Как пахнет работа

                очерк

        Работы бывают разные. Есть работы хорошие и плохие, денежные и малоденежные; есть работы престижные и обыкновенные, тяжёлые и лёгкие. Но есть работы с запахом и без. Те, что без запаха – это хорошие работы. А вот те, что пахнут – сразу и не скажешь...
        Допустим, вы свои положенные трудовые 8 часов вдыхаете аромат французского «Шанеля». Впрочем, о чём это я – где К. Шанель, а где мы?.. Конкретно в нашей исторической геолокации речь можно вести в лучшем случае о «Красной Москве», не более… И тем не менее, всё же предположим такую редкую и счастливую возможность именно для вас нюхать неземные, т.е. несоветские, ароматы… В таком случае я не думаю, что это будет тяжело. Необременительно, мне кажется, нюхать на работе, скажем, колбасу. Особенно, если время от времени отреза'ть кусочек и ещё больше наслаждаться её сырокопченым букетом.
        Не очень приятно дышать бензином или краской. Хотя, всё же можно привыкнуть. Но я хочу рассказать вам о запахах первозданной природы; о том, как мы умеем жертвовать своими, но чаще, однако, чужими интересами во имя большого и очень нужного дела. О чём бы вы думали? Ни за что не угадаете – о свиньях! Вернее, о том, каков их образ жизни без прикрас. А живут они удручающе однообразно: едят и испражняются, постоянно едят и непрестанно испражняются.  Любая свинья очень много ест и очень, очень много производит валового побочного продукта. При этом без малейшего стеснения, видя в том смысл своего существования.

        Таким незатейливым способом я наконец-то плавно подхожу к анализу запахов, характерных для свинопрома. О! Для понимающего толк в работе носом это целая симфония! Её поначалу негромкое звучание возникает за несколько километров от приземистых, хмурых корпусов свинокомплекса: если вам необходимо проехать мимо него, то в какой-то момент вы вдруг начинаете чувствовать некий дискомфорт. Что-то внезапно окажется не то, не так, как хотелось бы; а уже через несколько секунд вас озарит догадка: «Да это же (чуть не сказал – ''прёт'') наносит запахом... ну той самой субстанции, которую культурно мыслящие существа стараются не замечать, тщательно обходя стороной и высоко поднимая ноги…»
        Страшное подозрение возникает у вас: неужто кто-то из соседей по автобусу или личному авто оказался недостаточно воспитан?.. Причём, если присмотреться к судорожным телодвижениям окружающих, становится ясно, что не только вам не по себе. Хуже того: если вы едете один, то вас пронзает болезненный импульс: «Неужели степень моего недержания дошла до такой грани бесконтрольности?..»
 Чуть погодя, разглядев поодаль те самые сумрачные корпуса свинокомплекса мощностью этак тысяч сто голов и снующие к ним грузовые автомобили-ЗСК с кормом, вы понимаете, что, слава Богу, дело не в вас и ваших попутчиках. Причина кроется в свиньях. А конкретно – в том, как именно любая порядочная свинья ведёт себя в быту. А как мы с вами только что выяснили, ведёт она себя плохо, по-свински – постоянно унавоживает округу. Хорошо, если одна. Плохо, если это делается сонмами означенных животных в промышленном масштабе.

        Далее, узнав, откуда «дует ветер», вы резко закрываете стёкла дверей автомобиля. Минут пять стараетесь не дышать, удаляясь от опасной зоны.

        Предположим, что вам не дана спасительная возможность миновать эту самую «зону». Скажем, вы там на заработках, о чём я, конечно, сожалею вместе с вами, но тут уж «кто на что учился»…
Итак, подъезжаем всё ближе и ближе к источнику неприятных флюидов. Пока сидишь в автобусе, жизнь относительно не то чтобы прекрасна, но всё же неплоха. Хоть и слегка приправлена вышеупомянутым «амбре». Однако всё хорошее рано или поздно заканчивается, уступая место иному, и скорее всего, плохому. Закончилась и наша предыстория. Начинается само действие: вот мы и прибыли. А теперь вперед, к проходной!

