Арлекин. 01

- Надеюсь, новое жилище нашей тёти не вызовет у меня такого же отторжения, как её прежняя квартира, - сказала я Кире, которая уверенно управляла своей очередной иномаркой. В автомобилях совсем не разбираюсь, в отличие от младшей сестры. Знаю лишь то, что она их часто меняет, покупая каждый раз более крутую и всегда только новую тачку. Кира на дух не выносит б/у, как впрочем и я. Только если это касается современности. Зато очень нравятся старинные и винтажные вещи и предметы обихода. То, что сестрёнка называет старьём, мне кажется произведением искусства.

Вовсе не занимаюсь коллекционированием антиквариата. Просто при виде старинных предметов чувствую некий трепет и волнение, словно соприкасаюсь с историей. Но это не касается жилья. Меня с тех пор, как пожила у тёти, угнетают помещения старых домов с их слишком высокими потолками и угрюмыми стенами. От них словно исходит тяжесть и сковывает холод. Сразу становится неуютно и не по себе. Может потому, что тётя занимается колдовством?

Кира этому не верит, хотя за глаза порой называет нашу тётку ведьмой.

Раньше та жила на улице Марата. Нам с сестрой довелось там побыть какое-то время, пока наши родители отправились в Египет по горящим путёвкам. До этого она видела нас только в младенческом возрасте и не горела желанием познакомиться поближе. Своих детей не имела, а к чужим была равнодушна.

Наша тятя, Татьяна Дмитриевна, производила на окружающих сильное впечатление своей неординарной внешностью — высокая темноволосая женщина с красивым, весьма суровым лицом и почти чёрными, заглядывающими в самую душу глазами.

Когда мы увидели её, то переглянулись. Нам она напомнила Чёрную даму из мультика «Три банана».

Пауза затянулась. Тётя испытывающе смотрела на нас - двух девочек-погодок, восьми и семи лет, а потом задумчиво произнесла: - Коломбина и Пьеретта. Только, кто из них кто?

- Нас не так зовут. Я — Владислава, а это моя сестрёнка Кира, - возразила я.

Тётя нарочито- изумлённо подняла бровь. Как какой-то воробушек осмелился перечить кошке. В глазах её мелькнул интерес. Одобрительно кивнула.

- Смелая девочка. Ладно пойдёмте, покажу, где вы будете спать.

К слову, кошка была. Большая, гладкошёрстая и чёрная Баста. И у неё зелёные, похожие на изумруды, глаза.

Ни раньше, ни потом не довелось увидеть столь ярких глаз. К себе Баста не подпускала, предупреждающе выпуская когти и царапая паркет. После чего на нём оставались глубокие царапины.

Впечатляло! Желание погладить пропадало напрочь.

Нас разместили в одной комнате, а в другой находилась тётя. Туда она строго-настрого запретила нам заходить в её отсутствие.

- Я собираю фарфоровые статуэтки и не хочу, чтобы вы их случайно разбили.

Фигурки эти оказались весьма примечательные. Киру они не особо заинтересовали, а я не могла глаз от них отвести. Они такие красивые и выразительные, будто живые.

Мне нравилось на них смотреть. Дотрагиваться тётя не разрешала. Да и страшно — такие хрупкие на вид.

Они стояли на полке огромного буфета чёрного дерева. Достать застывшие фигурки маленьких человечков можно только, встав на скамеечку, обитую розовым атласом, чего делать не стала. Помнила о запрете, да и кошка не спускала с меня глаз.

Почему-то я опасалась того, что она нашепчет своей хозяйке. И всё же не могла преодолеть искушения.

В отсутствие Татьяны Дмитриевны, заходила к ней в комнату, чтобы вновь посмотреть на фигурки.

Изящные статуэтки, как магнитом притягивали меня к себе, однако даже в мыслях не закрадывалось желание дотронуться до них. Я ведь и так наполовину нарушила запрет.

Однажды ночью произошло событие, которое сильно напугало меня. Кира сладко спала, положив кулачок под щёку. Мне почему-то не спалось.

И тут вдруг услышала голоса в комнате тёти, хотя знала, что им неоткуда взяться. Если бы кто-то пришёл, то вынужден был пройти через комнату, где находились мы. И телевизора в тётиной комнате тоже не было.

Я прислушалась. Один голос с глубокими переливами явно принадлежал нашей тёте. Он у неё то мощный, с низкими нотами, когда Татьяна Дмитриевна не в духе, то мурлыкающий. Но не стоит заблуждаться — подобные звуки порой издаёт пантера, играющая с жертвой.

Другие, вроде как мужские, едва доносились.

Я встала, чтобы убедиться в том, что это не слуховые галлюцинации.

Чёрная тень метнулась откуда-то сбоку. Чуть не присела от страха, когда мохнатый комок ткнулся мне в колени.

Выдохнула, сообразив, что это Баста пытается мне помешать.

Кошка шипела, путалась под ногами. Только я никогда не боялась кошек, даже таких злобных тварей. Оттолкнула её ногой и сделала вид, что снимаю тапок. Баста ретировалась, не подав голос.

Странно, что не замяукала.

Приоткрыв дверь, я заглянула вглубь комнаты.

Лунный свет освещал помещение. Тётя неподвижно, подобно застывшей статуе, сидела в кресле. Её тёмные волосы струились по его массивной спинке.

Перед ней на журнальном столике стояли фарфоровые статуэтки.

Когда открыла пошире дверь, то она предательски скрипнула, однако тётя даже головы не повернула. Раздираемая желанием убежать и любопытством, замерла на месте. Мысль о том, что с ней что-то не так и ей нужна помощь, подтолкнула к действию. Чуть ли не на цыпочках подошла поближе.

Глаза Татьяны Дмитриевны были широко открыты, мечтательный взгляд устремлён на фигурки, а на губах блуждала странная улыбка — обольстительно-нежная.

Потом в ней произошли изменения. Лицо внезапно исказилось. Грудь вздымалась, дыхание становилось всё более прерывистым, а с губ срывались стоны.

В испуге я протянула руку, чтобы привести её в чувства и случайно задела статуэтку, которая упала, вместе с моим сердцем. К счастью хрупкая вещь не разбилась.

Успела заметить, что она изображала красавчика-блондина в бело-пёстром костюме. Кажется, Татьяна Дмитриевна называла его Арлекином.

- Проклятие! - раздался голос невидимки, а из тётиной груди вырвался вздох разочарования.

Она вздрогнула, по её прежде неподвижному телу пробежала судорога.

Татьяна Дмитриевна, нет, незнакомка, медленно повернула голову в мою сторону и одарила меня взглядом василиска, от которого я рухнула на пол, ударившись об него затылком.

Очнулась уже в кровати, а не диване, который делила с Кирой.

Холодная рука лежала моём лбу, приятно охлаждая его.

- Ну и напугала ты меня, - произнесла тётя, заметив, что я пришла в себя. - Пить хочешь? Сейчас налью тебе воды.

Она отошла, а я наблюдала за её лениво-небрежными, но грациозными движениями. И прежде, чем она поднесла стакан к моим губам, обратила внимание, что фигурок на столе больше нет.

И ещё беспокоил её голос. Мурлыкающие нотки в нём пугали меня до ужаса.