Не Люби Меня - Глава Первая

- Мама! Мама-а! Папа, папа!

Рыдающий мальчик, его глаза красные от безутешных слёз, лежал на простреленной груди матери; рядом с ним лежало тело его отца, за чью руку мальчик крепко схватился. Его душераздирающие крики, этот тонкий детский голос, с трудом можно было услышать поверх пылания огней на улице. Своим горем, он тронул душу каждого кто его видел, даже тех злостных французских солдат, которые только что пристрелили родителей мальчика.

- Мамочка-а! Папа, вернись! Пожалуйста!

Только главный, среди небольшой группы солдат, вооруженных до зубов саблями и ружьями, оставался хладен и равнодушен к этим отчаянным порывам разорванной детской души. Они тайно проникли в усадьбу Белинских, пользуясь полным беспорядком и кутерьмой, что творились в Москве благодаря вторжению вражеской армии. Своими скрытыми кинжалами, французы перерезали горла всем оставшимся слугам, после чего приставил хозяев усадьбы к стенке. В ответ на их попытки договориться, на их моления и просьбы, на их слёзы, захватчики жестоко посмеялись.

Мгновение спустя, их мозолистые пальцы нажали на курки мушкетов.

Увидев как его родители, у каждого из них по свинцовой пули в груди, мертвыми свалились на пол, маленький мальчик Костя выскочил из-за рояли, за которой его спрятала мать, и бросился к ним. От удивления, вовсе не ожидая увидеть при такой чудовищной сцене ребенка, французы застыли на месте и молча смотрели на то как мальчик обнимал тела родителей. Его слёзы, его горесть, невыносимая для такого маленького тела, заставили их осознать то варварство, что они мгновение назад совершили.

Им было стыдно. Не просто стыдно - они были в полном ужасе от самих себя.

- Капитан, что… что нам делать? - солдаты спрашивали у своего главного, растерявшись при виде ребенка. Их крепкая хватка на мушкетах постепенно расслабилась, а в бегающих глазах у некоторых мелькнули слёзы. Оглядываясь по разгромленной гостиной, с её высокими разбитыми окнами, которые они сами же вышибли своими ружьями, с разломленными стульями и рванными креслами. Одна картина уже слетела со стены и со звонким треском осыпала паркет кусочки заостренные стекла, маленькие как крошки.

Тяжело вздыхая, капитан провел рукою по лицу. Его так же мучила совесть, но, он прекрасно понимал, что мальчик им не нужен. - Его тоже надо заткнуть, - сказал капитан, отвечая на ошеломленные взгляды солдат товарищей еще одним вздохом. - Нам пленные дети не нужны. Избавьтесь от мальчишки и мы дальше пойдем.

Когда никто из остальных солдат не шевельнулся исполнить приказ старшего, каждый из них вспоминая собственного сына или дочь и представляя их на месте мальчика, самый молодой неохотно взял в руки ружье и нацелил длинный ствол на лоб мальчишки. Пряча лицо в шелковом халате матушки, Костя сквозь слёзы и сопли увидел бездонное дуло. Он видел как пристрелили родителей и знал, что сейчас будет. - Мама, папа, я хочу к вам! Я с вами хочу! - проревел Костя, вздрагивая в ожидании выстрела.

Солдаты в тихом ужасе, не совсем доверяя собственным глазам, смотрели на то как палец младшего медленно опустился к курку. Капитан, приведенный только в еще большее негодование, не только от собственного приказа, но еще и готовности одного из своих товарищей выполнить его, чувствовал как его сердце упало в пятки. Если оно у него вообще еще было.

- Надеюсь Господь простит меня, - пробурчал младший солдат. Его палец уже нашел курок, но всё никак не решался нажать на него. Закрыв глаза, он выпустил тяжеленный выдох. Придавая устойчивость дрожащим рукам, солдат заставил себя взглянуть на мальчишку, заставил себя услышать его истерические крики и мольбы. Надо было положить ему конец.

Вдруг, когда он уже собирался выстрелить в мальчика, другой солдат, постарше, встал между ружьем и Костей. - Жак, что вы делаете? Не надо это продлевать, отойдите в сторону! - сразу же приказал ему капитан, но Жак по-прежнему прикрывал мальчика собственным телом. Младший громко сглотнул, однако ружье не опустил.

- Думаю, что мы можем обойтись и без этого, - спокойно молвил Жак. - Не хорошо убивать детей, даже если война. Подумайте о душах ваших, о совести вашей. - Остальные солдаты пробурчали свое согласие. - Что вы предлагаете? С собой его взять что ли? - капитан потребовал. Никому из них не хотелось убивать мальчишку, но и брать его с собой нельзя было. - Просто отпустить. Вывести из города и пустить на свободу. И нам одним грехом меньше и мальчишка может выживет, - покачал головой Жак, своим спокойствием среди шумного хаоса притягивая их снова к действительности, голосом развеивая красный туман, окружающий их. - Вывести? Нам нельзя уходить, - сказал один из них. - Я выведу его сам, так чтобы никто не заметил.

