Мэтью Мак-Магон. Джон Оуэн о завете искупления

ДЖОН ОУЭН О ЗАВЕТЕ ИСКУПЛЕНИЯ
Мэтью Мак-Магон

В церковной истории часто случается так, что люди хотят присвоить ведущих богословов Церкви своей теологической системе, и наши дни в этом отношении не исключение. Например, почти каждый хотел бы претендовать на Жана Кальвина как на своего единомышленника и считать, что он как самый выдающийся богослов в истории Церкви стоит на его стороне. Даже арминиане сделали это, утверждая, что Кальвин якобы никогда не писал об ограниченном искуплении. Сравнение себя с великими светилами истории придает нам чувство собственной ортодоксальности. Таково же отношение к пуританскому богослову Джону Оуэну. Оуэна по праву считают величайшим богословом, писавшим на английском языке; возможно, его соперником является Джонатан Эдвардс - еще один человек, на которого многие, в том числе арминиане, пытаются предъявить свои права. Справедливо будет сказать, что Джон Оуэн затронул и теологически убедил многих будущих богословов и пасторов почти в каждом споре того времени. И хотя его давно нет на земле, его все же нужно спасать от тех, кто скрывает его богословские взгляды на богословие Завета. Слишком много отборных цитат Оуэна о завете благодати, вопреки его богословию, накручивается вокруг поддержки логической необходимости завета искупления.
В сфере богословия завета работы Оуэна в значительной степени цитируются и пользуются уважением большинства ученых, которые проделали какую-либо серьезную работу в этой области. Тем не менее, кажется, что существуют ходячие разногласия вокруг того, какое место здесь занимает Оуэн, в особенности в вопросе о завете искупления и в связи с текущими дебатами по богословию на эту тему (в ХХ в. богословие завета вновь возродилось в академических кругах и стало пользоваться пристальным вниманием ученых-гуманитариев).  Цель этой короткой статьи состоит в том, чтобы исследовать концепции Оуэна по завету искупления и то, как они вписываются у него в общую теологическую структуру завета, особенно в завет благодати. Завет благодати как искупительный замысел Бога во времени часто упоминается сегодня без всякой привязки к Оуэну. Однако его неизбежно приходится связывать с заветом дел и заветом благодати, ибо Оуэн прилагает определение завета ко всем трем аспектам. Следует заметить, что он ясно выделял четыре завета - то есть кроме указанных еще и завет на Синае!
Согласно Оуэну завет дел лежит в основании и модели всех заветов. Он говорит: «В этом заключалась вся природа завета дел - что по нашему личному послушанию, согласно закону и правилу, мы должны быть приняты с Богом и вознаграждены Им. В этом состоит сама суть, и какой бы завет ни действовал на этих условиях, он всегда имеет такой характер, и хотя он может меняться в зависимости от дополнений или изменений, он является тем же самым заветом, а не другим. Как и в обновлении обетования, в котором заключалась сущность завета благодати, Бог часто делал другие дополнения к нему (как к Аврааму и Давиду), но все же он был тем же заветом по существу, а не другим... Поэтому, какие бы изменения ни были внесены или дополнены в устроении первого завета, до тех пор, пока сохраняется  правило: «Делай это и живи», оно все равно остается тем же заветом по сущности" (5:275).
Поразительнее всего, что Оуэн описывает саму структуру завета словами: "Сделай это и живи". Даже с точки зрения заключения завета с людьми в завете благодати Оуэн по-прежнему определяет завет как договор или соглашение, когда он говорит: «Так вот, завет между Богом и человеком - вещь великая и изумительная, независимо от того, рассматриваем ли мы ее природу или ее цели. По своей природе это соглашение для достижения определенных целей между Святым Творцом и Его бедными созданиями. Как бесконечны, как невыразимы должны быть благодать и снисхождение Бога в этом деле! Ибо, что такое бедный несчастный человек, что Бог должен возложить на него Свое сердце, - что он должен как бы ограничить свой суверенитет над ним и заключить с ним соглашение?» (6: 470). Оуэн также показывает, что завет благодати является продолжением или завершением всех предыдущих заветов и, в конечном счете, через искупительную историю основан на завете искупления (т. е. в завете, основанном на делах, чтобы выполнить требования Законодателя). «Новый завет [то есть завет благодати] как повторное объединение всех обетований благодати, данных от основания мира, исполненных в фактическом явлении Христа и подтвержденных Его смертью и жертвой Его крови, тем самым стал единственным правилом новых духовных таинств поклонения, подходящих для этого, и был великим предметом веры святых Ветхого Завета и великим основанием всех наших нынешних милостей» (Евреям. 6: 113).
Говоря о Завете Искупления, где Сын вступает в завет с Отцом, чтобы “исполнять Его волю” для Искупления своих избранных, Оуэн также описывает этот “завет” как “договор". Он говорит: “Третьим актом этого послания является Его вступление в завет и соглашение со Своим Сыном относительно работы, которая должна быть предпринята, и ее проблемы или события”. Оуэн описывает Завет Искупления как завет, в котором Сын должен действовать, основываясь на указе Отца послать Его спасать и искупать грешников, “чтобы Бог мог быть вечно прославлен в работе, для которой Он был предназначен и которую Он должен был выполнить” (Евр. 3: 78). Здесь Оуэн ссылается на творческую силу Сына в создании миров, что будет контекст, в котором будет происходить Его дело. Однако, хотя Сын берет на себя “работу”, предписанную Ему для исполнения, если люди пытаются взять на себя эту работу сами, они постоянно терпят неудачу. Оуэн говорит: “Ищущие Его по закону дел и наилучшим послушанием Ему никогда не найдут Его как воздающего и не достигнут того, чего ищут, как прямо говорит апостол в Рим.9.31-32  (Евреям,6:56) Причина этой неудачи - их изменчивая неспособность поддерживать требования Закона в любом завете.
