверхактуальную тему, провел необходимые исследования, оформил все и практически подтвердил выводы и уже на базе Приднестровского госуниверситета решил все-таки защитить кандидатскую диссертацию в одном из университетов Москвы.
У меня необходимый кандидатский минимум был сдан еще много лет назад. За давностью и по реальной ситуации, меня заставили пересдать комплексный экзамен по специальности и философии, а по немецкому языку разрешили оставить прежнее заключение, но необходимо было пройти нострификацию справки о сдаче немецкого, то есть подтвердить соответствие этого документа нынешним российским условиям.
Нострификация стоила эквивалентно 100 долларам и по сроку исполнения была до полутора месяцев, так мне сказали официально. Ждать мне было некогда, и я решил пересдать экзамен кандидатского минимума по немецкому языку в том самом вузе, где много лет назад учился. Пошел в отдел аспирантуры, получил разрешение ректора и пришел на кафедру иностранных языков, ту самую, где когда-то разыгралась у меня драма с немецким.
Комиссию назначили приказом, определили время, я пришел. Так как у меня на руках была справка из Кишинева, где стояла оценка "хорошо", то с меня не потребовали письменного реферата, а сразу дали незнакомый текст с описанием сельхозпроизводства в ГДР. Я его с
ходу перевел, потом были разные вопросы по-немецки, ответы, в общем, все, что положено официально при сдаче такого типа экзаменов. Комиссия единогласно решила оставить мне хорошую оценку. Потом выписали, и все подписали справку , выдали ее мне. И вот здесь я в который раз убедился, что люди все-таки разные, и ничего в этом мире не меняется, а если меняется что-то у людей, то, к сожалению, в худшую сторону.
Уже выходя, я сдуру спросил, а не работал ли кто здесь на кафедре в те годы, когда я здесь учился. Одна из членов комиссии, вроде бы нормальная на вид женщина, нынешняя зам. зав. кафедрой иностранных языков, сказала: "Я тогда уже работала на кафедре лаборантом". И тогда я, в порядке хохмы, рассказал членам комиссии ту давнишнюю историю с зачетом по немецкому. Думал, все посмеются за давностью времени, и я с ними.
Но не тут-то было! Та, бывшая лаборантка, как вскочила, как понесла: "Да если бы я знала, я бы никогда не позволила и т.п.". Один из них был мужчина, он начал ее успокаивать, говорит: "Так вы чем недовольны, его нормальными знаниями языка или лично?" Она еще больше распалилась. Было у меня с собой пару бутылок нашего, лучшего на сегодня на постсоветском пространстве тираспольского коньяка, хотел оставить им после экзамена, но посмотрел на них, ничего не сказал и вышел.
Защитился я вскоре и довольно успешно, а осадок остался, такой, нерастворимый. А что поделаешь, такова правда.
Как: сказал в мультфильме один разбойник: "Не мы таки, жизнь така!" А кто же делает ее такой? Опять же мы..
ВСТРЕЧИ
Помните из песни: “Что я не ту открыл бы дверь».. «Другой бы улицей прошел»… «Тебя не встретил и т.д.» И все это о Встречах.
Бесчисленное количество встреч между людьми, случается постоянно, ежесекундно, ежеминутно, ежечасно и ежедневно.
Встречи бывают разные, - оговоренные заранее, случайные, деловые, интимные, желательные и, наоборот, неприятные, но все равно – Встречи и часто - неожиданные
Встречи – родные братья-сестры с Расставаниями. Понятно, что не будь расставаний, то не было бы и встреч. В этом –вся прелесть этой связки.
В связи с большим количеством встреч на жизненном пути, люди не всегда (тем более не все)- их запоминают. Но почти у каждого человека, по жизни бывают такие встречи, которые запоминаются ему на всю жизнь.
Как правило, они связаны или с последовавшим после этого каким-то событием, или со знакомством с публичными, широко известными людьми.
Случались подобные встречи и у меня. Хочу поделиться информацией о них с читателями. Вовсе не для того, чтобы кого-то чем-то удивить, а возможно, помочь им что-то вспомнить из своего подобного «встречного» прошлого.
Встречи, о которых я хочу поведать, для кого-то может быть прошли бы незамеченными, но для меня они явились знаковыми и врезались в память навсегда. Выбрал я, конечно, не все ….А дальше- судите сами.
Началась эта « Встречная знаковая кампания» для меня, зимой 1960 года. Я тогда был курсантом специальной годичной военной школы в Бирюлево (ныне район Москвы).
К нам приехал бывший военный летчик, Девятаев, который раненым попал в плен к фашистам, находился в концлагере под чужим именем, а потом – совершил побег на немецком самолете, прихватив с собой еще 9 товарищей. А самолет тот оказался напичканный всевозможной секретной аппаратурой, в которой наши специалисты, в том числе конструктор С.П.Королев, нашли очень много интересного для своих разработок.
Девятаев об этом не знал, он, вместо благодарности, попал в разработку наших специальных органов, не поверивших в возможность его подвига. Дойдя в своем рассказе до этого места, этот мужественный человек, не мог сдержать слез.
Звание Героя Советского Союза, он получил только в 1957 году, именно по ходатайству, того же С.П.Королева.
Мы, пацаны-курсанты, слушали его, как завороженные. Подходили к нему, пожимали руки, расспрашивали отдельные детали. Он охотно отвечал. Это было не кино, не лекция о ком-то знаменитом- далеком, это была добрая жизненная встреча молодежи с настоящим русским человеком. Солдатом. От него просто веяло чем-то таким нашим, простым, надежным и понятным. С ним не хотелось расставаться.
Весь зал и он – были пару часов, как одно целое. Я уверен, чувство сопричастности к достойному, простому и в то же время –великому, проникло тогда в каждое наше молодое сердце. Такой для меня была эта первая знаковая встреча. Такое – не забывается.
Второй по счету, для себя, я считаю встречу несколько иного плана:
Тот же 1960 год. Было заранее известно, что в конце мая месяца, сборная СССР по футболу в рамках чемпионата Европы, будет играть со сборной Испании, в Москве, на стадионе, в Лужниках.
Наш командир взвода, москвич, спортсмен, капитан Лобанов, имел на стадионе в Лужниках знакомых людей и договорился, что наш учебный взвод, по выходным дням, будет помогать вести подготовку стадиона к предстоящему сезону. Больше двух месяцев, мы убирали снег, потом мусор с трибун, счищали краску с сидений, потом красили их снова, писали номера мест и т.п..
За работу – получили 50 бесплатных мест на матч - СССР-Испания. Он проводился в последнее воскресение мая .
Конечно, мы ждали этого события. Правда на взвод в 70 человек, дали 50 билетов, но не все были страстными болельщиками, так что нам и этого хватило.
Но, буквально за день до начала матча, было объявлено, что сборная Испании - не приедет, не пустил её к нам правящий тогда там диктатор - Франко. Вместо этого был назначен матч из первенства Союза –«Динамо» Москва- «Динамо» Киев. Погоревали советские болельщики и мы вместе с ними, но ничего на сделаешь- пришлось смотреть то, что пришлось. Сборной Испании тогда засчитали поражение (0:3), и, возможно, благодаря и этому случаю тоже, наша команда тогда стала чемпионом Европы….
Нам, конечно, достались не самые лучшие места, на «торцевой» трибуне, но может быть, это было и хорошо. Я сидел сзади ворот «Динамо» Москва. Считай рядом, - в воротах , уже тогда известный Лев Яшин….И вот момент-Встреча на всю жизнь (для меня). В ворота москвичей назначается одиннадцати метровый удар. К точке подошел нападающий киевлян –Валерий Лобановский.
Он тогда был высокий, худой, рыжий, с таким огромным, модным тогда «коком» на голове. Яшин оглянулся назад, в сторону ворот (в сторону нас, вставших с трибун), таким напряженным взглядом и приготовился к прыжку. Естественно, в своем традиционном темном свитере и фуражке.
Лобановский, то ли с опаской, то ли небрежно, покатил мяч внутренней стороной левой ноги в сторону ворот. Мяч прошел сантиметров семьдесят левее штанги.
Этот момент я видел позже и в киножурнале, но уже с другой позиции, и это видели многие люди, но, для меня на всю жизнь запомнилась эта встреча, теперь можно сказать – великих наших футболистов и рядом, на моих глазах.
Позже я не раз видел их игру и вместе, и раздельно, но такой Встречи –больше не было. И я благодарен судьбе за это.
А жизнь продолжалась.
В начале 1962 года, я был избран делегатом Окружной комсомольской конференции Киевского военного округа. Вот там действительно было очень много встреч с не то, что интересными, а действительно значимыми людьми!. Они сегодня –легенды, а в то время – мы могли с ними общаться, беседовать, фотографироваться.
В то время –там треть зала блистала наградами, а имена какие – А.И. Покрышкин, трижды герой Советского Союза, в то время- генерал-лейтенант, командующий Отдельной армией ПВО, дважды герой Советского Союза, генерал-полковник А.Ф. –Родимцев, герой Сталинграда, генерал-полковник, Герой Союза Кошевой, командующий в то время Киевским Округом и многие другие известные в стране люди.
Общаясь с ними в кулуарах конференции, мы часто забывали в какой обстановке находимся, кто мы, и кто они. Мы преклонялись даже не перед ними и их Звездами, а перед тем, что они прошли и что за ними стояло -перед их делами, положенными на алтарь Родины. Такое, и такие Встречи, -не забывается.
Придется сказать, что через много лет, для меня лично, на ту память вылили бочку дегтя, даже не дегтя, а чего-то более зловонного. Тогда, в первый день конференции -1962, в Киевской окружной газете «Ленинское знамя», во весь верх первой страницы, была помещена большая фотография делегатов конференции. Мы там стояли группой возле памятника В.И.Ленину, стоящего в сквере, на таком круглом постаменте с надписью на украинском - ЛЕНIН - в центре Киева.
После 2014 года, этот постамент часто показывали по телевизору, но уже без памятника, который какие-то (язык не поворачивается сказать –люди), свалили и зверски разбили. Вот такая тоже встреча. И без комментариев. Но я – помню; и не только я….
Поздней осенью 1983 года , в Москве играли футбольные сборные СССР и ФРГ. Играли в Лужниках, был легкий морозец, зрителей было немного. Я как раз был в Москве и решил тоже пойти на матч, честно говоря, надеялся встретить там Олега Блохина, лучшего, по моему мнению, футболиста времен СССР. У меня была его фотография, где он был снят с Суперкубком, который киевское «Динамо» выиграло в 1975 году.
Ту фотографию я носил в портфеле несколько лет, надеясь когда-нибудь все-таки, бывая в разных местах Союза, пересечься с Олегом. Один раз пробился к нему, в Одессе, так фото не было, с тех пор носил постоянно с собой. Отсидел на морозной скамейке матч с немцами, который, кстати, наши выиграли (1:0), и пораньше направился к раздевалкам.
К раздевалке команды ФРГ, вплотную подъехал автобус, вижу, выходят знаменитости- Беккенбауэр, Руменниге, и другие. Но мне они не нужны, я, метров в пятидесяти от нашей раздевалки, жду Блохина. Наконец, он быстро выскакивает в сером джинсовом костюме и мчится вдоль стены. Я его останавливаю (встреча –лицом к лицу) и прошу подписать его фото. Сзади него бежит толпа фанатов, видно прозевали его у выхода. Блохин бросает мне на ходу: «Слушай, друг, если я остановлюсь сейчас, они меня разорвут!» Он прыгает в стоявшую рядом с тротуаром машину, оранжевые «Жигули», тоже игрока сборной и «Спартака» -Гаврилова и, только успевает закрыться изнутри, как большая толпа молодых людей облепила машину.
Просили, потом требовали его выйти, начали машину раскачивать. На счастье, подъехал милицейский «УАЗ», сдал назад, вплотную к « Жигулям», и таким «тандемом», они прошли через толпу и покинули стадион.
Встреча у меня состоялась, а автограф на фото, я тогда так и не получил….
В августе 1989 года, произошло широко разрекламированное событие и не только в спортивной жизни Советского Союза. Отмечали 60- летний Юбилей великого вратаря Л.И.Яшина. На стадионе «Динамо», в Москве, готовился грандиозный праздник. С 14 часов дня и до вечера, планировалась обширная программа.