Чувствуя на себе их взгляды, капитан долго молчал. Костя, не дождавшись выстрела, заставил себя открыть глаза. Он видел стоящего перед ним, повернутого к нему спиной, солдата в его красно-синей формой. Мальчик понял, что солдаты чего-то ждали, но о чем они тихо разговаривали он не знал и не хотел знать. Костя ненавидел их.

В конце концов, капитан дал себя уговорить и безмолвно кивнул. Солдат Жак быстро обернулся и взял мальчика на руки. Как бы Костя не брыкался, не кричал и не отпихивался, у солдата получилось отцепить его маленькие пальчики с рук родителей. Неся мальчика на руках, стальной хваткой прижимая его к себе, Жак поспешно покинул усадьбы и выбежал на улицу.

Вокруг яростно пылало красное пламя пожаров; раздавались крики беззащитных горожан со всех сторон, конец которым могли положить лишь только пронзительные выстрелы. Оглянувшись по сторонам, Жак побежал на восток, пробегая мимо групп солдат бегущих в другом направлении. Высунув голову из-за плеча солдата, Костя смотрел как их усадьба - единственный его дом - с каждой секундой становился всё меньше и меньше, пока совсем не растворился в черном дыме. Протягивая ручку, будто бы у него получиться дотронуться до удаляющегося дома, всё маленькое тело мальчика терзало его судорожное рыдание, которое никто не услышал поверх суеты войны. Его тоненький голосок был одним из тысячи той ночью.

Жак бежал дальше по улицам, не зная ничего кроме того что ему надо было на восток. Если он выйдет из города, то там он сможет оставить мальчика и вернуться к своему полку. Он гнался, стараясь не обращать внимание на вопрошающие взгляды проходящих мимо солдат и не отвечать на их вопросы. Прямо у него в ухо мальчик кричал, снова и снова окликая своих родителей. Жак не знал русского, но хоть этого он понял.

Пробегая мимо высокого деревянного дома, поглощенного огнем, он вдруг увидел как крыша над порогом дома, не выдержавшая пожара, медленно отвалилась и стала падать на землю. Горящий кусок крыши летел по воздуху словно падающая звезда мчится по небу. Зная, что кусок крыши перекроет им весь проход, Жак бросился вперед, чтобы перебежать на другую сторону. Не успел он добежать до тротуара, как крыша разбилась об каменную дорогу и разлетелась на маленькие кусочки.

Ног под собой не чувствуя, солдат погнался дальше по улице, рукой прикрывая голову Кости. Жак стремился без остановки на восток, уже ничего не слыша и ничего не видя. У него в голове не было ни единой мысли, кроме одной о том как спасти мальчишку.

Пользуясь широкими дорогами и длинными проходами, он всё-таки дошел до восточной окраины города, до куда еще не дошла вся армия. Остановившись на границе города, Жак отпустил мальчика и поставил его на ноги перед собой. Костя потирал слезящиеся от дыма и грусти глаза, уже ничего целиком не понимая. Солдат торопливо показал ему длинную дорогу ведущую на восток и к другим, не захваченным, городам, прежде чем побежать обратно в город. Скоро, его черный силуэт растворился среди огня и солдат, как и всё остальное что Костя знал.

Измученный слезами и еле дыша от дыма, пятилетний мальчик заставил себя повернуться к Москве спиной и отправиться пешком по дороге. За ним огнем загорался и горел старинный город - его город - в котором он родился и всю свою короткую жизнь жил, а перед ним лежал долгий одинокий путь неизвестно куда. Но, даже если сам Костя не мог даже пустить еще одну слезу, совершенно обессиленный, то его ноги сами по себе понесли его дальше.

Он шел и шел по дороге, а Москва всё горела и горела. Было очень холодно - ледяной ветер кусался как обозленный пёс, а ночная рубашка Кости совсем не давала ему согреться. Его босые ножки страшно болели от каждого камешка, но у него было другого выхода как идти дальше. Проходя мимо последнего деревянного дома, он остановился и попытался заглянуть внутрь в надежде, что увидит в окошке свет. Однако, дом был пуст и Косте пришлось пройти мимо.

Высокие деревья, окружающие его со всех сторон, изгибались беспомощно на сильном ветру, их листья золотые как огонь воспламеняющийся вдалеке. Было очень шумно и, в то же время, невыносимо тихо. Крики уже были достаточно далеко позади, так что оставалась одинокое молчание.

- Мама-а… Папа-а…. - Слова еле-еле выскользнули из между его сухих губ. Больно было разговаривать - от дыма горло совсем высохло - но еще больнее было в маленьком сердце Кости.

