Кросс 1033. Одноразовых революционеров не бывает

    Я бегу. Я бегун? Лёгкий бег. Бег трусцой. Джоггинг. Я джоггер? Ок. Итак, пусть будет так. Почему нет? Так или нет? Если есть джоггинг, то кто к нему причастен, тот джоггер. Постойте, не уходите. Это мой фирменный заход в иное измерение. Просто у каждого своя альма-матер - свой прибор ориентирования в пространстве и времени...

  Я же бегаю далеко не каждый день. Более того, по жизни я передвигаюсь пешком. Я могу ещё больше сказать: я курю. Если и этого мало, то скажу, что еще и выпиваю алкоголь. Нет, не злоупотребляю, конечно. Однако, тем не менее. И работа тоже ходячая. Меня часто могут видеть с сигаретой. И по мне не скажешь, что я... джоггер. Какая-то щетина, небритость, худоба, нескладность...

   Я и сам по себе не скажу, что я джоггер. Поэтому, и записываю каждый новый кросс в тетрадь. Чтобы знать, что я джоггер. Я вам больше скажу: даже это не помогает. Я пойму, что я джоггер лишь тогда, когда выбегаю на очередной кросс. Когда я бегу с гантелями, голый торс. А в моей руке нет сигареты. И в этот момент, когда меня видят случайные прохожие, они вряд ли подумают, что я курю сигареты, позволяю себе вино или пиво, и что моё питание простое и самое обычное... И что здоровья у меня - ничуть не больше, чем у остальных...

[И даже наоборот: я бегаю не из-за отменного здоровья, а ради компромисса: я изнашиваю тело быстрее, делая это ради получения энергии от бега трусцой. Люди по-разному получают энергию. Я - изнашивая тело, как разгонный модуль. И где-то после тридцатой минуты бега я начинаю выходить в открытый космос, а тело просто сопровождает меня неподалёку, воссоединятся обратно через некоторое время после финиша]

...И что почти всё остальное время - я обычный прохожий, шарахающийся машин на пешеходном переходе. Видя меня бегущим по улицам, никто не представляет меня идущим в ларёк за сигаретами. Идущего в ларёк за сигаретами, никто не представляет меня бегущим 10 километров голый торс и с гантелями в руках...

Мы с вами всё ближе к цели, всё ближе. Не отставайте... Шире шаг...

И, вот, я бегу такой себе - и думаю, почему-то, про людей и их национальности. И думаю, что каждая национальность имеет своё обычное состояние (ну, это как я в повседневности, курящий, иногда выпивающий, скромно работающий, в меру обаятельный и так далее) - и имеет необычное состояние (это как я, когда я выбегаю на очередной кросс: в моих карманах только ключ от квартиры, в руках - гантели, за щекою - зубчик чеснока... Нет ни телефона, ни документов. Я вырван из контекста обыденности, перейдя в иное измерение, где я должен бежать и не останавливаться. Единственное, что меня связывает со временно оставленной реальностью - это ответственность за сохранность себя для родных и ещё время ухода из дому).

Разные люди в своём обычном состоянии находят себя похожими и взаимодействуют друг с другом. Разных национальностей это тоже касается. И когда люди поочерёдно временно включают своё необычное состояние - это и есть их специфическая особенность. Остальные в это время могут ужиматься - это толерантность, терпимость, вежливость, тактичность и так далее, как угодно. Но я не бегаю посреди прохожих пешеходов. Есть много свободного пространства вокруг, где можно уединиться с асфальтом, деревьями, мостами, Солнцем, небом и землёй. И кроме случайных свидетелей в стороне и проезжающих машин - никто не видит, не знает, не испытывает дискомфорта от моего бега.

Некоторые национальности, продолжаю думать про себя, могут включать своё необычное состояние, а стало быть как раз свою скрытую, но определяющую их национальность сущность, тоже подальше от скопления людей и их повседневных интересов. Возвращаясь, они сливаются дальше со всеми.

А может, национальность - это и есть уже на постоянной основе включенное необычное состояние. Иными словами, мы были когда-то единой национальностью. А затем оказались в разных местах, в разных условиях. Наша единая национальность адаптировалась и устанавливалась в среднем положении для окружающих условий. Это, вот, тоже подумалось...

  А затем подумал: ладно с этими национальностями - дело ясное, что дело тёмное, как говорится. А что про профессии, призвания и так далее?

  Вот, те же революционеры. Разве они каждый день и каждую минуту занимаются революциями, протестами, переворотами, подпольем, литературой, заговорами всякими и так далее? Нет, конечно! По большинству революционеров никогда не подумаешь, что они революционеры, когда их сажают в тюрьму или они таки реализуют замысел - свой или чужой.

Можно ли революционеров и заговорщиков определить до того, когда они включат своё неудержимое необычное состояние? Это то же, что как если бы по тому, как я затягиваюсь сигаретой - определить джоггер я или нет. Но джоггер должен каждый раз доказывать себе, что он джоггер: он непременно должен выходить на очередной забег трусцой. Через несколько дней он уже снова будет думать о том, что пора - пора проверить, насколько он всё ещё хорош.

А это означает, друзья, что одноразовых революционеров не бывает! Как не бывает одноразовых бегунов.

Из этого следует, что революционеры не могут быть эндемиками. Всё эти так называемые "революционеры", которые набираются из местных - это просто сочувствующие, просто для массовки. Они никогда до этого не были революционерами - они не революционеры. Ими руководят извне. И руководят ими настоящие революционеры, которые совершили не одну, не две, и даже не десять революций, а гораздо больше!

Вы спросите: они настолько старые? Ведь столько, мол, не живут! В чем секрет? Секрет прост: революционеры - не профессия, а национальность. Вот, и весь секрет их "долголетия".

И настоящие воины - национальность. И настоящие женщины - национальность... Стоп! А как насчёт "настоящих бегунов"? Это тоже "национальность"? Если да, то любитель лёгкого бега - это гибрид... И некая национальность вежливо просит у остальных в одном теле: дамы и господа, заберу я этого человечка на часик пробежаться с ветерком! Зов предков, видите ли.

   А  остальные отвечают: Милочка, будьте так любезны! А мы составим вам компанию, думая о своём в лучах майского Солнца посреди реальности, схватившей каждого за сердце холодной и чешуйчатой рукой.

  Тогда с путь, дамы и господа! И отдельное моё решительное вам спасибо;;

Cyrus Iber Alexander