Чародей

«В магическом пламени книги сгораю
Душа чародея пылает в огне.
И с магией вместе он сам увядает,
Но новую жизнь он найдёт в новом дне»

И местные, и приезжие часто обращались к волшебнику, который почти ничего не брал за свою скромную, по его словам, работу. Земледельцам он каждый год заколдовывал косы так, что даже встретив камень они не затуплялись. Рукодельницы по вечерам приходили и ловили выпрыгивающие из костра по взмаху руки огненные шарики. Зная озорной девичий нрав, чародей каждый вечер подкидывал в костёр разные травы и зелья, так что каждый раз шарики были разного цвета, что веселило девушек, которые при свете этих огоньков работали с пряжей. А детки неизменно бегали за сияющими магическими птичками, которые всегда были прямо перед ладошкой, но всегда ускользали от шумной ребятни.
Нередко старец помогал и во время каких-то особых случаев. Посланные им клубы синего дыма, не раз приводили заплутавших людей из леса, различные мерцающие баночки с настойками и отварами помогали залечить порезанную руку и поставить на ноги захворавшую лошадь.
Но не доброта и великодушие были главной чертой, выделявшей колдуна на фоне других, что были в округе. Каждое воскресенье в ночь он терял память. Не полностью – он помнил имя, помнил любимые лакомства каждого деревенского сорванца, и тем более он помнил своё магическое ремесло. Но он не помнил, что с ним происходило, будто прошлой недели не было в его жизни. Некоторые даже пытались этим пользоваться, делая колдуну пакости не за долго до того, как он забудет об этом. Однако кузнец память не терял, а потому смельчаки быстро запомнили и то, что колдуна не надо обижать, и то, что кузнеца лучше не злить.
Спустя годы все уже привыкли к такой особенности чародея и даже помогали ему, если он не успевал что-то доделать до потери памяти. Утром к нему приходили люди и подсказывали ему всё то, о чём их просили напомнить прошлым днём.
Одним вечером пришла в деревню девушка с младенцем. Жалобный и явно нездоровый плач ребёнка и глаза матери, смотревшие на дом колдуна лучше любых слов объясняли, почему в деревне гостья.
Видя усталость девушки, местные старушки сразу предложили ей отдохнуть на лавке, стоявшей перед домом и поесть, но та не просидела и пяти минут. Подбежавший мальчуган поднёс к губам младенца небольшую крынку молока, но ответом стал только всхлип, после которого девушка встала и понесла ребёнка к колдуну.
Чародей сам вышел на дорогу и сразу же стал вглядываться в ребёнка. Он украдкой разглядел глаза матери – боль, страдания и великая мольба о помощи. Заметив, что девушка тянется к кошельку колдун опомнился. Старец тут же остановил её руку, подхватил младенца и, безуспешно убаюкивая, понёс в дом. Проходя мимо костра, маг шепнул в огонь пару слов и огонь из зелёного превратился в тёмный, фиолетовый с неестественно прямыми всполохами.
Долго не выходили маг и несчастная мать из дома, но жителей немного успокоил прекратившийся плач. Ребятня сразу стала щебетать о том, что скоро младенец выздоровеет и начали уже решать, кто ему будет лучшим другом. Но те, кто был постарше, знали – колдун все свои обряды заканчивает у костра, а значит сейчас идёт только подготовка.
Небо уже набрало закатного багрянца и тёмно-фиолетовый костёр смотрелся очень неестественно и пугающе. Тихо открыв дверь, колдун с матерью и успокоенным ребёнком вышли во двор, к костру. От головы младенца струились тёмные дымные следы, а мать с лицом полным отчаяния, несла несколько баночек с полок колдуна в одной руке и охапку трав в другой. Вперемешку с травами в пламя летели длинные витиеватые заклинания, на что огонь отзывался то цветными всполохами, то изменениями формы струящихся языков пламени, которые то взлетали до небес, то спадали, оставляя только угли. Мать уже потеряла счёт времени и украдкой подняла глаза на собравшихся людей. По их лицам, полным сочувствия, она поняла – обряд идёт куда дольше чем обычно.
