История вторая. Тайна Пермской тайги, 1942 год

    Однажды на просторах интернета у меня   с моим приятелем по переписке зашёл разговор о книге писателя Александра Бушкова о мистических и необъяснимых случаях, произошедших  на войне.  В частности там была упомянута история о том, что  весной 1942 года группу наших солдат  использовали для загадочной миссии в глухой тайге нынешнего  Пермского края. Я подтвердил собеседнику,  что  данное событие действительно было,  я был знаком с его непосредственным участником.  История, кою описывал писатель Бушков, по сюжету    верна, но, судя по рассказу моего источника,  несколько отличается от того, что и как там происходило на самом деле. Как только я прочёл книгу этого  уважаемого публициста, то сразу написал ему  письмо  о том, что имею информацию по данной теме, но увы, ответа не дождался, когда это небожителям было дело до простых смертных?

   Об этом  случае  поведал мой крёстный, Комаров В.И., фронтовик, с 1942 и до 1945 прошедший всю войну, закончивший свой ратный путь в  столице Австрии Вене.  Во времена оные, ещё совсем мальчишкой,  с присущим юному возрасту любопытством, я  интересовался всякими загадочными явлениями, немодной в то время мистикой и прочим необъяснимым, почему  данный рассказ врезался мне в память накрепко..
 
     Как-то раз после работы мужики собрались на улице за сараями на брёвнах, чтобы покурить, сыграть партию в карты  на импровизированном столе или  просто, втихаря от жён, распить «маленькую». Тогда (излёт 70-х) ещё были живы многие фронтовики, и иногда, особенно, если «маленькая» была не одна, ветераны  начинали вспоминать свою боевую молодость. Мы, мальчишки, сидели тихо  и слушали, слушали, слушали. Чёрт побери, как жаль, что в те времена не было диктофонов, ведь какой  гигантский  пласт истории утерян навсегда!

      И вот одним майским вечером, когда разомлевшие от тепла и водочки фронтовики начинали свои рассказы, мой крёстный изрек: - Эх, ладно, расскажу я вам, что со мной и моими товарищами произошло в 1942 году. Давал подписку, да война-то уже, почитай, больше 30 лет как кончилась. Кому мы  теперь нужны, старые грибы?

Размяв пальцами  папиросу, он начал свой рассказ.
 -  Вы знаете, что меня призвали 18 летними зимой 1942 года с…. (он назвал фамилии односельчан, не вернувшихся с войны), вручили повестки в сельсовете и отправили пешком в райцентр  за 30 километров. На  районном  сборном пункте нас собралось много, в основном  молодых ребят, 23-24 года рождения.  Бывшие там военком и ещё несколько офицеров стали формировать роту, чтобы отправить в качестве пополнения в действующую армию под Москву. Нас повели на вокзал, построили перед эшелоном, началась погрузка и вдруг неожиданно прозвучала команда:  всем на выход. Мы высыпались из вагонов  горохом на  снег, кое-как построились. Заметили, что от головы  состава идут офицеры в форме НКВД ( я был ОСОАВИАХИМовец и хорошо разбирался в военной форме) и  выдёргивают из строя некоторых призывников и куда-то отсылают. Мелькнула мысль, что ловят   преступников или дезертиров. Я был очень удивлён, когда подошедший офицер ткнул меня пальцем и приказал выйти из строя и следовать к стоящей у здания вокзала машине. Попрощавшись с земляками и пребывая в полном недоумении, я побрёл к грузовику-трёхтонке, возле которого кучковались несколько ребят. Бросилось в глаза, что все они были такие же рослые, как и я (крёстный в молодости был  около  180 см ростом – авт.). Никто ничего не понимал, на расспросы пожимали плечами.  Когда появился сопровождающий-сержант, я спросил его, куда нас повезут. Тот ответил, что в учебную часть. Честно говоря, у меня упал камень с души, сразу в мясорубку фронта попадать не хотелось, да и « учебная часть» звучало заманчиво: может если не  кубарей, то хоть  треугольнички  после выпуска на петлицы повесят.

