18. Тайна князя Бреальдьеге

- Доброй ночи, Грёза!

- Доброй ночи, Альстед!

Призрак погибшего оборотня явился далеко за полночь, когда соскучившаяся Грёза начинала уже думать, что никогда его не дождётся.

Носферату спланировал на подоконник западного окна Главной башни, и сразу извинился за опоздание:

- Встретил большую группу монашек-паломниц, ночевавших в перелеске на окраине Нового Гоблинска возле храма Всех Святых. Не смог упустить представившуюся возможность. Я… искушал их!

- Успешно? – рассеянно поинтересовалась Грёза.

- Вполне. Следующий год обещает быть урожайным на мертворожденных гомункулов, – по прекрасным губам носферату скользнула поистине дьявольская усмешка.

- Однако, их поголовье в окрестных водоёмах, особенно возле женских обителей, и так превышает  допустимые санитарные нормы! – нудным тоном заметила Грёза, почти слово в слово повторив фразу, услышанную накануне из беседы князя Бреальдьеге со своим управляющим, втайне, тем не менее, испытывая, конечно, некоторую гордость за Альстеда.

- Пусть жгут или закапывают в землю, – безжалостно ответил тот. – Говорят, гомункулы, брошенные в огонь – становятся саламандрами, а преданные земле – гномами, или троллями, – в голосе носферату прозвучало извращённое удовлетворение.

Грёза пожала плечами:

-  То-то ими в последнее время Дремучий лес кишмя кишит!

- Расплодились, – лицо прекрасного видения исказила жестокая гримаса. – Знаешь, неприкаянная душа одного казнённого алхимика, которая бродит возле сельского кладбища, поведала мне недавно весьма интересный рецепт:

Если мертворожденного гомункула, изловленного в истинную полночь, укупорить в реторту и томить на медленном огне, постепенно добавляя чёрную плесень в количестве, равной его весу – полученный в итоге конфертатив – есть сильнейший яд, который умертвляет в страшных страданиях… – проговорил носферату с невинной улыбкой.

- Оригинально, быстро и просто, – согласилась Грёза, любуясь его прекрасными синими глазами.

Она ощущала, что Альстед, намеренно ведя беседу на отвлечённые темы, кроме всего прочего, хочет сообщить ей нечто важное, требующее отдельного углублённого разговора… но отчего-то пока не решается, или – не имеет желания и тянет время…

- Ты сегодня злой… – задумчиво сказала она.

- Паломницы приняли меня за ангела света!

- Дуры, – хмыкнула Грёза. – Хочешь крови?

- Не откажусь.

Они спустились вниз, к княжеским конюшням, примыкающим к правому крылу замка, и вошли внутрь.

Перед ними возник полусонный пейзанин, одновременно исполняющий обязанности конюха и сторожа.

Грёза хозяйским жестом приказала ему убираться прочь – он не заставил себя долго упрашивать, повиновавшись быстро и беспрекословно, осеняя себя крестным знамением и бормоча слова молитвы.

- Не оглядывайся, – насмешливо бросила Грёза ему вслед, – а то нечистая сила шею свернёт!

Она обвела антрацитовым взглядом встревоженное стадо. Пегасы испуганно прянули от неё, захлопав подрезанными крыльями.

- Которого? – деловито осведомилась Грёза у своего возлюбленного.

Тот указал пальцем на упитанного желторотого жеребёнка белой масти.

Грёза в мгновение ока обернулась в зверя, прыгнула, одним ударом мощной лапы повалила жеребёнка наземь, рывком отбросила прочь от кудахчущего стада, наступила на трепещущие крылья и перекусила горло…

Алая кровь бурлящим потоком хлынула в заблаговременно подставленное чистое корыто для корма – Альстед жадно припал к содержимому.

Грёза смотрела на него и думала, что её жизнь в замке иной раз всё же имеет свои неоспоримые преимущества.

Вкусивший крови носферату стал ещё прекраснее.

- Благодарю! – молвил он, грациозно поднимаясь с колен, и перешагивая через остывающий труп жеребёнка, невинная лазоревая  душа которого потерянно металась возле общего стада,  ещё не понимая того окончательного, что с нею произошло.

Неторопливо превратившись в человека, Грёза довольно улыбнулась Альстеду, взирающему на неё с явным обожанием.