Оуэн не видел Завета дел, формально подтвержденного в Завете на Синае (ср. Евреям, 3: 398 и далее). Неудача Адама и нарушенный завет в саду - это то, что ни один человек, следовательно, не может поддерживать в результате грехопадения. Завет, заключенный на Синае, был “материально” тем же самым, как говорит Оуэн (то есть он был основан на праведном характере Бога и Его Законе), но он был “изменени  удален” на основе работы Христа в Завете Благодати. (6: 471) Оуэн действительно верил, что Завет на Синае был заключен в рамках Завета Благодати, и в некоторых аспектах он отражал Завет Дел, но имел свои собственные условия, будучи “моисеевым” или “церемониальным” во многих отношениях. И все же, хотя он имел различные аспекты, он все еще подпадал под то же самое определение “завета”, которое Оуэн первоначально дал нам в предыдущих параграфах. Завет на Синае повторил и восстановил, в своей особой манере, условия, как благословения, так и проклятия прежнего Завета дел, сделав послушание (то, чего человек никогда не сможет достичь) обязательным условием завета. Но Оуэн объясняет, что Завет на Синае никогда не намеревался заменить Завет дел, но подтвердить его. Он говорит: “Бог прежде дал завет дел, или совершенное послушание, всему человечеству, в законе творения. Но этот завет на Синае не отменял этот завет и никоим образом не выполнял его. И причина в том, что он никогда не предназначался для того, чтобы прийти на место его, как завет, содержащий полное правило всей веры и послушания всей Церкви. Бог не намеревался в нем отменить завет дел и заменить его другим; да, во многих вещах он укреплял, устанавливал и подтверждал этот завет ” (Евр.6.93).  Он продолжает демонстрировать условный характер благословения и проклятия: “Абсолютная вечность закона и его поклонения, то есть завета на Синае, является главным, фундаментальным элементом их нынешней веры, или, скорее, неверия”. (Евр., 6:123, AS).
Таким образом, мы видим, что в Завете дел, в Завете благодати и в Завете искупления Оуэн описывает завет в терминах договора или соглашения. Определение “завета” с точки зрения Завета Искупления как условного является нормой для общей богословской структуры Оуэна. Тем не менее, это определение для Оуэна не просто покоится на вышеуказанных идеях. Хотя “завет” в целом является соглашением между двумя сторонами и является основным определением “завета”, тем не менее, он также должен быть более точно разъяснен, поскольку заветы, заключенные Богом и с Богом, имеют особую природу, основанную на неспособности Бога изменить Себе или отказаться от Себя. Это особенно верно в свете того факта, что Бог в Завете Искупления принимает обе стороны соглашения, а в Завете Благодати посылает Посредника для посредничества от имени последовательных нарушителей завета. Оуэн заявляет: “И следует отметить, что, хотя я использую имя “завет”, как мы передали слово diaqh> kh, потому что истинное значение этого слова более правильно относится к нам в другом месте, все же я понимаю таким образом не завет должным образом и строго так называемый, но такой, который также имеет природу завещания, в котором блага того, кто его заключает, завещаны тем, для кого они предназначены. (Евреям, 6:74)
Установив базовую основу для взгляда Оуэна на “завет” (как обусловленный послушанием, хотя и с уточнением каждого конкретного завета, основанного на получателях и Посреднике), мы обратимся к Завету Искупления в трудах Оуэна. Оуэн описывает здесь “устроение наказания Христа за нас, которое также оказывает влияние на все Его посредничество от нашего имени. Это тот договор, завет или соглашение, которое было между Отцом и Сыном для выполнения дела нашего искупления при посредничестве Христа, во славу славной благодати Божьей” (12: 496).”или “соглашение”, заключенное между Отцом и Сыном до начала мира. Это основа для всего, что Бог сделает со временем, искупив Свою невесту для Себя. Оуэн определяет это так: “Воля Отца, назначающего и предназначающего Сына быть Главой, Супругом, Избавителем и Искупителем Своих избранных, Своей Церкви, Своего народа, который Он предвидел,  вместе с волей Сына добровольно, свободно берущего на себя эту работу и все, что требовалось поэтому, составляют этот договор (ибо в такой форме он предложен в Писании), о котором мы говорим ” (12:496), и он совершенно ясен. Заключенный завет или соглашение зависит от послушания Сына. Сын свободно и добровольно берет на себя работу по искуплению невесты. Здесь не аргумент против этого, поскольку некоторые говорят, что, поскольку Сын не мог потерпеть неудачу, будучи Богом (неизменным и непоколебимым), и это не может быть справедливо рассмотрено как “завет” в том смысле, в котором его определяет Оуэн. Скорее, он может быть нарушен, если Сын добровольно и свободно решит, что Он не хочет участвовать в этом соглашении. Несомненно, что это не так, и что воля Сына такая же, как у Отца, как и у Духа. Это все еще не меняет природу “завета”, как его определил Оуэн. Он объясняет это следующим образом: “Это правда, воля Бога Отца, Сына и Святого Духа, но одна. Это естественное свойство, и там, где есть только одна природа, есть только одна воля: но в отношении их отдельных личных действий эта воля присваивается им соответственно, так что воля Отца и воля Сына могут быть рассмотрены [отчетливо] в этом деле; что хотя по существу это одно и то же, все же в их отдельных Личностях это отчетливо рассматривается как воля Отца и воля Сына. Несмотря на единство сущности, которое существует между Отцом и Сыном, все же работа отчетливо ведется ими; таким образом, один и тот же Бог судит и становится поручителем, удовлетворяет и удовлетворяется в этих различных Личностях ” (6: 497). Хотя это верно, и все воли соответствуют Божеству таким образом, Оуэн заключает в этом определение Завета Искупления: “Таким образом, хотя этот завет вечен, и целью его является то, чего могло бы и не быть, и поэтому он имеет природу остатка Божьих постановлений в этих отношениях, но из-за этого отличного действия воли Отца и воли Сына по отношению друг к другу он  больше, чем указ, и имеет надлежащую природу завета или договора ” (6: 497, курсив его.)
