В опереньи невиданном птица

Отдыхала душа присев на травинку, с тоской смотря в небеса. Прогибалась травинка под нею тихонько, всё ближе к земле душа.

В синеве промелькнула белая птица. Ветер тучку с места согнал. Горы касались небес без усилий. А душе, бес взлететь не давал.

Говорят, что душа легче пуха бывает. Говорят, что дорогу каждая знает. Только эта душа взлететь не пыталась, очернилась она, в крови искупалась. Стала серой и грязной как камень из лужи.
Чистоте небес, грязи камень не нужен. Опустилась травинка, коснулась земли.

 И раздался глас гневный:
-- "Душа, мне внемли! Ты погрязла в грехе. Утонула в крови. Оставайся же здесь, в теле грешном живи. Не увидеть тебе ни любви, ни заботы, пока жизнь проживя не очистишь все воды. Не взрастут на камнях фруктов свежих плоды, а в пустыне пробьются прохладой ручьи."

И осталась душа на земле без награды. В тело смертного силой вернули врачи: без любви, без надежд, в горестях и утратах. Бес в обнимку с душой -- крик от боли звучит.
Человек надрывался, пытаясь понять: для чего снова жить раз не можешь принять, для кого говорить раз не могут понять? Для кого и зачем... в горе жить и страдать?

Но прошло много лет. Человек не один, рядом древний старик в белоснежных сединах улыбается, радостно с ним говорит. Человек и старик стали едины: боль и скорбь разделяли, смеялись до слёз, друг другу последний кусок отдавали, трудились  вдвоём, вдвоём отдыхали, вкус жизни и радости дружбы познали.

Бес жадно цеплялся за душу -- шипел. Обманом старался задобрить. Но оказался бес не удел.  Безжалостно беса стёрли.

Вот и время уйти человеку пришло. Душа крылья свои расправляла: её ждали любя, принимали любя,  и любя, в небеса отпускали.

Распрямилась травинка не чувствуя вес, каплей света скользнула роса. От неё в высь небес поднималась душа -- в опереньи невиданном птица.