США. Лидер Гей-революции 1972 г

Иллюстрация: Доктор Джон Фрайер, он же “Доктор Генри Аноним”. 1972 г.


Перевод с английского языка. Источник: газета “Нью-Йорк Таймс”
Автор: Автор: Эллен Барри. Опубликовано 2, 6 мая 2022 г.
Оригинальная статья озаглавлена так:
                “He Spurred a Revolution in Psychiatry. Then He ‘Disappeared”
Перевод названия таков:
                “Он вызвал революцию в психиатрии. Затем Он ”Исчез".

Доктор Джон Фрайер, он же “Доктор Генри Аноним” (Dr. John Fryer, a.k.a. “Dr. Henry Anonymous”), рискнул своей карьерой в 1972 году, чтобы сказать коллегам-психиатрам, что геи не были психически больными. Его речь изменила поле зрения — и затем он исчез из виду.
***



На второй день ежегодного съезда Американской психиатрической ассоциации в 1972 году произошло нечто экстраординарное.

Пока собравшиеся психиатры, в основном белые мужчины в темных костюмах, рассаживались на стульях в датском номере отеля "Адольфус" в Далласе (США), по задним коридорам тайно протащили замаскированную фигуру.
В последнюю минуту фигура заняла свое место в передней части зала.

В зале послышался вздох. Внешность этого человека была гротескной. Его лицо было закрыто резиновой маской Никсона, на нем был кричащий, слишком большой смокинг и кудрявый парик. Но диковинность его наряда потеряла свое значение, как только он начал говорить.

                “Я гомосексуалист”, - начал он. “Я психиатр”.

В течение следующих 10 минут Генри Аноним, доктор медицины — именно так он просил называть себя — описывал тайный мир психиатров-геев. Официально их не существовало; гомосексуальность была отнесена к категории психических заболеваний, поэтому признание этого привело бы к аннулированию медицинской лицензии и потере карьеры. В 42 штатах содомия считалась преступлением.

Реальность заключалась в том, что в А.П.А., самой влиятельной профессиональной организации психиатрии, было много геев, объяснил доктор в маске. Но они жили в подполье, скрывая все следы своей личной жизни от своих коллег.

”Всем нам есть что терять", “ сказал он. “Возможно, мы не рассматриваемся на должность профессора; аналитик с соседней улицы может перестать направлять нам свои рекомендации; наш руководитель может попросить нас взять отпуск”.

Это был компромисс, который лег в основу жизни человека в маске. Но цена была слишком высока. Вот что он пришел им сказать.

“Однако мы подвергаемся еще большему риску, не проживая в полной мере нашу человечность”, - сказал он. “Это самая большая потеря, наша честная человечность”.

Он занял свое место под бурные овации.

10-минутная речь, произнесенная 50 лет назад в понедельник, стала переломным моментом в истории прав геев.

В следующем году А.П.А. объявила, что изменит свою почти столетнюю позицию, заявив, что гомосексуальность не является психическим расстройством.

Психиатрам редко удается трансформировать окружающую их культуру, но именно это произошло в 1973 году.

Удалив диагноз из Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам, или D.S.M., психиатрия устранила правовую основу для широкого спектра дискриминационных практик: для отказа гомосексуалистам в праве на работу, гражданство, жилье и опеку над детьми; для исключения их из духовенства и вооруженных сил и институт брака. Может начаться длительный процесс отказа от этой практики.

Когда их направляли к психиатрам, гомосексуалистов больше не отправляли на “лечение” — вводили гормоны, подвергали терапии отвращения или изучали психоаналитики, — а вместо этого говорили, что, с точки зрения науки, с ними нет ничего изначально неправильного.

Доктор Джон Фрайер, он же “Доктор Генри Аноним”, рискнул своей карьерой в 1972 году, чтобы сказать коллегам-психиатрам, что геи не были психически больными. Его речь изменила поле зрения — и затем он исчез из виду.

Одна семья оцифровала десятки кассет, которые они нашли в своем доме на Файр-Айленде. На пленках запечатлен саундтрек к критическому моменту в истории геев, когда возник кризис со СПИДом.

