Счастливая женщина глава 7

       Между тем наступил октябрь. Тёплая осень со своими волшебными красками, голубым,  как льдинка небо и последними погожими деньками, была на исходе. В конце октября начались затяжные холодные дожди, стали пустеть от листвы парки и скверы города. 
Однажды уже поздненько вечером Вадим пришёл к Тане и категорически заявил:

       – В общем всё. Или завтра подаём заявление или расстаёмся.

Таня растерялась:

       – Я не могу так сразу. Мне надо подумать, – сказала она.

       – Сколько ещё можно думать? Уже полгода думаешь, – возразил Вадим, – ну, хорошо. Сейчас выйдем, прогуляемся, ты ещё десять минут думаешь, и  пойдем, скажем моим родителям, что мы женимся.

Они вышли на улицу, где было ветрено, и моросил мелкий дождь. Вадим крепко держал Таню за руку. Прогуливаясь, он каждую минуту спрашивал у неё:

       – Ну что, надумала?

       – Ну, я не знаю, –  ответила  Таня – ну, вот какая семья у нас будет?

       – Вот такая советская семья у нас будет, –  показал он поднятый вверх большой палец.

       – Но я ведь ничего не умею, готовить например, – возразила она ему.

       – Я тебя всему научу, я умею, – он обнял её за плечи и ободряюще улыбнулся.

       – Так ведь дети должны быть, если замуж…– растерялась Татьяна.

       – Конечно, и дети обязательно будут, – твёрдо сказал он, став вдруг серьёзным.

       – Но, как же? А вдруг я родить не смогу? – спросила Таня.

Вадим быстро и осторожно провёл рукой по её груди, Таня ойкнула.
       – Вот видишь, «малина» уже давно поспела, сможешь, – заверил её Вадим.

       – Какая малина? – растерянно сказала Таня, –  Октябрь уж заканчивается.

       – Это я тебе потом объясню, – торопил её Вадим.

       – Ну, послушай, – всё ещё сопротивлялась Таня, – ну, вот какой из тебя муж?

       – Да, нормальным я мужем буду, может даже хорошим, – хитро улыбался Вадим, заглядывая ей в лицо, – ну что, надумала?

       – Ой, я ничего не знаю, ничего не умею, какая из меня жена, – опять попыталась возразить Таня.

       – Нормальная жена из тебя получится, – убеждал Вадим, – ну, что, надумала, наконец?

       – Я счастливой хочу быть, – тихо сказала Таня.

       – Счастливой? Ну, это само собой! Ну, чего ты, а? – торопил Вадим.

     Что-то внутри Тани сопротивлялось, было какое-то предчувствие, предостерегающее не совершать этого шага.  Но она прогнала эту мысль, не дав ей укрепиться в горячем мозгу, не понимая, хочет ли она связать свою жизнь с Вадимом? Радости, о которой она читала в книгах, возникающей в такие моменты, в душе не было.

Продолжая беседу в том же духе, он тихонечко, не выпуская Таниной руки, вёл её в сторону своего дома. Дойдя до подъезда, мягко проговорил, взяв в свои ладони  обе её руки.

       – Ну, Танюш, полчаса уже думаешь. Пойдём к моим, скажем, что мы с тобой поженимся, пока они ещё спать не легли. Хватит уже нам вот так ходить, я тебя очень люблю и больше не хочу расставаться с тобой каждый вечер. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Ну, пойдём?

Они поднялись по лестнице на четвёртый этаж. Дверь открыла Вера Петровна. Она была в ночной рубашке, родители Вадима готовились ко сну. Быстро сняв обувь и взяв Таню за руку, Вадим провёл её прямо в родительскую спальню, усадил на диван, стоявший против родительской кровати. Сам сел рядом с Таней, крепко прижал её руку к дивану, видимо, предполагая дальнейшие события. И торжественно объявил:

"Страшно как-то и совсем нет ощущения счастья. А ведь должно же быть! Почему?" – размышляла она.

       – Мама и папа, мы с Таней завтра идём подавать заявление в ЗАГС.  А вы, пожалуйста, засылайте сватов к родителям Тани или что там ещё….

