Счастливая женщина глава 9

       Таня дважды за беременность лежала на сохранении, проблемы со здоровьем обнаружились внезапно, после сдачи анализов: резус отрицательный, низкий гемоглобин, что-то ещё. Но ей не показалось это в тягость, зато подальше от въедливой свекрови. Во время очередной сессии ездила на экзамены прямо из больницы, придерживая рукой округлившийся живот. В институте за своей спиной она иногда слышала разговоры парней:

         – Такую девчонку упустили!– говорили с сожалением они.

 "Надо же, а я, оказывается, в фаворе была и даже не замечала этого", – удивлялась она.

Вадим, как и намеревался, весной купил мотоцикл, на котором теперь катал свою Таню, привозил ей букеты подснежников и ландышей. Когда стало жарко, они каждые выходные уезжали на природу, брали с собой палатку, резиновую лодку и снасти. Вадим оберегал свою жену, всё делал сам: ловил рыбу, сам её чистил, готовил обед. Таню купаться в реку не пускал, если она была глубокой.

         – Утонешь ещё, – говорил он, – нет здесь мелей.

Натаскает ведром воды в надувную лодку, говорит:

          – Вот здесь купайся.

          – А где я плавать буду? – спрашивала обиженно  Таня.

          – Вот здесь и плавай. Всё спокойней за вас, – отвечал Вадим.

          – Зачем ты меня с собой берёшь, если мне ничего нельзя: в лес нельзя, в реку нельзя, готовить нельзя.

         – Сиди, отдыхай, свежим воздухом дыши. На меня смотри. Ну, чего надулась? Вот картошку тогда почисти, – смилостивившись, предлагал он, ловко разводя костёр.

Без жены ехать на рыбалку он не желал, ему хотелось бывать с ней как можно дольше. Рыбалку Вадим любил, и здесь у реки действительно было хорошо. Заливались на разные голоса птицы. Лёгкий ветерок трепал волосы.  Нежно шумела листва. Воздух полон был лёгкими ароматами цветов. Вадим собирал иногда небольшие букетики и дарил Тане.

         – И куда мы его поставим? Если в кружку, то кто-то сегодня останется без чая. Не рви их, пусть растут, – просила она его.

Чуть стемнеет тащил её скорее в палатку, он любил секс именно на природе. 
Не всё и не всегда было гладко в жизни молодой пары. Вадим мог не прийти домой на ночь.  В таких случаях свекровь осуждающе и зло смотрела на сноху. А Таня чувствовала себя совершенно чужой здесь и всю ночь не спала, прислушиваясь к каждому шороху.
 
         – Тань, мы с Вовкой Мирончиком за карпами собрались в Стерлибашево. Сегодня ночью поедем, чтобы к утренней поклёвке успеть, – объявил как-то Вадим, – завтра к вечеру вернёмся.

Он поцеловал Таню и ушёл. Прошли сутки, за ними вторые – Вадим не объявлялся. 

 "Где он? Что могло случиться? Только бы живой был", – металась Татьяна по комнате, то принимаясь плакать, то сидела просто уставившись в стену.

       Только к концу третьих суток, когда все уже были просто в панике, он вернулся. Голова перебинтована, лицо – один сплошной кровоподтёк, сырая мясная котлета. Белки глаз сплошь залиты кровью. Вадим совершенно не походил на себя, это был другой, очень страшный на вид, человек.  Увидев Вадима в таком состоянии, мать его, как обычно, взвыла, причитая и охая.  Таня плакала, молча, вглядываясь в совершенно незнакомое, обезображенное лицо мужа, посечённое стеклом и опухшее от ссадин. Он умылся, переоделся и, прихлёбывая горячий чай, начал свой рассказ.

         – Мы ещё туда ехали. Темнотища! Дорога насыпная, новая, кюветы по пять метров высотой. Фара мотоцикла светит, выхватывая только узкую полосу асфальта впереди. Мы почти не разговаривали, ехали быстро, думали: приедем на место, ещё кемарнуть до рассвета успеем. Мотоцикл ревёт, звуков посторонних совсем не слышно.  А тут, как из-под земли, лошади! Табун через трассу перебегает. Мы их и не видели и не слышали. Они неожиданно из этого кювета вылетели и прямо нам наперерез.
Хорошо, я скорость успел сбросить, а дальше – удар,  и мы – в кювете без сознания. Лошадь своей головой мне прямо в лицо мотанула со всей дури.  А мотоцикл сверху на нас упал, – рассказывал Вадим, – ну, валяемся там, на земле, значит. А табун уже дальше ускакал. Нашёл нас часа через два
 пастух, отвёз на телеге в местную больницу. Мирончику -то повезло, он  ушибами отделался. А у меня сотрясение мозга, –  он криво через силу улыбнулся.