Торжественная часть, потом футбольный матч ветеранов «Динамо» со сборной ветеранов мира, потом еще один матч, уже действующей команды «Динамо» со сборной из действующих ныне футболистов из разных стран. Намечался розыгрыш многих призов, в то числе легковых автомобилей, даже одной иностранной диковинки –японской «Мазды», обещали фейерверки, салюты и многое другое.
Разгар «перестройки». Событие (предстоящее) супер разрекламировали загодя и как всегда, довели дело до абсурда. Входной билет по номиналу стоил 10 рублей. Перекупщики довели стоимость до 100 рублей, и то билетов было не достать. Мне помогли с билетом знакомые, через Генеральный штаб Министерства обороны.
Я, конечно, подгадал командировку в Москву, в Госкомитет по науке и технике, который финансировал наш Тираспольский НИИ овощеводства, с таким расчетом, чтобы закончить командировку, как раз в день того праздника. Август месяц, все было нормально и ничего не предвещало беды.
Но, еще с ночи, резко похолодало, и пошел не просто дождь или ливень, а что-то необъяснимое – как будто небо упало на голову. Темно, ветер, холодно и непрекращающийся ливень. Я решил до обеда закончить дела в ГКНТ и к 14 часам прибыть на стадион. Билет в кармане – ну, а дождь - может быть, перестанет до обеда. Но на улице творилось что-то страшное.
Купил в киоске какую-то клеенку, набросил на плечи, и поднимаюсь по улице Горького, в сторону ГКНТ, он находился рядом со зданием Моссовета. Иду напротив ветра и дождя, практически ничего не вижу. И вдруг –упираюсь лбом в грудь идущему навстречу человеку.
Если бы я шел сверху, то точно бы его сбил с ног, а так подхватил его под руку, смотрю : Никита Симонян! Наша советская футбольная звезда! «Простите.- говорю,- Никита Павлович!» А он: Откуда ты меня знаешь?!». «Да кто вас не знает!»-отвечаю я. Он хлопает меня рукой по клеенке и мы расходимся. Он уже тогда, наверное, направлялся через метро на стадион, я его позже там видел, на празднике.
Сколько раз я впоследствии вспоминал об этой Встрече! Надо же было мне из десяти миллионов москвичей, уткнуться в грудь именно Никите Симоняну!.
Кстати, он молодец! Столько лет прошло! А совсем недавно (июль 2018 год!), когда наш Президент В.В.Путин, во время проведения Чемпионата мира по футболу в Москве, приглашал к себе ряд выдающихся в прошлом футболистов мирового уровня, Никита Павлович тоже там присутствовал и сидел рядом с Президентом России.
Ну, а чтобы довести мысль до конца- добавлю-. В тот дождливый августовский день, Судьба жестоко наказала проходимцев и перекупщиков, вьющихся у стадиона. Они намеревались в день проведения мероприятия, реализовать билеты по баснословным ценам. Но не вышло. Народ не пошел на стадион по такой погоде.
Десятки распространителей, рассыпавшихся вдоль забора стадиона, пытались продать билеты хотя бы за полцены. Тщетно. На самом стадионе –кошмар: люди стоят по щиколотку в воде, сесть нельзя, кругом заливает, ветер, ничего не видно. У меня был билет в престижную зону, там стояли в основном- приглашенные. Кого там только не было! Чиновники, чемпионы всех уровней, видные артисты, ветераны, «своя» молодежь и прочая, и прочая…. Была бы погода –можно было целый альбом автографов набрать….
Да не до этого было….
Первая игра ветеранов – это был не футбол, а водное поло, мяч плыл по воде, ко второй игре дождь перестал, а грязь осталась. Какие там салюты-фейерверки! Только шипение и грязь. Стадион заполнен был где-то на треть, но и те все-таки ждали -Розыгрыши призов.
Вряд ли кто-то тогда что-то выиграл, правда, машину, «Мазду» подарили Льву Яшину. С открытым тентом его провезли вокруг стадиона по гаревой дорожке. Это была моя вторая, близкая по расстоянию, Встреча с этим Человеком.
В декабре 1999 года, я, в то время Депутат Верховного Совета Приднестровья, был по поручению Руководства, в Государственной Думе России. Присутствовал на заседании родственного мне комитета по вопросам агропромышленного комплекса, потом на заседании Думы. Когда пришло время обеда, один из работников Аппарата, который занимался со мной с утра, предложил не идти в думскую столовую, там сейчас будет много народу, а пойти перекусить рядом, в кафе.
Вышли из Георгиевского переулка, перешли на другую сторону улицы Горького. Там, вдоль тротуара, чередой выстроились небольшие кафе, типа-бистро. Сегодня их убрали, а в то время, они пользовались успехом. Несколько столиков. За одним из них, к нам лицом, сидят депутаты Госдумы, Владимир Жириновский и Александр Митрофанов.
Первый –сидел с краю, второй –у окна. Они, естественно, знали моего спутника и пригласили нас за свой столик, на два свободных места. Им уже принесли заказ, они кушали, на столе стоял наполовину пустой графинчик водки. Мы тоже сделали заказ.
Жириновский узнал, что я депутат из Приднестровья, выдал дежурную фразу, что это наши братья, потом разлил остатки водки из графинчика в четыре рюмки. Мы тоже заказали графинчик водки, получили закуску и начали обедать. Попутно –беседовать. Жириновского я несколько раз видел у нас в Тирасполе, во время праздников. Присутствовал он и на заседании нашего Верховного Совета.
В этот раз мы встретились, как говорится, за одним столом. Так как они пришли раньше, то и закончили обед быстрее нас. Перед уходом, Жириновский рассказал (выходит -мне, все остальные сидящие за столом это знали), как летом того же года, Государственная дума, пыталась объявить импичмент Ельцину.
Импичмент не прошел, по той простой причине, что в то время там правил бал альянс «Наш дом – Россия». Они имели абсолютное большинство в Парламенте и им не были нужны голоса поддержки от той же фракции ЛДПР. Без них хватало, но фракция либеральных демократов все же голосовала - против.
Уходя, Жириновский сказал – наша фракция, знала, что импичмент не пройдет, голосовала против и получила “достойное» одобрение такой позиции, а эти «умники –коммунисты», он кивнул в сторону моего сопровождающего, тоже знали, что импичмент не пройдет, но голосовали «За». И кто здесь –выиграл?. Я в их разговор не вмешивался. Но такая Встреча у меня – была.
Когда начинаешь ворошить память, оказывается, что и у обычного человека, которым я себя считаю, тоже бывают ожидаемые, а чаще –неожиданные, встречи и общения с необычными (публично известными) людьми.
Так у меня было и с композитором В.Я Шаинским (вместе были членами жюри на конкурсе детской песни), телеведущей Ангелиной Вовк, народными артистами Людмилой Хитяевой, Еленой Драпеко, народным писателем, Героем Социалистического труда, Ю.В. Бондаревым, которого считаю своим Учителем, и другими известными в стране людьми. Это радует.
Но была у меня, в жизни, по моему мнению, всем Встречам –ВСТРЕЧА. Может быть, для кого-то ничего необычного в ней не было, но для меня она была –Знаковой. Где-то, В 2007 году, партия «Справедливая Россия», проводила кампанию по объединению под свои знамена, нескольких небольших политических партий, типа- «Родина, Жизнь, Пенсионеров» и др..
Новой, объединенной партии, нужен был Гимн. Объявили конкурс. Я тоже принял в этом участие, написал песню «Справедливость России» и передал в Москву. Когда представители руководства партии, были по предвыборным делам у нас, в Тирасполе, я показал (спел) им эту песню. Она им очень понравилась, и позже меня пригласили на объединительный съезд новой партии, в Москву.
И вот там и состоялась та «Встреча –Встреч». Такое вообще редко бывает: - на сцене –я, один, неизвестный пенсионер-любитель из перефирии, автор-исполнитель новой песни, а в зале –кого там только не было! Выдающиеся певцы, музыканты, артисты, спортсмены, чемпионы мира и Олимпийских игр, писатели, чиновники высоких уровней, партийные функционеры, и все они смотрели на одного меня, не понимая, откуда я взялся.
Прямо напротив меня, в двух метрах, на первом ряду, сидел Валерий Золотухин, левее его Евгений Сидихин, правее Евгений Плющенко, а вокруг- что ни лицо- то Имя!
Трудной была для меня эта Встреча. Глаза разбегаются от множества знакомых лиц, но я же не для этого на сцену вышел! Необычность ситуации была ещё и в том, что раньше –они всегда были на сцене или на экране и я на них смотрел, а тут- поменялись местами….
Собрался я и спел свою песню. И, знаете, эти все великие и известные – долго мне аплодировали. Уже не помню, как я ушел со сцены, тогда.
Но, в перерыве, ко мне подходили люди и благодарили. Один пожилой ветеран сказал, что очень емкий и понятный припев: «В Справедливости- Сила, Наш партийный девиз: Современной России- Справедливую Жизнь!».
Стоявшая рядом с ним женщина, добавила: здорово у вас там про равенство: «Не бороться за равенство всех, а бороться за равенство равных!». Мне, конечно, было приятно, но песню мою тогда не приняли за гимн, по причине коньюктурной возни внутри партии. Ну, а в моей памяти, все это осталось, как Большая Встреча.
Из многих своих встреч по жизни, чтобы не утомлять читателя, я выбрал лишь несколько Знаковых. Уверен, - впереди - у всех нас еще будут похожие встречи!
САФАРИ
Как времена меняются!
Последнюю почти тысячу лет Россия и Турция особых дружеских чувств друг к другу не испытывали. Только войны, набеги, всяческие козни, интриги, политические игры и тому подобное. Была, правда, в начале двадцатого века унизительная волна белоэмигрантов, бежавших от советской власти и обосновавшихся в Турции; затем, уже в девяностых годах того же века, была челночная миграция наших людей в Турцию за дешевым ширпотребом и на заработки; наконец, с началом двадцать первого века — буквально туристический бум туда же, но уже на отдых, солидно и уважаемо.
Сегодня турецкое побережье Средиземного моря — основное место отдыха туристов из стран СНГ, и почти круглогодично. Русская речь доминирует на пляжах, экскурсиях, в магазинах. В Турции есть, что показать, и турки с удовольствием и умело используют любую возможность демонстрации местных достопримечательностей, хотя никогда не подчеркивают то, что показывают они в основном следы древней Византийской цивилизации, которую предки нынешних турок тысячу лет назад как раз и уничтожили, вышвырнув греков из Малой Азии. Сегодня на тысячелетних руинах завоеватели снова зарабатывают деньги.
Конечно, нашему нынешнему продвинутому туристу абсолютно все равно, кто там и кого завоевывал. У него, как правило, есть 10 или 20 дней, и главное для него — что-нибудь увидеть необычное, да чтобы было что, где, с кем и в доступном объеме. Все остальное — несущественно.
Есть среди отдыхающих, конечно, и небольшая прослойка тех, кого интересует не только пляжноресторанное времяпрепровожде-ние. Они хотят больше узнать о стране пребывания, ее морях, при-роде, экономике и культуре. Меня как раз к этой непопулярной и скучной прослойке можно причислить.
В первое мое прибытие в Анталию, я сразу запасся проспектами предлагаемых туристических услуг, определился, что надо в первую очередь посмотреть, сразу закупил соответствующие билеты, чтобы разумно организовать предстоящий отдых.
Начал с предлагаемого целодневного автомобильного путешествия по окрестностям Анталии, с так называемого "сафари". Все-таки сам за рулем, без гидов и переводчиков, рейс — в полторы сотни километров по горам и долинам, с подъемом в горы на высоту более чем полтора километра!
Это меня заинтересовало. Взял билеты себе и шестилетнему внуку, Артему. 40 долларов — взрослый, 20 — детский. Но утром, в день отъезда, пожалел внука, не стал будить в шесть часов. Просто побоялся, что целый день на открытом солнце, по бездорожью, ему будет сложно выдержать. В семь к отелю подъехал автобус, собирающий всех, кто купил билеты, и к восьми мы были на автостанции города Кемер. Этот город является своеобразным базовым центром для большинства экскурсий и путешествий в данном секторе побережья Средиземного моря, — как пеших, так автомобильных, водных и смешанных.