      Дальше началось то, чего Татьяна ожидала меньше всего, точнее совсем не ожидала. Вера Петровна, воздев руки вверх, вдруг нараспев запричитала, как плакальщица на похоронах:

       – Ой, Вадик, да что же ты делаешь? Ведь ещё не нагулялся, не пожил вволю для себя, а уже хомут себе на шею надеваешь? Да она ведь даже ещё не работает! – со взрыдыванием приговаривала мать Вадима так, как будто, Тани здесь вовсе не было, да и недостойна она здесь вообще быть, – ей ведь ещё долго учиться. Копейки же в дом не будет приносить, такой хомут, сынок, подумай, – с подвыванием голосила она, раскачиваясь из стороны в сторону, упорно  совсем не замечая Таню.
 
Отец Вадима сидел рядом с ней на кровати в нижнем белье, виновато поглядывал в сторону молодых и только приговаривал:

       – Ну, хватит, Верока, перестань.

Вера Петровна голосила минут пять или больше, но это неприятное время показалось Татьяне вечностью. Ей хотелось встать и бежать куда подальше, но Вадим удерживал её, крепко прижимая её руку к дивану. Он шептал ей:

       – Не обращай внимания, она сейчас успокоится.

Наконец, устав от причитаний, Вера Петровна и впрямь затихла совсем.   И тогда сын объявил своим родителям:

       – Вопрос решённый, я женюсь, хотите вы того или нет.

На следующий день Вадим явился к Тане и стал поторапливать её скорее собираться, ведь через полчаса открывался ЗАГС.

       – Не забудь паспорт, а лучше дай его мне, потеряешь ещё, – вдруг заволновался он.

 Заявление заполняла Таня под диктовку Вадима, он весь сиял от радости, был очень оживлён, суетясь возле неё.  Таня растерянно оглядывалась, стесняясь чего-то.
Бракосочетание назначили на 30 декабря, так решили оба. В этом году выпадало целых три дня выходных в Новогодние праздники. Это было очень удобно: никому с работы отпрашиваться не придётся. И можно спокойно веселиться все эти три дня. Гуляй себе! Вадим откровенно ликовал, Таня была намного сдержаннее, её одолевали мысли о том, что может ждать её с такой свекровью.

        До свадьбы оставалось больше двух месяцев, а через неделю после подачи заявления, Таню пришли сватать родители и родственники Вадима.
Сваты, пройдя предварительные церемонии типа: «У вас товар, а у нас купец», ну, и тому подобное, перезнакомились и уселись за стол. Они дружно принялись за угощение, обсуждая между тем как лучше обустроить свадьбу.  Обсудили: где и как будет проходить гуляние, сколько предполагается гостей с каждой стороны и так далее. Вадим и Таня сидели во главе стола, взявшись за руки. Всё вроде бы было спокойно и по-деловому.  И тут неожиданно мать Вадима высказалась:

       – Уж, прямо и не знаю, брать вашу Татьяну или нет? Невеста то с душком, – сказала она, презрительно поджав губы.

 Вероятно, она  имела в виду, что Таня отдалась Вадиму до свадьбы. И как она об этом узнала? Тане показалось: никто не понял, к чему это было сказано. Но слова эти очень не понравились родителям Тани.
Обидевшись, мама Татьяны даже хотела выпроводить гостей сразу же вон, но взглянув на дочь и будущего зятя, поняла, что разлучить этих двух молодых людей, пожалуй, будет не под силу никому. Вадим и Таня, сидели, взявшись за руки, склонив друг к другу головы, совершенно безучастные ко всему происходящему, они ничего не видели и не слышали, что было рядом с ними, полностью поглощённые только друг другом – такие голубки.  И Мария Николаевна сделала вид, что ничего обидного не слышала.

        Свадьбу было решено играть три дня: первый день отдавали молодежи, так как у обоих было много друзей, и два дня предполагалось отвести для родных, которых тоже было немало, особенно со стороны жениха.  Всё как планировали жених с невестой. Платье для невесты заказали у портнихи, знакомой Веры Петровны, из очень красивой ткани необычной фактуры и белизны, которую она же и принесла с работы. Если бы Тане самой пришлось искать ткань на платье, ей бы не в жизнь не найти такой.
Вера Петровна работала на складе в одном из крупных магазинов города, в её руках был весь дефицит. По этой причине она водила дружбу с очень полезными людьми, которых у неё было множество и практически во всех сферах.

