Чувства верующих 1

Мишка-монах

  В то лето по нецерковным делам оказался я в сибирском селе, известном старинным мужским монастырем. Годы советского запустения еще хранили на обители свой отпечаток. Не только на строениях, но и на обитателях. Впрочем, годы индустриального строительства не испортили ландшафта, отмеченного сдержанным человеческим присутствием.
 Для ночлега мне отвели келью. С вечера я неразумно распахнул створки оконца, так что ночью вокруг меня-грешника воздух звенел и пищал. С рассветом  выбрался я на волю из-под одеяльца, спустился под гору, соблазняясь то там то здесь краснеющей из травы земляникой.
  Едва удалось задремать  на бескомарном  берегу  легендарной реки, как из-за горы  по насыпи заводи на остров пронеслось пестрое стадо коров, коз, овец, издавая свистящий шум пёстрого многоголосья. Едва оно скрылось, на насыпи появился крошечный ягненок, отставший, но не потерявшийся, а судя по голосу, обиженный чем-то. Пейзаж обрел библейскую завершенность.
  С горы кубарем скатились четверо парней с бреднем и ведрами.
Надлежало ли монахам  на рыбацком служении являться в семейных трусах?
Но и трусы спорхнули на куст. Прямо-таки явился сюжет замечательного советского живописца Дейнеки. Ведра быстро наполнились рыбой, и монахи  затеяли игру. Трое брутальных перебрасывали из рук в руки четвертого несколько субтильного, стараясь подбросить его повыше. Дурашливость, более подобающая какому-нибудь спортлагерю, была однако неожиданно прервана.
  С горы спускались шаром ртути женщина, а за ней с перстом, поднятым вверх, настоятель. Трое тотчас облачились в семейные трусы, а четвертый юркнул в кусты на другом берегу заводи.
   - Где Мишка?- вскричала женщина.
  - Да только что был здесь… - с недоумением ответил один из монахов.
Женщина подцепила оставшиеся на ветке трусы, принюхалась, согласилась:
  -  Знакомый дух, если бы такси не крутило, словила бы подлеца. Ишь ты, монах он, а Ваньку с Танькой я корми.
  - Ваше сиятельство, - повернулась она к настоятелю, - я пришлю к вам судебного исполнителя за алиментами,- женщина тем же шаром покатилась на гору, за ней, пожав плечами и стараясь ее не обгонять, настоятель. Процессию замыкали рыбаки.
  Из кустов высунулась голова, потом рука, указывающая на гору. Я оглянулся – никого, и дал Мишке отмашку, превращаясь в его сообщника. Он это оценил, быстро добрался до берега и плюхнулся рядом на одеяло. До этого момента я сидел будто невидимка – на меня никто не обращал внимания.
  - Вот дура, какие с монаха алименты? Да если что,уйду в другой монастырь – мало их что ли?…
И дети эти не мои. Я ее взял уже с Танькой, а Ваньку она родила через пять месяцев как мы с ней загуляли. Бывает такое? Ну и что с того, ребятишек я все равно люблю, мне поровну из какого х они выскочили, только она ведь на деньги злющая. Сколько ни работай – все мало.
  - Какой из тебя, Миша, монах? Такую-то плоть иссушить…
Я кивнул на его внушительный прибор. Он усмехнулся:
  - А нам и не надо, к нам татарки бегают. Да и не монах я, а послушник, ученик еще.
Ветерок сбросил с куста его трусы. Мишка облачился в них и неспешно пошел куда-то вдоль горы.
  Солнце уже сильно припекало. Пора было окунуться в воду.
Таганрог – Ертарское. В редакции 2022.