Вскоре, даже его маленькие ножки, которые так отчаянно стремились унести его подальше от города, даже когда всё остальное его тело этого не хотело, устали и отказались идти дальше. Костя остановился, отошел чуточек в сторону и чуть ли не свалился на землю.

Сидеть на земле было холодно, зато ноги могли наконец-то отдохнуть. Костя даже не нашел сил осмотреться по сторонам - его повисшая головушка обдувалась на ветру, бросая черные локоны ему в глаза, которые просто уставились в землю и никуда больше не смотрели. - Мама-а… Папа-а….

Ни с того, ни с сего, послышался шум деревянных колес и цоканье лошадиных копыт. Земля под ним задрожала; мелкие камушки подпрыгивали в воздух.

Из ночного тумана, перемешанного с дымом, выскочила дорогая черная карета. Запряженные кони яростно мчались вперед, копытами постукивая по твердой земле, а кучер подгонял их плетью. Костя попытался их остановить, махнув слабой ручкой, но карета пролетела мимо как будто во сне. Только когда он уже потерял надежду и снова уставился вниз, экипаж резко притормозил и дверь распахнулась настежь. Из кареты выбрался какой-то господин во всем темном.

Господин, с тростью в руках, подошел к Косте. Его длинный плащ обдувал сильный ветер, а в начищенных сапогах отражалась луна. - Ты из Москвы сбежал, мальчик? Как тебя зовут? - спросил он, заметив его босые ноги и ночную рубашку. - Ко-Константин Ни-Никола-лаевич…, - кивнул Костя, дрожа на холоде. - Да ты замерз. Ну конечно, здесь на холоде… Поедешь со мной? Я в Екатеринбург еду, могу с собой взять, - господин предложил, сняв с себя плащ и укутав его в нем. Костя еще раз кивнул. Незнакомый господин, взяв мальчик аккуратно на руки, понес его в карету и приказал чтобы они снова ехали.

Усадив мальчика напротив себя, положив ему под голову мягкую подушку и прикрыв запасным пледом, господин откинулся назад на сидение напротив. Вскоре, Косте снова стало тепло и он перестал дрожать.

- Ничего, скоро мы остановимся и сможем чем-нибудь перекусить, - господин уверил его, хотя мальчик ничего у него не просил. - Меня зовут Глеб Аркадьевич Ладомирский, а тебя Константином Николаевичем, да? А какая у тебя фамилия?

- Бе-Белинский…, - Костя тихо ответил, укутавшись в теплый плед и плащ. Ладомирский с интересом взглянул на него. - Я наслышан о родителях твоих. Что с ними случилось? Как ты оказался один на дороге? - следующий свой вопрос спросил он. Если б он не выплакал уже все свои слёзы, то у Костя заслезились бы глаза, а так они просто сильно болели. - Нету… мамы с… с папой. Нету, - прошептал мальчик, его нижняя губа печально вздрагивая, а покрасневшие глаза плотно закрылись.

- Пусть земля им будет пухом, - после долгой паузы произнес Ладомирский. - Проклятые французы! Только умеют что разгромлять и убивать. Но, ты не волнуйся. Я тебя в обиду не дам.  Приедем ко мне в Екатеринбург, там жена моя, и будешь ты жить у нас, подальше от войны этой…

На половину прислушиваясь к утешительному голосу Ладомирского, не прошло и пяти минут как Костя заснул. Мальчик впал в глубокий, крепчайший, сон от которого потом долго не просыпался. Как только Ладомирский это заметил, он замолчал и грустно улыбнулся.

***

Пятнадцать лет спустя - тысяча восемьсот двадцать седьмой год. Екатеринбург.

- Прокатитесь на лодке по реке, поглядите что творится в городе! Рубль за прокат! Всего лишь рубль! Прокатитесь на лодке по реке, поглядите что творится в городе!

Лодочник, приглашающий приехавших в город прокатиться на своей лодке и осмотреть город, кричал громче всех на базаре. Поэтому, к его великому сожалению, его было вовсе не трудно найти.

Сквозь толпу торгующихся посетителей базара, перекрикивающих друг друга торговцев, и прочих горожан, с легкостью прошли трое мужчин. Они были во всем черном и очень хорошо одетые, поэтому сразу же отличались от толпы, хотя лодочнику это не помогло. Во главе их троицы размеренным шагом шел высокий юноша лет двадцати пяти. Его длинноватое лицо было аккуратно побритым, выставляя на показ острую челюсть. Вьющиеся черные волосы естественно улеглись на его голове, зачесанные на бок, прикрытые черным цилиндром.

Юноша шел уверенно, ни на секунду не замедляясь, заставляя окружающих быстро отскочить в сторону. Достаточно было одного его стального взгляда, чтобы они засуетились от страха. В сопровождении своих товарищей, не менее устрашающих молодых людей, он перешел на другую сторону базара и предстал перед лодочником.