Главным критерием в жизни Веры Петровны был её принцип: «чтобы все завидовали». Исходя из этого, и свадьба должна была пройти на таком уровне. Невесту следовало принарядить соответственно, чтобы все родственники и многочисленные гости обзавидовались.  А о женихе вообще в этом смысле не было и речи. Ему полагалось выглядеть ничуть не хуже Муслима Магомаева, очень популярного в те годы советского певца.
В хлопотах время летело быстро, Вадим и Таня, так же как и взрослые были озабочены подготовкой к свадьбе. Сразу после работы Вадим бежал к Тане, чтобы обсудить, что ещё необходимо сделать для веселой и интересной свадьбы.

Однажды Вадим пришёл к Тане, какой- то напряженный, даже злой, спросил после тяжелого молчания:

       – Может нам не жениться?

Таня такого вопроса не ожидала, удивилась.

"Вчера только с ума сходил, так срочно хотел окольцеваться, а сегодня такие вопросы…странно как-то", – подумала  она, но вида не подала, спокойно ответила:

       – Ну, давай.

Конечно, ей не понравилась такая перемена в настроении Вадима, тогда она даже не догадывалась, не чувствовала «откуда ветер дует». Спрашивать ни о чем не стала, подумала:

"Захочет, сам всё объяснит".

Вадим неожиданно переменил настроение, услышав ответ Тани, однако заметил, что она помрачнела, поспешил её успокоить:

       – Ну что ты, я глупость сказал, на самом деле я жду не дождусь, когда мы, наконец, поженимся.
 
А тут ещё Танина мама вдруг стала  просить её:

       – Танюша, зачем ты за него идёшь? Местные все злые, жадные. Разве ты не видишь, какая у него мать? Трудно тебе будет доченька, ой как трудно. 

       – Ну что ты, мама, я же не с ней жить буду, а с Вадимом. Он меня в обиду не даст, – сказала она вслух, а про себя подумала, – Ах, мамочка! Ничего-то ты не знаешь… Пролетела непутёвая дочка твоя. Куда же теперь на попятную? – сожалела Таня о своём опрометчивом поступке, – Но он-то вроде не отказывается жениться, наоборот, меня уговаривает.

       – Да, если бы я не видела, как он тебя любит, то никогда бы не разрешила тебе идти замуж за него. Как хотелось мне его родню ещё со сватовства выгнать вон, – продолжала Мария Николаевна.

      Не зря говорят «любовь слепа». Таня ничего не видела, да и видеть не хотела, она чувствовала, что любима и нежилась в ласковых объятиях своей любви. И к тому же теперь она уже не представляла в роли своего будущего мужа кого-то другого, ведь она стала женщиной, и Вадим был её первым мужчиной. Вот только опять проявила свою натуру  Вера Петровна, как-то спросив у обоих.

       – Гостям что показывать будем? Простынь-то с кровью должна быть.

Татьяна вспыхнула от стыда и опустила глаза. А Вадим тут же осадил мать.

       – Мама! Таня порядочная девушка, и не смей такие глупости про неё говорить! Что мы, в прошлом веке живём? Бред какой, простынью перед гостями трясти…

       – Ну, конечно, порядочная… А только так положено! – злобно выкрикнула Вера Петровна.

       – Танечка, ты внимания на неё не обращай. Сама не понимает, что говорит, – успокаивал  Вадим, расплакавшуюся Татьяну.

Она рыдала и корила себя за то, что не удержалась тогда, отдавшись Вадиму.

"Зачем я это сделала? Вообще, всё зачем? О чём я думала тогда? Что же натворила я, непутёвая… "– не могла она остановиться.

 Вадим успокаивал её, как мог.
 Глупая. Она тогда ещё не понимала, что такая натура, какая была у Веры Петровны, всегда найдёт оправдание своим словам и поступкам. И всегда сможет очернить любого, вставшего на её пути. Она об этом ничего не знала и людей таких ей ещё встречать в жизни не приходилось…

Продолжение... - http://proza.ru/2022/05/12/1757