Когда солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом колдун наконец-то пустил в ход две банки с настойками, которые на протяжении всего времени принимали такой же цвет, как и у костра. Более тёмная жидкость оказалась на руках мага, а более светлая на лбу младенца, вокруг которого не переставали извиваться, словно змеи, чёрные струи дыма.
Уставшая плакать девушка просто смотрела на то, как чародей входит в костёр с ребёнком, который вновь начал кричать. Она с такой же молчаливой горечью в глазах наблюдала, как из тела её дитя вырываются клубы чёрного дыма и тут же рассыпаются белыми искрами в языках пламени кровавого цвета, издавая звуки, похожие на человеческий крик. Но вот из огня перестали доноситься какие-либо звуки, а пламя стало вновь ярким и жёлтым, не давая ничего увидеть. Стоявшие рядом жители затаили дыхание, а девушка обессилено стояла на коленях и ждала свою судьбу и судьбу ребёнка.
И вот из огня донёсся голос ребёнка. На этот раз это был не плач, а слабый смешок. Со стороны собравшихся селян послышался шёпот радости, но он угас за секунды, потому что из костра вышел старец с лицом полным отчаяния. Он отдал, буквально подскочившей, матери смеющегося ребёнка, который был теперь румяным и явно более живым. Но, девушка, видя лицо чародея, севшего перед огнём, не спешила радоваться. Она положила руку ему на плечо и что-то тихо прошептала, заставив того на секунду улыбнуться, после отошла, оставив того наедине с его невесёлыми мыслями и явной горечью неудачи.
Жители не загораживали проход, но стояли рядом с калиткой, ведшей к дому чародея. Все ждали итога. Девушка, продолжая держать на руках младенца кивком пригласила всех оставить колдуна. Всех собравшихся пригласил старейшина в свой. Хозяйка сразу же придвинула тарелку с едой к измождённой матери, которая уже еле находила в себе силы стоять на ногах.
Утолив немного голод, девушка начала наконец рассказывать собравшимся людям то, что они так хотели знать.
- Ваш старец сказал, что ребёнок проклят, или заколдован, - шёпотом произнесла мать.
- Но ведь всё получилось, ребёнок смеётся. Получилось ведь? – стоявший у двери паренёк глазами, полными надеждой, посмотрел на девушку.
- Он сразу сказал, что может не получиться. Он сказал, - голос девушки дрогнул, - что мой сынок может навсегда ослепнуть.
Хозяйка дома, сидевшая рядом, перевел взгляд на глаза младенца, хотя и так догадывалась, что она не увидит радостного блеска глаз. Пятна молочно-белого цвета, появившиеся вместо зрачков, и бесцельно блуждали, пытаясь высмотреть хоть что-то.
Рассказ внезапно был прерван нечеловеческим звуком. Мальчишка, тут же подскочивший к окну, остановился разинув свой рот. Чародей с лицом, перекошенным от отчаяния кидал в огонь колдовские книги. Сгорая в ярко белом пламени страницы выпускали магических духов, которые кружились, создавая огненный вихрь. После нескольких брошенных в пламя книг, чародей выглядел всё более старым, на лице появлялось всё больше морщин. Каждая вылетевшая из старца ниточка жизненных сил делала того всё более седым и заставляла его ноги всё сильнее подкашиваться. Когда из огня вырвался очередной дух и пролетел прямо над головой колдуна, тот с криками полными отчаяния, упал. Как только его голова коснулась земли, духи ринулись к чародею и снова стали волшебными книгами. А тот дух, что вылетел последним, пролетел вокруг костра, приглушая его пламя, и тоже лёг книгой рядом с головой старика.
Жители, которые завороженно наблюдали за происходящим, понимали, что сегодня воскресенье и уже через считанные часы колдун не будет помнить ничего. Завтра это будет опять всё тот же жизнерадостный старик, помогающий всем жителям и пускающий для ребят волшебных птиц. В новом дне у него снова будет новая жизнь.