- Прокатитесь на лодке по реке, поглядите что творится в городе! Рубль за… Ой, это в-вы? - Лодочник тотчас же поник когда он заметил стоящих перед собой юношей в черном. - Здравствуй, здравствуй. Ну как, много заработал уже? - поинтересовался главный, с пребольшим интересом разглядывая разукрашенную лодку, способную поместить десять человек. - Д-Да нет, не очень… Народ сегодня что-то ка-кататься не… не хочет, - с трудом ответил лодочник, боязливо оглядываясь по сторонам.

На углу стоял полицейский, надзирающий над всей торговлей; лодочник попытался привлечь его внимание и полицейский уже вот-вот собирался подойти к нему на помощь, когда вдруг на него свой темносерый взор повернул беседующий с лодочником юноша. Увидев него, полицейский сразу вернулся на пост и даже отвернулся. Юноша торжествующе усмехнулся.

- А может мне вас прокатить, ваше благородие? Погодка сегодня хорошая и река спокойная, - поспешил предложить лодочник, в попытке разрядить напряженную тишину. - Почему бы и нет. К нам все равно к тебе разговор есть, - юноша недолго подумал, его компаньоны обмениваясь усмешками. - Будет лучше если нас никто не услышит - спокойнее. - Лодочник испуганно кивнул и пропустил молодых людей к себе на лодку, после чего отвязал её и отправился вместе с ними по реке.

Когда они доплыли до середины, вдали от всех не нужных глаз, лодочника схватили и поставили на колени перед главным. Сбрасывая с себя приталенный сюртук, он тщательно одернул кожаные перчатки. - Прошу вас, Константин Николаевич, не… не бейте! Не бейте! - умолял его дрожащий от страха лодочник. - Я всё отдам, всё до последней копейки! Мне… мне только нужно еще немного времени! Я-

Юноша заткнул лодочника сильным ударом в челюсть, от чего тот упал повалился назад. Крепкие руки других двух схватили его и посадили обратно, чтобы он смог принять еще один удар по лицу. После второго, пошла кровь.

- Константин Николаевич! Я же всё верну! Дайте еще времени чуток!
- Ты уже в третий раз просишь. Его терпение истекло и ты должен сразу вернуть нам все деньги!

В этот раз, он ударил его ногой в живот. Лодочник чуть ли не вдвое сложился, громко застонав от резкой боли, но едва он успел выдохнуть, как на него наложились все троя и начали бить со всех сторон. Подхватывая с пола завалявшуюся веревку, один из юношей обхватил ей горло старого лодочника и сильно потянул. Откинувшийся назад главарь спокойно наблюдал за тем как его лицо покраснело, а затем посинело, становясь всё темнее и темнее с каждым мгновение. Наконец, когда глаза старика уже закатывались назад, а отчаянно царапающие веревку вокруг шеи остановились, он рукой подал знак и удушение быстро прекратилось.

Падая на четвереньки перед ним, все его тело вздрагивая с каждым надрывным кашлем, с каждым жадным вдохом, лодочник долго не мог найти голоса. Однако, они никуда не спешили; наблюдая за ним с каменными лицами, они ждали пока он заговорит первым. В конце концов, его горло воспламеняясь режущей болью, старик хрипло молвил: - Как…как же я отдам…отдам вам деньги которых у меня… нет?

Делая вид, что он задумался, юноша язвительно усмехнулся. Наклоняясь вперед, он схватил лодочника за подбородок и больно дернул наверх. - Не волнуйся, отдашь, - он сказал. - Дарственную напишешь, что всё твое предприятие теперь наше.

С этими словами, они подняли лодочника на ноги и насильно окунули его головой вниз в холодную воду реки, тщательно смывая кровь с его лица. Юноша снова надел сюртук и наклонился назад, наслаждаясь свежим воздухом. День сегодня удался.

***

Старая темная карета медленно ехала по широкой екатеринбургской улице. Старый кучер постоянно оглядывался по сторонам, будто бы в любой момент что-нибудь могло произойти. Краснеющее солнце лениво опускалось за горизонт зданий, превращая бесконечное небо в смесь нежного голубого и золотого. Не было ни облака.

Хотя сонно проходящие мимо горожане этого не знали, мимо них проезжал экипаж везущий два особо опасных преступника. Их сопровождал конвой двух государственных агентов, в темных шинелях и цилиндрах. По какой-то неизвестной причине, конвою выделили только два человека, несмотря на то, что преступников посадили за множество вооруженных ограблений.

Вскоре, кучер резко дернул поводья и они свернули на какую-то узенькую улицу, заканчивающуюся тупиком. К великому удивлению агентов, карета пару минут спустя совсем остановилась. Ничего не понимая, один из них высунул голову из окна, чтобы разобраться. - Что случилось? Почему стоим? - потребовал он у приближающегося кучера. Тот ничего не сказал, открыл дверь и выхватил из-под плаща. До того как кто-либо из них смог подействовать или даже выкрикнуть, кучер выстрелил обоим агентам в голову. Они безмолвно, выпуская последние вздохи, свалились на пол кареты.