После произнесения своей речи 34-летний человек в маске Джон Эрсел Фрайер вылетел из Далласа в свой дом в Филадельфии, отметив в своем дневнике, насколько ужасающим и глубоким был этот опыт.

“День прошел, он пришел и ушел, а я все еще жив. Впервые я отождествил себя с силой, которая сродни моей самости”, - написал он в отрывках, включенных в документальный фильм 2020 года “Излеченный”.

И все же — он не сказал своей матери, что сделал это. Он не сказал своей сестре. Он не сказал об этом своему ближайшему другу детства. Он почти никому не рассказывал об этом в течение 20 лет.

- Что, черт возьми, здесь происходит?

Доктор Фрайер, который умер в 2003 году в возрасте 65 лет, выделялся своим ростом (он был 6 футов 4 дюйма и весил 300 фунтов), своим блестящим интеллектом и тем фактом, что он явно был геем.

Бетти Лоллис, подруга из Винчестера, штат Кентукки, вспоминала его как круглолицего мальчика, которого мать привела в ее класс во втором классе, одетого в матросский костюм. По ее словам, он был вундеркиндом, а также “просто мальчиком, над которым мальчики смеялись или дразнили”.

Десятилетия спустя, по словам мисс Лоллис, некоторые из их одноклассников извинились перед доктором Фрайером за то, как они с ним обошлись. “Эти люди, которые причиняли ему боль, тоже были всем, что у него было”, - сказала она. “Это его самые близкие друзья”.

Он успешно прошел все занятия, поступив в колледж в 15 лет и в медицинскую школу в 19. Но снова и снова его путь преграждался, когда надзиратели узнавали, что он гей.

Самая сокрушительная из этих неудач произошла в 1964 году. Он переехал в более свободную атмосферу Восточного побережья и через несколько месяцев поступил в ординатуру Пенсильванского университета, когда потерял бдительность, сказав другу семьи за ужином, что он гей.

Молодой человек немедленно сообщил об этом своему отцу, который сообщил об этом заведующему кафедрой в Пенсильванском университете, сказал доктор Фрайер в интервью 2002 года журналу психиатрии геев и лесбиянок. Заведующий кафедрой вызвал доктора Фрайера к себе в кабинет и сказал: “Вы можете либо уйти в отставку, либо я вас уволю”.

Доктору Фрайеру потребовались годы унизительных заданий в государственной психиатрической больнице, единственном учреждении, которое его приняло, чтобы закончить ординатуру. После этого ему предстоял долгий и неопределенный путь к назначению на должность. По этим причинам каминг-аут был мало привлекателен, сказал он в интервью 2001 года для “This American Life”, большая часть которого до сих пор не опубликована.

“Это был способ, если ты выступал как гей, не иметь никакой власти”, - сказал он. “И я хотел быть могущественным. Так что, будучи честным, замкнутым врачом, я получил власть”.

В 1970 году Фрэнк Камени, астроном, которого уволили из армии из-за того, что он был геем, возглавил небольшую группу активистов за права геев, протестовавших против ежегодного съезда А.П.А., требуя рассекретить диагноз.

Доктор Фрайер был полноправным членом “П.А. геев”, группы закрытых членов А.П.А., которые тайно собирались на окраинах ассоциации, и он с отвращением наблюдал, как протестующие врывались в дискуссионные группы и оскорбляли выступающих. “Мне было стыдно за это, и я хотел, чтобы они заткнулись”, - сказал он.

Но в следующем году Барбара Гиттингс, одна из активисток, обратилась к доктору Фрайеру с просьбой о помощи.

Молодые, более прогрессивные лидеры поднимались по карьерной лестнице в рядах А.П.А., и активисты почувствовали открытость.
У них была идея: вместо пикетирования они могли бы встряхнуть ситуацию, столкнув психиатров с одним из своих, психиатром-геем. Если бы только они могли найти кого-нибудь, кто согласился бы это сделать.

“Моей первой реакцией было: ни за что”, - вспоминал доктор Фрайер. “У меня не было никакой безопасности, и я не хотел делать ничего, что могло бы поставить под угрозу возможность того, что я смогу получить где-нибудь должность преподавателя. В тот момент я ни за что не собирался делать это открыто”.