Затем Оуэн “приступает к проявлению” того, как этот завет провозглашен и объяснен в Писании. Он говорит, что это ясно выражено в следующих Священных Писаниях, и цитирует Евр.10.7, Пс.16.2, 22.1, 40.8, 45.7, 60-7-8, Мих 5.4, Иоан.20.27, Откр.3.13  (12:498, 499ff) Характер этих отрывков хорошо изложен в “книге завета”, послании к Евреям, поскольку Оуэн цитирует и объясняет этот Завет Искупления на протяжении всего своего комментария к этой книге. В Евр.10.7  говорится: “И сказал Я: вот, Я пришел исполнить волю Твою, Боже”.
Оуэн описывает этот Завет Искупления как имеющий 5 вещей, “необходимых для полного установления и выполнения такого завета или соглашения” (12: 498). Здесь Оуэн собирается поместить идею “завета” в ее изначальную и первичную форму. Во-первых, “должны быть разные лица, по крайней мере двое, а именно обещатель и исполнитель, добровольно согласившиеся вместе в совете и замысле для достижения какой-то общей цели, приемлемой для них обоих, таким образом соглашаясь вместе” (12: 498). Учитывая предыдущие заявления, касающиеся природы “завета”, он определяет этот вечный и неизменный “завет” или соглашение как действующее между двумя сторонами, соглашающимися вместе. Во-вторых, “что лицо, обещающее, которое является главным участником завета, действительно требует чего-то от другого, что должно быть сделано или исполнено тем, что его касается. Он должен предписать ему что-то, что является условием, от которого зависит достижение цели, на которую завет направлен ”. Таковы условия завета. Тот, кто вступает в завет, должен выполнить соглашение, иначе он нарушает его. И инициатор договора должен выполнить свою часть договора, иначе он будет нарушен. В-третьих, “чтобы он дал тому, кто берет на себя такие обещания, которые необходимы для его поддержки и ободрения и которые могут полностью уравновесить в его суждении и уважении все, что требуется от него или предписано ему”. Так Бог дарует способность исполнять соглашение завета силой Духа, данного Христу без меры. Если бы Отец требовал послушания, но не удовлетворяет потребности Посредника (то есть человечности Христа), то Он нарушил бы завет и это было бы основанием для суда. В-четвертых, что после взвешивания и рассмотрения условия и обещания, обязанности и награды, предписанной и занятой, как упоминалось ранее, совершитель добровольно обращается к одному и ожидает выполнения другого ”. Если обе вовлеченные стороны не выполнят свои соответствующие цели в ожидании участия друг друга, тогда завет никогда не сработает. В-пятых, “чтобы при выполнении условия, о котором говорит получающий и которое одобряет обещающий, была достигнута и установлена общая цель, изначально предназначенная” (12: 499). Акценты все его.) Перечислив необходимые требования “завета”, Оуэн говорит: “Эти пять вещей необходимы для заключения и полного выполнения такого завета или соглашения, которое основано на личных действиях; и все они в высшей степени выражены в Писании и находятся в договоре между двумя сторонами".Отец и Сын, о которых мы говорим...” (12:499).