Носферату подошёл к ней вплотную, соблазнительно облизнулся, зрачки его больших синих глаз расширились, выразительный взор стал непонятным и тёмным…

Грёзе казалось, что она смотрит в опасную чарующую бездну, властную забрать её душу…

Красивый, бездыханный носферату сознавал сверхъестественную силу своего взгляда, однако, дальше того дело не пошло:

- Настал черёд поговорить о главном, – изрёк Альстед долгожданные слова, как будто всё ещё сильно сомневаясь в том, стоит ли это делать. – Кажется, я случайно узнал тайну князя Бреальдьеге!

- Ну, наконец-то, – сквозь зубы пробормотала Грёза, бросая тревожный взгляд за окна, на горизонт, тронутый розовой дымкой. – Однако, не здесь, – быстро возразила она. – Небо светлеет, пройдём в библиотеку.

Безуспешно отмахиваясь от вездесущих духов любопытства, увязавшихся вслед за ними, Альстед и Грёза торопливо вернулись в башню.

Княжеская библиотека стала излюбленным местом их ночных встреч.

В просторном помещении отсутствовали восточные окна, потолок был высоким и сводчатым, здесь царили неизменная тишина и полумрак, благоприятные для духа носферату.

Навстречу им, из-за шкафов, почти под ноги Грёзе клубком выкатился любимец князя – пёстрый, пушистый домовой-книгохранитель, смешное и безобидное создание размером с кошку, весь пыльный, с любопытным мокрым розовым носом. Учуяв носферату, он тут же беззвучно упрятался обратно в библиотечные недра.

Грёза даже не успела задать полагающийся при таких встречах ритуальный вопрос: «к добру, или – к худу?».

Впрочем, она была не особенно суеверна.

Альстед и Грёза расположились в укромном, тёмном уголке, среди старинных фолиантов и гримуаров, монолитных рядов энциклопедий, старинных рукописей и собраний раритетных сочинений по зоодемонологии, которой очень и очень увлекался князь Бреальдьеге, обычно посвящающий изучению этих книг большую часть свободного времени.

Они удобно уселись в кресла саламандровой кожи, за антикварный шахматный столик, инкрустированный голографической чешуёй дракона-чудесника.

- Ты видел князя? – спросила Грёза, скользя отстранённым взглядом по едва различимым в предрассветных сумерках разноцветным витражам балконных окон, за которыми возбуждённо-мятущимся роем толклись духи любопытства, то и дело – вспыхивая и сгорая от нетерпения…

- Встретил на Блендонской дороге… – неохотно начал Альстед. – С ним – молодые пажи, выпускники окружного военного монастыря рыцарей Святого Ордена…

- О, ну это я знаю… –  пробормотала Грёза. – Князь должен представить их ко двору короля… А в чём тайна?

- Один из них – поразительно похож на меня… – Альстед замялся, и – махнул рукой. – Да что там скрывать, точная копия! У меня было такое ощущение, словно я вижу самого себя со стороны, будто смотрю на своё отражение в зеркале! Представляешь? Этот юный паж – практически мой двойник, только он человек, и, конечно – абсолютно живой… – носферату отвернулся, последние слова дались ему с видимым трудом.

- Бреальдьеге не хочет, чтобы вы встретились, и его можно понять… – угрюмо добавил он, спустя некоторое время. – Подозреваю, в этом-то и есть главная причина того, что он так настоятельно рекомендовал тебе не покидать замок в ближайшее время.

- Старый ревнивец! – пробормотала Грёза в некоторой растерянности, не зная, как реагировать на эту новость. – Сей юный паж – точно человек, ты уверен? – с сомнением спросила она.

- В свете полной Луны трудно ошибиться! – голос Альстеда был холоден, как лёд. – Да, как ни странно, он всего лишь человек… к тому же, очень молодой, невинный, и наивный. Тебе – не понравится!

Грёза невольно усмехнулась – как и Бреальдьеге, Альстед, судя по всему, также считал таинственного юного незнакомца своим возможным соперником.
Она успокаивающе взяла бесплотные руки Альстеда в свои, и прошептала:

- Единственный, кто мне нужен – это ты!

Ответом ей был взгляд, полный холодного недоверия.