Серафима

  Когда в хозяйском крыле погас свет и наступила тишина, Сима осторожно открыла дверь своей комнаты.
Без туфель, в одних шерстяных носках, она бесшумно ступила на паркет тёмного коридора. Только бы не встретить кого-то из домочадцев. Чтобы никто не отнял у неё эти последние минуты. Всё, что осталось.
Женщина медленно прошла  через весь этаж, касаясь пальцами дубовых панелей и стараясь не шаркать ногами.  Остановилась у крутой деревянной лестницы, ведущей вниз. Пятая и восьмая ступеньки обязательно скрипнут, Сима  знала точно. Она знала в этом доме всё и могла пройти с закрытыми глазами по этажам, переходам и лестницам. Определить по запаху любую комнату и угадать по шагам любого из обитателей дома.
Крепко держась узловатыми пальцами за перила, она спустилась в гостиную. Сонно зашевелился у камина потревоженный Лорд, но тут же успокоился, узнав вошедшую. Бедный, бедный старый пёс, он почти ослеп и  ничего не слышал .
Сима коснулась собачьего загривка, зачем-то поправила
скатерть на столе и погладила высокую спинку  кресла- качалки. После смерти хозяина никто не смел садиться в него или передвигать на другое место. И только верный  Лорд подходил иногда и клал свою беззубую слюнявую морду на сиденье.
Серафима вздохнула и будто отчетливо услышала топот детских ног, лай собаки и весёлый смех Мишеньки. Это была их любимая игра — бегать  по бесконечным коридорам большого дома.
—Михаил, вы мешаете мне работать, — выглядывал из кабинета Викентий Павлович.
— Михась, ты упадёшь и поранишь колени, — шелестела шелками Ада Львовна, оставляя шлейф изысканного аромата.
Когда мальчик всё же падал и ушибался, или обдирал локти, или загонял в палец занозу, он бежал к няне. Охая и дуя на больное место, Сима мазала зелёнкой ранки, заклеивала пластырем ушибы и ловко вынимала  занозы. Рыданья прекращались, тёплые детские руки обвивали шею.
— Няня, а феи бывают?
— Конечно, бывают. Они добрые и красивые, — отвечала няня, вдыхая запах детской макушки.
— Такие же, как ты?
— Как твоя мама.
— Знаешь, — горячо шептал он прямо в ухо, — Моя мама точно фея! Она улетает так часто и появляется вдруг. Только ты никому не говори! Это наш секрет.
Сима умела хранить секреты.
Мама была доброй, всегда привозила мальчику подарки. Когда Михась разбил мячом старинную вазу в малой гостиной, она не стала наказывать ребёнка, а вычла из зарплаты няни— за недосмотр.
  Старая женщина снова вздохнула и через боковую галерею прошла в зимний сад. Она открыла форточку, и холодный зимний воздух разбавил влажную духоту оранжереи.
"Надо бы сказать Василию, чтобы проверил вентиляцию" — подумала Сима и тут же будто споткнулась.
А надо ли?
Уже и не надо...
Она присела на садовую скамейку, оглядела смутные силуэты растений. Вот эту азалию сажал лично хозяин и говорил, что она ещё его переживёт.
Пережила.
Сима случайно услышала тот неприятный разговор между супругами. Из-за неплотно прикрытой двери  раздался глуховатый угрожающий голос Викентия Павловича и в ответ — высокий и дерзкий Ады Львовны.
Няня быстрым шагом проскочила мимо и скрылась в  библиотеке. Тут же хлопнула дверь кабинета,  простучали каблучки хозяйки и вслед прозвучало отчаянным фальцетом:
—Ада, вернись!
Но водитель уже сложил в багажник дорогие кожаные  чемоданы. Ворота распахнулись, выпуская автомобиль, и через минуту захлопнулись вновь. Фея улетела.