Первоначально изложив определение Завета Искупления, Оуэн демонстрирует из Священного Писания те классические отрывки, которые поддерживают этот завет. Он утверждает: “Есть Отец и Сын как отдельные Личности, согласные вместе в совете для достижения общей цели - славы Божией и спасения избранных. Эта цель выражена в Евр.2.9-10 и 12.22 . Так вот, так оно и было, по Зах.6.13: ”Совет мира будет между ними обоими“, - "Inter ambos ipsos”. То есть два человека, о которых говорится, а не две должности, на которые там намекают, которые встретятся во Христе. И кто они? Господь Иегова, который говорит, и человек, Чье имя свято “Ветвь”, ст. 12, который должен сделать все великие вещи, упомянутые там: “Он вырастет” и т. Д. Но совет мира, замысел нашего мира, находится между ними обоими; они согласились на достижение нашего мира ”. Обосновав Евр.2 и 12, он упоминает “совет мира” в Зах.6.13, , демонстрируя, что Господь и Ветвь соглашаются заключить завет вместе. Затем Оуэн делает интересный момент с отрывком, который обычно не используется. Он цитирует Ис.9  в отношении не воплощения (обычно используемого контекста), а Завета Искупления: “Отсюда и это имя Сына Божьего, Ис.9.6 “Чудный Советник. Именно в связи с тем делом, о котором там говорится, Его так и называют. Это выражено в начале стиха: “Нам дитя родилось, нам сын дан”. С какой целью это было, известно, а именно, что он может быть Спасителем или Искупителем, откуда его впоследствии называют “Вечным Отцом, Князем мира”; то есть Отцом Своей Церкви и народа в вечном милосердии, великим Автором их мира, который обеспечил его для них и установил это для них ” (12: 630 AS).
Оуэн подтверждает свое собственное объяснение Завета Искупления следующим утверждением: “Итак, во-первых, очевидно, что было добровольное согласие и четкое согласие Отца и Сына на исполнение дела нашего мира и на приведение нас к Богу” (12:501) Язык здесь поражает, и им часто пренебрегают. Основная форма завета есть Завет Искупления, который был подготовлен до начала мира, основан на “добровольном согласии”. То, что часто уводит современных богословов и проповедников от подобной терминологии, является результатом их путаницы в объяснении Завета Искупления как Завета Благодати. В сознании Оуэна одно, безусловно, обеспечивает другое, но они различны. В сегодняшних реформатских кругах эти различия часто размыты, смешаны, запутаны и, одним словом, неправильно поняты. Сила этого стандарта “добровольного согласия” дана контекстом в следующем абзаце Оуэна: “Для выполнения этой работы Отец, Который является главным в завете, Обещатель, Чья любовь “настраивает всех на работу”, как часто выражается в Писании, требует, чтобы Господь Иисус Христос, Его Сын, должен был сделать то, что, принимая во внимание его справедливость, славу и честь, было необходимо сделать для достижения предложенной цели, предписывая Ему закон для его исполнения; который так часто называется его “волей” в Писании(12:501 Курсив его.).
Как Сын должен принять это “соглашение” с Отцом? Оуэн говорит, что Сын выполняет этот завет не отрицательно, делая “кровь быков и козлов” действенной, а положительно, в Своих собственных служениях Пророка, Священника и цЦря. В этот момент Оуэн описывает несение служения так  1) что Христос примет человеческую природу, 2) что в этой человеческой природе Он должен быть слугой и подчиняться, и 3) что Он должен страдать и претерпевать “то, что по справедливости Ему причитается, чтобы Он должен был совершить избавление” (12:503).
Оуэн продолжает свое описание пакта, демонстрируя, что обещания даются между Отцом и Сыном при условии, что каждый выполнит свой долг перед другим. Он цитирует Ис.42.4-6,, Пс.16.10, 89.28 и Ис.50.5-9. Об обязанностях самого дела он цитирует Евр.12.2, Ис.42.1-4 и Евр.7.28. Христос - Первосвященник навсегда. Таким образом, Оуэн проводит различие в том, как излагаются различные заветы, содержащиеся в книгах Послания к Евреям, то есть он проводит различие между Заветом Искупления и Заветом Благодати, когда имеет дело с книгой в целом и с тем, как они соотносятся друг с другом.
Продолжая в своем 12-м томе подробно описывать этот договор как Завет Искупления, Оуэн объясняет, что Господь Иисус “принимает условия” завета. Это то, что каждый, вступающий в завет, должен делать, когда на него возлагаются условия завета. Это не означает, что падшие люди сами по себе могут выполнять какие-либо обязательства по завету; даже в случае Адама, бывшего совершенным, но изменчивым, и он также не смог выполнить завет. Но Завет Искупления демонстрирует, что Отец собирается даровать способность и силу Духа Посреднику, чтобы эта задача была выполнена. С точки зрения Завета Искупления, развертываемого во времени и на Завете Благодати, Оуэн демонстрирует, что люди вступают в завет условно, но безусловная природа благодати позволяет им это доделать. Таким образом, влияние Завета Искупления имеет глубокие последствия для того, как любой богослов или проповедник понимает природу Завета Благодати. Это будет видно во временной демонстрации Завета Искупления как Завета Благодати позже.
Оуэн описывает основополагающую природу Завета Искупления в терминах Закона, когда говорит: “Он добровольно взял на себя это обязательство; но когда Он это сделал, Он был по закону  подчинен всему, что сопровождало его, и когда Он вложил Свое имя в это обязательство, Он стал ответственным за весь долг. И все, что он делал или ради чего страдал, называется “послушанием”, ибто относится к закону, которому он подчинялся, когда обручился своему Отцу и сказал Господу: “Ты мой Господь; вот, Я пришел исполнить волю Твою” (12: 505). Христос юридически заключает обязательный законный договор с Законодателем. Тем не менее, Законодатель должен удовлетворить потребности в помощи в договоре, иначе последний будет нарушен. В этом взаимном соглашении “Бог Отец принимает исполнение того, что было предписано Сыну” (12: 505). Он цитирует Ис.49.5-9 (ср. другие его цитаты из Пс.2.7-8, Деян.13.33, Рим.1.4, Дан.9.24, Иоан.17, Евр.9.24, Иов 33.24).
