Бумажный стаканчик

    БУМАЖНЫЙ СТАКАНЧИК, ДРЫН ДЛЯ НАТАЛЬИ, ИЛИ МАЛЬБРУК В ПОХОД СОБРАЛСЯ

    Вчера на платформе Люберцы-1 я целый час ждал своих юных друзей, накануне мы долго договаривались о нашем походе. Кто-то боялся, что его не отпустит мама, кто-то без особого желания готов был пойти только за компанию, кому-то больше хотелось шутить и подкалывать меня и товарищей… В итоге я просто назначил место сбора и время – девять утра, хотя нормальные походы начинаются на два-три часа раньше. После чего я удалился из Интернета, благо на самостоятельное решение всех проблем у друзей оставалось больше суток.
    Семнадцатилетние друзья были учениками гимназии МГУ, где я работал год назад. Все они блистали выдающимися талантами и радовали родителей победами на Всероссийских олимпиадах по физике, математике, литературе или биологии. Я даже удивляюсь, что такие отличные ребята и девчонки захотели со мной куда-то пойти, ведь мои грамоты на районных олимпиадах уже давно обнулились, а лучший мой талант – смешить друзей своими неудачами. Вот и сейчас я вновь оказался неудачником – коллективный поход был сорван, без моего участия дети не смогли договориться.
    Я предполагал, что со мной пойдут хотя бы двое самых надёжных друзей. И прихватил для них запас еды и питья, зонтик, коврик-пенку, лишнюю картонку для живописи, кульки для сбора мусора, которого в подмосковных лесах столько, что ни один Геракл не вынесет… Взял даже книжку олимпийского чемпиона и рекордсмена мира тяжелоатлета Аркадия Воробьёва, мимо дома которого я проложил маршрут похода.
    Среди других достопримечательностей нашего запланированного путешествия были места, связанные с жизнью и пребыванием многих великих писателей, художников и артистов. Долго перечислять не буду, назову лишь Шаляпина, Маяковского, Есенина, Крымова, Петровичева, Шагала, Телешова, Куприна, Горького, Рахманинова, Хачатуряна, Собинова, Матусовского… Так, пора остановиться. А то этот опус никто не дочитает до конца. И это будет очередная моя неудача.
    Ко всему прочему я ещё подготовил материал для интересных бесед с молодыми любителями точных наук. Весь вечер обдумывал темы, касающиеся теории относительности, квантово-волновой теории света, поляризации электромагнитных волн и всякого такого. Об этом можно безостановочно разговаривать на протяжении нескольких походов. Хотя практика показывает, что в походах постоянно всплывают новые темы – самые неожиданные. Например, как вести себя при внезапной встрече с животными, людьми и людьми-животными.
    Вот и сейчас, пока я торчал на платформе, ещё до начала похода произошло непредвиденное общение, и даже всплыла пресловутая тема бумажного стаканчика…
    «Мальбрук в поход собрался…» – крутилось у меня в голове, когда я поглядывал на часы.
    На платформе появилось существо с сигаретой в одной руке и бумажным стаканчиком в другой. Со спины я не видел лица существа, но от него исходило какое-то неведомое излучение агрессивных флюидов, загрязняющих эфир.
    «…Наелся кислых щей…» – старинная песенка продолжала выдалбливать мозг.
    Существо опустошило стаканчик, точнее – большой красный бумажный стакан, и бросило его под платформу. Вокруг стояли люди, но никто даже не повернул головы в сторону существа. Видимо все были в мыслях о предстоящей победе над укрофашистами.
    – Эй! – обращаюсь к существу громким голосом, чудом сохранившимся после десяти лет преподавательской работы, – больше некуда стаканчик выкинуть?
    Существо с розовым круглым лицом повернулось ко мне и даже сделало один шаг навстречу. Видимо в стаканчике было спиртное.
    – Тебе это нужно? – открыло рот существо. В его круглых маленьких глазках прятались то ли наглость, то ли хамство, а может быть и то и другое.
    Хотелось бы обнаружить в круглолицем культурного собеседника, борца с мракобесием и нацизмом. Но для этого мне не нужно было отрываться от народа и не идти во всякие университеты – рассадники трусости и предательства.
    – Нужно! А урна находится вон там… – показываю пальцем.
    – Спасибо за совет! – Это почему-то прозвучало без малейшего намёка на благодарность. Возможно, круглолицый не осмелился задать более привычный вопрос: «самый умный что-ли?»