Кучер убрал оружие и склонившись над трупами, стал рыскать и обыскивать каждый карман в поисках ключей. Связку с двумя ключами он нашел в кармане штанов одного из них; жилистые заключенные, их глаза зажигаясь нетерпением при виде заветных ключей, нетерпеливо подсунули ему свои скованные руки и кучер быстро освободил их.

- Уходите поскорее и чтоб я никогда больше от вас не слышал, - буркнул он, захлопывая дверь после того как они выскочили на улицу. - Не бойся, дед. Ты нам больше не понадобишься, - в ответ сказал ему один из освобожденных, потирая болящие кисти. С этими словами, кучер вернулся на свое место и, развернув карету, погнался прочь.

Оставшись одними посреди узкой улицы, бывшие заключенные ликующе ухмыльнулись друг другу. - Ну что, брат, пошли? - один из них спросил у другого. - Пошли. У нас еще много дел впереди, - второй ответил, натягивая потуже вокруг себя жесткую рубаху. Оглянувшись по сторонам, братья отправились по темнеющей улице в поисках подходящей жертвы.

***

На улице, в полном мраке, помимо тусклых уличных фонарей в каждом из которых горела свое собственное солнышко среди океана темноты, не было ни души. Было тихо - все уже давно легли спать в ожидании следующего дня. Все, кроме посетителей уважаемого - если можно было так сказать - трактира по названию «Золотой Бережок».

Из-за тяжелой деревянной двери трактира доносился смех посетителей, стук чокающихся кружек, и игривая музыка под которую кто-то безостановочно плясал.

Когда уже стало немного потише, дверь распахнулась и на темную улицу вышел хорошо одетый господин лет пятидесяти, его седеющие волосы и умеренные бакенбарды обрамляя суровое квадратное лицо. Осмотревшись по сторонам своим цепким взглядом, он натянул на руки перчатки и, в сопровождении молчаливого телохранителя, направился к стоящей карете, на другой стороне улицы.

Кучер, пока ждал хозяина, задремал. Господин только протянул руку, чтобы открыть для себя дверь, как из-под прикрытия непроницаемых теней выскочили два бандита и битами оглушили обоих по затылкам. Едва простонав от неожиданной боли, оба пали на землю и более не шевелились.

- Слушай, брат, а который из них Ладомирский? - спросил один из бандитов, с непониманием рассматривая лежащих без сознания мужчин. - То что постарше. Его то и возьмем. - Уже более не обращая внимание на другого, братья подняли Ладомирского с земли и утащили с собой в темноту, оставив спящего кучера и телохранителя посреди ночной улицы.

***

- И снова выигрываю я, господа! - Константин торжествующе опустил на стол свою последнюю карту, к великому разочарованию своих приятелей. Те не охотливо полезли в карманы за деньгами и вручили их выигравшему игроку. - Ну и везучий ты, Белинский. - Константин посмеялся. - Здесь не в везении дело, а в уме.

Один из проигравших уже было начал сдавать на следующую игру, когда штора, отделяющая их угол трактира от остальных посетителей, пошевелилась и через неё проскользнул небольшой мальчишка. Мальчик тяжело дышал от бега, и поэтому долго стоял вдалеке от их стола, неуверенно рассматривая их.

- Чего тебе, мальчик? Кто тебя вообще сюда пустил? - потребовал Константин, раздраженный, что их игру прервали. Мальчишка более не стал медлить и выпалил всё в одном дыхании. - Меня просили передать вам, что какие-то дяди похитили кого-то по имени Ладомирского.

Ошеломленному Константину сначала показалось что он не расслышал мальчика, но когда тот снова повторил свое послание, он понял что не ошибся и что это была правда. Остальные сразу же выскочили из-за стола, крича на перепуганного мальчика и требуя чтобы он и все рассказал. Минуту помолчав, Константин махнул рукой и мальчишка подошел к нему.

- Кто тебя попросил передать мне об этом?
- Два мужика каких-то. Один из них еще всё время оглядывался по сторонам.
- И что же они хотят в замен?
- Сказали, что… что, в обмен на жизнь дяди, хотят сто тысяч рублей бумажными. А и еще карету.
- Сколько, сколько?
- Сто тысяч.
- А как нам найти их?
- Завтра у ворот парка в полдень будут. Там то вы и должны будете передать им деньги.
- Ну хорошо. Ступай, ступай. Ну же!

