Призрак дождя. Глава 16

Автор: Кристина Громова
Глава 16 
Истинный ад – это когда ты не по своей воле расстаёшься с человеком, с которым был готов на всё и даже больше... 
Фредерик Бегбедер 
В Финском заливе стояли два – три рыбацких баркаса, еще несколько качались на волнах у гавани. На берегу, на гальке, лежали лодки в ожидании прилива. Сейчас был отлив, и вода спала, обнажив страшные, гибельные камни, которые могли запросто вдребезги разбить киль корабля. 
– И, наверное, разбивали, – вслух подумала Владимира, стоящая на берегу, и поморщилась, вспомнив рассказы о кораблекрушениях, которые когда-то читала. Воспоминания соответствовали ее настроению. 
Она смотрела на морских птиц: как они камнем падали вниз и ныряли в воду в беспрестанных поисках пищи. Бакланы и кайры, крачки и чайки оглушительно кричали на ветру, возмущаясь непрошеным вторжением в их владения. Устав от птичьего гомона, девушка вскоре повернула в сторону от большой воды. 
Моховые болота казались не такими живописными, зато здесь царила тишина. Кругом серел только шероховатый торф, кочки да вырванные ветром чахлые растения. 
– Прямо как я, вырваны с корнем, – апатично произнесла она в пустоту. От знакомого доктора, все эти годы по настоянию отца наблюдавшего ее, она только что узнала, что ей осталось жить совсем недолго, меньше года. Видеть никого не хотелось, и девушка попросила доктора отвести ее на берег залива, где ребёнком она иногда отдыхала с родителями, плавая с ними под парусом, бросая камушки в воду и наблюдая за разбегавшимися кругами или просто купаясь в тёплой воде. Пронизывающий осенний ветер мало напоминал тот детский легкий бриз, что невольно всплыл в ее памяти. И все – таки свежий воздух – это то, что ей сейчас было совершенно необходимо. Русые шелковистые волосы контрастировали с черной дубленкой, подол и капюшон которой были оторочены белым в серую крапинку мехом, последним подарком отца... Владимира настолько была погружена в собственные мысли, что не сразу почувствовала, что сзади кто – то есть. 
– Почему ты одна и так далеко от дома? – услышала она позади себя мужской голос. Испуганно развернувшись, девушка с облегчением выдохнула: это был Анрейн. 
– Что ты здесь делаешь?! Тебя же увидят! – от неожиданности Владимира даже не поздоровалась, чего с ней раньше никогда не случалось. 
– Ищу тебя. Ты плакала? – фиалковые глаза с тревогой рассматривали влажные подтеки под глазами девушки, частично высушенные морским ветром. 
– Наверное, я кажусь людям странной…, – она будто не слышала обращённого к ней вопроса. 
Анрейн в недоумении смотрел на неё. Что происходит? 
Он бегло взглянул на руку Владимиры, которую она достала из муфты, чтобы убрать с лица непослушные волосы, и увидел большой синяк на кисти, чуть ниже безымянного пальца. Накануне его не было. 
Дыхание Анрейна паром повисло в воздухе, что казалось просто невероятным, ведь он был призраком. 
– Ты тоже думаешь, что я не от мира сего? – она, как заведённая кукла, задавала один и тот же вопрос. 
То, как она это говорила, вызвало у него незнакомые ранее ощущения. И этот факт стал не менее фантастическим, чем дыхание: под студенистой оболочкой призрак вдруг почувствовал глухие удары собственной сердечной мышцы. Но все мысли его в тот момент были только о Владимире, поэтому произошедшего с ним чуда он не заметил. Анрейн легонько приподнял голову девушки за подбородок и заставил взглянуть на него. 
– Ты удивительный человек, Владимира. Ты красивая, добрая, деликатная… ты именно такая, каким бы я хотел быть в реальной жизни. 
В сероватом свете холодного осеннего дня Анрейн увидел, что нижняя губа у девушки начинает дрожать. С ним происходило то же самое; он наконец ощутил, что это ЕГО СЕРДЦЕ бешено колотится. Он посмотрел ей в глаза, улыбаясь и понимая, что больше не в силах сдерживать эмоции: 
– Я люблю тебя, Владимира. Ты лучшее, что есть в моей жизни. 
Он снова это сказал! Эти простые и, вместе с тем, невероятно сложные слова. Но сейчас юноша как никогда был уверен в том, что говорил. 
Как только он замолк, Владимира склонила голову и заплакала, прижимаясь к его студенистой груди. Он обнял ее, пытаясь понять, в чем дело. Она была такая хрупкая; Анрейну впервые пришло в голову, что она запросто помещается у него в объятиях. За минувшие два месяца, что они знакомы, девушка, и без того миниатюрная, похудела ещё сильней. Она плакала очень долго, и он не знал, что подумать. Не знал, что она чувствует. 
– Пожалуйста, не говори так, не говори, что любишь, – всхлипывая, попросила она. – Пожалуйста… 
– Не могу, – ответил Анрейн, решив, что Владимира ему просто не поверила. 
А девушка начала плакать еще безутешнее. 
– Прости, – шептала она сквозь слезы. – Прости меня, прошу… 
– За что? – наконец спросил юноша, окончательно растерявшись. – Ты расстроилась из-за того, что скажут твои друзья?! Ведь я всего лишь призрак! 
– Нет- нет, что ты! Мне все равно, честное слово, все равно! 
Она хваталась за соломинку, смущенная и испуганная. 
Потом ласково поцеловала его – поцелуй был легок, как дыхание, – и провела пальцами по гладкой щеке. 
– Ты не можешь меня любить, Анрейн, – устало и очень тихо сказала девушка. Глаза у нее были красные и опухшие. – Мы можем быть друзьями, можем видеться… но любить меня нельзя. И дело тут совсем не в тебе. 
– Почему? – хрипло спросил призрак. 
– Потому что я очень больна, – негромко произнесла Владимира. Нужно было сразу рассказать тебе, я и хотела, но... не смогла... тогда не смогла... 
Все это было странно до невозможности; Анрейн никак не мог взять в толк, что она пытается сказать. 
– Ну и что ж, что больна, поправишься… 
Она грустно улыбнулась, и внезапно он понял. Не сводя заплаканных глаз с его безупречно красивого лица, Владимира произнесла слова, от которых у него замерло только что обретенное сердце: 
– Анрейн, я умираю, у меня больное сердце..., ему не долго осталось биться... 
Если бы у призрака была кровь, в тот момент она вся, до последней капли, отхлынула бы от его лица! В сознании пронеслась целая вереница кошмарных образов. Как будто в это краткое мгновение время внезапно остановилось; он понял все, что происходило между ними. Понял, почему Владимира так торопилась делать добро; почему Анна Сергеевна постоянно называла ее ангелом; почему она так часто выглядела усталой и падала в обмороки, хоть и тщательно это скрывала. Вот почему она не поощряла его ухаживания… 
Все обрело смысл и тут же его утратило. 
Владимира Морозова, его любимая, умирает... 
– Нет – нет, – прошептал он. – Здесь какая – то чудовищная ошибка… 
Но ошибки не было; Владимира повторила это вновь, добавив, что ей осталось жить меньше года, и мир в секунду опустел. Анрейн закрыл глаза, мечтая, чтобы все исчезло.