14. Ночь с носферату

Сначала она услышала его голос:

- …Завидовать живым и ненавидеть их за то, что у таких как я – отнято давно и безвозвратно… – с невыразимой грустью сказал Альстед, появляясь из-за пирамидиона – верхней части зиккурата с рельефным изображением звероголовых богов.

Взор его синих глаз пронзил Грёзу леденящим порывом северного ветра.

Носферату реял над заброшенным капищем, постепенно снижаясь, конденсируясь всё чётче и обретая контрастность – ведь жертвенная чаша у его подножия была полна свежей крови!

- Мне больше ничего не остаётся, – добавил Альстед, приземляясь рядом с Грёзой, по обыкновению, сидящей на краю алтаря. – Меня убили, и простить этого я не в состоянии! А твой милейший князь Бреальдьеге ещё удивляется, откуда во мне столько ненависти!..

- Он не мой, – сухо возразила Грёза.

В ответ на это Альстед только пожал плечами:

- Сами разбирайтесь… – его красивые губы ярко-ало рдели в свете полной Луны.

- Ты встречался с князем? – подозрительно спросила Грёза.

- Только что…  Пролетал возле Сказочной Твердыни, он как раз выносил ведро крови, такой свежей! Князь скучал – мы поговорили…

- Не обо мне ли?

- Он хочет тебя видеть.

- Было бы странно, если бы не хотел, – пробормотала Грёза не без сарказма.

- У него есть к тебе какой-то важный разговор.

- Представляю себе! – фыркнула Грёза.

- Нет, правда, вряд ли только о личном… Я бы на твоём месте сходил его навестить. Он очень просил… не откладывать.

Грёза пожала плечами, ей вдруг стало интересно:

- Вряд ли не о личном! – с невинным видом промурлыкала она. – Князь влюблён в меня по уши – ты не заметил? Но, быть посему – нанесу ему визит в самом скором времени. Может, даже, этим утром.

- Как тебе будет угодно, – холодно молвил Альстед. – Я свою миссию выполнил.

- А, кстати, сильная личность этот твой Эли… – прибавил он отрешённо. – Смелый и хладнокровный человек… Сегодня я был во главе сонма погибших духов – чёртова дюжина жутких упырей, жаждущих крови, зрелище, знаешь, не для слабонервных… Так князь даже и бровью не повёл! Создаётся такое ощущение, что он бессмертен!

- Что ж, вполне в его характере, – хмыкнула Грёза.

- Устроил возле замка кормище для вампиров, – не унимался носферату. – Подумать только!

- Представь себе, он равнодушен к смерти, – сказала Грёза. – Иногда мне кажется, он даже ищет её. У Эли в жизни нет ничего такого, к чему он был бы по-настоящему привязан – ему просто нечего терять.

- А ты?

- А я ему не принадлежу! – зло отрезала Грёза и некоторое время сидела молча, раздражённо сбивая с веток беладоннорозовых кустов самые красивые цветы отрощенной когтистой лапой: белоснежные лепестки летели в разные стороны.
В минуты гнева она могла превращаться фрагментарно, что всегда было неожиданно и пугающе: кинжалообразные клыки и когти, внезапно, то появлялись, то исчезали на глазах…

- Я никому не принадлежу, – заключила Грёза, уже спокойнее, опасные части тела страшного зверя, наконец, перестали безобразить её человеческий облик. – Думаю, он это уже понял…  А ты, что, напугать хотел князя? – насмешливо поинтересовалась она.

- Была такая мысль… – отстранённо ответил Альстед.

- Напрасно. Я пробовала уже, много раз, по-всякому. Не боится он ничего.

Альстед прилёг и положил голову Грёзе на колени, повернувшись к небу лицом, красоту которого было бессильно описать человеческое слово.

Длинные пряди роскошных серебристо-каштановых волос, большие синие глаза, с выражением жестокой насмешки, великолепные чёрные брови и ресницы…

Альстед улыбался – завораживающе, но пугающе нереально.

Настоящей была только свежая кровь на его красивых бесплотных губах, такая яркая!

До утра  ещё было далеко, а жертвенная чаша храмового алтаря – полна алого эликсира жизни для носферату!