И Таня опять пожалела его.  Этот человек был не похож на Вадима и улыбка  была не его.

         – Вот так и провалялись в этой сельской больничке безо всяких документов, – продолжал Вадим, – я без сознания с сотрясением, Вовка от своих ушибов стонет. Хорошо хоть всё совместимо с жизнью, – пошутил он и попытался засмеяться.

Но, тут же, ему стало нехорошо, он побледнел и закрыл глаза.

         – В больницу надо, –  заволновалась Таня.

 Вадим тем временем пришёл в себя и продолжил своё повествование.

         – Вот, как очнулся, сразу домой решили ехать. Врачи орут, тебе, мол, нельзя, ещё неделю как минимум надо лежать. А я им: «У меня жена беременная, мне надо ехать!»  Я ж понимаю, что вы все тут волнуетесь. Ехали, можно сказать, «гусиным шагом», так и добрались,  а  вы тут наверное с ума сходили?  – закончил Вадим и опять попытался улыбнуться.

 Свекровь, сбегала между делом к соседям и вызвала  «скорую». Вадима  сразу же увезли в больницу.

       А Таня от всего пережитого к вечеру попала в роддом,  у неё неожиданно начались родовые схватки. До родов по плану врачей оставался почти месяц.
В предродовой палате мучились две роженицы, завывая и ползая по полу. Они жутко стонали и выли в голос. Таня молчала и только глубоко дышала, как её учила мама.

Дочка родилась под утро, её сразу же унесли, даже не показав маме. Таня ничего не помнила, что происходило ночью, очнулась, когда уже всё случилось, удивлялась:

 "Почему на меня приходят смотреть не только роженицы, но и медперсонал роддома со всех этажей?"

Женщины стояли в дверях палаты, в которой лежала Таня, о чём-то тихо переговаривались и взглядами и кивками указывали на неё.

 "В чём дело?" – недоумевала Татьяна.

К тому же ей, почему то, не приносили ребёнка на кормление. Наконец её соседки по палате, которые уже свободно перемещались по корпусу,  окрепнув после родов, сообщили, что оказывается у Тани, были очень тяжелые роды.

          – Тебя что называется, еле откачали, можно сказать: "оттуда" за волосы выдернули, – с сочувствием наперебой сообщали они, – да и ребёнок пока нуждается в наблюдении врачей. Резус у тебя отрицательный.

Ох, уж эти семидесятые! Ни УЗИ тебе, ни кесарева сечения. Даже анализ крови у мужа не брали. Но, в те годы  ни врачи, ни тем более Татьяна ни о каком УЗИ даже не слышали.

  "Ну, все же живы, – думала Таня, – наверное, у всех или почти у всех происходит так же. Роды не лёгкая штука, так и в кино показывают".

Дочку принесли Тане только на шестой день. Она была непонятного красно-желтого цвета, но для Татьяны её ребёнок казался самым красивым на свете, ведь это её дочка, Леночка. Имя ребёнку она выбрала давно, Вадим не возражал. Он, как только узнал, что Таня родила, сбежал из своей больницы, совершенно не пролечившись. Ежедневно приезжал он к жене и дочке, сообщал, как готовятся к встрече ребёнка дома: побелили стены и потолок в их комнате, тщательно всё вымыли, собрали приданое к выписке.
Молока у Тани было много, малышка хватала грудь беззубым ротиком, крепко захватывая маленький сосок твёрдыми дёснами и в первый же день, ободрала всю кожу с них до крови. Сосала молочко вместе с кровью и зелёнкой, которой Таня смазывала ободранные соски. Боль была адски живой, температура взлетала у Тани до сорока, но она терпела, с любовью глядя на своё сокровище.

         – Ешь, моя сладкая, расти, – шептала Таня, едва не теряя сознания  от боли.

Выписали их из роддома на десятый день, Вадим приехал за Таней на машине, постоянно заглядывал в лицо малышке, приподнимая край одеяльца и сияя счастливой улыбкой.
Только приехали домой, свекровь, едва взглянув на ребёнка, запела:

         – Вадик, весь свет грибами запасся. Сейчас груздей полно и свинухов, завтра поедем за грибами с ночевой.

 "Как, за грибами? У вас, что, времени не было съездить за ними, пока я в роддоме была?" – думала с  негодованием Таня, чувствуя слабость во всём теле.  У неё ещё была температура при выписке, но их и так держали дольше положенного в роддоме.