Они подождали когда мальчик забежит за штору, прежде чем начать обсуждать. - Сто тысяч, это же такие деньги! Неужели мы отдадим их вот так просто, без возражений? - воскликнул один из сидящих за столом. - А вы думаете, что нам следует играть с жизнью Глеба Аркадьевича? - В ответ на укоризненный взор Константина, остальные сразу поникли. - Нет, но всё-таки надо проверить, - предложил Волков, юноша с седоватыми волосами, что сидел справа от него. - Вдруг Глеб Аркадьевич сидит у себя дома, а эти просто решили по-быстрому денег получить. Нужно удостовериться. - Константин кивнул, прислушиваясь к совету. - Приедем ко мне в усадьбу и если не найдем его там, то пусть вы Волков и вы Дмитриев отправитесь в поиски за ним.

Обо всем договорившись, молодые люди собрали карты, оделись в свои длинные сюртуки и поспешили из трактира к ожидающему их экипажу. Не успели они забраться внутрь, как кучер щелкнул плетью и лошади рванули вперед.


Вернувшись в семейную усадьбу, с её греческими колоннами и множественными длинными окнами, располагающие видом на город, они быстро подтвердили что Ладомирского дома не было. Волков с Дмитриевым быстро отправились в поиски, а Константин и оставшийся с ним Шаров направились к красный кабинет на втором этаже. К счастью, г-жа Ладомирская была в отъезде у родной сестры и ей ничего не приходилось рассказывать.

Усевшись в высокое оббитое кресло приемного отца, Константин схватил колокольчик стоящий на столе и громко позвонил им. Отозвался на звон колокола старый ключник, в своей ночной рубашке и колпаке врываясь в кабинет. - Немедленно отправь кого-нибудь за адвокатом Шумиловым, - Константин приказал сонному ключнику. - Скажи чтобы не терял ни минуты - от этого зависит жизнь Глеба Аркадьевича. Бегом!

Поклонившись, ключник выбежал из комнаты. Константин молча откинул назад голову и, закрыв глаза, погрузился в глубокое раздумье.

Где-то получаса спустя, на лестнице в коридоре раздались шумные шаги, после чего в кабинет вбежал адвокат Шумилов, с кожаным саквояжем в руках и полностью одетый. - Мне сказали что вопрос о жизни г-на Ладомирского. Что произошло? - спросил адвокат, усевшись напротив Константина. - Нужно к завтрашнему полдню собрать сто тысяч рублей бумажными. Похитили Глеба Аркадьевича и требуют в качестве выкупа экипаж с деньгами, - тот коротко объяснил, всё так же держа глаза закрытыми и лицо повернутым к потолку. - Сто тысяч? А это точно, что его похитили? - Шумилов не без сомнения спросил. - Волков и Дмитриев уже занялись поисками, но боюсь что его действительно похитили. Поэтому готовьте деньги, - Константин со вздохом ответил. Шумилов собирался задать свой следующий вопрос, но тут в кабинет вошли трое.

- Мы Глеба Аркадьевича не нашли, - доложил Волков, одной рукой поддерживая стоящего посредине. - Но нашли лежащего без сознания Виталия. - Глаза Константина тотчас же раскрылись и он увидел, подпертого с обеих сторон, личного телохранителя Ладомирского. По правому виску у него текла почти засохшая кровь, а сам он с трудом стоял. Поднимаясь из кресла, он встал перед ним.

- Говори, действительно ли его похитили?
- Да, ваше благородие. Мы вышли из трактира к карете, а там на нас сзади напали двое. Ударили чем-то по голове и мы оба повалились на землю.
- Ты их не разглядел?
- Нет. Не успел даже обернуться. Только помню как потом проснулся и сюда с ними пришел.

- Ясно. Шумилов, вы слышали? Идите и готовьте деньги. А вы должны всю землю перерыть, лишь бы найти его. Не допустимо, чтобы в нашем собственном городе от нас скрывали нашего же предводителя! - Они поспешили исполнить приказы Константина и кабинет быстро опустел. С ним остался только Виталий, уже не шатающийся на ногах. - Не бойся. Я тебя не виню, - Константин уверил его, возвращаясь в кресло. - Спасибо вам, Константин Николаевич, спасибо вам.

- Приведи-ка сюда кучера. У меня с ним отдельный разговор сейчас будет. - Он одернул перчатки и телохранитель, уже поняв что предстоит, послушно отправился за дверь за провинившимся кучером.

***

Следующим утром, ровно в полдень, карета запряженная одной лошадью подъехала к тяжелым железным воротам парка и плавно остановилась. Кучер спрыгнул с козлов и приоткрыл дверь, после чего из кареты выступил Белинский. Обратив внимание на двух подозрительных личностей, стоящих у ворот и постоянно осматривающихся по сторонам, он вытащил из кареты саквояж и направился к ним.

- Это я вам деньги выкуп передать должен? - спросил Константин, остановившись перед ними. Братья-бандиты с недоверием осмотрели юношу, перед тем как заметить саквояж в его руке. Их лукавые глаза загорелись жадностью. - Ты Белинский? Сынок этого Ладомирского? - потребовал один из них. Когда он кивнул в ответ, они ему показали на карету. - Деньги положи обратно и в сторону отойди. Сейчас мы приведем его тебе.

