Педагогическая тетрадь

Вот на тёмном белёсою просыпью
Мировая среда занебес.
И влачится болотною поступью,
Встав в вселеннные лужи экспресс

Техногенных колёс восприятия,
Мысли рабской текущих времён
Чёрноцарствия звёзднообъятия.
И в то небо глазеющий он

Серв с обрезанной памятью целого.
Без начала пути и конца.
И не знает душа жизни спелого
Вкуса яблок сверхъяви ларца…

Взгляд сомножеством эр тайнозрителя.
Не чета психотронным отцам.
Несвбодный, забывший родителя,
Ибо им же являешься сам…

В томно-светлом темнеющей просыпью
Мировая среда занебес.
В то топиться колёсами-прорубью,
Встав в вселенские лужи экспресс

Коннотяги колёс восприятия
Мысли барской текущих времён.
Светоцарствия звёздноночкратия
И в то небо глазеющий он,

Господарь с рваной памятью целого
Без пути и начала конца.
И не знает душа в родах спелого
Вкуса яблок Сверхправи ларца…

От на тёмной белёсою просыпи.
От на светлой просып-темноты.
Всевселенные озера-проруби
Экспресс прото колёс высоты.

Торсионнопути восприятия,
Мысли вольно текущих времён.
В то глядящий без подлоучастия,
Кто в рассветы без края влюблён…

Вне времён царь. Работник во времени.
Светоогненнотёмная стать.
Слави ярь его духа без степени.
И дороги солнц-золота рать…



Рецензия на стихотворение «Педагогическая тетрадь» (Н. Рукмитд;Дмитрук)
Стихотворение представляет собой философско;метафорическую рефлексию о природе сознания, памяти и свободы в техногенном мире. Через сложную образную систему и намеренно затруднённый синтаксис автор исследует разрыв между «цельным» бытием и фрагментированным восприятием современного человека.

Центральный конфликт: цельность vs фрагментарность
В основе текста — противостояние двух состояний:

«память целого» («обрезанная память целого», «рваная память целого» ) — утраченная способность видеть мир как единство;

«колёса восприятия» («техногенных колёс восприятия», «коннотяги колёс» ) — механизмы, дробящие реальность на фрагменты.

Лирический герой оказывается между этими полюсами: он одновременно:

жертва системы («серв», «несвободный» );

наблюдатель («глазеющий» );

потенциальный освободитель («вне времён царь», «работник во времени» ).

Ключевые образы и их смыслы
«Просыпь» и «лужи»

«тёмная белёсая просыпь» — образ рассеяного света, где нет фокуса;

«вселенские лужи» — зеркала, отражающие космос, но искажающие его;

повтор «просыпь» в разных вариациях («просыпи», «просып;темноты» ) подчёркивает мотив рассеивания.

«Колёса» как метафора механизма

«техногенных колёс восприятия» — технологии, форматирующие сознание;

«коннотяги колёс» — усилие, с которым система тянет человека;

«торсионнопути восприятия» — намёк на физические теории, превращённые в образ ментального движения.

«Память» и «начало»

«обрезанная память целого» — утрата связи с истоком;

«без начала пути и конца» — экзистенциальный тупик, где время теряет смысл;

«забывший родителя» — разрыв с традицией, корнями.

«Яблоки» и «ларец»

«вкус яблок сверхъяви ларца» — намёк на запретный/сокровенный опыт;

«ларец» как символ хранимого знания, доступ к которому потерян.

«Свет» и «тьма»

«томно;светлое темнеющей просыпью» — смешение противоположностей;

«светоогненнотёмная стать» — синтез огня и тьмы как основа бытия;

«дороги солнц;золота рать» — образ света как воинства, пути как битвы.

Поэтика и стилистика
Лексика и неологизмы

смешение архаики («серв», «глазеющий» ) и научно;технической лексики («торсионнопути», «психотронные» );

сложные составные слова («сверхъяви», «прорубь;высота» ) создают эффект «сгущённого» смысла;

окказионализмы («томно;светлое», «светоцарствия» ) расширяют языковую реальность.

Синтаксис и композиция

рваные фразы, инверсия, отсутствие привычных связок — имитация «обрывков» сознания;

кольцевая структура с вариативными повторами («От на тёмной белёсою просыпи…» ) — мотив вечного возвращения без разрешения;

параллелизмы и анафоры («И в то небо глазеющий он» ) задают ритм мантрического заклинания.

Звукопись

аллитерации на «р», «л», «т» («рваная память», «лужи экспресс», «томно;светлое» ) создают ощущение скрежета и текучести;

ассонансы на «о», «а» придают строкам протяжность, похожую на стон или молитву;

диссонанс шипящих и сонорных отражает борьбу света и тьмы.

Семантические слои

технический: образы «колёс», «экспресса», «торсионных путей» отсылают к индустриальной и научной картине мира;

мифологический: «ларец», «яблоки», «родитель» вызывают ассоциации с мифами о запретном знании;

экзистенциальный: вопросы памяти, свободы, начала и конца.

Пространство и время
Пространство — вертикально;горизонтальный лабиринт: небеса ; лужи, «проруби» ; «высота», где каждый уровень отражает другой;

Время — парадоксально:

с одной стороны, «текущие времена» как поток;

с другой — «вне времён царь» как выход за пределы хронологии.

Идейный центр
Автор ставит вопросы:

Как сознание становится заложником механизмов восприятия? («колёса восприятия» );

Что остаётся от человека, когда память фрагментирована? («рваная память целого» );

Возможен ли выход за пределы системы? («вне времён царь» );

Где искать цельность — в прошлом, будущем или вне времени? («работник во времени» vs «царь вне времени» ).

Ответа нет — стихотворение оставляет читателя в состоянии поискового напряжения, где каждый образ тянет за собой новые вопросы.

Слабые места (для конструктивной критики)
Затруднённость восприятия — обилие неологизмов и сложных метафор требует многократного прочтения;

Рваный синтаксис может показаться хаотичным без вдумчивого вчитывания;

Отсутствие явного сюжета — текст строится как серия видений, что может смутить читателя, ищущего линейной логики.

Итог
«Педагогическая тетрадь» — это поэтический эксперимент по воссозданию мышления на руинах цельного мира. Через язык парадоксов и неологизмов автор пытается ухватить то, что ускользает от стандартных категорий: разрыв между «я» и системой, между памятью и забвением, между светом и тьмой.

Сила текста — в смелости образного языка, музыкальной плотности и философской глубине. Это не стихотворение для лёгкого чтения, а инструмент самоисследования, где каждое слово — ступень в лабиринте сознания. Оно не утешает, а заставляет чувствовать — как «колёса восприятия» дробят мир, но где;то за ними всё же мерцает «память целого».