Где-то к половине девятого на площади перед автостанцией собралась довольно солидная разношерстная группа любителей автопу-тешествий. Говорили, в основном, по-русски, хотя, как после выяснилось, среди экскурсантов были не только русские, но и немцы, казахи, молдаване и т.д. Подъехал небольшой открытый джип японской фирмы "Сузуки". В кузове стоял парень, внешне похожий на турка (позже выяснилось, что он турок-месхетинец, несколько лет назад переехал в Турцию из узбекского Андижана). Он назвался старшим по предстоящему путешествию и на хорошем русском языке объяснил суть, цели и правила предстоящей автопрогулки, рассказал о маршруте и времени пробега, а в конце сообщил, что, если кого-то остановит полиция, и у сидящего за рулем не окажется водительского удостоверения, — готовьте штраф 400 долларов, а если установят, что водитель употреблял спиртные напитки, — штраф 1000 долларов. Для меня лично такое объявление означало, что ехать мне придется в качестве пассажира, так как права мои остались дома Я и не предполагал, что они мне при десятидневном отдыхе понадобятся, тем более в Турции.
Нас разбили на экипажи, по три пары на один джип. Как правило, пары были семейные, один я из всего состава был беспарный, внук-то дома остался. Все расселись по машинам, сервисные мальчики тут же предложили красные треугольные платки, типа наших прежних пионерских галстуков, с надписью "сафари", и мы тронулись в путь. Машин было около двадцати, вытянулись в колонну, в головной и последней машинах ехали инструкторы, техники и медик.
Наш экипаж состоял, кроме меня, из двух молодых семей, мужья были немцы, истинно германские, а жены — полунемки, эмигрантки из России. Все понимали по-русски, и проблем с общением не было. Но появилась проблема чисто техническая — оба парня из нашего экипажа, кстати, братья, получили права вместе чуть больше года назад. Практики езды — никакой, хотя у них есть свои автомобили. Но они мало ездят, хотя и живут в северной равнинной части Германии. Горы им — в диковинку.
Внутриэкипажная ротация предполагалась следующим образом: одна пара едет в кабине, муж за рулем, жена рядом, мы — в маленьком "рабочем" кузове. Затем пары меняются, ну, а я, как пассажир бесправный, по идее, должен все время ехать в кузове. Поверьте, это не очень приятно. Тента нет, прямое солнце, +46° в тени, до металлических частей кузова притронешься — обожжешься. В кабине хоть какая-то крыша над головой, все же легче. Знали бы мы, что машины будут открытыми, хоть что-нибудь взяли, чтобы закрыться от неумолимого солнца. В чем были — так и поехали. Повязал красный платок на полголовы, да уселся поудобнее, успокаивая себя, что главное все же — то, что предстояло увидеть впереди, и это нейтрализовало любые проблемы и неудобства
Раз за рулем мне не ехать — то почему не облагородить ситуацию баночкой пива? Я очистил в плане напитков наш комнатный бар-холодильник, и в сумке, кроме фотоаппарата, у меня лежали три небольших баночки местного пива "Эфес" и две — "кока-колы". На такой жаре холодное пиво станет чаем уже через час, зачем губить продукт, подумал я, и начал с пива.
Дорога шла по равнине, постепенно втягиваясь в горы. Начало было хорошее. Сверху — палящее солнце, изнутри — холодное пиво, по сторонам ущелье, пробитое горной речкой — удивительная для моих глаз, степного человека, природа. Ну, прямо идиллия. Куда там какой-то пляж, где не знаешь, куда себя девать от убийственного солнца. Пока ехали до первого привала, я из жалости выпил вторую баночку пива, а на самом первом привале — и третью. И правильно сделал, так как третья баночка уже была теплая, а банки с "Колой" я привез в отель вечером настолько вздутыми, что пришлось выбросить.
Место первого привала было выбрано замечательно. Голубое ущелье, огромные камни, водопад и естественный бассейн с чистой ледяной водой. Тут же кафе, соответствующий шопсервис и т.п. Путешественники размялись, умылись, опорожнились, снова наполнились и двинулись в далекий путь, который, как оказалось, далеко не так прост. Пошли узкие места, где слева — отвесные скалы на сотни метров вверх, а справа — отвесные пропасти еще больших размеров.
За руль после первого привала сел второй брат с женой. И тут я почувствовал, что с машиной происходит что-то не то. Мы пару раз чиркнули левым бортом о скалу, а на резком левом повороте я вдруг увидел реку в глубине ущелья, чего раньше не было.
Еще через два-три "финта" нашего "Сузуки" я почувствовал неприятную, ниоткуда вдруг появившуюся дрожь во всем теле и понял, что машина по-настоящему не управляется. Пересев на правый борт и внимательно рассмотрев сидящего за рулем парня, я понял, что он машиной практически не управляет. Отрешенное лицо, испуганные глаза, судорожно вцепившиеся в рулевое колесо руки, антистатичность, когда машина уходит влево, а водитель — вправо, и наоборот. Он просто растерялся, но не мог нам в этом признаться. Если бы он, к примеру, шутя сваливался вправо на поворотах, то это можно было пережить. Но шутками там и не пахло. Парень явно чувствовал себя неуверенно за рулем в такой обстановке. Я молчал, хотя быть опрокинутым в пропасть в самом начале путешествия, как-то не хотелось. Но так как я был бесправный пассажир, то замечаний не делал. Зато жена сидящего в кузове брата в довольно грубой форме потребовала остановить машину: "Я не хочу, чтобы меня доставали из этой про-пасти, — сказала она, обращаясь к мужу. — Или ты садись за руль и езжай дальше, или мы пересядем в другую машину". По растерянному взгляду того и непроизвольному возгласу-крику "Я только что отдал руль!" — всем стало понятно, что он не горит желанием вести машину в верх по серпантину.
Что-то надо было делать. Наш водитель сбавил скорость, задние машины наседали, оттуда слышались крики, сигналы. Обогнать нас на такой дороге никто не мог, так что мы тормозили всю экспедицию. Сбавили ход машины, находящиеся спереди, не понимая, в чем дело.
И тут в нашей машине случилось то, что случилось в одной анекдотической "волчьей" яме, куда упали лиса, коза, волк и мужик, и никак не могли решить, с кого первого волк будет начинать...
Обе молодые пары дружно повернулись ко мне с немым вопросом... У меня было два варианта: либо сойти и присоединиться к другим экипажам, где было свободное место, либо сесть за руль.
Конечно, три банки пива и два часа на солнце в какой-то мере расслабили, но опускаться до позора, когда из пяти человек некому вести машину, было нельзя.
"Давай в кузов", — сказал я водителю. Он без слов остановился и забрался в кузов. Жена осталась в кабине. Я несколько секунд поманипулировал рычагом переключения скоростей и двинулся догонять колонну. Все пошло своим чередом .Машины упорно карабкались вверх по горному серпантину. Мне за рулем было уже гораздо сложнее любоваться красотами гор и изучать местность, но я все-таки старался не пропустить наиболее интересные места и, цепляясь за след впере-ди идущей машины, боковым зрением все же следил за местностью.
Чем хороша была та прогулка — так это универсальностью озна-комления. За каких-нибудь шесть часов можно было увидеть, образно говоря, всю Турцию, все ее основные географические и климати-ческие зоны. Именно все, так как, выезжая из приморской низменности с влажным субтропическим климатом, мы должны были подняться на горный перевал и с другой его стороны снова спуститься в приморье.
По прошествии времени,после того автопутешествия,я составляю фотографически масштабную модель мест и действий, а тогда, в процессе движения, все было новым, интересным, и каждый подъем и поворот готовили что-то ранее невиданное. Пока поднимались вдоль ущелья, вокруг вздымались огромные деревья, внизу бурлящая река ворочала многотонные камни, подтачивала основание горы и, петляя, искала в ней более слабые места. Дух захватывало от природной ве-личественности водопадов — огромные облака брызг, переливающих-ся радугой на солнце, сплошной грохот падающей на камни воды, и вроде бы полное отсутствие чего-либо живого.
Где-то через час ущелье ПОшЛО на убыль, появились холмистые нагорья, небольшие пятна смешанных рощ в местах выхода подземных вод. Попадались среди деревьев небольшие домики, более чем скром-ные, судя по трубам, — с печным отоплением. Особое внимание при-влекали встречавшиеся по пути темно-зеленые оазисы лимонных и апельсиновых рощиц, выглядевшие вызывающе на фоне окружающей выжженной горной местности.
Оазисы располагались и в небольших межгорных долинах, естественно, при достаточном количестве местной влаги. Здесь же пристраивались небольшие деревни. В некоторых дворах были автомобили, как правило, старые и иностранных марок. Было заметно, что единая сельская инфраструктура отсутствует. Каждый живет сам по себе.
Полевая пыльная дорога, десятка два домов — мы их проходим, не останавливаясь. На плоскогорье ехать стало легче, но я уже руль никому не предлагал, да и никто не просил. Так мне спокойнее. За пятьдесят лет, прошедших с тех пор, как я получил права водителя, твердо усвоил, что наиболее безопасный способ передвижения на автомобиле — это когда ты сам за рулем.
А подъем продолжался. Проехали вброд пару крупных ручьев. Несколько машин заглохло, но в район второго привала, уже на высоте в тысячу двести метров над уровнем моря, прибыли все машины, и без людских потерь.
Селение, где по графику должен быть второй привал, было побольше, чем те, что попадались нам по пути. Назвать его горным — язык не поворачивается, но оно-таки было на "высоте" — хотя располагалось на такой большой округлой вершине горы, что место казалось больше равнинным, чем горным Но совсем другие дома и совсем другие люди, чем на побережье. И хотя на отдельных домах светлели тарелки спутниковых антенн, а в кафе — современные напитки и сигареты, разница в цивилизационной оценке этой деревни и любой, такой же по размеру, на побережье — минимум век.
Особенностью данного привала были бассейн с форелью на заказ, по 10 долларов за штуку, огромное дерево, стоящее метрах в 150-ти от кафе, которое не смогли обхватить пятнадцать наших водителей. По словам местных жителей и организаторов похода, дереву 1200 лет. Их таких — три подряд вдоль горного ручья, два поменьше, а одно постарше и побольше.
Конечно, я тоже погладил ствол этого удивительного великана, сфотографировал. Правда, никак не мог понять, как на высоте более тысячи метров над уровнем моря (собственно, на горе!) смогло вырасти такое чудо. Скорее всего, там много составляющих — замечательный источник, довольно обильный, все село поливается его водой. Вода — чудо! Много воды из родников я пробовал за свою жизнь, но такой, как в колодце рядом с тем деревом, — никогда. Ну и, наверное, — земля, климат. Жители-аборигены предлагали ишаков, коляски типа "рикша" и т.п. "услуги", чтобы мы могли преодолеть те 150 метров от дерева, название которого я так и не понял, до места нашей стоянки.
После сорокаминутного отдыха, двинулись дальше. Я уже никому руль не предлагал, да и ехать в кабине было гораздо лучше, чем на солнце, которое уже стояло почти в зените.
Где-то еще час, мы продолжали подниматься потихоньку вверх, на перевал. Это было несложно — видимость хорошая, серпантинов, по-воротов и пропастей — нет.
Дорога полевая, неровная, но все-таки не по обрывам. Маршрут наш был построен как бы с юга на восток, затем — на север, на запад, и снова — на юг. Обогнули горы и снова повернули на юг. После перевала мы шли вдоль горного хребта на высоте 1500 метров, а, буквально рядом с дорогой, километра полтора в глубину тянулась другая долина, отделяющая наш перевал от следующего. И такова вся Турция — до самого северного побережья Черного моря.
Сверху, когда летишь над этой страной, видны в основном желторыжие безжизненные горы и небольшие, довольно редкие пятна зеленых оазисов. Там, где я бывал в Турции, нигде не видел засеянных чемлибо полей, может, где-то они и есть, но в большинстве своем Турция — это горы и горы, со сходом к побережью Черного моря на севере и Средиземного — на западе и юго-западе.