   Никому не разрешалось беспокоить хозяина, когда он работал. Всполошились, когда Викентий Павлович не вышел к ужину.
Он лежал на ковре, неловко подогнув ногу и беззвучно шевелил губами. В потухших глазах застыли боль и недоумение.
— Если бы своевременно была оказана помощь— мог бы и восстановиться. А так... Никаких прогнозов дать не могу, — доктор с сожалением развел руками.
Серафима сама ухаживала за больным. Мыла, кормила с ложечки и читала ему Островского и  Каверина.
Помогал ей водитель Фёдор, легко переносивший хозяина то в коляску, то в кровать.
В тёплую погоду они гуляли в саду, и Сима ощущала себя в семье, рядом с маленьким слабым Викентием и сильным молчаливым Фёдором. И уже не представляла, что когда-то ей придется покинуть этот дом, где она провела почти полжизни.
Михась навестил отца на Рождественских каникулах. Вид неподвижного худого старика подействовал на студента так удручающе, что через пару дней он улетел обратно в Лондон. Чмокнув на прощание Серафиму в висок, он попросил неловко:
— Ты уж смотри тут, нянь... И звони в случае чего.
— Хорошо, Мишенька. Позвоню, — ответила Сима, вытирая с подбородка больного тягучую мутную слюну.
  Когда хозяин скончался,  неожиданно приехала Ада Львовна, погрузневшая, потерявшая былой шик. Сопровождал вдову  молодой рыжеватый парень— личный секретарь. Дождавшись оглашения завещания, пара поспешно собрала вещи.
Новым хозяином  стал Михаил Викентьевич. А вскоре в доме появилась молодая хозяйка с пухлыми губками и небольшим животиком — Виолетта.
Сима обрадовалась: как же давно эти стены не слышали детского голоса!
Жизнь снова приобретала смысл.
  Наследник часто уезжал по делам. Распоряжалась всем в его отсутствие Виолетта: меняла шторы, заказывала новую мебель, приглашала модных дизайнеров.  Михась благодушно смотрел на затеи жены, позволив  ей поступать по своему усмотрению.
В один из дней в доме появилась смуглая филиппинка по имени Салли. Иноземка весело болтала с хозяйкой по-английски и совала нос во все углы.
Серафиму тревожили все эти новшества, дом неумолимо терял свой облик. Тревога росла, и особенно было тоскливо, когда уезжал Михась.
— Салли будет вместо тебя. Ребёнок должен воспитываться носителем языка, —   ласково сообщила Виолетта, улыбаясь пухлыми губками и  раскачиваясь в кресле Викентия Павловича.
— Носить... чего? — пересохшими губами переспросила няня.
—Я- зы- ка,— отчеканила хозяйка по слогам,— А в твоих услугах мы больше не нуждаемся.
Серафима в оцепенении смотрела, как колышется в кресле живот: вверх- вниз, вверх- вниз... Эхом отозвалось в груди: вниз- вверх- вниз...
  Михаил Викентьевич вернулся рано утром и разбудил весь дом, громко хлопая дверями и окликая няню по имени. Серафима исчезла. В комнате была  застелена постель, лежали на тумбочке очки и стоял наготове маленький чемоданчик. Со двора она точно не выходила, — подтвердила охрана. Большой дом стонал скрипучим паркетом и гудел эхом голосов:
—Нашли?
—Не нашли...
—Нашли?!
Нашли.
   Домашние расступились, давая хозяину пройти. Серафима сидела на скамейке у почерневшей азалии. Из открытого окна сыпал колючим потоком снег и оседал на маленькой голове белым нетающим нимбом.
Михаил безуспешно  пытался отогреть дыханьем  холодные сморщенные руки и острые старушечьи плечи. В гнетущей тишине слышно было, как вздохнул приковылявший из гостиной Лорд.


"— Няня, а феи бывают?
— Конечно, бывают. Они добрые и красивые.
—Такие же, как ты?"