     На машине мы добрались до областного центра, переночевали в казармах, затем нашу команду  привели на вокзал, усадили в эшелон и куда-то повезли. Выгрузили нас недалеко от  Перми  (тогда город  назывался Молотов) на каком-то разъезде,  там в нескольких километрах был военный  лагерь, расположенный в небольшом леске, судя по всему стоявший там с довоенных времён.  Нас расселили в  большие бараки, считай -  на целую роту, внутри были сделаны двухъярусные нары, стояла  небольшая кирпичная печь-столбик, всё было сделано аккуратно и добротно. Началась солдатская учёба. Изучение оружия, метание гранат, стрельбы, минирование и прочие военные  премудрости, но что особенно удручало – масса строевой подготовки, да ещё отцы-командиры строго следили за внешним видом и осанкой: не приведи Господь, руки в карманах заметят или  ссутулишься. На плацу на морозе под винтовкой  умрёшь сразу. Учили нас долго, несколько месяцев. Холодина тогда  стояла страшная. Кормили отвратительно, мяса не видели вообще, постоянно хотелось есть,  спасала глюкоза, которую особо истощавшим  вкалывал местный  военврач. Закончилась зима, прошла весна, на юге немцы начали наступление,  а мы всё занимались, как нам казалось, исключительно  шагистикой и изучением дурацких  ружейных приёмов.

     В один их хмурых дней  лета   1942 года,  нас повели в столовую на обед, где бойцов, разлившись жидким непотребством по бачкам, ожидала опостылевшая бурда из концентрата, лишь  по попустительству Божию именуемая гороховой кашей. Только мы расселись за столы, прозвучала команда: «Встать! Смирно!». В помещение вошли несколько незнакомых старших командиров. Один из них, судя по знакам на петлицах, комиссар государственной безопасности, обратился к солдатам нашей роты с такими словами:
   - Нужны добровольцы для выполнения задания особой важности, связанное с риском. Если есть желающие, назовите фамилии капитану Н. – он указал на стоявшего рядом с ним военного.  Не стану утверждать, что все бросились записываться, но пошли многие, в том числе и я. Со всего лагеря набрали около ста человек, отобранных завели в  нашу столовую, где уже находились приехавшие  военные и  несколько незнакомых военврачей в белых халатах. Всё было, как на призывной медкомиссии, только смотрели более тщательно, треть забраковали сразу, остальным приказали собрать вещи, получить продукты на трое суток и ждать.
 
    Поздно ночью пришло несколько больших трёхосных машин. Нас погрузили в кузов, задёрнули брезент и куда-то повезли. Очень хотелось в туалет, но остановок все не было и не было. Наконец машины замерли,  нам приказали высадиться из кузова, отойти на 50 шагов, закурить, оправиться.  По очереди наши грузовики подъезжали и заливали в баки бензин из  автозаправщика, стоявшего  на обочине гатевой дороги.   Наконец мы  прибыли на место. Там нас ждал другой военный лагерь,  одна половина  брезентовые  палатки, другая половина сборные  щитовые бараки.  Почти все помещения  были заняты бойцами из других частей с чёрными, красными, малиновыми, голубыми и даже несколько, державшихся особняком ребят с зелёными  пограничными петлицами.  Нас выгрузили, построили и повели  в столовую. Там  у многих ребят от удивления полезли глаза на лоб: на столах, как в мирное время, стояли первое, второе и компот. И хлеба сколько хочешь: аж по целых  три куска! День нас не трогали, потом стали вызывать по одному, беседовали.  Затем отделили от  оставшихся  человек десять  и увезли назад. Остальным приказали заниматься  самоподготовкой, не болтать с посторонними  и ждать. Мы отдыхали, читали газеты,  валялись на травяных матрасах в палатках, единственное, что  мешало жить это обилие кровососущего гнуса. Таких туч крылатой нечисти  я никогда не видел, хоть всю жизнь прожил в деревне.
 