Проезжая по каменистым склонам, можно наблюдать такую картину: из горы бьет родник, вокруг него естественное или искусственное углубление, из которого самотеком по тонким, где-то в полдюйма толщиной, полимерным шлангам в три-четыре направления стекает вода. Так как дорога шла вдоль одного из шлангов, я проследил за этим водным путем. Шланг от родника подавал по склону горы воду метров на 600-700 ниже. Там, где шланг заканчивался, было устроено что-то вроде бетонного накопителя. Рядом — примитивная каменная избушка под черепицей, пара искривленных жизнью и ветром деревьев, и загон для овец голов на десять. А кругом — выгоревший черный склон. Вдалеке видно, как несколько человек рубят в балочке кустарник с редкой зеленью, пакуют его в большие черные полиэтиленовые мешки и грузят на подобие двухколесной арбы с ишаком в качестве движущего устройства. Так они заготавливают корм на зиму. Ни сена, ни соломы на многие километры нет. И хотя над теми избушками кое-где висят спутниковые антенны, наверняка, многие из
живущих в горах турок, вряд ли знают, что где-то километрах в 70-80 от них, на побережье, идет совсем другая жизнь. Но они, даже если знают об этом, все равно живут своей, пусть трудной, но их жизнью. И живут там веками. Бытовые условия, основная одежда, утварь хозяйственная, а главное — образ их жизни вообще-то не очень отличаются от условий многовековой давности. Наверняка, молодежь спускается с гор в другую жизнь, но раз в горах и сегодня живут люди, значит, выросшая в суровых условиях молодежь со временем снова возвращается в родное гнездо, и жизнь в горах продолжается.
Попетляв по выгоревшим, внешне безжизненным горным склонам, наше путешествие опять начало приближаться к побережью. Чаще пошли небольшие зеленые оазисы, где вода уже была не так дорога, как в горах. В одном поселке какой-то шустряк-мальчишка даже полил нас водой из шланга. Ближе к морю, долины стали пошире. На окраинах небольших городков появились теплицы. В них турки выращивают овощи, до трех урожаев в год.
Когда подлетаешь к Анталии, кажется, что побережье усыпано небольшими озерами, но только опустишься поближе, становится понятно, что никаких озер там нет, — зато любое свободное место занято теплицами. Дело это в Турции выгодное. Я позже посетил такую теплицу уже на побережье. Они в основном пленочные, почва под овощи — субстрат, т.е. специальная смесь, где и земли-то в обычном понимании практически нет. Экономное капельное орошение, минимум затрат электроэнергии, использование современных технологий и сортов — дают возможность выращивать недорогие овощи (хотя часто сомнительного качества) и обеспечивать ими как местное потребление, так и экспортировать их за рубеж, в ту же Россию, Украину, Молдову, где свои теплицы давно уничтожены.
Как правило, в турецких теплицах, не в небольших приусадебных, а более значительных по размерам, работают бывшие "наши" люди, чаще всего женщины-азербайджанки. Я с ними беседовал. Условия работы и проживания у них хуже, чем в местах заключения для особо опасных преступников. В теплице днем +70°, работают с 6 до 10 утра (летом с 4 утра), и с 6 до 10 вечера. Вечером в теплице чуть прохладнее +50-55°. Работают, обливаясь потом, в плотных шароварах и туфлях, так как по земле в теплицах ползает, что угодно, — от змей до ядовитых насекомых. Зарплата у женщин по тем местам мизер — 250 долларов в месяц. А они работают и дорожат местом, так
как у себя на родине получают в 5-6 раз меньше. Жалуются, что у них нет света, т.е. электрического освещения, ни в теплице, ни в их жилищах. Хозяин не разрешает включать свет под угрозой штрафа и увольнения — итак, мол, видно, зачем вам свет давать.
Но это все попутные ощущения. А наше автопутешествие между тем приближалось, где-то часам к трем дня, к наиболее приятному привалу, за которым следовал уже равнинный этап.
Мы заехали в уютную долину, в полукилометре от берега. Много сотен лет назад здесь река впадала в море, образуя удобный, защищенный с трех сторон залив. Место по красоте — неописуемое. На месте реки остался небольшой ручеек, теряющийся летом в песчаном побережье. Остатки процветающего когда-то города-порта, прекрасный песчаный пляж. Турки называют его "черепаховым", так как там черепахи откладывают яйца в тысячах гнезд, затем маленькие черепашки уходят оттуда в море. Пляж охраняется государством и, несмотря на золотой песок и большую площадь, в аренду не сдается.
Но купаться нам разрешили. Освежившись, мы вернулись к месту привала, где, собственно, и была кульминационная часть путеше-ствия — обед. За счет, естественно, турфирмы. Главной "приманкой" трапезы, неоднократно упоминаемой в рекламе и агитационных выступлениях организаторов, была форель "по заказу". В бассейне плавает рыба Ты можешь показать, какую тебе поймать. Ее сачком подцепят и в специальной скорлупе-сковородке испекут в духовке. Очень неплохая получается закуска.
Я не стал показывать пальцем на приглянувшуюся рыбу, так как понимал — нас более ста человек — кто там будет следить, где чья рыба. Да и не это меня, в общем-то, волновало. Я практически основную массу времени провел за рулем, впечатлений от всего увиденно-го и услышанного набрался предостаточно, поэтому жара и довольно трудная непривычная дорога, в какой-то мере, возраст, естественно, давали о себе знать. Немного устал...
Но теперь-то начнется обычная государственная трасса, мне, как "бесправному", ехать там уже нельзя, значит, можно и расслабиться?! Съел свою форель в специальной приправе и все то, что причиталось на обед, выпил два фужера холодного пива и был готов остаток пути "прокантоваться" в кузове, как говорится, с чувством исполненного долга.
Но не тут-то было. Мы обедали раздельно, а когда собрались у машины под сенью красивого огромного дерева, я увидел, что обе пары нашего экипажа уже сидели в кузове. Жест был понятен, но не обоснован.
Я без всяких вступлений заявил: "Ребята, я проехал основной маршрут, более трех часов за рулем, сейчас пойдет трасса, прав у меня нет, давайте — кто-то за руль".
Никакого впечатления на попутчиков мои слова не произвели. Одна из жен заявила, что их мужья думали, будто я и дальше буду ехать за рулем, поэтому выпили по два бокала пива, входившего в стоимость обеда, и теперь, как законопослушные немцы, за руль не сядут.
Посмотрел я на эту публику "законопослушную" и ничего не сказал. Они и так знают, что я без прав, что пиво пил и до, и во время обеда. Не с кем говорить. А ехать надо.
Сел за руль, "внедрился" в середину колонны (какой полицейский именно меня будет из колонны выдергивать!) и поехал. Сперва по предгорью, а последние километров двадцать — уже по оживленной трассе. К вечеру мы прибыли в Кемер, а часа через полтора, нас раз-,везли по отелям.
Казалось бы, ну что там особенного, — полторы сотни километров проехал. Для меня же это автопутешествие стало целым набором картин и действий, как будто прочитал хорошую книгу со многими иллюстрациями, да еще сделал простой жизненный вывод: компаньонов, как и соседей, подбирать надо, чтобы не подвели не только в большом, но и малом И еще: второй раз я в такое автопутешествие не поеду — слишком много впечатлений и переживаний для одного дня и для одного небезразличного человека.
СЕМЬЯ
Семья — это действительно шедевр природы, ее высшая точка эволюционного развития. Ведь паруются не только люди, а и звери, птицы, да и другие живущие на Земле обитатели, в жилах которых тоже струится кровь. Но судьбе было угодно, чтобы семья во всей ее комплексной ценности, не только животно-физически, а осознанно-выраженно-публично-официально-подтвержденно и душевно – обозначено, была только у людей, как высших разумных существ на Земле. Сегодня, особенно российскую семью, пытаются снивелировать, обесценить, растворить в разглагольствованиях о никчемности официальных браков, в демократичных «цивилизованных» отношениях мужчины и женщины, где нет ни стыда, ни совести, ни чести. Помните как поют «честь — это где-то чушь, а где-то лесть», - так это все оттуда, из той зловонной ямы, куда другие уже упали, а теперь нас «цивилизованно» загоняют. Неужели за сотни тысяч лет человечество, выстрадав и определив для себя семью, как основу жизни, как легальный способ развития и воспроизводства, как постоянное обновление корней и веток всеобщего древа жизни, не поняло, что каждая новая воспроизведенная семья - это очередной трамплин, следующая ступень, придуманная природой, но усовершенствованная уже самим человеком, как именно «человеческий» способ продолжения жизни на нашей Земле.
Открывая очередную страницу альбома жизни, мне с одной стороны вроде бы легко и просто, а с другой стороны, довольно сложно открыто говорить о своей собственной семье. Семья наша или ее история, заслужила честь быть представленной, как быль, в первую очередь потому, что на момент написания данного рассказа, моей (нашей) семье идет шестьдесят третий год, официально.
В каждом деле всегда есть что-то стержневое, главное, на которое нанизывается все остальное, у нас таким стержнем на сегодня, твердо стоит связка - «седьмой десяток вместе». Все остальное производное, и не так принципиально.
А начиналось все по-славянски просто. Более двух лет мы с будущей женой, Ниной, дружили. Все в нашем поселке об этом знали, мы были молодыми и радовались жизни, по-человечески. Никаких взаимных интересов, материальных, карьерных, да вообще никаких, кроме того, что мы были нужны друг другу, как люди, как парень и девушка, как будущие навсегда муж и жена, то есть будущая семья. Плохо это или хорошо, сегодня абсолютно не важно, значит так было по жизни надо, чтобы мы встретились и были вместе. Я в то время работал водителем, Нина — почтальоном. Возможно, мы бы в год нашей свадьбы и не вступили в брак, но я собирался уезжать домой, в Слободзею, а оставлять Нину — уже не имел права. Клянусь всем и всеми, кто у меня сегодня есть - у нас за все время дружбы ничего недозволенного не было, да и быть не могло, мы же люди, а не просто неразумные животные, живущие по инстинкту. Всему в жизни определено свое время, и часто ожидание и предвкушение чего-то, бывает не менее приятным, чем то самое «чего-то» или то, что ты ожидаешь. Через много лет я могу с уверенностью сказать, что в каждом деле, особенно в таком деликатном, как создание семьи, самое главное - почувствовать всем своим существом, надо тебе это или не надо, стоит ли делать такой шаг или не стоит.
Все советы, выгодные расчеты, подсказки и подталкивания молодых друг к другу, все эти браки по расчету, по договоренности, контрактам и всевозможным сделкам для меня лично — простите, чушь собачья, потому что все возвращается в итоге на круги своя, и все то, что надуманно и «по расчету», в абсолютном большинстве случаев, возвращается адом на Земле для тех, кто пошел не по своей дороге и не со своим спутником. Человеку много ведь не надо, это только кажется, что мы все ненасытны. Ковшом черную икру кушать не будешь и коньяк ведрами пить тоже, даже если будешь иметь такую возможность. Женщина, имеющая в своем гардеробе десяток самых дорогих шуб, и вся увешанная с ног до головы золотом, внутри себя (в душе, сознании) всегда будет считаться более «раздетой», чем женщина, у которой одна шуба, обручальное кольцо и пара хороших сережек. А ей больше и не надо, она знает, в чем истинное счастье. Это очень многие понимают, возможно, и не сразу, все зависит от того, насколько человек богат самим собой, внутри себя и способен понять, что же все-таки в жизни главное. Жизнь-то дается человеку один раз.
31 октября 1958 года мы пришли в сельский совет казахстанского села Григорьевка (Ащелисай) и были зарегистрированы, как муж и жена. Регистрацию проводил сам председатель сельсовета в то время- Кошарный Федор Кондратьевич. У Нины была проблема с возрастом, не хватало полгода до 18-ти лет, но жили мы вроде ближе к Востоку, где в жены брали девушек от 12 лет и выше, так что эту проблему председатель решил в несколько секунд. Когда мы расписались, и он выписал нам свидетельство о браке, я открыл бутылку водки, налил ему полный стакан, он выпил, понюхал ломоть хлеба, а второй, налитый стакан, поставил на подоконник, накрыл его тем самым куском хлеба и сказал: «Цэ потом!». На этом торжественная часть нашего бракосочетания была окончена.
Потом был скромный семейный свадебный вечер, без фаэтонов, фейерверков, оркестров и т.п. Наверное потому и провели мы с женой более чем шестьдесят лет уже вместе и между нами ни корысти, ни выгоды, ни грубых расчетов и взаимных обвинений не было, нет и теперь уже не будет. У нас есть то, чего купить нельзя за все ценности мира. Не голая горячая любовь и страсть, а неистребимая семейная ценность, то, к чему человечество эволюционировало предыдущие тысячи лет лет, и то, что сегодня усилиями наших внешних и особенно внутренних недругов, разжижается и распродается.
