Качап, хранительница

Она приходила обычно в летний день, в его солнечной середине. Чтобы босиком – всегда босиком! - отшагать больше десятка километров из родного Ванышева до районного центра, нужна была хорошая погода. Кто-нибудь на улице, привлеченный ярким пятном платка, издалека узнавал ее особенную походку и сообщал соседям и домочадцам:

- Качап к нам идет!

Вот она приближается, мелко-мелко перебирая затвердевшими ступнями по дороге.

Яркий хлопчатый платок на голове распущен на все четыре конца и подвязан под подбородком по старинному обычаю татарских женщин. Платье с длинными рукавами, сшитое деревенской портнихой из яркого ситца, не слишком опрятно. Поверх надет передник из того же ситца, только цветом потемнее, с мелким рисунком.

Ходит Качап довольно странно: выйдя из ворот, идет по прямой, словно расставляя перпендикуляры к дороге. Перед тем как свернуть куда-то, долго топчется в нерешительности, потом оглядывается вокруг, словно ищет брода в воде. По ненадежному «мостику», видимому только ей, перебирается к калитке дома, который ее привлек. Говорят, что самый сложный для нее - участок напротив двухэтажного беленого здания, где располагается районный радиоузел. Именно там она очень долго стоит, не решаясь ни перейти улицу, ни перешагнуть за неведомую другим черту. И тогда будто бы люди берут ее за руку и помогают пройти запретную для нее зону.

Мы сидим на лавочке и ждем. Мама издалека окликает Качап:

- Здравствуй, Шамсинур! Иди к нам!

На круглом загорелом лице Качап почти нет морщин, зато всегда - добродушная и приветливая улыбка. Довольно яркий рот запал – зубов нет, ведь никто не знает, сколько лет Качап. Из-под платка слегка выбились темно-русые, без седины, волосы. Подходя к нам, она комкает в руках знаменитую сумочку, сшитую из кусочков ткани разного цвета – мукча, как называли раньше татары любого вида сумки, портфели или просто вещевые мешочки. Эта самошитная сумка Качап – ее неизменный атрибут, верная спутница и кладезь ценностей. Сколько красивых картинок в ней перебывало за годы путешествий Качап!

Сестренка бежит в дом и несет старый номер «Крестьянки», которую мама выписывает много лет. Мы и читать научились, можно сказать, благодаря «Крестьянке». А какие там цветные репродукции с картин, иллюстрации и цветные фото на весь разворот! Качап радостно перелистывает страницы, пока не останавливается на портрете молодого тракториста. Тыча в его лицо грязноватым пальцем, она удовлетворенно-ласково произносит:

- И-и, солдат! Качап!

У нее приятный голос, а интонация дружелюбная, словно она всех на картинках любит и нам сообщает о своем отношении. Свое любимое слово, давшее ей прозвище, она повторяет чаще всего. Люди всегда ищут объяснения непонятным явлениям. Вот и про Качап сочинили легенду, будто бы у нее был муж, которого звали Кашап, что погиб на войне, и с тех пор женщина стала не в себе. На самом деле односельчане хорошо знают, что она такая с самого рождения.

Качап аккуратно кладет журнал в сумочку, к кускам пирога и яблокам, которыми ее угостили до нас, и уходит. Мы начинаем расспрашивать маму про необычную гостью:

- Мам, а как ты ее назвала? Откуда ты знаешь ее имя?

Шамсинур мама помнит со времен своей молодости, но подробностей о ней не знает. Только имя – оно означает «Солнца луч». А ведь правда, Качап как солнышко! Когда она приходит, все становятся добрыми, угощают ее. На несколько минут забывают о делах и проводят время вместе, глядя на мир ее незлобным взглядом. Возможность покормить или одарить Качап дает жителям удовлетворение собой и своим достатком: «Аллага шокер*, все у нас есть! Не побираемся!»

Годы проходят, а Шамсинур все так же ходит со своим мешочком, отмеривает километры босиком. Мы растем, а она все такая же. Нисколько не меняется.

Через несколько лет уже студентками мы приехали домой. Накрыв на стол и выставив большое блюдо с отварной курицей, зачем-то пошли в большую комнату и отвлеклись. Никто не заметил незваную гостью. Выйдя снова на кухню, увидели босую Качап, которая стояла у обеденного стола и грязными руками отрывала кусочки мяса. Она довольно мусолила их беззубым ртом и продолжала отщипывать от тушки. Сочтя, что мы нуждаемся в комментариях, довольным голосом пояснила, продолжая жевать:

- Таук**! Сумса!

Аппетит у нее был невелик, очень скоро Качап отвлеклась на шум и треск за окном. Мимо на моторном велосипеде промчался толстый кудрявый мальчик, и она с детским восторгом воскликнула:

- Бахбай!

Так маленькие детишки у нас называли лошадку. Ну чем велосипедист не всадник на коне? Шамсинур быстро провела аналогию. Веселья в нашем доме хватило до вечера! Надо ли говорить, что того мальчика, ставшего впоследствии доктором, называли потом только Бахбай и никак иначе.

Через десятки лет мы вспоминали Качап, и я стала искать подробности жизни этой солнечной старухи. Сумса, которую она поминала, угощаясь курицей, оказывается, играла определенную роль в ее жизни: это было название соседней деревни, куда она наиболее часто ходила во время своих «гастролей». Видимо, ее там угощали курятиной, и это она помнила.

Хорошо говорить Шамсинур не умела, использовала всего около десятка слов. Готовить, стирать и выполнять другие дела по хозяйству так и не приспособилась. У них с сестрой Саимой был свой домик, и ничто не понуждало Качап чуть не каждый день уходить из дома, надев на шею свою сумочку на бечевке. Сестра ухаживала за ней, дома была протоплена печь и сготовлена еда, но Качап как по расписанию отправлялась по улицам или соседним селам.

Однако заходила не в каждый дом. Кто теперь скажет, по каким признакам она определяла добрых людей? Во всяком случае, к близким соседям она захаживала часто и охотно, а хозяина называла «КамИт» - комик. Вреда от нее совершенно никакого, только малыши немного побаивались: Качап не могла спокойно смотреть на чьи-либо голые пятки, тут же принималась их щекотать. Девчонки пошустрее, завидев входящую в ворота Шамсинур, тут же прятали в дальний угол свои «Веселые картинки» и «Мурзилку» - от греха подальше! Вдруг Шамсинур заберет. Вернувшись домой, она раскладывала картинки по стопкам по определенному признаку. Шить или штопать ни за что не будет, а вот картинки все подшиты! Бывало, что школьные учительницы приходили к ним с Саимой, чтобы попросить репродукции из «Огонька» и «Крестьянки» для урока.

Без сумочки Шамсинур не ходила никуда. Если у соседей на солнышке грелась вода в ведре, она шустро окунала в нее свою сумку, прополаскивала, встряхивала и, довольная, покидала гостеприимный двор, нисколько не переживая о последствиях. Весь мир существовал для нее!

Старушки в родной деревне обихаживали Шамсинур и Саиму: зазывали на чай с конфетами и чак-чаком, парили в бане. Хотя Качап была старше сестры, выглядела она моложе, всегда одинаково свежо, с румянцем на лице. Скорее всего благодаря долгим пешим прогулкам, да еще и босиком, на свежем воздухе, она как будто совсем не старела. Особенностью ее было также то, что легко переносила и жару, и холод. Никто не видел ее вспотевшей или зябнущей. Зимой только обувала галоши, а голову повязывала платком потолще, носила что подадут люди.

Когда погибла Саима, Шамсинур оказалась совершенно беспомощной. Ее приютила одинокая добрая женщина по имени ТалиЯ. Она и раньше привечала сестер, приглашая в баню. Талия считала своим долгом заботиться о необычной землячке. Часто напоминала людям слова, услышанные от удмуртов из соседней деревни Алтаю: «Вам повезло, у вас есть Шамсинур! Благодаря ей ваше село минуют засуха и непогода, вовремя небо посылает дожди и вёдро! Берегите Шамсинур, она ваша хранительница…»

Кому как не язычникам-удмуртам понимать взаимоотношения людей и сил природы! Правы были соседи из Алтаю. Потеряв Качап, Ванышево лишилось и милости небес. Как-то зимой Шамсинур по обыкновению отправилась в привычное странствие, ее не было непривычно долго. Тетка Талия беспокоилась, но где искать? Только весной обнаружили тело Шамсинур неподалеку от соседней деревни. Сидела под деревцом, словно ждала кого-то. Предположили, что заблудилась в метель и замерзла.

После этого на Ванышево словно пали кары небесные: замучила засуха, повеяли ураганные ветры. Тогда и уверились жители, что Шамсинур истинно была их ангелом-хранителем.

Видно, любой человек, больной он или здоровый, умный или не очень, для чего-то важного приходит в мир, выполняет свою, пусть даже ничтожно маленькую, миссию.

И разве могут люди остановить ход солнца по небу? Взять в руки и убрать солнечный лучик, чтобы он освещал другое место? Так и Шамсинур - жила, как
могла, и ушла, не спросив ни у кого разрешения. Солнца луч, ведОмый никому не известной силой.

 ______________________________________________
Снимок: это, вероятнее всего, ее единственная фотография, сделанная любящими соседями.70-е годы прошлого века. В руке Шамсинур та самая сумка.

*Аллага шокер - Слава аллаху(тат.)
**Таук - курица (тат.)