Затем Оуэн завершает том 12 словами: “И вот, говорю я, завет и соглашение, заключенные между Отцом и Сыном, которые являются великим основанием того, что было сказано и будет сказано далее о заслугах и удовлетворении Христа. Здесь лежит основание праведности устроения, рассматриваемого так, что Христос должен претерпеть наказание, причитающееся нам: это было сделано добровольно, от Него Самого, и Он не делал ничего, кроме того, что Он имел власть делать, и повеление от своего Отца делать. “У Меня есть сила, - говорит он, - отдать Свою жизнь, и у Меня есть сила взять ее снова; эту заповедь я получил от Моего Отца”, чем слава любви и справедливости Божией чрезвычайно возвышается” (12: 507). Результатом исполнения этого завета, основанного на законе, на соглашении и договоре, по словам Оуэна, является “возвышение” Посредника. (Он цитирует Ис.53.12, Зах.9.10, Пс.110.6, 2.8-9, 72.8, Дан.7.14, Рим.14.11, Ис.45.23, Фил.2.10). Интересно отметить, что Оуэн считает, что когда Иисус говорит об Отце во время воплощения, Он имеет в виду Завет Искупления. Так обстоит дело с Иоан.4.34 : “Иисус говорит им: пища Моя - исполнять волю пославшего Меня и совершить дело Его”. Иисус находится под “чужой волей”, “послан” и пришел “завершить дело”, которое Он начал.
Как Завет Благодати соотносится с Заветом Искупления? Завет Благодати для Оуэна является выражением Завета Искупления во времени. Это не один и тот же завет, как было сказано ранее, но Завет Благодати зависит от Завета Искупления для своего существования. Оуэн основывает все, что происходит во времени, на собственно ортодоксальном богословии и неизменной природе Божиих указов (например, 11: 210). Таким образом, бесповоротный указ об избрании связан для Оуэна с Заветом Искупления. Посредник, как мы видели, ставится под условия, чтобы выполнять обязанности Пророка, Священника и Царя во времени. Поступая так, Он исполняет “закон” Законодателя и ратифицирует Завет Искупления, обосновывая Завет Благодати. Оуэн справедливо считает, что Завет Искупления и Завет Благодати принимаются и исполняются Богом; либо через вечный договор, либо через Завещателя Нового Завета. Как это так? Он говорит, что в Завете Благодати все значение имеет “обязательство Бога с обеих сторон в этом завете”. (11:211) Как же тогда существует различие между этими двумя? Является ли это просто вопросом одного указа до основания мира, а другого - в контексте сотворенного порядка, причем оба они “кажутся” одним и тем же заветом? Определение Оуэна “завета” не допускает этого различия. Он уже провел различие между Заветом Искупления и Заветом Благодати. Один из них - внутритринитарный завет, а другой - между Богом и человеком. Как же тогда Оуэн может сказать, что Завет Благодати - это то, что Бог совершает “с обеих сторон”, и при этом быть отличительным? Ответ на этот вопрос лежит в развертывании Искупительной Истории и в том, как исполняется Завет Благодати между Богом и людьми, но исполняется он делом Христа – результатом Завета Искупления.
Завет Искупления установлен в вечности, но действует во времени в Завете Благодати. Иисус Христос исполняет закон, заключенный в договоре с Отцом, чтобы быть Посредником для Своей невесты – всех тех, кто будет избран. Избрание установлено в прошедшей вечности, но применено в Завете Благодати во времени. По мнению Оуэна, это не делает Завет Благодати исключительно внутренним. В этом есть внешняя природа. Когда Бог обязывает людей исполнять по закону то, что от них требуется, они не могут соответствовать этим стандартам, пока возрождающая сила Духа не удалит их каменное сердце и не дарует им сердце из плоти и новую жизнь. Вот почему люди нуждаются в Посреднике, потому что условия завета, как описывает Оуэн: “Делай это и живи”, недостижимы, если им не дать новую жизнь. И даже тогда Бог с обеих сторон, заключая завет с людьми и предоставляя им Посредника, стабилизирует завет, чтобы люди могли действительно иметь жизнь по благодати. (Оуэну нравится слово “неизменный” в этом отношении, поскольку без Бога, стабилизирующего Завет Благодати с обеих сторон, люди никогда не будут искуплены.) Послушайте, как Оуэн описывает это с Авраамом: “Это то, что Бог возлагает на Себя в этом завете благодати, что Он навеки будет Богом ему [Аврааму] и его верному семени. Хотя внешнее управление заветом было дано Аврааму и его плотскому семени, все же действенное устроение благодати завета свойственно только тем, кто является детьми обетования, остатком Авраама по избранию, со всеми, ето во всех народах должно было быть благословлено в Нем, в семени Христовом” (11:284).