     Прошло несколько дней, мы немного  отъелись , отоспались и тут  неожиданно  ранним утром   объявили тревогу. Мы выстроились вдоль линии палаток. Командир нашей роты подошёл, и приказал поотделённо заходить  в здание столовой. Там нас ждали те же командиры, что были в  нашем учебном лагере. Они были немногословны: сообщали, что вы отобраны для выполнения особо важного задания, приказали не задавать лишних вопросов, строго выполнять приказы и заставили подписать бумагу  о неразглашении, где внизу стояло, набранное жирными прописными буквами слово «РАССТРЕЛ». Потом снова построение и маршируем в сторону  вещевого склада. Никто ничего не понимал, кто-то сказал, что там  выдадут парашюты и мы   полетим в  тыл к немцам, но вот тут то и начинается самое интересное.
Когда мы зашли в здание склада, нам приказали снять верхнюю одёжу и сложить её  в указанном месте.  Затем несколько человек из хозроты внесли  здоровенные, стянутые брезентовыми ремнями, тюки. Последовал приказ: отобрать обмундирование по размеру и  одеться.   Мы очень удивились, когда  у нас в руках оказалась форма царской армии: портупеи с  бляхами, украшенными двуглавым орлом, солдатские фуражки с кокардами,  вместо обмоток принесли сапоги, на самое удивительное: гимнастёрки с пришитыми погонами!

     Переглянувшись, мы быстро  подобрали необходимые по росту и размеру вещи (благо мы  все ростом и комплекцией  были одинаковы как  патроны в обойме, а форма  в тюках  была почти вся  одного, нашего  размера) и стали ждать дальнейших распоряжений. Командир, находившийся с нами, приказал подойти к стеллажу в дальнем конце склада и получить оружие. Там нас ждали кавалерийские шашки! Нацепив  их на пояс, мы вообще перестали что-либо понимать.  Затем нас отправили в столовую, где досыта накормили и приказали через полчаса быть готовыми к  выполнению задания. Мы построились у входа, помимо бойцов с нашей роты, там были и другие парни, тоже в царском обмундировании с погонами и саблями на поясе, всего более 100 человек.

     Послышался гул моторов и к  нам подкатили невиданные у нас дома грузовые  автомобили, где вместо задних колёс были гусеницы. Мы уселись под брезентовый полог, вход  задёрнули и, что странно, зашнуровали снаружи, и мы двинулись. Ехали очень долго, судя по всему, дорога была отвратительной, хлюпала  вода, машина на гусеничном ходу воя мотором еле-еле выбиралась из очередной ямы, а нас на ухабах  постоянно  кидало друг на друга, как какие-то кули.  Многих укачало. Наконец мучение закончилось, автомобили остановились, мы выпрыгнули на  небольшую поляну, покрытую ровной травой. Там  уже находились  другие  военнослужащие: рядовые были  в  царской, а  командиры в советской парадной  форме.
 
      Нам разрешили покурить и оправиться. Затем  снова построение и мы двинулись куда-то по накатанной грунтовой дороге в лес. Вечерело, но было ещё светло.  Вскоре мы вышли на большую поляну, где нам приказали остановиться и ждать. Затем, командиры  нас стали расставлять по кругу,  как бы  в оцепление. Тех, кто приехал ранее, поставили во внешний круг, нас -   во внутренний. Получилось по форме нечто напоминающее  двойной, выгнутый из проволоки  рыболовный сачок,  с двумя прямыми концами для крепления к  черенку. Стояли мы спиной  к центру, я попал как раз в то места, где от коридора   шеренга начала изгибаться, расширяя круг оцепления. Командиры разъяснили, что по команде мы должны вытянуться  по стойке смирно, взять шашку на караул, « а тому, кто пошевелится или обернётся» пообещали  расстрел на месте, помахав револьвером у  особо непонятливых перед носом.  Вскоре такая команда прозвучала, мы выхватили шашки и замерли, вот когда пригодилась строевая и умение на длительное время стоять по стойке смирно.  В ушах появился какой-то звон, стало жутко, у меня забегали мурашки по спине. Я стоял удачно и мог краем глаза видеть, что происходило.