        О Боже! У вас судорожно сжимаются ноздри и сильно искажается лицо? В голове сумбурно проносится позорная мысль: «А не вернуться ли?»
Увы, обратной дороги нет! А запах всё усиливается и усиливается по мере того, как близко вы подходите к проходной. Наконец-то вы за дверями санпропускника. Здесь мгновенно на ум приходит ранее уже кем-то сказанная по схожему поводу фраза: «Пожалуй, эта штука будет посильнее ''Шипра''!»
В этот момент с непривычки и впрямь можно повернуть назад: сверху донизу господствует густая и уверенная вонь, проникающая не только в ткань одежды, но и в самые потаённые глубины вашего пористого тела. После нескольких часов здешних «окуриваний» необходимо долго отмываться самому, а одежду проветривать минимум неделю. Тем не менее придётся смириться с фактом, что что-то неистребимо-неуловимое и неприятно-воздушное всё равно останется с вами.

        Думаете, это предел возможного?  Нет. Переодевшись в спецовку, как того требуют санитарные нормы содержания животных в неволе, вы идёте далее – в цех. Именно здесь и начинается игра назальных нюансов, которые отвешиваются вам не граммами, а, боюсь, целыми килограммами на каждый кубический метр исследуемого объёма. Если продолжить музыкальную аналогию, то это – вариации на тему «Посильней, повонюче;й». То вы влетаете в сладкую и душную, точнее – удушливую атмосферу, от которой становится тяжело дышать; то натыкаетесь на кислую вонь, от которой першит в горле и глаза трагически влажнеют. А то вообще под ногами начинает чавкать свиной кал, и тут уже бывает трудно удержать в горле свой завтрак или обед. Он, кал, сытно дымится, мерзавец, и так неописуемо «пахнет», – нет, всё-таки прёт – что приходится прикрывать глаза и по возможности накрепко закупоривать свои лёгкие, а также весь нежный трахейный канал, ведущий в них…
Справедливости ради нужно сказать, что здесь есть и «оазисы» – начальские кабинеты. Их довольно много – по числу цехов и линий. Кабинеты содержат в себе более презентабельный запах, резко насыщенный табачным дымом, и оттого кажущийся гораздо привлекательнее. Сюда можно забежать и глотнуть «чистого воздуха», но ненадолго.

        Если совсем невмоготу, можно на минутку выскочить на улицу. Но будьте осторожны: вам может показаться, что хлебнули чего-то едкого, даже ядовитого, как слезоточивый газ. Такая странность происходит от перепада температур воздуха и его настоенности на здешних концентратах. Потом это проходит. Впрочем, всё проходит, но вонь остается.
        Здесь же, на улице, можно увидеть следующую картину: будучи подцепленной на крюк лебедки, висит распотрошённая дохлая свинья. Она предлагает всем желающим взглянуть на свой внутренний мир. Конечно, исключительно в исследовательски-медицинских целях. И все проходящие мимо невольно замедляют шаг, изучая этот большой наглядный учебный «препарат», заодно получая большой заряд эстетического наслаждения.