 "Я же ни пеленать, ни искупать ребёнка одна не смогу, я пока ещё ничего этого не умею. Как я одна останусь в первый же день?" – с обидой думала она.

Такое равнодушие просто подкосило её. И когда на следующий день все уехали, Таня собралась, завернула, как умела дочку и пошла к своим родителям. Как в тумане прошла она по улице, неся в руках драгоценный свёрток с ребёнком.  Слава Богу, дома были все: и мама и папа и сестрёнки, брат к тому времени жил отдельно со своей семьей, в своей однокомнатной квартире, получив её совсем недавно, у него уже тоже была дочка Дашенька. Встретили Таню очень радушно, обрадовались внучке.

         – Я туда больше не вернусь, – сказала Таня, – хватит, я и так долго терпела, – и она заплакала.

Через два дня Орловы вернулись из деревни, запасшись грибами до отвала. Вадим прибежал за Таней, но она категорически отказалась вернуться  в квартиру свекрови.  И Вадим остался с Таней и дочкой, что совсем не понравилось Вере Петровне. Она считала, что оставить своего сына в «примаках» зазорно для неё.   Свекровь Тани развила кипучую деятельность по изменению этой ситуации:
а то, что скажут люди? Выжили Орловы свою сноху из дома!

      Не прошло и двух месяцев, как мать Вадима нашла для него новую работу в каком-то домоуправлении. Главное там  предоставляли  ведомственную квартиру ( да ещё двухкомнатную!)  для его семьи. Правда и работа, и квартира находились далеко за городом. Вадим теперь работал дежурным слесарем в бойлерной, расположенной почти рядом с домом, где им предстояло жить. Вот только Татьяне было очень далеко ездить на учёбу, однако молодые были рады, что могут жить отдельно, никому не мешая и вдали от некоторых «горячо любимых» родственников.
      Мебели у Тани и Вадима было немного, но это их совсем не расстраивало. Дочка потихоньку подрастала. Таня договорилась в деканате о свободном посещении занятий, ходила она только на практику, лекции под копирку писали ей подруги. Да и Вадим мог оставаться с Леночкой, так как работал он по сменам. Иногда к ним в гости приезжали друзья из школьной компании, и почти каждый день приезжала младшая сестрёнка Вадима Людочка, она любила их Ленуську, всё время возилась с ней, кормила, пеленала, как умела, или меняла ползунки и при этом, смешно складывая губы, ворчала себе под нос потихоньку:

         – Ребёнок мокрый сидит, совсем за ребёнком не смотрят… – и в таком духе дальше.

Таня любила Людочку, была ей признательна за помощь, говорила ей смеясь:

         – Ой, какая ты Людочка ворчунья, как старушка.  А что же будет когда ты, и в правду бабушкой станешь?

Свекровь приезжала редко, только когда уже совсем некому было посмотреть за внучкой. Обследовав все шкафы, делала потом Тане выговоры, стараясь укусить побольнее. Таня чаще отмалчивалась, не соглашаясь и не споря с ней.
Молодая семья старалась обходиться своими средствами, Вадим работал и приносил зарплату, Таня получала стипендию. Всё было бы ничего, если бы не постоянное вмешательство в их дела Веры Петровны, которая под любым предлогом тянула из Тани всё, что могла. Если что-то ей понравилось, то рано или поздно, оказывалось в её пользовании. Занимая деньги у Вадима, она вскоре «забывала» об этом навсегда. Если приносила что-то для внучки: красивое платьице или нарядную кофточку, то брала всегда повышенную цену, а потом ещё выговаривала:

         – А почему вы Леночке то платье не надеваете, которое я подарила?

Эти вещи она считала своими подарками. Или приносила для Тани какие-то предметы одежды, совершенно ей не подходящие, уродливые, и требовала, чтобы Таня носила их. Правда иногда попадались и красивые платья.  Таня по нескольку лет носила их, почти  не снимая. Большого выбора одежды у неё не было.
Вадим, как и обещал до свадьбы, учил Таню вести хозяйство, учил её готовить, месить тесто, лепить пельмени с рубленой картошкой и салом (дома у Тани такие не делали), учил пеленать ребёнка и заниматься сексом. Он казалось, умел всё, удивляя и озадачивая Таню: "Где он мог всему этому научиться?"

Вадим любил малышей и они ему отвечали взаимностью, это Таня заметила ещё, когда и не думала выходить за него. Но уже тогда в голову пришла мысль: "Хороший отец из него получится", – и она не ошиблась.