     Неожиданно к  оцеплению подъехали три  большие легковые машины чёрного цвета. Из них  вышли несколько человек в военной форме царского  образца с погонами и несколько человек в длинных тёмных  кожаных плащах.  Из кабин автомобилей также достали какие-то продолговатые  ящики, судя по всему тяжёлые. Затем прозвучала команда: «Закрыть глаза!», Только я сомкнул веки, как за спиной у меня возникла сильная вспышка, что даже через закрытые глаза шибануло светом очень сильно, до слёз. Затем свечение стало тише, но тут же  навалилась какая-то дурнота. Я слегка приоткрыл глаз и увидел, что  люди в плащах и в военной форме понесли внутрь оцепления свои  ящики. Навстречу им шли также  люди в обычной   форме РККА и несколько человек в чёрных кожаных плащах, руки их были пусты. Прибывшие  сели в легковые машины и уехали. Свет стал ярче, затем резко исчез. Казалось, прошло несколько минут, но  оказалось, что вокруг была  уже глубокая ночь.    Я стоял, боясь шевельнуться, настолько всё было жутко и необычно.  Через несколько минут прозвучала команды: «Вольно!» и «Выходи строиться!».  Мы  построились, некоторые бойцы тыкались  как  котята, ослеплённые, видимо не успели или просто вопреки  команде  не закрыли глаза. Их  собрали  медики и увезли в санчасть. Остальные маршем двинулись на полянку, где ждали машины, сытно поели и  завалились спать.

      Утром снова погрузка  в полугусеничные грузовики, пытка дорогой, вещевой склад, получение своей красноармейской формы, и  строгое повеление держать язык за зубами. Нас настолько запугали, что мы даже между собой не смели обсуждать случай, люди разные, могли и доложить куда следует. Кому хочется под расстрел в 18 лет? Мне присвоили звание младшего сержанта, и я с удовольствием пришил полоску на  петлицы и нацепил треугольнички, теперь я  какой-никакой, а командир. Никакой шагистикой более не доставали, мы отдыхали, читали книги, писали письма. Через некоторое время нас отвели  на железнодорожную станцию и повезли куда-то  на юг. Нашу учебную часть раздергали в качестве пополнения по маршевым ротам, которые сплошным потоком шли в Сталинград. Там через несколько дней я был ранен в грудь  и загремел в госпиталь, ну это вы все  знаете. Из бойцов нашего взвода после Сталинграда уцелели два человека: я и  парень с Вологодской области. Мы лежали вместе в госпитале, потом судьба нас разделила, больше мы никогда  не виделись.

    Крёстный замолчал, медленно покручивая пальцами так и не раскуренную «беломорину».
     – Что это были за события – врать не буду, не знаю.  И никто из нас  скорее всего  не узнает никогда, - он вздохнул и полез в карман за спичками.   - Знаете какой вопрос  после всего этого меня больше всего  мучал?  Нет, не свет и переодевание в царскую форму, не странные люди, а  то, как туда по бездорожью добрались легковушки и почему той ночью вокруг нас  не было ни одного комара. 


Послесловие.  В 90-е годы я пытался найти хоть какие-то  реальные следы пребывания  моего крёстного в воинской части в районе Перми, подтверждающее его рассказ, однако самый страшный абразив в мире это время, оно истачивает всё.  Я не нашёл практически ничего, да и на  малой Родине не был  почти 40 лет, связи с родственниками  оборвались: кто умер, кто переехал, не оставив  адреса. Словом, руки у меня опустились и я бросил это практически безнадёжное дело. Однако недавно произошло интересное событие: данной историей заинтересовался  публицист и краевед  Олег Борисов,  в 1988-1993 г.г. он был ученым секретарем Пермской областной комиссии по Аномальным Явлениям, позже  он  вел раздел "Пермские Х-файлы" в местной печати.  Он передал интересную информацию по дислокации частей и подразделений в том районе  в 1941-1942 году. Что ж судьба снова мне  даёт шанс заняться интересным делом, постараюсь им воспользоваться.

Фото автора.  Могила Василия Комарова, ни петлички ни лычки...