На первый взгляд это кажется противоречивым. Как завершение Завета Благодати, будучи милостивым, может быть сделано с “ним” (то есть Авраамом) и его “семенем” после него? В различении Оуэном Завета Искупления и Завета Благодати это должно быть ясно. У Оуэна нет абсолютно никаких проблем с утверждением, что в каждом заключенном завете есть условия, которые должны быть выполнены. Во внешнем управлении Заветом Благодати, который относится к Новому Завету в Новом Завете, а также к его выражению в Ветхом Завете, люди должны соответствовать определенным требованиям, чтобы спастись. Но они не могут. Тогда Бог должен “принять обе стороны”. Вот почему Завет Искупления так важен в общем взгляде Оуэна на Теологию Завета. Иисус Христос, как посредник, возлагает всю ответственность, в соответствии с законом, на Себя, за всех тех, за кого Он будет жить и умереть. Таким образом, люди, благодаря работе Христа, милостиво спасаются и возрождаются. Это не означает, что только возрожденные живут и движутся в Завете Благодати. Авраам и его семя заключили завет с Богом. Но это определенно означает, по собственному определению Оуэна, что только избранные участвуют в плодах Завета Искупления. Вот почему, когда даются угрозы о нарушении завета с Богом, как говорит Оуэн, они “являются моральными актами, а не декларативными, как для конкретных людей, вечных целей Бога, но подчиненными другим целям вместе с самим законом ...” (11: 168)
Завет искупления не может быть нарушен. (12:497ff) Отец и Сын неизменно исполнили его. Завет Благодати для избранных не может быть нарушен, потому что он логически вытекает из Завета Искупления. Однако те, кто “заключил завет” с Богом, кто не возрожден, за что борется Оуэн, всегда будут нарушать завет и нести угрозы, содержащиеся в знаке, наложенном на них. (16: 258ff) Это не нарушает и не искажает работу Посредника для тех, кем Он был Посредником. Тем не менее, это помещает всех остальных, заключивших завет таким образом, под обязательства завета, или, как говорит Оуэн, “условия”, либо Ветхозаветных заветов, либо Нового Завета, под Евангелие, которое они никогда не смогут выполнить. Но для избранных благословенность Завета Благодати видна в этих словах, о чем повсюду свидетельствует Оуэн: “Кого Бог принимает во Христе, тот будет оставаться в Нем вечно; кого Он оживляет, чтобы ходить с ним, они будут делать это до конца. И в этих трех вещах, принятии Богом, святости от Бога и защите того и другого до конца, все свободные и во Христе, являются той тройственной нитью завета благодати, которая не может быть разорвана ”(11: 179).
 Часть путаницы здесь связана с тем фактом, что многие делают Завет Благодати слишком ограничительным. Они не допускают определения “завета” Оуэна и поэтому пришли к выводу, что Завет Благодати есть нечто совершенно “новое”, не обновление чего-либо прежнего, а совершенное внутренне, без каких-либо внешних частей, только с избранными. В каждом “завете”, в который вступает Бог, Оуэн говорит: “то, что торжественное обновление Богом завета в любое время называется его заключением или вступлением в завет, не нуждается в доказательстве” (11: 214, курсив мой). Другими словами, в каждом случае мы находим “обновление” прежних обетований, данных Божьему народу, они вступают в Завет Благодати с Ним, и каждое “исполнение” его есть обновление прежнего, но затем прогрессирующее. Именно здесь Оуэн решительно не согласен, хотя бы только на основе Завета Искупления, с теми, кто “просто” отождествляет Завет Благодати со спасением, то есть с тем, что Завет Благодати содержит только внутренние и никакие внешние выражения, или же он обеспечивает контекст только для возрожденных, а не для неверующих. Оуэн совершенно ясно говорит в своих трудах, что временные заветы имеют временную природу. Поэтому он говорит: “Верно, что применение обетований здесь непосредственно относится к временному народу, но все же, будучи выведено из свидетельства о продолжении присутствия Бога со святыми Его, гораздо сильнее заключает в себе духовных людей” (11: 251). тот же завет? Для Оуэна ответ - “Да”.
Было бы правильно, по мнению Оуэна, сказать, что спасение сосуществует для избранных в Завете Благодати благословениями, переданными Заветом Искупления. Но было бы также правильно, по мнению Оуэна, сказать, что спасение не является коэкстенсивным в Завете Благодати для тех, кто не избран, поэтому у Оуэна не было проблем с допуском младенцев в Завет Благодати в любом его устроении. Чтобы использовать пример этого Оуэна, он ясно описывает, как обетования не являются условными, “Что эти обетования Божьи должным образом и в отношении их первоначального возникновения не зависят от каких-либо условий в верующих или от того, будут ли они исполнены, но являются источниками всех условий, независимо от того, что они есть. должны быть в них или ожидаться от них, хотя благодать и послушание верующих часто упоминаются в них как средства, посредством которых они, согласно назначению Божьему, достигают наслаждения тем, что обещано или продолжается в нем. Одно это соображение, что во многих из этих обетований есть явное non obstante или отсутствие какого-либо такого условия, которое могло бы показаться веским и быть поводом для любого такого обетования или участия благодати Божьей, и его достаточно, чтобы дать свет и доказательство этому утверждению. Если Господь прямо говорит, что он будет делать это с людьми, хотя это и не так с ними, то его выполнение этого не может зависеть от чего-либо подобного в них ” (11: 237-238).
