Кухонная посуда

   В широкой тумбе, между батареей и газовой плитой, на двух полках ютилась кухонная посуда: кастрюльки, крышки, эмалированные мисочки, ковши всех мастей, глубокая сковорода и даже старая-престарая чугунная гусятница. Жили мирно, без склок и претензий, а если и доносился порой из тумбы недовольный стук, то это была не ссора, а просто кого-то ставили на место. А чего им было ссориться? Тепло, темно и сухо. Все давно перестали сетовать на судьбу за то, что родились они кухонными приборами, а не столовыми. У столовых досуг был поинтереснее. Многие жили в проволочной сушилке над мойкой, а некоторым вообще повезло перебраться в элитные хоромы серванта со стеклянными полками, залитыми солнечным светом.

От обитателей тумбы разительно отличались сёстры: невысокая, широкая кастрюля и крышка, идеально подходящая по размеру. Они появились относительно недавно, и сделаны были из подозрительно лёгкого металла. Даже покрывающая их белая эмаль, щедро украшенная игривыми сиреневыми цветочками, не могла скрыть хрупкость сестричек. Приняли их радушно, и сразу задвинули в дальний угол полки. Сёстрам это понравилось: до этого они долго мёрзли на складе, потом собирали пыль на витрине магазина, где нельзя было увернуться от тисканий любопытных покупателей. Поэтому спокойная жизнь на кухне их вполне устраивала. И хотя другие обитатели гордились, что не раз проходили огонь и воду, проявлять себя в быту сестрицы не спешили.

Нельзя сказать, что в тумбе царила скучная жизнь. Все жильцы периодически покидали насиженные места и отправлялись в командировку на газовую плиту. Там они не только занимались служебными делами, но и по окончании работы резвились в керамической раковине вместе с вилками, ножами, тарелками и прочей утварью, причисленной к высшей касте.
Наслаждаться блаженством им помогали две симпатичные мойщицы — губка и плетёнка. Они давно знали предпочтения гостей и славненько справлялись со своими обязанностями. Если клиент любил ласку, то за работу принималась нежная ячеистая губка. Взбивая густую пену, она наглаживала посетителя до блеска, пока тот не начинал скрипеть от чистоты. Если же требовалась жёсткость, то расторопная плетёнка из стальных нитей была тут как тут: по сдиранию нагара усталости равных ей не было. Некоторые вообще попадали на гидромассаж в элитный салон — посудомоечную машину. И душ Шарко, и контрастный душ полностью выбивали из утвари грязные помыслы.

По возвращении в тумбу командировочные, поблёскивая чистотой, во всех красках делились впечатлениями от полученных удовольствий. Сёстрам пока рассказать было нечего, да и старая гусятница в основном молчала. Хотя время от времени, ни с того ни с сего, она в сотый раз затягивала нудную историю о том, как провела счастливые часы с гусиной тушкой, щедрой на сальные комплименты.

Конечно, всем было о чём вспомнить.
Высокая алюминиевая кастрюля рассказывала, как судьба свела её с картофелем. Картофель, хотя и был немолод, но зато в мундире.
— Я дрожала и кипела! — тараторила кастрюля. — Если бы вы видели, как трещал и лопался мундир, а душа его становилось всё мягче и мягче. Я бы размазала его в пюре, но кто-то успел выключить газ.
Небольшой ковшик тяжело вздыхал: его семейная жизнь разваливалась к чертям. Любимая длинная ручка совсем разболталась, влюбившись в конфорку. При каждом удобном случае она подставляла выгнутое тело страстным языкам пламени. Ручка верила, что это и есть настоящая горячая любовь, и мечтала поскорее избавиться от ковшика. Бедняжка не понимала, что для конфорки это всего-навсего очередная, ничего не значащая интрижка. Ковшик не раз обращался к отвёртке и просил её посильнее закрепить винт, который мог хоть как-то удержать ручку. Отвёртка крутилась как могла, но оплавленная грехом ручка уже не хотела становиться прежней.

Маленькая кастрюлька с яркими розами по бокам называла соседей атеистами и настойчиво рекомендовала приобщиться к религии. Наверное, она имела на это право, ведь именно в ней варили яйца на Пасху. Обгоревшая форма для выпечки поддерживала подругу, а уж она-то точно была посвящена во все церковные обряды. Ведь её детишки — покрытые сладкой глазурью куличи — не раз были окроплены святой водицей.

Эмалированной миске, больше похожей на маленький тазик, завидовали все. Каждый раз она выбиралась из тумбы в декабре, и её ни разу не ставили на плиту. Миска считала себя приближённой к столовой посуде и водила знакомство только с готовыми продуктами. Она была по-настоящему счастлива, ведь её купили специально для приготовления салата «Оливье» к новогоднему столу. Миска одна из всех обитателей тумбы знала, как пахнет огурец и колбаса. Она одна пробовала майонез и зелёный горошек. Но к большому сожалению, миска не могла передать свои ощущения другим.

А вот потёртой глубокой сковороде было о чём вспомнить. Она вообще порой бывала горячей штучкой. Стоило куску мяса, курицы или котлетам попасть в её жаркие объятия, как они мгновенно падали на самое дно, легкомысленно отдавшись страстно шипящему сливочному маслу, которое сковорода загодя прогревала пылкими чувствами. А раскалившись до предела, она вообще теряла контроль и буквально изничтожала покрывшиеся стыдливой розовой корочкой продукты. Они теряли соки, худели и обугливались.

   В поисках нужной кастрюли хозяйка шуровала в тумбе. Утварь лениво двигалась и, стукаясь друг о друга, недовольно звенела.
— Вот они куда запропастились! — обрадовалась хозяйка, нащупав затаившихся в углу «сестричек». Она набрала в кастрюлю воду, накрыла крышкой и поставила на газ.
— Ох, красота какая! — воскликнула женщина, рассматривая игривые сиреневые цветочки.
Неожиданно кастрюля затрещала, и по белой эмали поползли кривые чёрные трещины.
— Что это?! — в ужасе закричала хозяйка, сорвала с крючка прихватки, ухватила кастрюлю за ручки и швырнула её в раковину. Крышка слетела на пол и выкатилась из кухни.
— Ну как же так?! Дура и есть дура! — взволнованно причитала женщина, отковыривая ногтем кусочки эмали. — Погналась за дешевизной! А может, она декоративная? Так, для интерьера. В наше время всякое может быть. А где же крышка?
Она зашла в комнату, остановилась возле дверей и невольно улыбнулась.
Трёхлетний внук Мишка сидел на кровати. Приладив крышку на подушку, он отчаянно крутил её в разные стороны и, надув щёки, громко рычал.
— А это что у нас за зверь такой? — спросила хозяйка.
Мишка повернул голову в её сторону и, вздёрнув брови, удивлённо сказал:
— Ты что, бабушка, не видишь? Я рулю! Я работаю на автобусе.
— Ну рули, рули, — засмеялась бабуля. — Вот, глядишь, и крышка пригодилась.
— Ты чего, бабушка, не понимаешь? Это же руль!

Если бы крышка умела улыбаться, она бы, конечно, улыбнулась. Ведь путешествовать с Мишкой на игрушечном автобусе намного интереснее, чем прозябать в тумбе среди потасканных кастрюль.

09.05.2022