        Именно в данный момент, глядя на свиные, вроде бы самые обыкновенные, внутренние и внешние органы, какие есть у всех без исключения млекопитающих, начинаешь задумываться – а в чём сила свиньи?
        В её испражнениях всё то же, что и у других животных: макроэлементы, микроэлементы; просто разные элементы, из которых в наибольшем количестве присутствуют азот и серная кислота. Разница в том, что этого азота и этой кислоты много. Пожалуй, слишком много для любого иного организма. Свиным навозом, особенно свежим, если допустимо такой термин применить к этому субстрату, можно выжигать джунгли. Или просто поливать любую другую землю, чтобы на ней долго ничего не росло.
        Внутренний свиной химизм вообще – замечательная вещь. Настоящая свинья потрясающе универсальна – ест и переваривает всё, исключая, пожалуй, лишь особо тяжёлые элементы таблицы Менделеева да ряд сложных композитных материалов, применяемых, например, в ракетно-космических технологиях. Ну, скажем, керамическую теплоизоляционную плитку её желудок вряд ли осилит. А вот такую заурядную вещь, как, предположим, мужской носок, являющий собой эталон неудобоваримости, густо пропитанный застарелыми мужскими же эманациями до его окаменелости – это ей, свинье, как карамельку скушать: на выходе из свиного пищеварительного тракта он, носок, никогда уже  не появится в первотканном, ну или хотя бы просто хорошо выстиранном состоянии; нет, если он и выйдет, а он обязательно выскочит, то либо безвозвратно интегрированным на атомарном уровне в общую выдающуюся массу, либо, как минимум, в сильно пожёванном состоянии. Безо всякого ущерба для животного, произведшего сию рискованную манипуляцию.
Свинья ест все: белки животного происхождения, белки растительного происхождения, белки неизвестного происхождения (если таковые есть в природе). Сюда нужно также присовокупить углеводы, жиры. Опять же злаки. Да, в конце концов, просто траву. Всё, что представляет хоть малейшую пищевую ценность, включая опилки, слегка разбавленные песком, если их хорошенько запарить и смешать с чем-либо более привлекательным для свиного рыла. И будьте уверены – наша (ваша) голодная Хавронья употребит такую кашу во все свои 44 зуба.
        Правда, такая неразборчивость в пище дорого обходится окружающей среде: свиной навоз, как напалм, выжигает всё вокруг себя, да ещё и вглубь на полметра. А может, и глубже…

        Прошу прощения – что-то мне нехорошо… Надо бы выйти наружу хотя бы ненадолго. Подальше отсюда. Куда-нибудь в поле, в лес. В горы. На воздух, на чистый воздух… Куда угодно. Хоть в Африку. Кстати, про Африку…

        …Конечно, у свиньи есть много конкурентов касаемо мощности пищеварения и убойности «выхлопа». Так сказать, по силе и резкости духа как в прямом, так и переносном смысле. Предположим, если мы вдруг окажемся в продуваемой всеми чуждыми нам ветрами африканской саванне (я же обещал), то, к примеру, многие животные, а особенно антилопы (и не только Гну), жалуются на гиен за их непередаваемый запах, который те распространяют вокруг себя. Даже львы, морщась, избегают прямого контакта с ними. Да и не мудрено: гиена живёт в окружении трупов и трупного запаха. Это – её мир, от общения с которым «загнулся» бы любой другой слабо подготовленный, менее крепкий организм.
        А гиена прекрасно себя чувствует, потому что, пожалуй, может переварить внутри себя всякий, даже самый ржавый металлолом, если его туда загрузить; а затем, подняв хвост и открыв «летку», выпустить наружу расплав чистого железа или какого другого подобного материала из широкого, предлагаемого упомянутой выше «Таблицей» ряда как металлов, так и неметаллов, щедро при этом сдобрив его разного рода галогенами или чем-либо другим, столь же «остреньким». Конечно, сообразно «исходной руде» из ареала своего обитания. А уж про кости съеденных ими животных и говорить нечего – ничего не остаётся, кроме белого навоза, изобилующего первородным кальцием.
        Однако гиена плохо подходит на роль утилитарного домашнего животного, поскольку предпочитает употреблять исключительно мясо и мясопродукты любой степени несвежести. Про разные деликатесы вроде бананов и апельсинов, что время от времени идут у неё на десерт после «горячего», даже не стоит упоминать – это есть чистейшая и совершенно разорительная экзотика, которая также резко сокращает область хозяйственного использования гиены. Так что если какой безумец всё-таки надумает разводить пятнистых или хоть даже бурых гиен на «колбасу», то быстро обанкротится: на выкорм гиены уйдет гораздо больше животного белка, нежели потом сама она даст в результате её забоя. Да и кто кого «забьёт» – большой вопрос. Характер у неё просто ужасный, если не сказать, что безобразный. Ведь даже мёртвая гиена, прежде чем совсем уж околеть, непременно сожрёт с потрохами своего «кровника», так неосмотрительно обидевшего её. Это есть ещё один большой минус, о котором следует знать любому начинающему животноводу. И именно из-за него, скорее всего, вкусовые качества гиеновых окороков до сих пор недостаточно изучены…
Правда, стоит признать, и свинья в этом смысле совсем не подарок. Если её сдуру или нечаянно задеть за живое, ну например, если в этот момент у неё маленькие поросята или ещё по какой другой деликатной причине, то она может порвать опрометчивого «матадора» не хуже любой здоровенной бешеной собаки. Но при этом нужно заметить, что такой, а именно – «свиной», форс-мажор вполне укладывается в допустимые соответствующим советским ГОСТом рамки, разработанные как раз по этому поводу, и предусматривает определённые законом компенсации выжившему пострадавшему свиноводу.

