Тотальный каннибализм

Осенняя крупа асфальта смешалась с багровыми хлопьями нечистой пищи Йотунхейма. Пришел октябрь и принес с собой тревожные геморроидальные сны о прекрасной тухлой  моркови и другом подножном корме. Это реальная идеологическая жатва, и в результате, как подкошенный, рухнул даже ортодоксальный фасад обреченных закатных башен. Их обитатели, однако, продолжают жевать верблюжьи колючки, смакуя собственную кровь на языке. Как жаль. Гроздья их трупов будут смешаны с жухлой листвой и вороньим пометом. Многодетная мать, остервенело выскабливающая кремневым ножом маленькую черепную коробку своего чада, зажатую между ляжками, бросает плотоядный и отрешенный взгляд на отца, корчащегося в приступе асфиксии. В комнате звучит Бах, и это придает трапезе изысканный вид. Все стали сентиментальными. Кладбища опустели. Нет больше тяжелой, парализующей энергии, которая родилась когда-то во времена запрета поедания себе подобных. Появилось человеколюбие. Я люблю тебя. Зачем тебе жить. Ты болен. Теперь ты станешь частью меня. Да, дорогая.  Вот плоть моя, вкуси от нее и будь счастлива! Идеальный мир, в котором больше нет насилия. Мир, где правит любовь, бывшая когда-то презираемой. Нет врагов, рас, войн, скотобоен. Каждый готов к своей последней жертве. Возродилось благостное искусство Последнего Дня. Смерть перестала быть предметом научных споров. В конце концов, исчезнет и она, так как некому будет умирать.