Мы начинали семейную жизнь не то что с приданных и резервов, даже не с нуля, а с минуса. С комнаты в 4,5 м2, где стояла солдатская койка, а рядом - плита, на которой, когда она остывала, спала наша дочка. Нам приходилось иногда занимать рубль на билеты в кино, так как в колхозе денег не давали, а только раз в год, по доходу. Не хвалюсь этим, мне обидно и стыдно об этом говорить, но с 15 лет, мне никто даже майку не купил. Мать ушла из жизни, отец женился на другой женщине, я, единственный в семье, вышел на «вольные хлеба» после седьмого класса. Жаловаться было некому, некогда да и незачем. С 4 июля 1954 года, за месяц до моих 14-ти лет, я официально работаю. Время написания данной были — 65-й мой рабочий год. Вот такая основа, такой фундамент нашей семьи. Рыхлый внешне сначала, он оказался на самом деле сверхпрочным.
Нашей семьей как бы начиналась новая эра родового возрождения. Особенно по моей линии. Мои родовые линии до дедов-прадедов были разорваны и уничтожены коллективизацией в начале тридцатых годов двадцатого века. Все движимое и недвижимое имущество было или отнято (реквизировано), или разграблено. Родственники по-старше были разжалованы и разбросаны по лагерям и колониям. А на нас, детей их и внуков надолго было поставлено клеймо «кулак», что было то же самое, что и «враг народа». Причем, по нашим предкам это было не следствием каких-то действий, а просто следствием черной зависти своих же односельчан и рвением отдельных представителей местной власти. Именно по их доносам и подставам ,разгромили наш род, старики от горя ушли на тот свет, молодые от безысходности сломались и тоже отправились за ними.
Так я и остался один. Скорее всего оснований быть недовольным властью у меня было в разы больше, чем у тех, кто в те же годы бренчал под гитару где-нибудь на Арбате и кому не хватало воздуха свободы в Союзе, тем более, что многие из тех «свободолюбивых» знали, что за «бугром» их ждут неважно каким путем, но заработанные на той же «ненавистной» для них власти, деньги. А я хорошо знал, что у меня все отняли уже давно и никто ни копейки мне даром не даст - ни дома, ни за границей. Можно было пойти тоже по пути обид, наделать разных глупостей, но я избрал простой путь рабочего человека, не раба, а работника, и стал постепенно, но целенаправленно строить свою жизнь.
Создание семьи и было первым и, возможно, самым главным шагом в этом направлении. Я поступил в той ситуации наиболее правильно, вступив в семейную жизнь в 19 лет и без ничего. Во-первых, сразу определилась стратегия дальнейшей жизни. Уже не надо было искать, ходить в мужские компании и делать массу дел, которые при создании семьи просто теряют значение,уходят на другие планы или исчезают вовсе. Меняется время, меняется стиль, меняются все виды отношений, все купируется через призму семьи и уже не распыляет, а концентрирует и мобилизует.
С появлением детей (некоторые умные очень люди расценивают появление детей, как конец свободной жизни, часто употребляя выражение «плодить нищету») семья, настоящая, наоборот радуется, еще более сплачивается на решение уже новых задач и с каждым ребенком, все больше раскрывается и расцветает. Здесь смеяться не надо, что, мол, чем больше детей — тем больше «расцвет». Поверьте, я знаю, о чем говорю, надо иметь детей столько, чтобы радость от их появления на свет не переросла в ненависть и боязнь. Каждая семья сама решает вопросы деторождения, случайные дети в семье — радость. Но как бы странно это ни звучало, но именно многодетные семьи, даже в элементарных (минимальных) социальных условиях более счастливы и благополучны, чем семьи с одним-двумя детьми, тем более- бездетные.
Нам часто приходилось бывать в семьях, где было по 12-13 детей, казалось, с ума можно с ними сойти, а они жили лучше многих. В тех семьях совсем иная внутри семейная атмосфера, царила взаимная поддержка и выручка, ступенчатое самовоспитание, дисциплина, ответственность и участие всех членов семьи в решении любых задач, без насилия, а на добровольной основе. Там все при деле, друг за друга стоят стеной, чего не скажешь о семьях, где вообще отсутствует частично или полностью все вышеперечисленные достоинства большой семьи. У нас в семье трое детей, все как положено, двое уйдут со временем, зато трое останутся. Нормальное воспроизводство. Все дети выросли ,слава Богу, есть семеро внуков и пока восемь правнуков. Ну какие наши годы, вырастим еще!
Думаю, после всего сказанного, нелишним будет пройтись по членам семьи более предметно, и все лишь не потому, что нас много или мало, хорошие мы или плохие, а даже потому, что семье уже (еще) пошел шестьдесят третий год. А жизнь ведь продолжается, и мы, не теряем надежды,готовы отметить еще не один юбилей!
Начнем с главного действующего лица нашей семьи — Нины Ивановны, по должности жены, по сути — мамы, бабушки, прабабушки и стержневого такого мощного троса, гибкого, но не рвущегося. Она основа. Почти все из нее вышло и потом по жизни помогало. Она, с десятью классами и курсами младших юристов, более тридцати лет занималась колхозными кадрами, одновременно поднимая троих детей, а потом всех без исключения семерых внуков. Благодаря ее такому мощному тыловому (семейному) обеспечению и поддержке, всю свою до сих пор прожитую жизнь, я мог работать и учиться. Во всех моих многочисленных образовательных дипломах, степенях, почетных и научных званиях, есть значительный вклад жены. Она понимала мое желание учиться и совершенствоваться, часто прикрывала от текущих домашних семейных забот, понимая, что учусь и расту я тоже в интересах нашей семьи.
Наша семья стала стартовой площадкой, своеобразным «Байконуром» для детей и внуков. Именно отталкиваясь от такого фундамента, они уходили в жизненный полет. До нас, в наших родительских семьях, никто не имел даже среднего-специального образования, сегодня уже все наши дети имеют по одному-два вузовских диплома, работают на солидных работах. Высшее образование имеют две старшие внучки, и трое старших внуков. Так как возрастной разброс между внуками довольно большой, (старшей внучке -40, младшему внуку -15),то впереди у нас с бабушкой еще много работы, подымем внуков, а там и правнуки подоспеют и т.д.. Так что третья семейная волна только начинается. И все-таки еще о семье, как таковой.
Когда я работал на разных постах в районе, республике, в Верховном Совете, приходили на прием многие люди, причем большинство были те, кто или был родственником или бывшим коллегой по работе. Отдельные из них жаловались, что дети мол, бросили, теперь некому даже стакан воды подать, а я, знавший всю их жизнь, наверное, не хуже их самих, смотрел на них и думал, а где же вы были раньше? Как вы относились к своим детям, так они с вами и поступают. Когда вы ездили по турпутевкам и круизам, я вымаливал у начальства отпуск и ехал не в Сочи, хотя и имел на это право,а менял кабинетное кресло на штурвал комбайна, глотал таблетки и почти сутками косил, потому что трое детей, их надо обуть, одеть и накормить, да и нас с женой тоже. То, что лучшие капвложения это в детей, всем понятно, а попробуй ты с одной зарплаты на пятерых, сделать эти самые вложения.
Стыдно говорить, но вот такой, мелкий штрих. Живем в селе, забили, к примеру, курицу. А у нее — один такой вкусный желудочек, одна печень и одно сердце, слава Богу, что две ножки. А детей-то трое! Так вот пока не вырос наш третий, младший сын, мы с женой все тридцать лет, начиная от старшей дочки, этих деликатесов не видели. Нам просто не доставалось, а от детей мы никогда и ничего не прятали. Я, грешным делом, мечтал, вот удастся когда-нибудь, куплю полведра куриных желудочков и...наемся! Смешно, но правда! Когда пришли «изобильные» рыночные времена, я так и сделал, пошел и купил целый брикет и желудочков, и сердец, и т.п. Заставил жену наварить сразу кучу, съел штук пять, плюнул и бросил. Или время прошло и аппетит пропал, или желудки те от суррогатных западных кур такими были.
Всю жизнь мы жили и живем ради детей и внуков- правнуков. Не на показ, а на генном нашем уровне считаем себя этому обязанными и будем такими, пока будем жить. Дети и внуки-правнуки нас понимают, они тоже на генном уровне чувствуют это, не зря же у нескольких наших внуков первым в жизни словом было «деда». Это о чем-то говорит.
Семья у нас — самое главное государственное звено, это защитная густая спаянная кольчуга, защита организма России, и любые инсинуации по поводу семьи в газете, на радио, телевидении, навязанная так, вроде бы попутно ,антисемейная пропаганда в виде свободы регистрации однополых браков и всякой подобной гадости — есть антинародная и антигосударственная пропаганда, чего нам самим и нельзя допускать, ни на общественном, ни на бытовом уровне. Семья — это действительно шедевр природы, вообще.
КТО НА СТАРЕНЬКУЮ?
Мир действительно тесен. Когда кто-то говорит эту фразу, воспринимаешь ее чисто философски, а когда сам сталкиваешься с чем-то, подходящим под это понятие, тогда, часто с удивлением, убеждаешься, что это так и есть.
Сдавал я как-то несколько бандеролей на Ялтинском главпочтамте. Сам выстоял длинную очередь, да и за мной собралось не меньше. Отошел от окошечка в сторону — проверяю квитанции и вдруг слышу мужской голос "Гурковский, Василь?" Оборачиваюсь — лысоватый полный мужчина, моих лет, приветливо улыбается. Несколько мгновений ищу, за что знакомое зацепиться, и непроизвольно почти кричу в ответ: "Старина Кучеренко, Мыкола!"
Мы обнялись, я подождал, пока он получил денежный перевод, потом зашли в небольшое кафе и часа два посидели, вспоминая былое и рассказывая друг другу о житье-бытье.
"Позавчора як раз мэни був день народження, гульнулы с сусидом по кимнати в санатории. Так гульнулы, шо прышлось звонить додому, шоб грошив прыслалы, на дорогу. Завтра вже видправлюсь".
Я ему подарил одну из своих книг, поздравил с прошедшим юбилеем (ему исполнилось 70), и пошли расспросы-ответы. Мы с Николаем несколько лет служили в одной части и в одной роте. Потом я ушел на комсомольскую работу, а он так и остался на старом месте — был старшиной роты, особо себя не проявил, но дело знал и особых замечаний не имел.
У него было два слабых места, как у многих военных во все времена, — вино и женщины. Конечно, все это было по мелочи, не очень-то разгонишься на зарплату старшины, да еще при семье с двумя детьми, проживающей далеко от места службы.
"Ты можэ и ны помныш, як мэнэ трипалы по партийной линии, щеб чуть-чуть — и выгналы б и с партии, и з армии. Спасибо тоби, Василь, ты тоди одын мэнэ отстояв на партбюро, — грустно сказал Николай, — оставылы мэнэ, слава Богу, а то куда мэни було йты? Образование — тильки армия, в сели своем пятнадцать рокив не був,
так шо бэз армии мэни була хана. Та и с квартиры выгналы б ведомственной. Ты тоди уихав, я так и не поблагодарив тэбэ. А, бачь, судь-ба як свэла, аж через 45 рокив. Я тэбэ по голосу узнав, а потом уже и по облычью. Почти не зминывся, тильки посолидней якось став. Та и я тэж уже нэ той Мыкола.."
Он рассказал, что дети его уже имеют свои семьи, есть внуки, а он на старости один остался — жена долго болела, лечить было не за что, так и ушла пару лет назад.
"А мэнэ Бог, мабуть, на старость наказав. То було багато жинок разных, та чужих, а тэпэр нэма ни одной. Кому я нужен. Так сам и живу, в тий бувшей военной квартири, нэ работаю, живу на пенсию, та диты помогають, слава Богу. Вот и в санаторий на дви ныдили спровадылы."
Случай, о котором вспомнил Николай, действительно имел место много лет назад. Я тогда уже работал в комсомоле. Подразделения нашей войсковой части были разбросаны по многим местам, служба у нас была такая. В тот злополучный для Николая год, мы обслуживали войска на территории Житомирской и Винницкой областей. В те годы было модно помогать селу в уборке урожая. Школьники, студенты, да и часто военные, посменно или постоянно, принимали участие в уборке. В Житомирской области главным объектом помощи были в то время картофельные поля. Сейчас такого уже нет, по той простой причине, что убирать стало нечего на полях, а раньше уборка была для всех "ударным фронтом". Ну, это отдельная тема, а в нашей были факт оказания военными помощи селу играл чисто условную роль. Роту, где старшиной был Николай, прикрепили за определенным районом, поставили задачу, и ее надо было выполнять, несмотря ни на что, включая непрекращающиеся в тот год дожди. Полесье есть Полесье.