        Далее… В продолжение темы «любви к чистому искусству», т.е. рассуждая о вроде бы сторонних вещах, устремим взор на… ну, хотя бы, любой американский континент. Но не только ради глотка непривычного, я бы даже позволил себе сказать – неприемлемого по идеологическим соображениям чуждого воздуха, который как раз тем и сладок… Дело в том, что где-то там, далеко-далеко, в той стороне, где некогда в изобилии паслись бизоны, теперь бродят скунсы. Те, что, как говорят в определённых (пострадавших) кругах, есть большие мастера по части спёртого воздуха… Так вот, нужно отметить – даже такой известный смрадный специалист, как скунс, и тот, попав в зону действия только что изготовленного и применённого свиного навоза (как известно, свиньи есть и в америках), всерьёз размышляет – а не пополнить ли свой боевой арсенал таким же спецсредством?..
Повторюсь – мы очутились столь далеко только для констатации факта, что есть на свете существа, способные в определенной, замкнутой тесными границами, области на равных поспорить со свиньей некоторыми своими талантами. Но вот прикладного смысла в этом путешествии нет как нет, потому что пищевая ценность самого скунса ничтожна. Как сказал бы поэт – ни кожи, ни рожи, одна неловкая неприятность. А про мясо я просто умолчу… Поэтому следует сделать предварительный вывод: альтернативы свинье в пищевой цепочке человечества, потребляющего свинопродукты, нет. Несмотря на все уже рассмотренные свыше её недостатки.

        Однако, довольно с меня, да и с вас, думаю, экзотики. Если что и нюхать, то дома, и своё. Вернусь-ка я на Среднерусскую равнину. К привычному, посконному. К портянкам в кирзовых сапогах… Припаду носом к родному хлеву где-нибудь на Г…щине. В самой её глубинке. Вот, полюбуйтесь: любой козёл (а также коза) так и норовит изжевать всякий попавший ему на глаза текстиль, будь то натуральное полотно или искусственное. (Как треснул бы ему (ей) по рогам за беспредельное, прямо-таки ослиное упрямство и бесстыжий взгляд «глаза в глаза»! Козззёл!) Да и воняет он!.. А как орёт!..
        Козёл, ровно как и его жена – коза, ужасающе противоречив. Он питается исключительно растительной пищей, а те тряпки, которые удается вытащить у него изо рта, служат скорее профилактикой кариеса, нежели действительно насущной едой. Ему бесполезно предлагать несвежую котлету или прокисшие щи. Но в этом же скрыт один огромный плюс: чего бы ни жевало «рогато-бородатое», – хоть морковку, хоть простынку на веревке, всё равно козлиный, простите, козий навоз – это дискретная россыпь твёрдых и почти не пахнущих «дробин», которые для любой почвы как поливитаминки для всякого растущего организма. А именно – сплошная польза, и ничего кроме. А вот свинья никогда не будет брезгливо водить пятаком: щи, так щи; гнилая картошка, так гнилая картошка! С другой стороны, не годится козёл (коза) в качестве крупносерийного мясопроизводителя. У него только и есть, что две пары жилистых ног на худющем скелете, обтянутом ни на что не годной волосатой шкурой. Правда, есть ещё рога. Но они не каждому по нраву. Особенно мужской половине любого населения. Да ещё эта его борода смущает… В общем, с козами никак. Не прокормят они нас с вами. 