    – Я тебя прошу больше не раскидывать мусор. За тобой его кто-то убирает!
    Вспомнилось, как весной по железнодорожным путям ходили люди в красных куртках. Пластиковый мусор они собирали в пакеты, а стекло разбивали молотком на мелкие кусочки. Видимо, на сбор раскиданных бутылок у нас не осталось ресурса – большая его часть уходит на оборонную отрасль и на борьбу с метателями бумажных стаканчиков в полицейских. Это в послевоенной Германии в течение двадцати лет народ собирал стеклянные бутылки и повторно их использовал, в бездуховные по современным меркам времена моей молодости у нас такое тоже практиковалось…
    Мой круглолицый оппонент повернулся ко мне спиной и удалился в дальний конец платформы. Я долго смотрел в ту сторону. Не потому, что хотелось видеть этого поросёнка. Я, наивный, всё ещё высматривал электричку с моими друзьями, которых кто-то тоже назвал бы поросятами – они мне даже не позвонили. Хотя… наверное я сам поросёнок. За что меня и преследуют неудачи. Надо было пойти служить в полицию, там бы я заработал много денег и преуспел! И тогда на моём участке ни одна сволочь не посмела бы кинуть стаканчик в меня или под платформу!
    У меня есть друг, который ждёт опаздывающих не больше двадцати минут, после чего уезжает по своим делам. Однажды этот друг поделился со мной афоризмом Платона: «дружбу создаёт равенство». Я набрался древнегреческого терпения и прождал своих молодых друзей час, после чего уехал на исходную точку нашего путешествия, только не в Малаховку, а чуть ближе – в посёлок Томилино. Решил увеличить маршрут, раз уж меня друзья отпустили с поводка.
    К северу от железнодорожной платформы Томилино сразу начинается испорченный ретивыми оптимизаторами парк, «облагороженный» плиткой и совершенно потерявший живописность – любое животное, кроме человека, из такой среды обитания сбежит. А чуть дальше находился лесок, где я когда-то нашёл чудесную поляну и написал картину, приобретённую вскоре сотрудницей МГУ. Хорошо, что эта моя коллега не приехала сейчас со мной. Чудесная поляна пестрела пустыми пивными баклажками, бутылками, одноразовой посудой, детскими пелёнками, каким-то тряпьём и рваной обувью. Я быстро набил два пакета самым опасным для природы – стеклом и пластиком, остальное засунул под корень упавшего дерева – пусть там догнивает. Пока шёл с собранным хламом до мусорного бака, увидел несколько брошенных у дороги больших пакетов, из которых как из рога изобилия высыпалось мусора втрое больше, чем я нёс.
    «Вот бы мне сейчас друзья помогли» – думаю, – «интересно, чем они сейчас занимаются?»
    Я до сих пор не знаю, чем занимались мои друзья гимназисты в тот день моего похода. Зато не скоро забуду, чем сам занимался. Я прочёсывал Томилинские и Малаховские леса и обозначал на карте места концентрации куч мусора, вывозя которые можно было бы обеспечить работу небольшого перерабатывающего завода.
    Стоп! Посмотрим на это оптимистично! Я шёл вдоль реки Пехорки с заходами в зелёные массивы и занимался поиском живописных мест, видовых точек и ракурсов для фотографирования. А проще сказать – искал красоты для пленэрной живописи.
    В тех местах вдоль поймы Пехорки я написал больше полусотни картин, многие из которых у меня покупали и даже воровали с выставок. А что касается земли в живописной долине Пехорки – её тоже продолжают покупать и постепенно разворовывать… Двуногие кроты перерыли всю пойму и тележками, а может быть, целыми прицепами возят плодородную почву на свои огороды.
    Так… Опять я скатился в негатив. Это может повредить подъему нашего патриотизма, так необходимого в борьбе с нацистами, гомосексуалистами и всякими пацифистами!
    Преодолев за день почти двадцать километров, я увидел очень много. Впечатлений хватило бы человек на тридцать, а то и сорок. Ведь каждый раз, когда я видел что-то впечатляющее, я доставал фотоаппарат и снимал это чудо на память. Таких чудес в итоге оказалось четыре сотни – как раз по десять на каждого нормального человека.