В конце концов, рота вернулась, а старшина где-то там застрял в одном из сел. Неделю разыскивали. Пошел слух, что любовь у него в селе горячая приключилась или что-то вроде того. Все бы ничего, но мужская солидарность иногда переходит в другие отношения и называется по-другому. Несколько сослуживцев-сверхсрочников имели квартиры в том же городке, что и Николай, и, наверняка, кто-то из них проинформировал жену Николая о его похождениях в период картофельной эпопеи.
Жены тоже бывают разные, у Николая это был "холерик" в энной степени. Она тут же собрала детей и прибыла за полтыщи километров в штаб нашей части. Не найдя, по ее мнению, должной поддержки у командования, она привела детей в кустовой политотдел и на несколько дней парализовала его работу истерическими воплями в три голоса и угрозами "идти выше". Командира части, замполита и меня, вызвал начальник политотдела: дальше рассказывать неинтересно, но вышли мы от него, дав твердое обещание, что данная семья больше в политотделе не появится.
Николай был членом партии, поэтому срочно создали специальную партийную группу, которая должна была разобраться со всем происшедшим, а главное — успокоить прибывшую на разборки жену и отправить ее домой. Мне, как члену партийного бюро части, было поручено возглавить комиссию и в трехдневный срок представить соответствующую справку.
Выезжали мы с начальником штаба на "место происшествия", узнавали, расспрашивали, беседовали, т.е. делали все, что положено делать в таких случаях. А выяснять-то, оказалось, особенно было нечего. В одном из сел, где работали солдаты на уборке картошки, жила после смерти мужа молодая женщина, лет тридцати пяти, с ребенком. Работала в колхозе дояркой, была передовиком производства, имела награды (это мы полулегально выяснили в колхозе), статная, миловидная, с боевым характером. Один у нее был недостаток, хотя, конечно, с какой стороны посмотреть, — она от природы была "обкурена" или обмазана каким-то невидимым благовонием или чем-то подобным, что буквально притягивало к ней мужчин. Еще с молодости потеряла счет своим любовным связям и практически никого не отвергала, хотя большинство из них, попробовав "на зуб", сразу изгоняла со своей территории.
Вот с таким «соблазном» и столкнулся Николай. Прожил он с той безотказной вдовой около месяца и потерял голову. После своей супер эмоциональной жены, постоянно терзающей его за малую зарплату и редкие приезды, по поводу и без него проявляющей дикую ревность, — он попал если не в рай, то в его приемное отделение. Днем он мотался по взводам, а вечером его ждало все, чего он, по правде говоря, никогда и не знал. И курочки жареные, и грибки соленые, и окорок копченый, и печеное-вареное-жареное, да еще с фирменными домашними самогонкой и квасом. А дальше — перина и выражение взаимной благодарности до утра .И так почти месяц!
Поэтому Николай и опоздал на неделю с возвращением в часть. Готовя справку на партбюро, я особо подчеркивал, что у Николая с его местной подругой никаких серьезных намерений не было. Семью он бросать не собирался, никто от него такой жертвы и не требовал. Для его новой подруги он был обычным "попутчиком", и она готова была сменить его на любого другого, достойного ее запросам. Материальная, да и моральная сторона отношений ее не интересовала, для нее главным и самым главным являлись физические возможности партнера. И все. Это странно и по тем, и нынешним временам, но что есть — то есть. Объект уникальный, поэтому и действия, и запросы его просты и понятны.
Я тогда постарался и со справкой, и с докладом. Партийное бюро ограничилось серьезным обсуждением поведения Николая как коммуниста, объявило ему выговор без занесения в учетную карточку, взяло с него слово порвать порочную связь и больше к этому вопросу не возвращаться. Я в то время довольно часто общался и с Николаем, и с его законной женой. Конфликт уладили. Организовали Николаю недельный отпуск. Командир роты какую-то премию привез ему из колхоза, и поехал он вместе с женой и детьми в примирительный отпуск к месту проживания.
Больше эта тема в части не поднималась, и надо признать, что пока я служил в одной с ним части, он ни тайно, ни явно с той любвеобильной дояркой связи не поддерживал. Инцидент забылся, за-терся другими событиями. Однако если бы этим дело кончилось, я бы не ворошил эту быль — подумаешь, событие ротного масштаба! Но, оказалось, у этой истории было продолжение. Вот что рассказал Николай дальше.
"Ты, Васыль, нэ повирышь, як я вам усим благодарный сегодня, шо мэнэ тоди добрэ одернулы! Видно, Бог тоди на мэнэ оглянувся, спас от погибели, — продолжал Николай, — правду кажуть, шо свит тисный. Та ще й надо було мэни тэбэ зустринуть!".
Дальше пойдут ужасы, поэтому, пусть читатель меня простит, не буду я продолжать языком Николая, а постараюсь передать леденящую душу быль, своими словами.
Нынешней зимой, будучи в своем родном селе недалеко от Полтавы, он встретил земляка, Степана Притулу — вместе служили в начале шестидесятых в Житомирской области. В той же роте, где и я начинал командиром взвода. Я знал этого парня — обычный, довольно
обстоятельный, замкнутый, прижимистый и хозяйский, как говорят. Он после окончания сверхсрочной службы, остался на Житомирщине, женился выгодно, устроился водителем у какого-то начальника и жил неплохо. Сейчас на пенсии, имеет приличное хозяйство, большую пасеку, ну, в общем, хозяйствует.
Все это он рассказал Николаю при случайной встрече через 45 лет после его увольнения в запас И оказалось, что живет он, то ли в том же селе, то ли рядом с тем селом, где Николай в те годы споткнулся на жаркой страсти. Степан хорошо знал тот случай, и после третьей или четвертой рюмки поведал ему следующее. Жива, оказывается, его зазноба мимолетная.
Восьмидесятилетие свое недавно отметила, а нисколько не изменилась. По-прежнему бодрая, крепкая, внешне лет на пятнадцать выглядит моложе. Живет сама. Пятеро детей с внуками и правнуками живут в разных местах бывшего Союза, иногда приезжают к ней в гости.
Степан сказал Николаю, что тому не просто повезло, что он оторвался от той женщины, его просто спасла какая-то неземная сила. И что он должен всю жизнь благодарить за это Бога. Дело в том, что когда Николай был с ней, она была вдовой после первого законного мужа, рано ушедшего на тот свет. Так вот, на сегодняшний день у той Оксаны уже числилось два законных и 18 гражданских мужей — и все они умерли от сердечной недостаточности! Все. Ни один не сумел вовремя оторваться от той райской жизни. Так-то ж были «публичные» мужья, а сколько было таких, как Николай, проходных, мимолетных! Наверно, не одна рота. Но им повезло, а тем несчастным мужьям — нет.
Странное явление — эта женщина. Она от мужчины ничего не требует другого — ни работы по дому, ни зарплаты, да, собственно, и любви. На своем гектарном огороде, с коровами, свиньями и различной птицей, со всеми работами по дому она справляется сама, а вот ночью, дорогие мужчины, извольте работать по сверхпрограмме... Ну, а как — надо было бы в свое время спросить у тех бывших мужей, которые вряд ли поняли, в какой "рай" попали.
Соседи-сельчане ее не любят, даже боятся. А она "в первое свое восьмидесятилетие", надеется, что будет и второе. Так же завлекает мужиков, независимо от возраста, с диапазоном или разницей в 20-30-40 лет. Жизнь сегодня в селе нелегкая. Мужчины, особенно заезжие, поесть и выпить надурняк любят, но не знают они, беспечные, какую плату за это потребуют.
Вдова-вампир абсолютно не жалеет своих бывших мужей. Даже всех и не помнит. Для нее они просто не прошедшие отбор, и только. Чистый, хотя и своеобразный рынок. Пока приносишь удовольствие — живешь. А нет — значит, и тебя нет. А она все ищет какого-нибудь старого или молодого, лишь бы мог, и много, все остальное — ее забота.
"Ось бачишь, Василь, шо зи мною могло статься. Ще раз слава Богу за то, що вразумыв мэнэ тоди, та и тоби тэж," — сказал Николай в итоге.
Потом мы расстались. Я долго переваривал в себе эту быль, "сваривая" в единое целое ее части, и думал: "Надо же было мне Николая встретить через столько лет и все снова переворошить, тем более, с такими добавлениями...". Удивляться я уже давно перестал — и людям, и событиям .Наверно, если придется чему-то удивиться, то толь-ко чему-то хорошему. Хорошего стало, до удивления, мало.
А ведь та Оксана существует и еще ищет!. Так что "кто на ста-ренькую?!" Есть желающие?.
БОЛЕЛЬЩИКИ
Богат русский язык на выражения и понятия. В этом плане нет ему равных. Скорее всего, если что-то сравнивать, то придется собрать напротив все другие языки мира. Впрочем, сомневаюсь, что они, даже вместе взятые, смогут составить нашему конкуренцию в этом вопросе.
У них на десяток действий или определений — одно слово-понятие, а у нас, наоборот, на каждое действие или определение — по несколько десятков словесных выражений.
Возьмите хотя бы, для примера, одно из «наивысших» ругательств по-немецки — «доннер ветер» (что-то «гром гремит»).
Да разве можно это сравнить с нашими русскими многоэтажными крепкими выражениями, каждое из которых претендент на вечную память!
Так же и с нашим понятием «болельщик». Вдумайтесь, не «переживатель», не «сочувственник», не «защитник», «поклонник» и т. п., а именно — «болельщик». «Я болею, — с гордостью заявляет на весь мир «болельщик», — за такую-то команду!».
Если вникнуть в это движение, то, конечно, станет очевидным, что вопросов здесь масса. Как ни в одном другом движении.
Во-первых, сколько видов спорта, столько и разновидностей болельщиков. Одних привлекает кровожадный кикбоксинг, других расслабляюще короткошортный теннис, третьих — превращенное в ничто фехтование, четвертых — снобистско-высокомерный гольф, пятых
— навально-раздирающее регби, шестых — зрелищно-захватывающие гимнастика и волейбол и т. д. Видов спорта, повторяю, множество, и каждый из них достоин иметь своих поклонников-болельщиков. Но над всем этим многообразием, даже над азартными различными бегами и таким ныне популярнейшим видом, как хоккей с шайбой,
— звездой первой величины сияет ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО — ФУТБОЛ! Скажите, каким указом или приказом, какой командой или насилием, можно в долю секунды заставить взорваться и вскочить одновременно десятки и сотни тысяч людей? А вместе с теми, кто смо
трит футбол по телевизору, — количество одновременно вскакивающих исчисляется многими миллионами.
Не зря все больше и больше спорт, и особенно футбол, начинает переплетаться с политикой. Ведущие политики все чаще используют спортивные арены как оперативную возможность для консолидации общества, возвышения чувства национального достоинства, патриотизма и других целей, то есть пользуются моментом, чтобы наиболее эффективно и с меньшими затратами, манипулировать общественным мнением, направляя его в нужное русло через порыв болельщиков. Конечно, внешне успехи в спорте вроде бы никакого отношения к политике не имеют. Однако...
Итак, о футболе и его болельщиках. Болельщики тоже бывают разные. Я даже иногда затрудняюсь сказать, что труднее — играть в футбол или быть футбольным болельщиком? Вроде бы, о чем говорить? Конечно, играть на поле трудней, чем сидеть и смотреть. Но. Я не помню за долгую «болельщицкую» и футбольную жизнь, чтобы какого-то футболиста, забившего мяч в свои ворота или не забившего пенальти, или удаленного в самый ответственный момент с поля, или вообще что-то небрежно исполнившего, в результате чего противник забил гол, — хватил какой-то удар или еще что-то. А вот как скорая помощь забирала при таких случаях болельщиков, — видел и не раз. Так что, кто знает, кем лучше быть, футболистом, или болельщиком А вообще, они два сапога — пара, при наличии, естественно, обеих ног. Один без другого просто не существует в природе.
Конечно, болельщики тоже бывают разные. Одни знают все и вся — и о футболистах, и о футболе. Они ведут архивы и делают всевозможные подсчеты — если кто-то выиграет, а кто-то проиграет, то будет так-то и так-то. Другие фанатично, до беспамятства болеют за свою команду, не пропускают матчи, где бы их команда ни играла. Третьи болеют поневоле за команду из территориально-административных причин (за команду города, области, республики, страны и т. д.), даже не зная толком спортсменов. И так далее. Некоторые, в современных условиях, болеют уже даже не за команду, а за деньги, которые поставлены в тотализаторе на ту или иную команду.