        Совсем иная картина вырисовывается, если для этих целей завести свинью. Её центнер-полтора живого веса, а если подольше покормить, то и все два – совершенно другое дело. Ведь, если разобрать(ся) с ней детально, то она, родимая (я всё про свинью толкую), не только большим количеством мяса, но абсолютно вся, без остатка, поступает в дело. Её отброшенные копыта с успехом сами идут в холодец. А уж шкура, если грамотно обработать и приготовить, чудо как хороша в сале! Даже, простите, кишки, и те для колбасы просто незаменимы как оболочечный натурпродукт. Так что и окончательный вывод в её, свиную пользу. Без вариантов!

        Люди всегда ели мясо. Правда, в далёком, да и не особо дальнем прошлом самих людей было поменьше, а вот животных побольше. Поэтому той дикой скотины, что кормилась и размножалась сама по себе, без участия человека, худо-бедно хватало. По девственным лесам да некошеным лугам бегали разные виды вольных парно- и непарнокопытных мамонтов да антилоп (и не только Гну), которые использовались в пищу охотничающими людьми. При этом стада копытных если и насчитывали многие сотни, а то и тысячи голов в стихийно организованных табунах или стадах, то следует учесть, что находились они в постоянном движении, а следовательно, равномерно, без излишеств, необременительно покрывали своим навозом большие земельные площади. Природа с этим легко, без натуги, справлялась.
Сейчас всё по-другому. Людей гораздо, гораздо больше, а вот бесхозного мяса почти не осталось. Тем не менее животного белка требуется год от году больше и больше. Несравнимо больше, чем ранее. Вот и растут, как грибы, животноводческие комплексы, как птицеводческие, так и свиноводческие. От такого положения вещей пока никуда не денешься.

        Что ж, довольно лирически отступать от заглавия. Пора вернуться к настоящему делу. А именно – вновь зайти внутрь активно действующего свинокомплекса. Ну, с Богом…
Мы уже несколько свыклись с концентратом высвобожденного природного метаболизма. Поэтому весьма вольно, почти не глядя под ноги, идём по цехам. А зря. Если сильно не повезет, или наоборот – повезёт, смотря с какой стороны подзорной трубы на это взглянуть, то вы можете нечаянно (специально на такое может пойти разве что  убежденный самоубийца) «влететь» в только что продезинфицированное помещение для содержания всё тех же «пятачковых». А если такое произошло, не обессудьте: судя по всему, для благородных целей обеззараживания был применен некий гражданский (мирный) вид химического оружия с добавлением формалина.
        Мгновенно, без малейшего участия со стороны вашего сознательного «Я», ваши аксоны и, извините за выражение, дендриты в полном оглушении вместе с вашими же глазами в немедленном ужасе сомкнут свои ресницы и реснички для того, чтобы не видеть и не ощущать этого нечеловеческого кошмара. Но если ваш оптический аппарат через несколько секунд всё же приоткроет свои ресницы, чтобы хотя бы приблизительно начать опознавать местоположение, пусть даже сквозь слёзы и туман, то обонятельные реснички категорически откажутся раскрываться. Как откажется нюхать окружение и вся ваша обонятельная система, которая впадёт на некоторое время в клиническую смерть. Эта искусственная кома продлится, как минимум, минут на… Короче, нос надолго откажет, пытаясь обильными выделениями наружу привести себя в чувство. А вам самим будет уже абсолютно наплевать на любые мелкие парфюмерные неудобства, что были хаотично перечислены в предыдущих абзацах этого художественного обследования, и которые после пережитого можно панибратски обозвать «жалкими запашками». Да, вот ещё что: вам ещё долго будет настолько плохо, что не особо порадует даже такой замечательный побочно-терапевтический эффект, который вы получаете попутно и совершенно бесплатно – эта процедура насквозь прошибает самый застарелый гайморит!

