Край дороги

 Виктор Матюк

Край дороги

Месяц двурогий освещает край заснеженной дороги,
По этой причине в душе воцарилось жуткое унынье,
И мерзкая кручина душу омрачила в миг единый, здесь жилось легко и просто,
Пока очертания известного погоста не обозначились явно на дороге главной!
Наши дороги на редкость убоги, там нет порядков строгих, до крови избиты ноги,
А небритые рожи свидетельствуют о скудности души и плоти! Холодеют даже строки,
А боги милостиво смотрят на проезжающие крестьянские дроги, вдали от райской земли
Живут простые люди, ещё дальше построены остроги, а крой проезжей дороги
Избрали для себя немногие, чтобы их пороги не обивали чужие ноги! На склонах пологих
Поникшие кусты, на них с небесной высоты с прищуром смотрит Луна,
Здесь её вся молодость прошла, и редкая тишина напоминает о сроках,
Когда всё здесь цвело: уста, глаза и щёки, нынче кустарник дикий и трава – повилика
Выплывают из сизого тумана из-за пологого скифского кургана! Он выглядит странно,
Страхи скопом подошли к нему по таинственным тропам, некоторые мчатся галопом,
Дабы не опоздать к местам любимым и не пробежать мимо! Что-то происходит внутри,
Другой путь избери, себя не терзай и других не преследуй, ты ждёшь победы,
Но пусты все надежды! Дух мятежный теряется в пространстве беспредельном,
Среди равнин белоснежных шумит сухой камыш,
Пушистый снег плавно скатывается с покатых крыш,
А потом вновь наступает беззвучная тишь! Гости здесь редки,
Утром можно услышишь голос наседки, она мечется в железной клетке
Или прыгает с ветки на ветку, прижавшись к толстому стволу,
Пару минут бездыханно стою, молча, смотрю в противоположную сторону,
Ничего не говорю, глаза жмурю, холодный пот вытираю бумажной салфеткой,
Средь огромных веток спрятана пара маскировочных сеток! Уже час четвёртый,
Здоровье ни к чёрту, страхов когорта вертится вокруг, пытаются взять на испуг,
Лишить чувств, дабы душу поглотила тоска и грусть! В голове – затменье, тем не менее
Принято верное решение: отдалить от себя светопреставление, хотя плоть постарела,
Тело пополнело, мне же нищета порядком поднадоела! В общем, и в целом,
Холодно на морозе без одеяла, тёплая одежда не помешала бы, она валяется в дому,
Где попало, не знаю почему, закат пылает в дыму? Как себя от соблазна уберечь:
Употребить уличную речь, а она похожа на шрапнель и картечь, пока не оглох
И окончательно не ослеп, беру в руки замёрзший хлеб, у него запах особый,
Но он не для царственной особы! Друг четвероногий залился лаем,
Пока мы отдыхаем, он проходит краем мимо уха, бурлит голодное брюхо,
В горле – сухо, пёс смотрит виновато на старшего брата, а он в бреду
Вспоминает события, произошедшие в позапрошлом году! Зачем искушать зазря судьбу?
Голову запрудил поток, пыль поднялась из-под уставших ног, я сам неистово продрог,
Но видит бог, что терпению приходит срок! Рот закрыт на замок, терпением запасёмся
И, даст бог, прорвёмся! Если не спасёмся, всем труба, холодный пот катится со лба!
Бесовские дела сюда на блюдечке с голубой каёмкой мать-старушка принесла!
Она к утру неспешно ушла, заслышав стук влюблённых сердец, её надоумил Творец,
Я же – обычный истец, полночный чтец чужих творений, запутавшийся в избытке мнений,
Но мало сомнений по поводу и без повода, почему кристально-чистой мне кажется вода
После глубокого сна, но не всегда, а только после проливного дождя! Рот разинув,
Тяну резину, пропускаю старенькую дрезину, согнув спину, впритык смотрю на трясину,
И вижу презренную картину: одна ****ина раздевает крошку-сына, как скотину в мороз,
И море слёз окропили покрасневший нос вблизи высоких сосен и стройных берёз!
Тень мелькнула между ёлок, кажись, дорога уткнулась в таежный просёлок,
Чтобы избежать недомолвок и инсинуаций по поводу великой нации,
Заново роюсь в рухляди гниловатой, там под слоем жёлтой ваты хранились когда-то
Неопровержимые факты! Их внахлёстку пришлось сложить в едва едущую повозку,
Самому, впрягшись в оглобли, тащить скрипучую повозку и держать вожжи!