Но добрая половина болельщиков еще и сегодня болеет за саму игру, участвуя в спектакле под названием «футбол». Они наслаждаются этим прекрасным видом спорта, как зрелищем А зрелища у нас, у людей, после хлеба — на втором месте. На стадионе можно расслабиться, отдохнуть, курить, орать, что угодно — мало того, что свобода, да еще и удовольствие.
Часто, особенно в прежние годы, ходили «на кого-то», то есть на какого-либо выдающегося футболиста, одного-двух, так как обычно в команде сверхлидеров единицы. Как в театр ходят на звезду-артиста, так и на футбол — на звезду-футболиста, ожидая, какой сюрприз он преподнесет сегодня. Кумиры-футболисты тоже знали, что от них ждут, и всегда старались отблагодарить своих почитателей.
Мне, как бывшему футболисту, а ныне болельщику умеренного толка, считаю, здорово повезло, потому что за 65 лет этой «неизлечимой болезни» довелось видеть «вживую» весь цвет нашего (российского, советского) футбола. Довольно длительное время служил и учился в Москве, в процессе службы и работы посетил практически все футбольные регионы бывшей страны, и везде старался побывать на футбольных полях, познакомиться с играющими командами.
В молодости я активно занимался спортом, в том числе и футболом. В том числе потому, что обстоятельства часто диктовали свое. Приходилось делать то, что надо было делать в определенных ситуациях — бокс, штанга, футбол, волейбол, легкая атлетика. Распыляясь, дальше сборных области (футбол), военного округа (волейбол) — выйти не пришлось. Но все равно, прежде чем начать «болеть», — я вначале играл сам. В таком положении лучше чувствуешь ситуацию, более квалифицированно, объективнее и справедливее относишься ко всему, что связано с игрой на поле.
Итак, официально (для себя) я начал «болеть» с 1955 года. Почему именно с того года? Дело в том, что именно тогда кишиневский «Буревестник» занял первое место среди команд класса «Б» и перешел в класс «А». Я тогда работал в Казахстане и, приехав в отпуск, впервые увидел эту команду в Кишиневе. Дело было осенью. «Буревестник» как раз одну за другой «нокаутировал» команды своего класса и уверенно шел к победе. Команда мне очень понравилась, а ее главный нападающий Коротков, стал моим кумиром. Больше команду с названием «Буревестник» не видел, как и не видел в течение 20 последующих лет команды под названием «Молдова», «Авынтул» и «Нистру». Это та же главная команда Молдавской ССР, но с разными названиями, которая раз в 10 лет «влетала» в высшую советскую футбольную лигу и чаще всего больше года там не удерживалась. И все равно я болел за команду Молдавии, хотя жил далеко и — сам играл еще многие годы, защищая честь совсем других регионов. Болел за земляков. Чтобы более подробно знать молдавские футбольные новости, много лет выписывал газету «Молодежь Молдавии», получал ее в Казахстане через две недели, но все равно, пусть с опозданием, был в курсе событий.
Сколько было радости, когда в начале сезона пятьдесят шестого года дебютировавший в классе «А» «Буревестник» в первом же матче с чемпионом-55, московским «Торпедо», выиграл 3:1! Эта сенсация облетела все центральные газеты. «Советский спорт» вышел с заго-ловком «Команда с одиннадцатью неизвестными!» и пел дифирамбы футболистам из Кишинева В первый же год «Буревестник» занял почетное для себя шестое место в классе «А». Команда лет восемь шла по высшей лиге с переменным успехом. Затем наступила пора перестроек и реформ (в команде), смена тренеров, составов, названий, и только в семьдесят третьем году, уже под названием «Нистру», вместе с одесским «Черноморцем», она снова на один год выскочила в высшую лигу — и снова вылетела.
А я все равно болел за эту команду и переживал за нее. В том же семьдесят третьем я даже не огорчился за также любимую мною команду киевского «Динамо», за которую болел в высшей лиге, пока там не было команды из Молдавии. Киевляне по глупости проиграли «Арарату» кубковый матч в добавочное время, и армяне сделали золотой дубль, то есть стали чемпионами Союза и завоевали кубок. «Ладно, — думал я, — у «Динамо» медалей много, пусть проигрывают, лишь бы «Нистру» вышел в высшую лигу».
Много раз эта команда меня, да и, наверное, многих других поклонников, огорчала, а я все равно за нее «болел». Вернувшись домой в семьдесят шестом, регулярно посещал стадион в Кишиневе, когда шли матчи с «Нистру». Более тридцати лет я был привязан к этой команде, и не могу ответить, почему. В этом, наверное, и суть состояния болельщика.
Я сам себе не могу объяснить, почему в хоккее болею за московский «Спартак», в какой бы ситуации он ни был, а в большом футболе за «Динамо» (Киев). Это необъяснимо, но это факт. Жаль, конечно, что приходится болеть за чужие команды, так как своих в большом футболе пока нет.
И вот, после стольких лет, совсем недавно сижу на стадионе в Тирасполе, смотрю матч «Шериф (Тирасполь) — «Зимбру» (Кишинев)и думаю: «На поле команда — в какой-то мере правопреемник той, за которую я многие годы переживал». Ничего не имею к ребятам из «Зимбру», играли они 75 минут неплохо и выигрывали два мяча, но на поле играла чужая для меня команда. Не я в этом виноват, меня и многих, таких, как я, «болельщиков», привели к этому. И сверхплохо, когда вольно или невольно спорт и политика пересекаются.
Но вернемся к непредсказуемой и необъяснимой внутренней сути «болельщика». Даже на примере матча «Шериф»—«Зимбру». Так по-лучилось, что впереди, ниже ряда, где я сидел, расположилась группа болельщиков тираспольского «Тилигула» (судя по названию на их рубашках). При тех моментах, когда кишиневцы забивали голы, они осознанно или инстинктивно, с криком вскакивали и таким образом дружно выражали свою радость. И ничего предосудительного здесь нет. Они болели за себя, за свою команду, хотя тоже тираспольскую. Пока была одна команда — нам было проще, сейчас ряды болельщиков уже начали постепенно расслаиваться на два лагеря.
Но и это еще не главное. Притихший стадион глухо молчал. И вдруг, после полутора таймов довольно неуверенной игры «Шерифа», когда люди начали уже потихоньку подниматься, наша команда неожиданно совершила маленькое чудо, забив за 15 минут три гола. И тут «сломались» болельщики «Тилигула»: после второго, а тем более третьего гола — они начали орать на весь сектор, абсолютно забыв, что еще недавно симпатизировали гостям.
В этом, наверное, и есть то непонятное внутреннее состояние любого «истинного болельщика», ценителя этой замечательной игры.
Ну, а теперь несколько случаев из моей довольно продолжительной болельщицкой жизни. Как я уже сказал, мне, как болельщику, за эти 65 лет посчастливилось видеть на разных стадионах весь цвет нашего, если хотите, советского футбола. Вратари Хомич и Яшин, Рудаков и Разинский, Дасаев и Маслачанко, братья Чановы и т. д.
А полевые игроки! Отец и сын Федотовы, Войнов и Бышовец, Лобановский и Сабо, Веремеев и Мунтян, Бессонов и Онищенко, Колотов и Буряк, Заваров и Понедельник, Банишевский и Хусаинов, Метревели и Пономарев, Оганесян и Черенков, Воронин и Ворошилов, Стрельцов и Нетто, Шестернев и Кипиани, Чохели, Чивадзе и Гогоберидзе, Тищенко и Численко, Литовченко и Протасов, Малофеев и Блохин, да еще многие-многие наши «звезды».
А из зарубежных видел Пеле и Эйсэбио, Ди Стефано и Платини, Мюллера и Круиффа, Бобби Чарльтона Франца Беккенбауэра и многих других. Это футболисты-легенды, их надо было и стоило видеть. На них шли смотреть люди, каждый раз надеясь увидеть что-то еще невиданное, ибо эти и им подобные мастера не повторялись, они каждый матч выдавали что-то новое, еще более прекрасное. Это были не просто игроки, они были пропагандистами, воспитателями, они сплачивали людей, любителей футбола, на здоровой человеческой основе — и тем останутся в памяти навечно.
Ну, а теперь так, штрихами, кое-что более личное...
Тысяча девятьсот шестидесятый год. Я — командир учебной смены в одном из военных учебных заведений Москвы. В смене (это половина учебного взвода) тридцать пять человек курсантов, одна треть из них — спортсмены. В столице многие, особенно из ЦСКА, «Динамо» и других военизированных обществ, «пересыпаны» по различным военным и гражданским учебным заведениям. Они учатся (как правило, формально), а в основном тренируются, поддерживая свою форму, выступают за свои общества, пока протекает их конституционная обязанность воинской службы. То есть, пока они в армии, — их стараются «держать под рукой» в Москве.
У меня в смене было несколько довольно сильных спортсменов-курсантов, но так как я и сам активно занимался спортом, то мы легко находили общий язык. Ребята, в основном, были порядочные, и проблем особых с ними не было — они и учились, и выступали нормально. Через них, а также через нашего взводного командира капитана Лобанова, тоже москвича и мастера спорта по классической борьбе, я познакомился со многими выдающимися спортсменами из разных обществ.
Так вот, в 1960 году, в конце мая, к нам в Союз должна была приехать футбольная сборная Испании в рамках чемпионата Европы. Москва готовилась к этому матчу. Готовился стадион в Лужниках. Капитан Лобанов договорился с руководством стадиона, что наш взвод поможет убирать снег с трибун, затем мыть и красить скамейки, писать номера мест и т. п. Март и апрель наши курсанты поочередно работали по выходным в Лужниках. За это нам выделили на училище 50 мест. Конечно, самых плохих, вверху на северной трибуне. Но не обманули — выделили!
За день до матча по радио объявили, что сборная Испании к нам не приедет, так как фашист-диктатор Франко футболистов в СССР не пустил. Испании тогда засчитали поражение, а мы, возможно благодаря и этому, в том году (единственный пока в футбольной жизни раз!) стали чемпионами Европы.
А на тот день, раз билеты уже были проданы, — назначили матч извечных соперников: «Динамо» (Москва) — «Динамо» (Киев). Погоревали-погоревали болельщики, но, что делать, — пришли и на этот матч, смотреть вместо испанцев на украинцев.
Картина незабываемая. Мы сидим на самом верху, ниже нас на ряд сидят два болельщика-работяги, у них на двоих одна солидная хозяйственная сумка. Конечно, в ней не было гранат, петард и дымовых шашек. Там были просто водка и тюлька в томатном соусе (это потом выяснилось). Внизу — ворота .В воротах — Яшин, в темном свитере и такой же кепке. В его ворота назначается пенальти. К мячу подходит нападающий киевлян Валерий Лобановский. Это много позже он стал большим и невозмутимым, а тогда был худощавый и желто-рыжий, с высоким «коком» (прической). Он явно нервничал. Яшин уже и тогда был Яшин. Стадион встал, так как основная масса болельщиков — москвичи. Работяги, сидящие на ряд ниже нас, лихорадочно расстегнули молнию на своей хозсумке, достали поллитра водки, разлили в два приличных (по 250) стакана, и, держа их в дрожащих руках, все внимание устремили на Лобановского. Позу пантеры перед прыжком принял Яшин. Лобановский без особого разбега небрежно ударил левой, и мяч улетел сантиметров на 70 левее ворот. «Ах!» — вспыхнул стадион и опустился. «Эх!» — выдохнули работяги-болельщики и, глотнув по стакану, тоже опустились на скамейку, занявшись тюлькой.
«Не забиваешь ты, забивают тебе», — вещает жестокий футбольный закон. И точно, через 5—7 минут москвичи забили киевлянам гол. И опять: «Ах!» — вскочил стадион. И опять: «Ха!» — приняли по стакану соседи-работяги. Матч так и закончился — 1:0 в пользу москвичей (кстати, это традиционный счет при встречах этих команд в Москве за многие годы). В честь победы наши соседи добавили еще по одному стакану и, собрав все, что осталось, в сумку, довольные, «хорошо отдохнувшие», пошли к выходу.
Комментарии к тому удару Лобановского я слышал еще не раз — и через год в Киеве, и через пять в Кишиневе, и через 25(!) в Одессе. Вот как сильна, оказывается, обиженная болелыницкая память!
