Метаморфозы восприятия

     Этих двух женщин на моих снимках разделяет где-то 40 лет жизни. Обе поют на одном и том же Измайловском пятачке и поют с чувством. Снимки разнятся не только техникой  исполнения: старый снят на черно-белую пленку, нынешний – цветной, снятый  цифровой камерой.  В них,  как мне кажется, отчетливо просматривается моё  отношение к  певуньям: к женщине на старом  фото – ирония (вот это баба, вот это физиономия, ишь ты, как затянула),  а к даме  на другом – умиление и даже, в какой-то степени, восхищение.  Почему? Да всё просто объясняется.
     Сорок лет назад  я, ещё молодой парень, только осваивающий взрослую жизнь, мечтающий и способный  претворять  мечты в действительность, смотрел на этих дедов и бабок (тогда все, кому было за 5о, мне казались стариками), пляшущих  и поющих частушки под кронами лип Измайловского парка, как на что-то замшелое, архаичное.
     Но вот пролетело 40 лет и я,  который стал таким же дедом, как те, на которых я когда-то смотрел с иронией и  недоумением (не вязались они с моим представление о строителях светлого будущего), вновь оказался на Измайловском пятачке. Частушек не застал, а песнями заслушался. После первого  посещения пятачка, последовало второе, потом третье.  Нет, я не стал завсегдатаем этого песенного  островка.  Просто, когда мне становилось особенно гадко на душе от нынешнего бескультурья и матерщины, появлялось желание пойти на пятачок, расслабиться и погрузиться в то бесконечно хорошее, что еще осталось от нашей русской культуры, – в её песни.
     Давно уже нет той  иронии, с которой я смотрел на этих пожилых людей, потому что мне стала понятна та одежда одиночества, в которую люди постепенно облачаются с возрастом.  Дети выросли – у них своя жизнь, друзья тоже состарились и забились в свои “раковины”, а выход на пенсию перечеркнул все целевые установки. Осталась одна цель – как можно дольше продлить эту безцелевую жизнь.  Но, к сожалению, это совсем не цель, особенно для еще молодого духом человека, и пятачок – это, по-существу, побег от одиночества, жажда человеческого общения, которого  порой нам так не хватает.  С  общением, глядишь, появляются и  более и серьёзные цели, чем цель – прожить до ста лет.