Делая как ему сказали, Константин отнес саквояж обратно и встал на небольшом расстоянии от кареты, в то время как один из бандитов отошел за угол. Вернулся он уже не один, ведя перед собой резкими толчками связанного Ладомирского. При виде приемного отца, Константин сделал шаг вперед, но потом быстро остановился когда его взгляд встретился со взглядом Ладомирского. Тот попытался ему что-то сказать, однако прежде чем Константин успел понять что он ему шептал, к горлу Глеб приставили кинжал.

Константин выхватил шпагу, висящую у себя на поясе под сюртуком, но не осмелился броситься вперед когда вновь взглянул на кинжал. - Мы не так договаривались, - молвил он, на что братья просто посмеялись. - А мы вот передумали. Увезем с собой до границы и убьем! - они бросили в ответ и, одновременно запихивая Ладомирского в карету и запрыгивая на место кучера, умчались вдаль.

Бросаясь за угол, Константин нашел там поджидающих товарищей на конях. Торопливо отвечая на их вопросы об Ладомирском, юноша запрыгнул в седло и поскакал вперед вдогонку за похитителями. Остальные не стали тратить время зря и поехали за ним, своими громкими криками прогоняя с пути перепуганных пешеходов.

***

Бандиты остановились только когда на дворе уже была темная ночь. Они гнались без остановки по пыльной дороге и, наконец-то избавившись от разъяренных преследователей, нашли себе заброшенный дом вдалеке от дороги где смогли остановиться. Вытащив из кареты заложника, они вторглись в старый дом в поисках очага и места переночевать.

- А с ним че делать-то будем? - младший брат спросил у старшего когда они уже отыскали огниво и разожгли им небольшой костерчик посреди комнаты. - Как что - убьем и все делов, - тот ему спокойно ответил. - Я ему горло перерезать не собираюсь. Не такой я человек! - Старший успокоил брата, похлопывая его по спине. - Не бойся ты, дурья твоя голова. Мы его просто в погребе запрем без воды и еды. Он сам с голоду помрет и никто то не найдет его! Прямо сейчас отведем, чтобы глаза не мозолил.

Братья встали, подхватили Ладомирского с пола, и оттащили в темный погреб. Там не было ничего, кроме пустых полок, крыс, и земляного пола под ногами. Громко смеясь своей удаче, они крепко-накрепко заперли за собой тяжелую дверь погреба и вернулись к теплому очагу.


Константин и остальные, вопреки предположениям похитителей, проследили за ними до самого заброшенного дома. Недолго думая, они оставили коней в стороне и медленно подкрались к дому, со шпагами и пистолетами в руках, готовы истребить бандитов посмевших обмануть их. Приближаясь к двери, затаив частое дыхание, Константин только хотел открыть дверь, как вдруг кто-то из них сломал под собой сухую ветку.

Раздался громкий треск, который в тиши ночной казался в сто раз громче. За дверью кто-то засуетился и Константин, понимая что они уходят, сильный ударом ноги открыл настежь дверь дома. Они только успели увидеть выпрыгивающих из окна бандитов, перед тем как те убежали в сторону старого склада неподалеку от дома. - За ними! Догоним и отомстим! - Константин крикнул, выбегая из опустевшего дома. - За ними! - повторили его приятели, идущие вперед вслед за ним.

Добежав до безнадзорного склада, с его разваливающимися стенами и превратившейся в щебень крышу, братья поднялись по обсыпающимся ступеням на второй этаж. Там, имея достаточно хороший вид на бывший двор по которому бежали юноши в погоне за ними, они бросились в поиске оружия. Всё что раньше хранилось там уже давно унесли, поэтому для них остались одни только палки с гвоздями.

- Они наверху! Вон они, я вижу их в окне! - раздался крик снизу. Подхватив палки, братья встали в ожидании погоне с оружием наготове. Не успели Белинский с товарищами ступить на второй этаж, как бандиты замахнулись палками и бросились в бой с ним.

Борьба длилась недолго. Избежав первого удара, чувствуя как палка пронеслась мимо его головы, Константин задел бандита шпагой по щеке. Тот отбежал назад, на мгновение ослеплен болью в лице и, пользуясь возможностью, он ногой ударил его в грудь, повалив противника на пол и одновременно выбив палку из его руки. Константин не дал ему прийти в себя и набросился на него; схватив бандита за горло, он бил его по лицу, совсем забыв о перчатках, обо всем остальном. Перед собой он только видел червяка, посмевшего пригрозить смертью его семье.