1983 год. Поздняя осень. Легкий морозен. Лужники. Играют сборные СССР и ФРГ. Мне уже сорок четвертый год, а я, как пацанфанат, ловлю Блохина у выхода из раздевалки. Я его считал и считаю футболистом номер один. Было уже совсем темно. Немцев прямо у раздевалки ждал автобус Вижу, как выходят Беккенбауэр, Руммениге, другие «звезды». Но мне они не нужны. Жду Блохина. У меня его фото, где он снят с Суперкубком, и я уже несколько лет никак не могу его поймать, чтобы получить автограф на фото. Один раз пробился к нему в Одессе, так фото с собой не было. Короче, жду. Выходит Блохин, в сером джинсовом костюме, еще влажный после душа Я его останавливаю, прошу автограф, а сзади уже наваливается толпа местных фанатов, человек двести. «Слушай, друг, если я остановлюсь, — говорит на ходу Олег, — они меня растерзают». Он прыгает в оранжевые «Жигули» нападающего «Спартака» и сборной — Гаврилова, припаркованные на лужайке. Едва успели сесть в машину и закрыться, как толпа «фанов» облепила ее, требуя выйти. Никакие уговоры, просьбы и даже ругательства футболистов не помогали. Машину начали даже раскачивать .
Подъехавший милицейский «УАЗ» сдал назад вплотную к «Жигулям», и таким тандемом им удалось разделить толпу «Фанов» и увезти ребят. А я опять не получил автограф. И так до сих пор не получил, но надежды не теряю...
1989 год — август. Торжество по случаю 60-летия Льва Яшина Ажиотаж. Шикарнейшая программа, два матча — сборная ветеранов мира и ветеранов «Динамо», сборная звезд — с нынешним (по тому году) составом «Динамо». Масса разыгрываемых призов — автомобили, спорттовары, даже диковинная тогда японская «Мазда». Фейерверки, показательные выступления. Билет входной — 10 рублей.
По тем временам это было солидно. А перекупщики довели цену до 100 рублей. Билет достать было невозможно. Мне помогли через Генеральный штаб родственники. Я, конечно, «подгадал» командиров-ку так, чтобы успеть на это мероприятие. Несколько дней был занят по работе в ГКНТ (госкомитет по науке и технике). Все было нормально. Погода стояла обычная августовская. Билет в кармане, и ничто не предвещало неприятностей.
И вот на тебе, в день торжества ,с утра резко похолодало, пошел дождь с северным ветром. Зонтика у меня не было, купил какую-то клеенку, натянул на голову и пошел в Госкомитет, чтобы до обеда за-
кончить все дела, ибо начало спортивного праздника было намечено на 14 часов.
Поднимаюсь по бывшей улице Горького к ГКНТ, прохожу мимо главпочтамта, нагнувшись и ничего впереди не видя, ударяю головой в грудь идущего навстречу человека. Подхватываю его за руку, не давая упасть, и поднимаю голову: «Черт возьми — Симонян! Бывший звезда-футболист, ныне тренер». Извиняюсь и уже вслух восклицаю: «Никита Павлович!» А он: «Откуда ты меня знаешь?» «Да кто же вас не знает!» Он хлопает меня по клеенке, и мы расходимся. Он, видимо, ужее шел на «Динамо», я его позже там видел.
И что вы думаете? Дождь лил весь день до пяти часов. Бог, наверное, все-таки был на стороне болельщиков, которых задумали десятикратно наказать «спекулянты» от спорта Кто-то скупил основную массу билетов и поднял цену десятикратно. Но они просчитались, и очень жестоко. На стадион пришли в основном приглашенные! Это был, разместившийся под крытыми трибунами весь спортивный и артистический бомонд Москвы и Союза! Из-за отвратительнейшей погоды две трети стадиона так и остались пустыми. Поэтому прогоревшие круто-деловые люди, чуть ли не насильно, за половину номинала, раздавали входные билеты, но желающих сидеть под проливным дождем, да еще на таком холоде, было мало. Шипели негорящие фейерверки, «скрючивались» от холода футболисты, на поле стояла вода — хоть играй в водное поло. Конечно, там были звезды, тот же Эйсэбио, Бобби Чарльтон, Блохин, но непогода сделала свое черное дело.
Большинство ждало лотерейного розыгрыша. Всем почему-то хотелось выиграть японскую «Мазду», но ее подарили имениннику-Яшину, и весь ажиотаж пропал окончательно. Это яркий пример того, как не надо играть с болельщиками. Их тоже надо беречь и уважать, а не играть на их чувствах и наживаться. Бог, как говорится, все видит.
И, наконец, 2000 год. Довелось мне в марте того года лечиться в Москве, в одном отделении с Сашей Филимоновым, тогда -вратарем Московского «Спартака» и сборной России. Разговорились. Он, оказывается, был хорошо информирован о тираспольском футболе, и выразил сожаление, что наши команды не могут пока принять участие в чемпионатах такого уровня, как, например, российский.
В ответ я от имени всех болельщиков Тирасполя и Приднестровья (хотя они меня на это и не уполномочивали) сказал, что те, кто развалил Советский Союз, заслуживают самого жестокого наказания уже даже за то, что не дали нашей команде сыграть в высшей лиге Союза в сезоне-92. Мы хорошо помним тот прекрасный 1991-й, когда наш Тираспольский «Тилигул» вышел в высшую лигу, но в том же году Союз разрушили, и наша радость была превращена в беду.
Ну, что ж, это еще не конец. Я абсолютно убежден, что тираспольские стадионы, не только действующие, но и будущие, более вместительные и модернизированные, еще будут принимать команды самого высокого мирового уровня. Наш край достоин этого, а наши болельщики — тем более.
Поверьте на слово простому, но настоящему болельщику. И «болейте» на здоровье, эта «болезнь» — самая лучшая из болезней.
ГИМНЫ И «ГИМНИСТОСТЬ»
Ну с гимнами -все понятно, а вот понятие «гимнистость» - это определение придумано мною, как характеристика закулисных действий, сопровождающих подготовку и принятие этих самых Гимнов. Определение появилось не от веселой жизни, а в результате многолетней борьбы с различными присосавшимися к чему-то людьми – моллюсками, прямо или косвенно участвующими в этих самых «гимнообразующих» процессах. Так , видимо, было Богу угодно, что занимаясь аграрной экономикой десятки лет, я, за пару лет до выхода на пенсию, начал писать песни, слова и музыку…Судьба у меня такая, что приходилось всегда делать то, что именно в тот момент, надо было делать. И не важно, что это было –планирование, учет, организация или анализ, - пахать, косить комбайном, бегать, прыгать, выходить на футбольное поле или волейбольную площадку, играть на инструменте, петь или кого-то чему-то учить – я брался за то, что было надо, без лишних вопросов, разговорах об оплате, каких-то там преференциях и т.п.; и делал. Как говорят люди – неплохо делал… Ну, в общем, как сегодня говорят наши креативные люди – был типичным советским «ватником».
А первую свою песню «Приднестровская Земля» - написал за сутки, по той простой причине, что в 1998 году, к нам в Тирасполь, приехала группа «Частушка» Геннадия Заволокина, для съемок передачи «Играй гармонь». Я в то время был депутатом Верховного Совета, возглавлял комитет по вопросам агрокомплекса. К тому времени песен настоящих о Приднестровье просто не было, я это знал и решил сделать песню для такой известной передачи. За пару дней женский ансамбль «Лучия», возглавляемый в то время моей дочерью, Екатериной, подготовил песню и под мой аккомпанемент, представили на суд Заволокину. Геннадию понравились и песня, и слова и музыка, он отдал мне свой баян, вместе с музыкантами его коллектива, мы записали песню и в октябре месяце того же года, моя песня, единственная истинно приднестровская, вышла в эфир на канале ОРТ…
С тех пор я написал более сотни песен, их поют уже по всей нашей бывшей большой стране. Песни разные –торжественно-знаковые, военно-патриотические, лирические, казачьи, детские, спортивные и т.д. Их скачивают десятки тысяч человек, поют, и людям мои песни нравятся. Так получилось, что лучше всего у меня получаются торжественные (знаковые) песни. Может быть я чувствую такую тему лучше других, в силу своей ментальности. Абсолютно уверен, что, будучи поставлен в равные условия, могу сделать знаковую песню так, как не сделает никто. И это не пустое бахвальство, в 75 лет –не до поисков славы в песнях, поверьте…
Тема данной мысли - именно знаковые песни. На сегодняшний день мои песни-гимны имеют десятки школ, города, банки, академии и другие организации. Побеждал я во многих конкурсах по части гимнов и, честно говоря, они меня «достали», не сами песни –гимны, а как раз то, что я называю «гимнистость». Это не рассказ, а мысль, поэтому покажу только наиболее характерные её (гимнистости) примеры:
Первую такую песню я написал в середине девяностых, как проект гимна Приднестровской Молдавской Республики. Песня получилась добротная и в тему. Но, как оказалось позже, в этот процесс втянулись, пользуясь своим статусом, еще десятки высокопоставленных чиновников и общественных деятелей, от первого вице-спикера и помощника Президента, до председателя Союза писателей и руководителя комитета Парламента по вопросам печати. Варианты песни годами перебрасывались по инстанциям, ходоки вербовали сторонников в Верховном Совете – в итоге мой вариант не прошел…
Ну ладно –там в оппонентах были люди государственные, раз так решили –значит пусть так и будет. В 2007 году, российская партия «Справедливая Россия», объявила конкурс на написание гимна партии. Я подготовил слова и музыку и , когда в Тирасполе проходило образование филиала данной партии, –представил проект гимна. Песня понравилась представителям партии и они пригласили меня в Москву, для её представления на конкурсе. Я поехал. И здесь снова запахло той грязной «гимнистостью»…На съезде партии, мне представить песню просто не дали. Через время проводился форум по объединению этой партии с еще рядом небольших партий, меня снова пригласили в Москву с песней. Моя песня была тогда (и сейчас) лучшей, но оказалось, что муж одной из ответственных за культурно-массовую работу в партии женщины, тоже написал песню на конкурс, явно никудышнюю, даже по словам её исполнителей, которых наняли чуть ли не из церковного хора Храма Христа Спасителя, а для массовости взяли ещё одну песню какого-то автора и на форуме, вместо представления одной песни в качестве гимна объединенной партии,- прозвучало целых три, но ни одна не была (и не могла быть) выделена, как главная. Позже я слышал, что песня в моем исполнении, звучала на съезде «Справедливой России» в Кремлевском Дворце съездов, в записи. Так я не выиграл и этот конкурс, хотя там и соперников-то не было , по сути…
Пример третий (из многих) просто характерный; Привел я двоих внуков в одну солидную открывающуюся гимназию…Где-то через неделю, прочитал объявление о конкурсе на гимн гимназии. Условия и т.п. Зашел к директору –сказал, что напишу школе гимн, бесплатно, так как двое детей наших здесь учатся. Директор согласился. Написал я слова и музыку, сделал фонограмму и, в первый день занятий второго полугодия - исполнил песню. Песня понравилась всем, и детям, и преподавателям, и присутствующим родителям, и гостям. Отдал песню директору, ну и на этом процесс для меня закончился. Но, не закончился для других…Попечительский совет той гимназии находился в столице. Когда утверждали гимн гимназии, представленный директором, один из «великих» членов совета спросил, а кто написал эту песню. Директор сказал, что написал один из родителей, профессор экономики, но музыкант –любитель…И тогда тот великий оценщик сказал , что мы в состоянии заказать гимн у любого профессионала, а не у любителя…А качество и все остальное, -его не волновало…Возможно, что все итоги конкурса уже были заготовлены заранее, с учетом своих заинтересованных людей…Не знаю. Но мне все это рассказал один из специалистов гимназии, принимавший участие в том заседании совета…
И так у нас сегодня проходят большинство творческих конкурсов; принимаются во внимание не качество творений, а качество личностей, исполнителей или причастных к этому своих людей. Я перестал участвовать в подобных мероприятиях, зная заранее –что бы я не представил, наилучшее из наилучшего, оно все равно не будет даже отмечено…Это я и называю, по большому счету – гимнистостью. И , думаю, мы эту ржавчину, уже никогда не вычистим, по сотне причин. А кому нужен гимн, лучший ,–пусть обращаются…Сделаем…Несмотря , что любители…Я это не думаю, просто - уверен…
Книга книг. раздел 7-й. из 8-ми. нулевые годы хх1
© Copyright: Василий Гурковский, 2022
Свидетельство о публикации №222051001116
Свидетельство о публикации №222051001116
Рецензии