Тяжело жить в деревенской глуши, но той жизни едва заметные штрихи
Столь привлекательны, наивны и обаятельны,  что даже крестьянская хата
Или мужик бородатый, твой завсегдатай, стоящий в руках с огромной лопатой,
Кажутся дивным привидением, возникшим во время сновидения!
На сердце стало тепло, небо ясно, и жить уже не так страшно, как было,
Вернулись мощь и силы, но не тут-то было! Северный ветер примчался,
Демон постарался, он в другой стране смерчем назывался, он вширь и ввысь раздался,
Почувствовал силу в плечах, сделал замах топором, но ударил в грязь лицом!
Пыль встала столбом, мир не сможешь ты изменить ни в чём, помни о том!
Жизнь давит нас, как тараканов, она знает все людские изъяны, мы же – не титаны,
И не исполины, мы всегда жили в повседневной рутине, богам виднее, какие идеи
В наши души вживлять, кому и как противостоять, а кому помогать истину искать?
Скрипит в углу старинная кровать, хватит дурака валять, пришла пора понять,
Что нельзя головой на баб кивать! Мысль плюхнулась в стремнину без раздумий,
Голову не смутил вид дум угрюмый, много шума из ничего, но за что страдает естество?
Ошеломленный всем, не знаю, зачем грешно живу, воду из-под крана пью и вдоволь ем?
Ход мыслей замысловатых, словно паутина из белоснежной ваты, или тень заката
Вот-вот в сильные руки возьмёт судьбу иль схватит голову косматую твою,
И ты вновь окажешься в безлюдном захолустном краю?
Ещё чего не хватало! Реки, долины и голые скалы
Матушка – природа к своим рукам тотчас прибрала,
Посмотрела устало по сторонам, приметила златоглавый храм
И решила там прильнуть к святейшим устам! Здесь душа познала вдохновенье,
Это случилось в прошлое воскресенье, а потом затмение вернулось восвояси,
И ни разу небо не стало ясным, жить стало тяжко и страшно, но жизнь прекрасна
И удивительна, она меняется стремительно, хотя и выглядит иной раз омерзительно!
Живу, как в полночном бреду, искушаю рок и судьбу, но ещё на виду у смешной толпы,
Неужто мы не видим сгустившейся тьмы? Пока живу, надеюсь, читаю молитвы наизусть,
Но тоска и грусть не покидают грешных уст! Чтобы душа не была ни в чём виноватой,
Пусть она вспомнит всех грешников, живших здесь когда-то, и погибших на поле рати!
Они жили с ношей тяжёлой, двигались квёло, но вышли в студеное поле по доброй воле,
Могу вас уверить, что их пыл нельзя ничем измерить,
Но ему можно доверить душу и плоть, дабы грех перебороть!
Трава сорная, увядшая и подзаборная, растёт вдоль дороги торной,
Она давно не кошена, растёт, словно гостья непрошеная, и как подкошенная
Валится с ног, не дай бог, если в деревянной избе появится бес, он провоцирует грех,
Он вертится на одной ноге, кажись, он не в своём уме, у него есть пятно на нижней губе!
Он намедни дал клятву себе: уткнувшись в подушку, до дна допить непочатую чекушку,
Спину горбя, он полон скорби! Удел дураков: получить за пару деньков сотню тумаков,
И, завидев лютых псов, ловко оценить сложившуюся обстановку,
Чтобы запутать судьбу-плутовку, соблюдая светомаскировку!
Мы за осьмушку хлеба готовы до утра прославлять горемычное небо!
Есть ли в том потреба? Край дороги выглядит убогим, наивным и строгим,
Но вдоль него стоят не хижины и не берлоги, в другом месте – городские трущобы!
Здесь живут недотроги, вдалеке от дыма и смога, рядом нет водостока,
Там овраг глубокий, вдали разбросаны стога, их вот-вот занесёт пурга!
Вот такие-то дела, природа та мне душу сожгла дотла, холодный пот пролился с чела,
Но это было вчера, сегодня тьма очи застила, природа ничего грешнику не простила,
Разум хладнокровен, ему не привыкать до тьмы диковин! Душа кричит в перепуге:
«Боже, мы Твои дети и слуги! Нам жилось туго, ветер лютый загнал плоть в угол,
Заставил тепло искать под бабьей юбкой, она отбивается с натугой,
Женщина хрупкая разозлилась не на шутку! Она же - не проститутка
И не ****ь, чтобы сразу незнакомому мужчине стройные ноги раздвигать?»
Прикрывшись овчинным полушубком, пытаюсь перевести грех в шутку,
Но грехов кавалькада готова веселиться у края дороги до упаду, они и спереди, и сзади,
А у той бабы губы в помаде! Хочешь вкусить отраду, вытри с женских губ помаду,
Встань сзади, не насилуй бога ради, иначе посадит и не пощадит, но взгляд стоит
И пол дымит! Все бабы сопротивляются до кровати, а там отдают душу небесам,
Опосля идут в храм, чтобы там расставить все точки по своим местам!
Мне бы бабу одну оставить, но кто её на путь истины направит? Не буду лукавить
И из себя святого изображать, женщин надо в руках держать и постоянно повторять,
Что бабу эту грех призовёт к ответу даже на краю света! Её песня уже спета!
В её пещере на защёлку закрыты узкие двери, дабы меньшими были потери!
Свет полночный застыл у скважины замочной, трудно ему разорвать круг порочный,
Душу сомнение тревожит, и страхи неистово множит, как бы в новолунье
Сюда не явилась молодая колдунья, красавица и певунья! В самом деле
Дни стремительно летели и в конце недели в глазах мужчины потемнело,
Солнце село давно, наконец, и до женщины дошло, что бес смотрит на неё через окно,
По телу прошло сладкое тепло, тащить её на гумно наивно и грешно, кто-то бы другой
Лучше связался бы с бабой – ягой, костяной ногой, чем с вдовой, наивной и молодой!
Была бы она намного старше, уважила бы желание монаршее! Она теряет терпение,
Баба жаждет наслаждения, но Германа всё нет, а молодой пижон несёт вздор и бред,
Он – выходец из народа, его обуяла злоба, в конце пищевода появилась горечь и изжога!
В мгновенье ока жалобно застонал дуб одинокий, от него отпрянув, уж точно не спьяну,
Упал среди бурьяна, а рядом темнела седая поляна! Ничего против баб не имею,
Но ночь становится темнее, и давить всё сильнее на проседь, тому, кто просит, дают!
В этих словах – истина и суть любви и страсти! Ноют запястья, немало всякой швали
За нежные руки грешника хватали, вдруг мрак стал чернее и гуще, момент упущен,
Путаюсь в паутине, невдалеке от древних святыней, роюсь руками в разном хламе!
Пакостное что-то вылетает из-за крутого поворота,
А грешная душа, свободу обретя, радуется, как малое дитя,
Лунный свет быстро исчез, он скрылся среди тайников небес!
Его силу славила людская молва, но и она так же быстро прошла,
Растворилась во темноте ночной, я же решил неспешно отправиться домой!
Мужик одинокий повергнут в стыд глубокий, почернели щёки и наверх вылезли пороки,
Не закончен путь, трудно на полпути остановиться, на засов закрыться и крепко уснуть,
Когда тебя одни и те же будни ждут! Упорство и труд всё перетрут! О бедах забудь,
Их трудно через колено перегнуть! Я ухожу из родимых мест, это не акция, а протест,
В нём что-то символическое есть, наше время прошло, остались внутри боль и зло,
А всё остальное выброшено через левое плечо! Холодно или горячо?
Откуда это выражение сюда пришло? Понятия не имею, но есть идея,
Грядущее становится темнее, перечить ему не смею! Я - жалкая песчинка под Луной,
Был рабом, и был слугой, жил на свету и лелеял мечту, но впал в суету и в скверну,
Грешил безмерно, Луна уже зашла, былая страсть безмолвно ушла, не оставив и следа!
Осталась тоска, раз и навсегда! Душа надеждой тлела, но ей не верило грешное тело,
Оно на плоский камень присело и тут же остолбенело, и стало смотреть на темень ту,
Что понукает темноту не замечать людскую простоту, авось, она рассеется к утру!
В скитании земном убедился в одном, что, сидя за столом, нельзя бороться со злом!
Немного погодя, когда догорит едва тлеющая свеча,
На темном небосводе появится алая заря, и тогда свет брызнет на поля,
Но недолго будет паровать уставшая от холода земля! Она будет теплом согрета,
На неё прольются потоки света, но сейчас –  и не зима, и не лето! Жара где-то,
На другом конце света, здесь всегда жару сменяют вьюги и холода!
Над головой – непроглядная кромешная тьма и в отдельные промежутки
На душе становится зябко и жутко, стоит в сторону от края пути отойти,
Вновь не видно ни зги, смотришь во все стороны, и только ночные крики воронов
Слышны с троп непроторенных! Сколько людей обездоленных здесь полегло,
От сердца немного отлегло, но через мгновение вновь поехало и пошло!
Мысль через буреломы понесло, а потом страхи бросили в глубокий омут на самое дно,
Правый бок сквозняком протянуло, сильным ветром внезапно подуло,
Душа к телу прильнула и в миражах утонула! Душу опутала тонкая паутина,
Жизнь очаровала всенощная рутина, молюсь во имя Отца и Сына,
Перед глазами висит деревянная крестовина! Эх, дороги, пыль да туман,
Пуст карман, до дна допит стакан, ударил в голову дурман, был собран чемодан,
Но там, где намедни стояла тишина, окраина страны едва видна из открытого окна!
О, времена! О, Нравы! Холодом повеяла из лесной дубравы, он склоняет подбородок
В сторону, словно солдат первогодок, увидев очертания двух стареньких лодок,
Валит с ног усталость, выспаться бы самую малость, но одна из болячек
Тоскует и плачет, кажись, к утру, она заскачет вокруг обгоревшей берёзы
И наземь прольются её девственные слёзы! Не люблю бытовую мишуру,
Буйствуя и одичав, бес к своим рукам всех падших баб прибрал, указал им на грехи,
Промыл молитвами мне мозги и сказал: «Иди! Надейся и жди, что на краю земли
Ты украдкой увидишь сон наивный и сладкий! Приготовь бабки для оплаты,
Когда-то ты отказывался женщинам платить за тяжкий труд,
Нынче грехи тебя за горло берут, потому что т -  баламут!
У тебя нет совести ни чуть-чуть!» Мы бы вместе с дьяволом пошли,
Но что нас ждёт впереди? Неисповедимы Господние пути! У грешника сума за плечами,
Он пришёл с православного храма, где служба ведётся ночами,
Пробирался задними рядами, пока его устами не заговорила истина:
«Ох, и ты туда же! Неужто бежишь от всеобщей блажи?»
Никто ему правды не скажет, даже тигр бумажный, задиристый и отважный!
Душа до конца свой грех не осознала, и смотрит в его сторону наивно и лукаво!
Всё течёт, всё меняется, только правда редко с божьих губ срывается,
Лукавство дошло до самого дна, и мы следом за ним падаем туда!
Словесная игра не кончается, ложь не прогибается, пара слов с грешных уст срывается
И бьёт в подбородок, да так, что тьма и мрак сворачивают вправо, и смотрят лукаво
На лунный свет уже немало лет! Проснувшись от холода в ознобе,
Упёрся взглядом в старинные надгробья, на всё воля бога и та стезя или дорога,
По которой иду невдалеке от дома, пролегающая среди песка и чернозёма,
Смотрит удивленно в спину божьему рабу, решившему искушать свою судьбу!
Зачем всё это ему? Дивный мир в предрассветной мгле раскинут,
Вот-вот новые впечатления нахлынут, солнце появится снова
И его лучи полетят на землю с неба голубого! Молчит гладь морская,
Она безмятежно спит, без конца и края долина золотая на глазах сгорает,
И медленно тает, всё ей скорую кончину предвещает! Прошлое скроется в тумане,
И ранью ранней первыми оглушительный рёв услышат селяне, тихий вздох упрёка,
Упавший наземь девичий локон и удивлённые взгляды из открытых настежь окон,
Как следствие всеобщего порока, жившего вблизи родимых мест недалёко!
Грех не жалуй, пожалуй, у него нет ни конца, ни начала, жизнь не исправишь,
Грех в заморские края мигом не отправишь,
Ты идёшь по зловонной луже в холод и в стужу,
Метель снега кружит, а ты, замотавшись шарфом потуже, бредёшь навстречу
Холодному ветру! Куда? Зачем? Вокруг - тлен и суета, и тебе один хрен: кого и куда?
Была бы узда, а голова найдётся, время безудержно к старости несётся
И нечего не остаётся, как надеяться и ждать, когда простор из неподвижной влаги
Оставит следы от горьких слёз на пожелтевшей от времени бумаге!

г. Мариуполь
17 января 2015 г.