Другими словами, милостивый аспект обетований, содержащихся в Посреднике, не основано ни на каком условие у получающих их. Если бы это было так, никто бы никогда не пришел к вере, потому что у людей нет такой способности. Здесь, логически, Оуэн опирается на неизменную природу характера Бога и Завета Искупления. Завет Благодати - это место, где этот непреложный указ предъявляется к любому конкретному человеку. Но эта сфера, называемая “Заветом благодати” по определению, все еще требует условного послушания. Это не противоречие, потому что Посредник выполняет соглашение от имени получающих или, как сказал Оуэн, “от имени верующих”. Вот почему Оуэн может так легко продемонстрировать настойчивость святых (большая тема в томе 11), над и против тех, кто поставил бы какое-то условие на веру, даже если Бог требует, чтобы все люди, везде, покаялись.
Сила спасения заключена в Завете Искупления, выраженном во времени в сфере или контексте Завета Благодати. Синклер Фергюсен в своей книге об Оуэне “Джон Оуэн о христианской жизни” говорит следующее: “Таким образом, завет благодати зависит от завета искупления как своего основания и своей спасительной силы”. (С.27) Оуэн говорит: “Итак, завет благодати утверждается на этих обетованиях"  (Евр.8.6) то есть благодать и милость завета и его полезность для целей завета, чтобы держать Бога и человека вместе в мире и согласии, возлагаются на эти обетования, чтобы быть ими подтвержденными и установленными для нас, Бог открыл им свою добрую волю к нам, с сопровождением условия долга. (1: 315)
Что такое “завет” в этом заявлении, связанном с оговоркой о Новом Завете? Это Завет искупления. Опять же, именно здесь сила спасения, избрания, предопределения и всех Божьих обетований “да и аминь” во Христе Иисусе. Чтобы освежить наши воспоминания, он говорит: “И это совсем не поможет тому, что утверждается, а именно: “Что во всех заветах, - а его обетование заключает завет, - должно быть условие с обеих сторон:” ибо мы охотно признаем, что в Своем завете благодати Бог обещал нам что-то и требует чего-то от нас, и что эти две вещи имеют взаимную зависимость друг от друга; но мы также утверждаем, что в самом завете Бог милостиво обещал действенно совершать в нас те вещи, которые Он требует от нас, и что в этом этот завет в основном отличается от завета дел, который он отменил. Но такого завета, в котором Бог обещал бы быть Богом для нас при условии, что мы и нашими собственными силами будем исполнены благодати, и на том же основании будем сохраняться до конца, мы не признаем и не можем признать, пока наши сердца имеют какое-либо чувство любви Отца. крови Сына, или благодать Святого Духа, источников его ” (11: 360). Если кто-то может логически осмыслить эту последнюю цитату, то они могут сделать это только установив этот завет в Завете Искупления, как это делает Оуэн. Вот почему в Завете Благодати его различие между благодатью и послушанием не противоречит друг другу.
Существует волна богословских заблуждений, утверждающих, что Новый Завет, или Завет Благодати, полностью выраженный в Новом Завете, был “совершенно новым” или, как некоторые цитируют, “лучшим” заветом, но переводят это теологически как “совершенно другой”. Оуэн говорит, что это не так. Он говорит, что этот “новый” завет в Евр. 8 является “повторением, собранием и подтверждением всех обетований благодати, которые были даны Церкви от начала, даже всего того, что было сказано устами святых пророков от начала мира" (Лк.1.70). Первое обетование содержало в себе всю сущность и сущность завета, благодати. Все те, которые впоследствии были даны Церкви в различных случаях, были всего лишь объяснениями и подтверждениями этого. Во всех них была полная декларация мудрости и любви Бога, пославшего Своего Сына, и Его благодати человечеству таким образом. И Бог торжественно подтвердил их Своей клятвой, а именно, что все они должны быть выполнены в назначенное время. Таким образом, в то время как обещанный здесь завет включал в себя послание Христа для исполнения этих обетований, все они собраны в Нем как одном Главе. Это созвездие всех обетований благодати”. (Евреям, 6: 112).
По мнению Оуэна, завет не является “совершенно новым”, поскольку все, что демонстрировало “прообраз” или “тень” в Ветхом Завете чего-то в Новом Завете и что исполняло его, не может быть логически названо “новым”. Но тогда как Оуэн определяет “лучшее”? Во-первых, следует отметить, что Оуэн противопоставляет Завет, заключенный на Синае, Новому Завету во Христе. Он не противопоставляет Авраамов Завет Новому, ибо у Оуэна Авраамов и Новый Завет - это одно и то же, просто Новый Завет повторяется (слово, которое он часто употребляет). Обратите внимание, что Оуэн цитирует Лк.1.70 , исполнение обетования Христа в Авраамовом завете. Оуэн определяет это различие между Ветхим заветом на Синае и Новым заветом во Христе (Заветом Благодати, частью которого был завет Ветхий, хотя и отличался от него) не как “совершенно новый”, а как отличающийся по степени сравнения. (Евреям, 6:53) По словам Оуэна, это “лучшее, что когда-либо давал Бог” сверх и против Ветхого завета на Синае. Дело не в том, что они новы, как в “совершенно новом”, не относящемся ни к одному из обетований, уже данных Аврааму, а в том, что их выражение лучше всего, что когда-либо давал Бог.
