Сергиря

     Звали его Серёжей. На душанбинских окраинах проживало много русских семей.

     Мальчик пятнадцати лет. Тихий, скромный, всё время читал. Когда таджикские парнишки не без укола спрашивали полное имя, спокойно и доверчиво отвечал: Сергей Сергеевич. (Даже если нарочно переспрашивали.)

     Имя это, вполне себе на русский манер обыкновенное, стало в один совсем не прекрасный день, День Великого Непонимания, поводом для появление в душном таджикском дворе ещё одной клички.

     Мужское народонаселение махалли, постарше и помладше, уговорилось устроить бои местных горных куропаток – кекликов. На русскую птичка похожа, разве что куда более пёстрая и... доверчивая. А этот чёрный ореол!.. (Вычерченные глаза, плавный переход из защёчного пространства в будто бы траурный "лацкан".) О, он и вправду напророчил бедоносный день.

     Традиция куропаточных боёв, как и петушиных, не нова. Она прижилась, стала коренной у многих народов, да вот по корням-то дерево формируется. И берёза, и тутовник...

     Вроде и запрещённое собрание, а в горы мужчины не подались – остались прямо в городском дворе. Надоело им суетиться. Уселись. Старшие – ближе, младшие – дальше. Кто стоял, кто по деревьям умудрился. Самые ленивые, жуя нескоромное, глазели с облупившихся балкончиков, вечно завешанных мокрым бельём.

     Всё. Билеты куплены (ставки сделаны). Места позаняты.
     Два хозяина. Две клетки под покрывалами. Начали!..

     Всякая игра питается азартом, особенно игра боевая. Крики, мельтешение рук, с ладонями раскрытыми и ладонями, сжатыми в на всё готовые кулаки, солнце в зените, пыль и...
     ...Кровь! Кровь!!!

     Серёже, совершенно невольному свидетелю человеческой кровожадности, стало плохо. Мальчик, глотая нерв и слёзы, собрал последние силы и отправил в толпу крылатую правду:

     - Хватит! Им же больно! Больно!
     - Э, хватит-матит, ты не мужчина! Не мешай, Сергиря!..

     Плакса? Не мужчина? Нет. Сердце чуткое. Душа большая. И стена непонимания.

     В этот раз не вышло – не вняли Серёжиной берёзовой доброте. Но тутовое дерево – шелковица – тоже листопадное. Зелень глупости и жестокости сменится по осени остовом мудрости и сострадания.

     Худо хохад! Дай-то Бог, дай-то Бог!


Сергиря - плакса (тадж.)



13.05.2022

Использован фотоснимок Василия Федоренко, сделанный в 2017 году в пос. Пунишор (река Пяндж).