Вадим не стеснялся постирать вручную пеленки Ленуськи, высушить их на улице, а потом и перегладить, приготовить обед, сходить в магазин за продуктами, погулять с дочкой. Делал он это безо всяких напоминаний по своей инициативе, очевидно, желая порадовать и разгрузить от домашней работы свою жену.
 Вадим был, что называется, кипучей натурой, очень любил компании, в которых всегда находился в центре внимания. Обладая тонким юмором, он мог расшевелить, развеселить, не кривляясь и не гримасничая при этом, тем не менее, все вокруг валились от смеха. Он был по жизни лидером, друзья часто обращались к нему за советом и его советы были мудрыми и действенными.  Вадим очень хорошо разбирался в людях, просчитывая их «на раз». Мужчины уважали его ещё за спокойствие и силу. Вадим умел виртуозно, совершенно бесстрашно драться и всегда выходил победителем. Он был щедрым, всегда готовым прийти на помощь, настоящим другом. И ещё он любил всякого рода технику. В гараже рядом с домом у него стоял мотоцикл (уже второй по счёту, с той поры как Таня и Вадим поженились) и мотороллер, который он купил просто так.

         – Пусть будет, – как он сам говорил.

На этом транспорте он катал свою подросшую дочурку и Таню.  Ездил на рыбалку, снабжая их рыбой, иногда привозил грибы и ягоды, которым Таня тоже была рада. Таня мужем гордилась и радовалась, что ей достался такой мужчина. К тому же Вадим был не только хорошим мужем, но и великолепным любовником, нежным и страстным. Ежедневный, не однократный секс нисколько не утомлял его.  Он старался доставить своей партнерше максимум удовольствия, лаская и целуя её так, что Таня получала огромное наслаждение и во время прелюдии и во время самого акта. И после близости Вадим никогда не отворачивался к стене сразу же, стараясь поскорее заснуть.  Наоборот, заключал свою Таню в объятия, шептал ей что-нибудь нежное. Любил поговорить о чём-нибудь в основном, о том, что касалось только их двоих. Мечтал об их будущем, пока оба не засыпали в объятьях друг друга.

В общем, всё было лучше, чем в кино, если бы эту семью не доставали «ядовитые пары» Веры Петровны. Она никак не могла смириться с этим браком.  Ей до чёртиков хотелось развести Вадима с Таней, не смотря на то, что в семье уже росла её маленькая внучка.  Она мечтала женить сына на какой-нибудь богатой девушке, чтобы все обзавидовались.

         – А то нашёл себе голозадую нехалюзу, такую же как её мать, – сокрушалась она.

 Вера Петровна с присущим ей энтузиазмом сочиняла про Таню всевозможные небылицы, и «грузила» ими Вадима при каждом удобном случае.

         – Твою Таньку с Колькой Артамоновым видели, – нашёптывала она сыну.
 
Тот, чернея лицом, спрашивал:

         – Кто видел?

         – Да, Нюрка наша, – как ни в чём не бывало, врала Вера Петровна, – она говорила: обнимал он её.

Тут уже в Вадима словно сам сатана вселялся.

      Ни о чём не догадывающаяся, Таня удивлялась и пугалась изменениям в настроении мужа. То он ласковый как телёнок, то как с цепи сорвётся, ходит чернее тучи.
 
 "И как в нём два совсем разных человека уживаются? Один любящий, заботливый, нежный, мягкий, как котёнок и ласковый. Другой эгоистичный, злобный и подлый. Один всё умеющий, щедрый, внимательный. Второй себялюб, предпочитающий компанию друзей и пьянку, когда ему наплевать на работу и на неё.  И что делать теперь? – озадачивалась она, – Можно ли исправить это? Ведь так жить очень сложно и как-то даже унизительно".

      Свекровь старалась, чтобы Тане «жизнь мёдом не казалась» и она, в самом деле, не была гладкой. Вадим был очень ревнив и ссоры у них с Таней были только из-за необоснованной ревности. У него  случались срывы и «прыжки в сторону», в которых он не признался бы даже под дулом автомата. «Накрученный» своей мамой, подозревая самое худшее отношение со стороны Тани, он не старался выяснить, как на самом деле всё было, а уходил выпить с друзьями. И бывало, отсутствовал иногда по ночам дома.
Видимо свекровь не понимала до конца, что своими наговорами может подвести сына. Так и случилось: однажды Вадим пропал на три дня, заливая горе, прогулял смену, и его уволили с работы. Пришлось сдать и квартиру.  Орловы снова переехали в город к родителям Тани.

Продолжение... - http://proza.ru/2022/05/15/932