Следование природным установкам

     - Собственно, Сергей Александрович, в данной ситуации, учитывая результаты полученной судебной автотехнической экспертизы, мы можем вести речь только о снижении взыскиваемой с Вас суммы. И для этого нам будет нужно представить в суд документы о Ваших доходах. Так сказать, доказательства того, что сумма, которую выставили истцы, является чрезмерной для Вас. Вы слушаете меня?
       Сидевший напротив меня мужчина вздрогнул и перевел взгляд. Разговор происходил в моем адвокатском кабинете. И встреча наша была обусловлена наличием между нами соглашения, в силу которого я был поверенным Сергея Александровича в местном суде. В рамках этого судебного дела истцы  пытались взыскать с него значительную сумму  превышающую установленный законом лимит страхового покрытия за совершенную им дорожную аварию, в которой по вине того же Сергея Александровича пострадало несколько автомобилей.
       Мой собеседник отстраненно смотрел на меня, и я по его виду понял, что мыслями он где-то далеко от насущного предмета нашей беседы.
-    Что-то случилось? – убирая из голоса юридическую сухость, спросил я.
- Да…вот. Видите ли, Роберт Юрьевич. Я изначально хотел Вам сообщить по телефону…м-м-м, некоторые новые обстоятельства. Но потом все ж таки решил прийти, раз уж мы договорились о встрече. Я очень благодарен Вам за работу по моему делу, но оно сейчас меня уже волнует мало. Видите ли, по заключению врачей, ведущих меня по моей старой болячке и, в общем,…скажем так, в достаточно скором времени притязания истцов мне станут безразличны…
      Я ошарашенно посмотрел на своего клиента, весь внешний вид которого никак давал оснований предположить наличие  смертельного недуга:
-   Э-э-э. Сергей Александрович. Даже не знаю…Но собственно ведь и предоставление медицинского документа о наличии тяжкого заболевания тоже обяжет суд снизить взыскиваемую сумму. Заседание ведь скоро…Мы будем сопротивляться или…?
-    Или…, - он безнадежно махнул рукой.

      Минул год или два с момента этого тяжелого разговора, итогом которого послужило расторжение нашего соглашения. На итоговое заседание суда я не пошел, а Сергей Александрович достаточно скоро выветрился из моей памяти.

      Я  находился в том же самом кабинете, когда внутрь вошел Сергей Александрович и, поздоровавшись, присел на то же самое место, с которого он вроде бы ушел навсегда в тот день.
-   Не ожидал…- протянул я после церемонии приветствия, отмечая румянец на щеках своего посетителя, коего раньше точно не было.
-    Да я собственно за пустяковой консультацией к Вам. Шел мимо со службы и забежал. Вдруг Вы на месте, - и Сергей Александрович перешел к сути визита.
      Во время нашего разговора, а вопрос действительно был несложен, я постоянно думал о том, что внешний вид консультируемого даже не напоминает о трагичности последней нашей встречи. Когда мы закончили говорить о юридических закорючках, Сергей Александрович неожиданно сам перешел к мучавшему меня вопросу, каковой из чувства такта я задать, конечно, не мог.
-   Вы, наверное, Роберт Юрьевич думаете, что я покривил душой во время той нашей беседы, когда мы прекращали наше сотрудничество?
-  Не скрою. Удивлен Вашим сегодняшним визитом. Наверное, диагноз оказался неверным?
-   Диагноз, приговоривший меня к месяцу (это в самом благоприятном случае) жизни никто не опорочил. Однако ж недавнее обследование показало полное отсутствие моей тогдашней болячки, которая должна была отправить меня в мир иной…
     И он принялся рассказывать…
     Действительно по врачебным прогнозам, нашедшим свое объективное подтверждение в трех различных клиниках, проведших независимо друг от друга исследования, неблагоприятное течение его болезни  не вызывало сомнений. И отказываясь от моих услуг по ведению дела, он действительно завершал свои земные дела, даже не предполагая чем он будет заниматься в течении отведенного ему месяца земной жизни. И вот тогда  спонтанно пришла мысль, может быть сама собой, а может быть, будучи навеянной грудой медицинской литературы, которую он штудировал, пытаясь разобраться в своих болезненных изысках. И мысль то была простой, как все великое. Сам он формулировал ее достаточно витиевато, из-за чего она мне не запомнилась. Однако ж в этом изложении ее можно обозначить как «живому только живое». Собственно и секрета никакого в сем методе Сергея Александровича нет. Многие полностью здоровые люди и не перед лицом неизбежной кончины исключили из своего употребления трупы животных, птицы и рыбы. И иным это позволяет продлить жизнь, а многим не приносит ожидаемой пользы. Ведь точной статистики не ведется. Да и причина исцеления героя этой заметки может быть иной. Правда, он уверен, что именно  сыроедение помогло справиться с болезнью и утереть нос костлявой…
      А собственно к чему это воспоминание, какова его мораль, и почему автор решил овеществить его в художественном слове? Пришло оно на ум во время просмотра общенационального мероприятия, когда тоскливо переключая каналы наших СМИ и, не найдя ничего для визуального употребления, я остановился на самом главном из них (каналов). Наблюдение за главным действующим лицом, казенно и однообразно из года в год проводящего одну и ту же процедуру этого праздничного дня. заставило подумать,  что несмотря на то, что он без сомнения жив, тем не менее для всего окружающего, что тоже без сомнения живое, он является тем самым очагом, которое омертвляет это окружающее. И вроде рецепты оздоровляющего «общественного сыроедения» давно известны и опробованы этим миром. Но границы нашего избавления от главного недуга не видны и не предсказуемы. А ведь в общественном сегменте мироздания нужно тоже следовать изначальным, здоровым, природным установкам…