Этой ночью залогом продления его зыбкого земного существования послужила кровь неосторожного желторотого пегаса, общипанная тушка которого белелась неподалёку с переломанными крыльями, а жирные василиски-падальщики уже нетерпеливо ползли к ней изо всех щелей зиккурата, фосфоресцируя голыми телами, пуская слюни, и предвкушающе чавкая.

Альстеду достаточно было бросить на них единственный ленивый взгляд из-под полуприкрытых ресниц, чтобы мерзкие создания остановились в замешательстве, и в ужасе поисчезали, один за другим, проваливаясь сквозь землю со звуком лопающихся мыльных пузырей, оставляя после себя только резкий запах сероводорода.

Альстед презрительно рассмеялся, вытянул руку и с наслаждением погрузил её в жертвенную чашу по локоть…

Спустя некоторое время этого ему показалось мало, тогда он сполз в жертвенник целиком, окунувшись в кровь по самую шею, нырнул с головой, плескаясь в животворящей субстанции…

Грёза с довольной улыбкой смотрела на него – Альстед был потрясающе красив, даже перемазавшись с ног до головы – так жутко-ало!

Грёза не могла осознать и поверить, как можно было поднять руку на это невыразимо-прекрасное существо, заточить в тюрьму и убить… она отказывалась понимать такую чудовищную жестокость рыцарей Святого Ордена.

…Альстед, тем временем – купался в крови, пил её, впитывая всем телом, и казался, как будто бы, даже очень счастливым… и только Грёза знала всю глубину печали его неприкаянной отчаявшийся души.

Еженощное кровавое жертвоприношение – вот и всё, что она могла сделать для своего прекрасного утраченного возлюбленного.

Мало-помалу, кровь в чаше кончалась – пропорционально этому Альстед становился всё более оживлённым, на его щеках разгорелся румянец, синие глаза сверкала, как драгоценные камни.

Он поднялся на ноги, тряхнув волосами, исполненный жизненной силы, таким противоестественным образом, окровавленный, и всё же – ослепительно прекрасный!

Впрочем, кровь вскоре бесследно впиталась в его нереальное вечножаждущее тело, вся, до последней капли.

Грёза задумалась: странные мысли приходили ей в голову – например, если бы Альстед был жив, наверняка, на лужайке у подножия древнего зиккурата сейчас играли бы детёныши оборотней. Будущие опасные монстры, великолепные демонические хищники…
Ей не хотелось думать об этом.

- Мне всё надоело, – мрачно отчеканила Грёза, устремляя безнадёжный взгляд в тёмную бездну ночного неба. – Ненавижу свою жизнь, не меньше, чем ты свою! Каждый день одно и тоже – беспросветность… И вокруг – одно зло! Я чувствую себя гонимой, такое ощущение, что всё вокруг направлено на то, чтобы меня уничтожить! Я очень устала. Меня пугает настоящее, и я боюсь будущего. Понимаешь, о чём я?

Выслушав эту внезапную сумбурную тираду своей обычно сдержанной и немногословной подруги, Альстед кивнул.

- А князь Эли, по крайней мере, меня любит – в его присутствии я обретаю душевный покой…

Альстед посмотрел на Грёзу и молвил, со своим обычным многозначительным глубокомыслием:

- Всё в прошлом…  Есть ли у прошлого будущее?

- А что бы ты хотел, если бы был жив? – внезапно спросила Грёза.

Альстед, казалось, прочитал её недавние мысли:

- Наверное, детёныша, смешного и нелепого… – он усмехнулся не без горечи, – такого, каким я был в детстве – голубоглазого, маленького…

Хотя… рано или поздно, он вырос бы, конечно, в опасного зверя, – холодно закончил Альстед. – Жестокого и непокорного. Несгибаемого и непреклонного – как и я… Как все мы. Несчастного, гонимого зверя, жаждущего крови!

- А князь Бреальдьеге странный человек… – заметил Альстед, взирая на Грёзу сквозь полуопущенные ресницы. – Как он тебя приручил?

- Любящий человек, – отвечала Грёза, вспоминая князя, и всё, что связывало её с ним. – Ему можно подчиняться. Один его взгляд – покоряет, хотя он, кажется, вовсе не ставит себе эту цель…
Сегодня утром я буду у него в замке!