    Вот сами посудите, не чудо ли: небольшая полянка, уставленная разноцветными резиновыми тапочками. Откуда они тут? Что за цыгане стояли здесь табором? Или: кто-то в лесу крошил деревья и оставил на земле горки древесных щепок… на которых выросло великое множество грибов, напоминающих сморчки! Особенно впечатлило меня урочище, которое я назвал «лесом скелетов». Это был настоящий древесный завал из упавшего сухостоя, которому позавидовал бы любой шишкинский бурелом – там впору проводить военно-патриотические игрища. Хотя не уверен, что такую полосу препятствий смогли бы преодолеть даже краповые береты, не оставив клочки своего обмундирования на частоколе острых сучков, торчащих в разные стороны. Я каким-то чудом смог пробраться сквозь «лес скелетов» с этюдником и упёрся в металлический забор. Пришлось через него перелезать, а поклажу протаскивать между прутьями. Возвращаться назад, к поляне резиновых тапочек я опасался – вдруг за это время вернулись со своих промыслов хозяева обуви.
    Отдельный рассказ надо бы посвятить многочисленным стоянкам диких человеков… Вокруг их лесных лежбищ было огромное количество пустых бутылок, они почти равномерным слоем усеивали пространства размерами с детскую площадку. Иногда мне приходилось отшатываться от качающихся под ветром маленьких бутылочек, насаженных на ветви кустов.
    Не знаю, можно ли такие стоянки человеков считать чудом. Наверное, можно. Ведь они были окружены чудо-деревьями. На них висело тряпьё – обгорелые одеяла, выпотрошенные матрасы, разнообразная одежда и её фрагменты. На одном несчастном сучке уныло свисала половинка от бюстгальтера. Всё это – брюки, плащи, свитера, юбки, трусы, кеды, сапоги и даже туфельки со шпильками превратилось в засохшие и задубевшие музейные экспонаты, словно всё это было извлечено из древнего захоронения. Лучшего реквизита для триллеров о зомби сыскать невозможно. Если после победы над врагами русского мира у нас в стране взлетит отрицательный рост качества жизни, я знаю, где целым семьям можно пополнять гардероб.
    Пусть мне попробуют рассказать, что какой-то несчастный сельский учитель или разорившийся фермер опустился на дно, я отнесусь к этому заявлению с недоверием. Потому что падение на дно происходило где-то в тех местах, куда я забрёл в поисках красивых пейзажей.
    Несколько раз я встречал в лесу вполне приличных людей – они при мне не разговаривали громким матом. Так было на границе посёлков Томилино и Красково. Те двое были похожи на дальневосточных партизан времён гражданской войны. Они вежливо поздоровались, я их тоже приветствовал. Видимо, будучи подшофе лесные люди приняли меня за своего. Там же я встретил симпатичную девушку, выходящую из леса. «Неужели – думаю, – эта юная красотка не боится, тут же рыскают по лесам подозрительные типы вроде меня и тех синяков, что поздоровались со мной?»
    Нацеливая фотоаппарат на красивый поворот Пехорки, вижу боковым зрением появившегося на тропе человека. Пока я ловил кадр и снимал, никто мимо меня не проходил. «Куда же он делся?» – я начал озираться в поисках человека-невидимки. И обнаружил его по лёгкому хлопку. Он справлял нужду немного в стороне от тропинки, по которой вскоре ретировался обратно. «Всё ясно, – пришла догадка, – здесь у местных жителей общественный туалет!» Известно, что на административных границах инфраструктура развивается недостаточно быстро. Судя по разбросанному мусору, этот лесной туалет был оптимизирован – совмещён с помойкой. Хорошо, что отрытое всем ветрам отхожее место постоянно продувалось. Я печально вздохнул, приглядел себе одну из валяющихся автопокрышек и, воспользовавшись ею, присел на дорожку. После чего с чувством лёгкой грусти продолжил своё путешествие. Теперь я ощущал что-то вроде духовного единения с народом.
    Раз уж мы затронули деликатную туалетную тему, придётся поделиться важной деталью.
    Река Пехорка в начале прошлого века была судоходной и чистой, в ней купались люди и могли брать из неё воду для питья. В Третьяковской галерее хранятся несколько шедевров Николая Крымова, написанных здесь, на Пехорке. На картинах замысловатые извивы прекрасной реки, обрамлённой чудесной зеленью. Особенно мне нравится написанная в 1914 году картина Крымова «Летний день»: на сочной травке нежатся обнажённые женщины, а в воде отражается синее небо с облаками, одним словом – рай.
    В наше замечательное время этот рай изменился. Сейчас в Пехорку сливают воду, полученную в результате очистки московской канализации. Проще сказать: Пехорка вбирает в себя отфильтрованные нечистоты из Некрасовского коллектора. Судя по тому, насколько мы всё делаем качественно в сравнении с духовно отсталыми странами Запада, мы и нечистоты наверное так же качественно фильтруем. Так что я бы не рискнул в Пехорке искупаться, хотя на моих глазах некоторые отчаянные смельчаки или несчастные дураки в ней плавали. Но чаще увидишь проплывающие по реке пластиковые бутылки или куски пенопласта.
    В одном месте на берегу Пехорки я нашёл поваленные бобрами деревья. Если бобрам удалось бы перегородить реку, то вскоре бы образовался затор, и бедным животным пришлось уплыть вниз по течению или в страшных мучениях умереть среди плавающего мусора и проскочивших сквозь фильтры экскрементов. Такие заторы я находил в местах, где ветви деревьев подобно деревянному неводу опускались в воду. Видимо бобры приходили сюда из относительно чистых мест в верховьях реки и, потерпев неудачу, вернулись обратно. Выходит у меня есть товарищи по ловле неудач – бобры. Но я подозреваю, что все чудаки, кто вместо постоянной работы над повышением уровня личного комфорта болтаются тут и там в поисках божественных красот или занимаются уборкой чужого мусора, заслуживают звания неудачника.
    Недалеко от бывшего Томилинского завода алмазных инструментов, чуть дальше заброшенного заводского Дворца культуры находится частный собачий приют «Бим». Я восхищаюсь благородными хозяевами этого чудесного заведения. Наверное, там собаки чувствуют себя лучше, чем некоторые чудаки, задыхающиеся от окружающей их так называемой затхлой обстановки мещанства и мракобесия. Если Вам станет плохо от такой затхлой обстановки, приезжайте сюда, на бугор коллектора очистных сооружений, возвышающийся над территорией приюта «Бим». С этого бугра видны собачьи вольеры, слышен дружный перелай, а в другой стороне открывается вид на долину Пехорки, несмотря ни на что, всё-таки ещё живописную. Мне здесь всегда и во все времена года было хорошо. Особенно весной, когда все чувства обостряются. Сюда я приводил друзей, им тоже было хорошо.
    Вот и сейчас я постелил на травку коврик, в блаженстве протянул ноги, достал термос с чаем и скромный перекус – кулёк с булочками, припасёнными для юных друзей, их теперь можно было безо всякого стеснения скушать.
    Вокруг было чисто, светило солнышко и шелестел молодой зеленью свежий ветерок. Меня охватило счастье.
    Когда человек счастлив, он вспоминает о своих друзьях и ему тоже хочется доставить им хоть немного радости. Недалеко от меня на земле была навалена горка спиленных стволов, толщиной с черенок лопаты – кто-то расчищал древесные заросли. Я вытащил из груды палок самую прямую и длинную, напоминающую шест для прыжков в высоту. Нет, не буду врать, этот дрын был трёхметровый. «Наталье понравится» – обрадовался я. Наталья – симпатичная сотрудница нашей районной библиотеки, она большая рукодельница и мастерит для библиотеки всевозможные инсталляции и затейливые конструкции из самых разных природных материалов... Я написал Наталье, что нашёл для неё хороший дрын и прислал фотографию. Наталья закидала меня ответными шутками, мы от души повеселились. Много ли друзьям нужно для поднятия настроения? Всего лишь напомнить о себе.
    С найденным шестом я ходил оставшиеся десять километров путешествия. Он даже помог мне перепрыгнуть через небольшой ручей. Ещё я пару раз отпугивал им агрессивных собак – стоило жахнуть дрыном по земле, как собаки разбегались, поджав хвосты. Это было смешное зрелище.
    Дойдя до места впадения в Пехорку Македонки, я направился вверх по течению этой маленькой речушки. Раньше у неё было другое название – Лебездонка, оно ей больше подходило, как и любое другое название для аналогичных речушек – переплюек или вонючек. Всё, что досталось Пехорке, для Македонки имело куда более пагубные последствия. Она превратилась в сточную клоаку. А в том месте, где меня атаковали собаки, её почти перегородили запрудой из строительного мусора. Среди мусора валялась книжка Лескова «Очарованный странник». Видимо книжка дожидалась меня, я смахнул с неё цементную пыль и унёс с собой.
    Про Лебездонку-Македонку я не буду писать. Просто у меня все печальные слова закончились.
    А провезённый в электричке трёхметровый дрын Наталье понравился. Она из него что-нибудь смастерит. И порадует этим друзей.
    На то они и друзья, чтобы их радовать.

8 мая 2022