Как же тогда послушание и благодать работают в этом новом завете? Оуэн говорит: “хотя вера требуется в порядке природы, предшествующем нашему фактическому получению прощения греха, все же эта вера сама по себе создается в нас благодатью обетования, и поэтому то, что она предшествует прощению, относится только к порядку, который Бог назначил в вести о преимуществах завета, и не означает, что прощение греха является наградой за нашу веру ” (6: 69). Таким образом, разница заключается не в основном определении “завета”, а в том, каким образом возрождение предшествует всему тому, что действительно вводит в завет. Оуэн подтверждает это, говоря: “Под Новым заветом подразумевается не новый завет абсолютно и изначально, как он дан в первом обетовании; но в его полном евангельском управлении, когда оно было фактически установлено смертью Христа, как это делается в таинствах Нового завета. Это, как и завет Синайский, были, как говорят большинство, лишь разными устроениями одного и того же завета ” (6: 70,). Затем Оуэн тратит еще одну страницу, описывая, почему это лишь разные устроения одного и того же завета. 6: 71ff) Он подводит итог этому, говоря: “Суждение большинства реформатских богословов состоит в том, что Церковь в Ветхом завете имела то же самое обетование Христа, тот же интерес к Нему по вере, прощение грехов, примирение с Богом, оправдание и спасение одним и тем же способом и средствами.что верующие имеют под Новым. И хотя сущность завета заключается в этих вещах, нельзя сказать, что они находятся под другим заветом, а только под другим управлением. Но это настолько отличалось от того, что установлено в Евангелии после пришествия Христа, что имеет вид и название другого завета” (6: 71).
Заявив, что новое не является “совершенно новым”, Оуэн описывает, как новое отличается от старого. Первый способ различения - это “путь и способ провозглашения” (6: 71). Другими словами, Бог более явлен в Новом Завете, но не отличается тем, как Он спасает или творит. Оуэн говорит, что в Новом Завете Бог говорит “ясно”. Это не меняет сути Завета Благодати. Ибо в любом устроении его сила принадлежит Завету Искупления. Во-вторых, он говорит, что мы получаем “обильное излияние благодати”. (6: 72) Другими словами, те, кто жил в Ветхом Завете, как говорит Оуэн, “имели истинную, настоящую, спасительную благодать, сообщенную им”, точно так же, как и те, кто живет в Новом Завете. Тем не менее, больше людей в Новом Завете в сообществе завета имеют это, чем в старом. (Это утверждение само по себе является смертельным ударом для диспенсационной мысли, по крайней мере, согласно Джону Оуэну.) В-третьих, существует разница в нашем “способе доступа к Богу” (6: 73). Это разница евангельского устроения по сравнению с ветхозаветными вещами, внешними и относящимися к церемониальным законам. В-четвертых, “в способе поклонения, необходимом при каждом устроении”. Оуэн говорит, что здесь есть разница. Опять же, это связано с ветхозаветными церемониальными законами и обрядами, где в Новом Завете все в первую очередь духовно, но не без его таинств. В-пятых, и, наконец, Оуэн говорит, что существует “разница в степени распространения благодати Божьей” (6: 73). Он говорит: “Ибо в ветхом завете это было ограничено потомством Авраама по плоти; но в новом завете это распространяется на все народы под небом” (6:73).
В связи со взглядами Оуэна на теологию Завета можно сказать гораздо больше. Однако, просто воспроизводя страницу за страницей работы Оуэна, в том числе углубляясь в его отдельно опубликованную работу (которая довольно хороша) под названием "Библейское богословие", читатель устанет (и, возможно, уже устал). Итак, подводя итог позиции Оуэна, можно сказать просто: Оуэн считает, что каждый завет в Библии условен – благословение и проклятие основаны на положениях завета или соглашения двух добровольных сторон. Завет Искупления и Завет Благодати различны, хотя один обеспечивает контекст для другого. Завет Благодати - это сфера, в которой Бог действует, обращаясь как с верующими, так и с неверующими в этом контексте при условии их послушания. Их послушание возможно только в том случае, если Завет Искупления применяется к ним в рамках Завета Благодати, делая добровольное согласие тех, кто находится в согласии с Богом, основанным на благодати Христа, Посредника Завета Искупления. Завет Искупления не может быть нарушен, но Завет Благодати часто нарушается; “делай это и живи” невозможно, и только через Посредника каждый может “жить”. Новый Завет, или возрожденный Авраамический Завет, хотя во времени есть по существу одна сущность завета, заключен с избранными и их семенем, будучи, конечно, “обновленным” Авраамическим заветом, который теперь стал “лучше” или более четко установлен, как Оуэн экзегетирует Послание к Евреям и точно определяет это. Завет на Синае отменяется в том смысле, что его церемониальный характер больше не нужен, поскольку Посредник Завета Искупления полностью выполнил Свою работу во времени.
Имея это в виду в связи с Заветом Искупления, следует рассмотреть вопрос о том, чтобы правильно проиллюстрировать позицию Оуэна в любом богословском труде по заветам. Очень простой обзор этой же информации  опубликован в работе Синклера Фергюсона “Джон Оуэн о христианской жизни”, опубликованной Banner of Truth. У Фергюсона есть как раздел о Завете Искупления, так и страница или около того о Завете Благодати с точки зрения Оуэна.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn