Курение - зло!
Затем, заметив висящие на вбитом в стену гвозде какие-то тряпки, схватили их и начали сбивать быстро разгорающееся пламя.
Сухой саман, сделанный из глины, с большим добавлением навоза и соломы, занялся огнём практически мгновенно - как порох. Огонь, подгоняемый свежим степным ветерком, струился вверх по стене, резво перепрыгивая с одного саманного кирпича на другой, пользуясь торчащей из него соломой как трамплином.
Огонь стремился туда - наверх, к облепленной изнутри густой бахромой из грязной путины, крыше, покрытой толстым слоем сухого камыша. Добравшись до паутины, огонь лизнул ее край одним из своих длинных, неровно дрожащих язычков, заставив её ярко вспыхнуть из края в край и маслянистыми каплями стекать вниз, на пол, покрытый подстилкой из сухой соломы.
Теперь, уже одновременно, пламя распространялось по стене, внутренней части крыши и по полу, где в растерянности и страхе стояли мы с братом, сжимая уже бесполезные тряпки в руках. А вокруг нас, издавая жалобные звуки, носились козы и овцы, в чьих, широко раскрытых от страха, глазах отражались языки всепожирающего пламени, а ноздри трепетали от запаха дыма, закручивающегося причудливой спиралью внутри помещения в поисках выхода.
Переглянувшись с Андрюхой, мы открыли дверь сарая и рванули бегом оттуда подальше, оставляя его за спиной, из распахнутой настежь двери которого с громкими криками выбегали испуганные животные, подгоняемые стелющимся по низу дымом и, пока ещё тонкими струйками, поднимающегося к небу.
- Прячемся, иначе нас взрослые прибьют!, - крикнул мне на бегу Андрей, направляясь к стоящим рядом домам.
- Куда ты, держись от меня подальше! В разные стороны!, - заметив, что я припустил за ним, добавил брат, для убедительности наглядно показывая мне рукой направление движения прочь от себя.
Не доверять ему причин у меня не было.
С Андреем мы были двоюродными братьями и носили одну и ту же фамилию - наши отцы приходились друг другу родными братьями. Хотя мы с ним и были одногодками, но жизненный опыт у нас, в наш невеликий на тот момент детский возраст в 6-7 лет, был различный .
Он - местный житель, проживающий на этом небольшом, в десяток домов, отделении от совхоза, а попросту - хуторе, вместе с родителями. Здесь же жили и мои бабушка с дедушкой - родители моей мамы. Нравы местных жителей ему были известны намного лучше, чем мне.
Я же - мальчишка, выросший хоть и на окраине, хотя и небольшого, но всё-таки города, куда мои родители в своё время переехали в поисках лучшей доли из этого совхоза, куда и отправляли меня на лето к своим родителям - моим бабушкам и дедушкам.
Так я и оказался на этом островке жизни в чистом поле, состоящем из одной улицы в десяток домов, на одной стороне которой и находились эти самые дома, а на другой стороне располагались личные подсобные хозяйства жителей отделения - сараи, в которых держали птицу и скот, хранили для них корма - солому, сено, зерно...
Из детей здесь был только Андрюха, приехавший сюда вместе со своими родителями на время страды - уборки урожая, ведь на дворе стоял август месяц, самый сезон.
Взрослые с утра до ночи находились в поле - вели битву за урожай, на отделении оставалось лишь несколько женщин, включая мою бабушку, целыми днями не покладающих рук и не поднимающих головы в нескончаемом потоке готовки, уборки, стирки, присмотром за своим и чужим хозяйством в ожидании возвращения остальных хуторян из полей.
Мы с братом в это время практически были предоставлены сами себе - накормлен, напоен и ладно, главное под ногами не путайся.
В первые дни было ещё ничего, терпимо, но потом, когда все игры были переиграны, детские дела - переделаны, новая, для меня, территория - изучена и освоена, наступила скука.
Мы целыми днями слонялись с братом от нечего делать по всему отделению в поисках занятий для себя, изнывая от жары, скуки и безделья, заходя в чужие сады и огороды за овощами и фруктами, исследуя чужие сараи и дома. Двери и калитки здесь никогда не закрывались на замок - в этом уединённом мирке все друг друга знали и доверяли друг другу. Единственное, на запоры закрывались домашние птицы и животные, но только лишь для того, чтобы они, в отсутствие людей, не разбрелись по окружающим полям и не стали лёгкой добычей для местных хищников.
В один из таких дней, ближе к вечеру, Андрей вытащил из кармана пачку "Беломора" и спички.
- Покурим?, - предложил он мне.
- Ты где их взял, заметят же?, - с опаской спросил я у него в ответ.
- Да у отца их целый ящик, не заметит! Я их у него уже много перетаскал..., - отмахнулся от меня брат. - Ну что, будешь курить?
- Конечно!, - откликнулся я. - Только надо куда-нибудь спрятаться, а то бабушка может увидеть!
Я до этого случая не курил ни единого раза, но ударить "в грязь лицом" перед своим братом, сверстником, деревенским жителем позволить себе не мог никак.
Недолго думая, мы зашли в ближайший сарай, выложенный из саманного кирпича и покрытого камышовой крышей, в котором был расположен хлев с овцами и козами. Отойдя в свободный уголок, сопровождаемые настороженными взглядами домашних животных, мы приступили к манипуляциям.
Достав из пачки "Беломорканала" по папиросе, мы неумелыми движениями, вспоминая как это делают взрослые и подражая им, размяли табак, согнули гильзы папирос в причудливое "коленце" и сунули себе в рот.
Чиркнув спичкой о коробок, Андрей поднёс возникший огонёк к кончику своей папиросы и, смешно причмокивая губами, прикурил, а затем протянул свою руку с горящим огоньком спички ко мне.
Горящая спичка выполнила свою работу, заставив тлеть табак, и я сделал свою первую затяжку в жизни - рот тут же наполнился дымом, с горьким привкусом никотина, заставившим меня тут же выдохнуть его обратно.
- Да ты что дым просто в рот набираешь? Его внутрь вдыхать надо!, - видя мои действия, заявил более опытный в этом деле брат.
Я снова поднёс зажжённую папиросу к своим губам и сделал очередную затяжку. Набрав в рот тёплый, вонючий и горький дым, я немного подержал его там, а потом, решившись, вдохнул его в себя.
Обжигая детское горло, вонючая смесь из воздуха и папиросного дыма проникла в мои лёгкие, чтобы тут же с кашлем вырваться обратно, а из моих глаз брызнули слёзы. Откашливаясь, отплёвываясь и размазывая одной рукой по лицу выступившие слёзы, сжимая тлеющую папиросу в другой руке, я стоял в углу сарая, а, стоящий рядом Андрей, смеялся на до мной. Испуганные, издаваемым нами шумом, овцы и козы, жались в противоположном от нас углу, настороженно глядя на нас своими бусинами глаз.
- Я больше не буду курить!, - откашлявшись, заявил я смеющемуся надо мной Андрею.
И тут я сделал то, чего мне не следовало так неосмотрительно делать. Чтобы потушить, я ткнул тлеющей папиросой в стену сарая, испещрённую соломой, густыми зарослями торчащей из саманного кирпича. Осыпаясь фейерверком из искр, папироса погасла, но на стене образовалось тлеющее пятно, быстро увеличивающееся в размерах.
Я попытался руками затушить этот очаг, но движение воздуха, создаваемое моими движениями и шумным дыханием, произвело обратный эффект - из тлеющего очага показался огонь...
.... А теперь мы бежали с Андреем стремглав от сарая, над которым уже начинали сгущаться ручейки дыма, превращаясь в высоко поднимающийся в небо столб. В поисках укрытия, мой брат метнулся к себе во двор, а я бежал вдоль улицы, сам не зная куда и что мне делать дальше.
- Пожар! Люди, горим! Пожар!, - услышал я истошный крик одной из женщин, остававшейся на хозяйстве в отделении.
В ответ на этот крик в разных концах селения послышались ответные крики и возник шум суматохи.
Этот крик, словно кнутом, подстегнул меня, придав дополнительных сил и сообразительности. Я добежал до забора, огораживающего земельный участок со стоящим на нём домом моих бабушки и дедушки, и возле калитки заметил деревянную лавку.
В другое время на этой лавке постоянно проходили вечерние посиделки, где жители отделения беседовали между собой, делясь последними новостями и сплетнями, при этом лузгая семечки и обильно засыпая землю их шелухой.
А сейчас, когда все были заняты в полях на уборке урожая, лавка уже давно не видела своих "посидельцев" и вездесущая трава, быстро воспользовавшись этим, обильно выросла под ней и вокруг неё, захватив ранее вытоптанные участки.
Недолго думая, я нырнул под лавку в густую траву и затаился там, исподтишка наблюдая разворачивающееся передо мною действие.
Сбежавшиеся на поднявшийся шум женщины, бегали вокруг сарая, над крышей которого уже был не первоначальный лёгкий дымок, а уже поднимались клубы густого дыма, а на самой крыше уже начинали свою пляску первые языки пробившегося наружу пламени.
Женщины схватили вёдра и начали неравную схватку с огненной стихией, заранее обречённую на поражение. Высохшие на летнем солнце камыши, покрывающие толстым слоем крышу, горели жарким и ярким костром, чадя чёрным жирным дымом. Да и саманный кирпич, сделанный из навоза и соломы с добавлением глины не отставал от крыши, полыхая огнём и разваливаясь на куски, при этом осыпаясь жаркими искрами.
Видя, что этот сарай уже не спасти и огонь грозит перекинуться на соседние постройки, женщины разделились - часть пыталась не допустить распространения пожара, а остальные начали открывать соседние сараи и выгонять оттуда животных и птиц, кричащих и беснующихся от охватившего их панического страха.
Выскочившие из сараев животные и птицы, с криками разбегались во все стороны по степи, спасаясь от пожара. Правда, слишком далеко они не убежали, а отбежав на некоторое расстояние, посчитав его для себя безопасным, животные опустили головы и начали поедать траву, испуганно косясь на огонь и постоянно прядая ушами.
Вдалеке, на просёлочной дороге, показалась грузовая машина, подпрыгивая и трясясь на ухабах, в клубах пыли спешившая к нам. Пока машина добралась до места пожара, огонь уже перекинулся на несколько близлежащих построек.
Из кузова подъехавшего автомобиля выскочили все, кто сейчас был поблизости на работе в поле - заметив дым, все бросили свою работу и поспешили на помощь к горящему поселению.
Прибывшие мужчины разделились на группы - одни бросались в распахнутые двери сараев, вытаскивая наружу наиболее ценное имущество и спасая оставшихся внутри животных, другие, встав в цепь, передавали друг другу вёдра с водой, пытаясь залить водой очаги пламени, перепрыгивающего с крыши на крышу построек.
- Сейчас водовозка приедет, мы её за водой отправили!, - прокричал один из мужчин, стоявших в цепи. - Дети где?
- Сейчас поищу! , - крикнула в ответ одна из женщин и побежала к жилым домам.
В кричащих друг другу мужчине и женщине, я узнал своих дядю и тётю - родителей Андрея.
Вскоре тётя появилась на горизонте, таща за собой упирающегося и громко плачущего сына, время от времени что-то у него спрашивая.
- Сергей где?, - расслышал я её очередной вопрос, когда они подошли ко мне поближе.
- Не знаю! Это не я! Я спал и ничего не видел! Не знаю ничего!, - выдавливая из себя слёзы, в ответ громко скулил Андрей.
"- Всё, Андрюха получил уже ремня!, - со страхом подумал я, ещё сильнее вжимаясь в землю и практически перестав дышать. - Сейчас меня найдут и тоже отлупят!"
В это время, отвлекая меня от горестных мыслей о своей судьбе, подъехала водовозка и несколько мужчин принялись быстро раскатывать присоединённые к её бочке шланг. Развернув шланг и взяв в руки его свободный конец, один из мужчин занял позицию возле ещё относительно целых строений и, дав отмашку водителю, направил шланг в их сторону.
Машина натужно взревела мотором, поднимая давление в ёмкости и подаваемая жидкость по, дрожащему от напора, шлангу рванулась наружу.
В этот момент все люди окунулись в изумлённое молчание, граничащее с шоковым состоянием - дальнейший поворот событий поспособствовал этому.
Из шланга наружу, вместо ожидаемой всеми воды, рванулся огненный фонтан, напомнивший мне струю из огнемёта, видимый мной в фильмах про войну.
Эта огненная струя пробежала по крышам построек, превращая их в мгновенно вспыхнувшие факелы. Мужчина в растерянности крутил в руках шланг, не зная, как прекратить это извержение огня, тем самым ещё больше усугубляя возникшую ситуацию. Пляшущая по крышам и стенам построек, огненная струя на своём пути поджигала всё подряд.
Через несколько секунд огненный фонтан прекратился, превратившись в обыкновенный источник воды. Но это было уже не важно - огонь распространился уже везде, не оставляя людям никакого шанса его потушить.
.... Как в последствии оказалось, в связи с нехваткой специальных машин, эту водовозку использовали во время страды для подвоза к технике, работающей в поле, горюче-смазочных материалов. При заправке цистерны водой, водитель в спешке забыл промыть трубопроводы и шланги от перевозимого ранее ГСМ, что и привело к порождению огненного фонтана....
В сгущающихся сумерках люди, в молчаливой растерянности, толпились у пожарища, не зная, что теперь им дальше делать.
- Сергея нашли?, - услышал я громкий голос своего дедушки.
Этот вопрос заставил людей выйти из оцепенения и прийти в движение, озираться по сторонам и переговариваться между собой, а меня затаиться под лавкой ещё сильнее.
- Внука моего, Сергея, видел кто-нибудь?, - снова задал вопрос дедушка окружающим его людям.
Не получив ни от кого утвердительного ответа, он бросился на мои поиски.
Люди опять разделились на две группы - одна, поменьше, осталась следить за пожаром, другая, разделившись на группы под руководством моего дяди, отправилась на мои поиски.
Я не буду подробно описывать, как меня искали всю ночь по территории отделения, с криками прочёсывая сады и огороды, проверяя каждый угол в домах и надворных постройках.
Измученные и уставшие люди, всю ночь проведшие на ногах в борьбе с огнём, а потом в моих поисках, в предрассветной серой дымке начали собираться у дома моего дедушки.
Уставший от поисков дедушка, спиной прислоняясь к забору, сидел на лавке, под которой находился я, а мужчины, женщины, переговариваясь и делясь впечатлениями между собой, стояли вокруг.
- Может сгорел в сараях?, - наконец-то вслух высказал кто-то мысль, которая уже давно не покидала людей и которую до сих пор ещё никто не решался озвучить.
Эти слова заставили всех замолчать. Потупив глаза и не смея даже посмотреть на моего деда, люди стояли в полной тишине, изредка прерываемую вырывающимися горестными вздохами.
И в этой гнетущей тишине, из-под лавки, до слуха людей отчётливо донёсся звук сопения, чуть ли не ХРАП!
Уставший от треволнений этого дня, весь изнервничавшийся от страха, я уснул в своём убежище, пропустив мимо своего внимания ночные поиски, беспокойство родных, утреннее собрание у скамейки....
- Ах ты, паршивец! Вот ты где!, - одновременно со злостью и облегчением выкрикнул дед, вытаскивая сонного меня за ухо из-под лавки.
Не буду рассказывать, какое наказание за мои поступки мне последовало, но с этого момента я твёрдо усвоил для себя одну истину:
... Курение -зло!
Свидетельство о публикации №222051101419