Когда его костяшки были скользкими от алой крови, а лицо бандита превратилось в неузнаваемую мешанину черт, Константин наконец-то заставил себя остановиться. Между судорожными вздохами, у него получилось спросить: - Где… где он? Где м-мой… отец? - Бандит попытался шевельнуть рукой, но пошевельнулся лишь маленький пальчик. Раздвигая мокрые от крови губы, он из последних сил ответил: - В… по-... погреб…п-погребе.

Уж более не интересуясь похитителями, Константин медленно поднялся с пола, даже не взглянув на измордованного бандита и его стонущего от боли брата. - Этих сволочей уже можете прикончить. Их жизни больше не имеют смысла, - приказал он приятелям, а сам начал спускаться. Достигнув двери на улицу, Константин мгновенно остановился когда услышал оглушительные выстрелы.

Один. Потом второй. Казнь состоялась.

Ворвавшись в пустой дом, его черный костюм запятнанный невидимой на темном фоне кровью, Константин быстро нашел погреб. Отперев дверь, он бросился развязать Ладомирского, который сидел посреди комнаты с кляпом во рту и еле-еле дышал, его седая голова низко опустившись. - Отец! Отец, прости меня! - Константин пал перед ним на колени, пальцы двигаясь быстрее чем его мысли. - Прости за то что не смог спасти сразу! Прости меня! Прости меня! Прости что не… что не уберег! - Развязав последний узел, он уперся лбом в пол и отказывался подняться; так он скрывал свои слезы.

Ладомирский неуверенно встал на ноги, потирая кисти. - Встань, не вини себя. Встань, Константин. Встань, - молвил он сквозь сухие губы, но тот уперто покачал головой. - Не встану. Наказывай, но не встану! - Тело Константина судорожно вздрагивало с каждым безмолвным плачем; всё волнение, всё переживание, что он до сих пор держал при себе, вылилось наружу бесконечным потоком чувств. - Встань тебе говорят. Никто не винит тебя ни в чем, так что встань!

Медленно приподнимаясь с пола, его руки измазаны кровью и грязной пылью, Константин крепко обнял приемного отца, каждый из них молча обнимая другого.

***

Пять лет спустя - тысяча восемьсот тридцать второй год. Екатеринбург.

В полированную дверь трижды постучались. Получив разрешение войти, она открылась и в красный кабинет вступил двадцатипятилетний юноша, тихо закрывший за собой дверь. За письменным столом из тяжелого темного дерева сидел Ладомирский, а рядом стояла его жена, в своем кружевном чепчике и удобном домашнем платье.

- Вы меня зачем-то звали, отец? - поинтересовался Константин, усевшись на стул на другой стороне стола. - Костенька, мы с отцом уже давно считаем, что тебе пора о семье позаботиться, - г-жа Ладомирская начала, её голос, как всегда, ласковый в отношении сына. Он с непониманием взглянул на них. - Как это? Я о вас не забочусь? - спросил он. - Нет, не в этом дело, - Ладомирский уверил его. - Тебе жениться пора. Жениться и завести семью. Наследника приобрести, которому передать всё свое состояние сможешь. А то тебе уже двадцать пять, а семью надо заводить пока ты еще молодой. - Он говорил из собственного опыта: помимо Константина, у них не было других детей и не могло быть.

- Выбери себе жену из какого-нибудь знатного рода, дворянских кровей. Нам от этого только лучше будет - аристократы перестанут носы воротить, - подметила Ладомирская, наверняка вспоминая своих чванных знакомых, для которых даже огромные состояния Ладомирских и молодого Белинского вместе взятых было недостаточно, чтобы оправдать простое их происхождение. - К тому же, дворянка в семье не помешает более менее узаконить парочку из наших… предпринимательств, - Ладомирский добавил и все трое усмехаясь взглянули друг на друга.

- Но, где же такую взять? Она должна быть не из города, чтобы ничего о нас не знала и о наших делах тоже. Где же её взять…? - Константин пробурчал самому себе под нос, закрывая глаза. Он так делал каждый раз когда он о чем-то сильно задумывался. Пару минут спустя, его серые глаза вдруг широко раскрылись будто бы он недавно вспомнил что-то  очень важное. Заметив вопрошающие взгляды приемных родителей, Константин объяснился. - Я вспомнил, что, когда мне было пять лет, я был помолвлен с одной девочкой. Вот он как раз таки была из благородной семьи - кажется её отец был бароном. На ней я и женюсь.

Родители неуверенно взглянули друг на друга. - Уверен ли ты что её семья до сих пор помнит о вашей помолвке? Ведь прошло двадцать лет, - сказала мать, но Константин посмеялся. - Если я помню, то они наверняка помнят. А если нет… то я им обязательно напомню, - он ответил, уже вскочив со стула и направившись к двери, но на пороге комнаты его остановил твердый голос Ладомирского.

- А если она уже замужем? Только время зря тогда потеряешь.
- Ничего. Мне его и потерять не жалко. У меня его еще много впереди.