        Безусловно, производители свинопродуктов пытаются смягчить влияние испарений испражнений на близлежащую экологию. Причём делают это честно и минимум двумя различными путями, которые можно с некоторой натяжкой назвать не иначе, как интенсивный и экстенсивный.
        Первый, так сказать, интенсивный, заключается в предварительном снижении вредоносного содержимого в «отходах» производства. А именно: на первичном этапе, так сказать, непосредственно «на выходе», обычно применяют известь-пушонку для некоторого раскисления экскрементов. Также считается, что одновременно с этим известь уменьшает крепость запаха.
Более серьёзно воздействуют на будущий навоз уже на втором этапе его обеззараживания и деактивации. Это так называемая «аэрация», при которой полученное от свиней «добро» окисляется продуваемым сквозь него атмосферным кислородом. В грубом, вполне достаточном для нас с вами, приближении – просто воздухом. Параллельно этому идёт процесс обработки фекальной массы специальными микроорганизмами. Это уже так называемая «биообработка». Как и чем именно это производится в деталях, я не буду уточнять, поскольку это не является целью моего расследования. Желающие могут обратиться к специальной литературе. Я же замечу, что и данный этап (по крайней мере, так считается в некоторых непострадавших кругах) также способствует снижению интенсивности запаха. Правда, те, кто лично видел данные процессы и своим собственным носом оценивал их эффективность, вряд ли согласится с таким спорным мнением. Всё равно воняет! Однако, может быть, дело тут в порядке цифр, описывающих степень густоты запахов? В самом деле, когда число этих цифр ну очень, очень большое, то нулём меньше, нулём больше… Какая разница?..
        Второй, или экстенсивный путь, очень, предельно прост. Это грубое механическое проветривание помещений свинокомплекса. Если кто внимательно рассматривал корпуса, где содержатся свиньи, он мог заметить, что на крышах производственных зданий подозрительно много вентиляционных труб. Почему?
Да потому, что все описанные локальные миазмы постоянно откачиваются наверх, в атмосферу. Если бы этого не происходило, то как свиньи, так и люди при них очень быстро задохнулись бы.
А так… Так происходит вот что: стоит розе ветров взвихриться и понести немного разбавленный, но всё же сильно настоявшийся, «слабокислородный коктейль» не в дикую степь, а в сторону какого-либо из поселков в округе, как те начинают кривить коллективный нос, чихать, а потом и вовсе затыкать ноздри. Однако на что не пойдешь, чтобы прокормить страну, пусть даже и полузадушив часть её населения…

        Чеки (если культурно выражаться –  «лагуны» или «пруды-отстойники»), куда сливаются итоговые, «обеззараженные» фекальные массы – это многие и многие гектары земли в некотором отдалении от свинокомплекса. Гектары эти не что иное, как безвозвратно отравленная зона, где под тонким слоем поверхностного натяжения творится чёрт знает что. А что именно – думаю, желающих нырнуть вглубь и изучить этот вопрос досконально, нет. Зато хорошо известно, что происходит вокруг и под ними. Земля, занятая этими «прудами», напрочь испорчена. Также отравлены и грунтовые воды под и вокруг них. Зафиксированы случаи, когда люди массово покидали свои поселения рядом с такими, слишком близко расположенными к ним животноводческими комплексами. Причина – погубленные сточными водами колодцы.

        Вот, собственно, и есть то, что я хотел сказать по поводу неординарно пахнущих работ. Да, совсем забыл: всё это неблаговоние твёрдо знает сферы своего влияния и прочно удерживается на завоеванных позициях. Этот клоачный запах никогда не исчезает и не ослабевает. Всё здесь заведено раз и навсегда. И если к обеду у вас начинает раскалываться голова, то это не значит, что здесь невыносимо дышать. Это означает, что вы просто недостаточно привыкли, и вам необходимо тренироваться, снова и снова ныряя с головой в «стоячие ароматические волны». И будьте уверены, ваш труд не пропадет даром – однажды ваш нос наконец прекратит капризничать, вообще перестав что-либо различать.

1984