Однако в последующие месяцы мисс Гиттингс продолжала звонить. Она проинформировала доктора Фрайера, когда обратилась к дюжине его коллег-геев, и каждый сказал "нет", риск был слишком велик.

Их отказы беспокоили доктора Фрайера. А мисс Гиттингс, как он выразился, продолжала “повышать ставки”. Что, если она оплатила его поездку в Даллас? Что, если он замаскировался, чтобы никто не узнал, что это он?

“Она внушила мне мысль о том, что я могу что-то сделать”, - сказал он. “И что я мог бы сделать что-то полезное, не разрушая свою карьеру”.

Любовник доктора Фрайера в то время был студентом драматического факультета, и они вдвоем занялись разработкой маскировки, которая скрыла бы его личность: слишком большой смокинг, резиновая маска, расплавленная, чтобы исказить его черты, и парик с низкой линией роста волос, противоположной его собственной.

Выйдя в тот день на сцену, доктор Фрайер сказал: “Я почувствовал огромную свободу, огромное чувство свободы”.

Была также гордость за то, что он был единственным из своих коллег, кто осмелился.

“Делать это, быть готовым сделать это, когда ни один из моих коллег в Гей-ассоциации не захотел бы этого делать, открыто или как-то иначе”, - сказал он. “Они все были в зале. Они хлопали в ладоши.”

Вид доктора Фрайера оказал сильное эмоциональное воздействие на психиатров, собравшихся в комнате, сказал доктор Сол Левин, который в 2013 году стал первым открытым геем, занявшим пост исполнительного директора и медицинского директора A.P.A.

“Очевидно, это действительно потрясло их”, - сказал он. “В то время здесь была огромная аудитория, которая видела, как кто-то вышел в очень странном костюме. Это немного дезориентировало их — что, черт возьми, здесь происходит? А потом этот человек выступает с такой красноречивой речью”.

У доктора Фрайера кружилась голова, когда он покидал сцену, он был так взволнован, что перед возвращением в Филадельфию потратился на ручной клавесин, который он иронично назвал “одним из наименее мудрых решений в моей жизни”.

Когда он вернулся в свой гостиничный номер, чтобы переодеться, он прошел мимо заведующего кафедрой психиатрии Пенсильванского университета, который уволил его из ординатуры. Ни один из мужчин не выказал никаких признаков узнавания.
"Для меня все было кончено’

Доктор Фрайер вернулся в беспорядочный викторианский дом, где он жил в Джермантауне со своими доберман-пинчерами и студентами-медиками, которых он взял в качестве жильцов.

Он оставался самим собой — поочередно щедрым и властным, харизматичным и язвительным, включал свой кентуккийский акцент, когда ему это было удобно.

У него все еще не было должности, и его карьерный путь был таким же непрочным, как и всегда. В 1973 году А.П.А. проголосовала за рассекречивание гомосексуальности. И доктор Фрайер потерял еще одну работу, на этот раз в Больнице Друзей.

И снова администратор вызвал его в свой кабинет. “Если бы вы были геем, а не ярким, мы бы вас оставили”, - вспоминает доктор Фрайер его слова. “Если бы ты был ярким и не геем, мы бы тебя оставили. Но поскольку вы оба веселые и яркие, мы не можем вас оставить”.

Доктор Фрайер наблюдал, как его коллеги получали повышение и занимали должности. ПА геев исчезла, когда новое, более активистское поколение выступило вперед как открытая сила в психиатрии, образовав Ассоциацию психиатров-геев и лесбиянок. Но доктор Фрайер не принимал в этом никакого участия.

“Я снова убежал”, - сказал он. “Я не ходил на собрания. Это было так, как будто я просто как бы исчез”. Это было так, как если бы он сказал: “Я сделал свое дело, и для меня все было кончено”.

Время от времени он рассказывал кому-нибудь о том, что он сделал.

67-летняя доктор Карен Келли, которая снимала комнату у доктора Фрайера, будучи студенткой-медиком, сказала, что он рассказал ей об этом за ужином как-то в конце 1970-х годов и больше никогда об этом не упоминал.

85-летняя мисс Лоллис сказала, что позже они с доктором Фрайером доверяли друг другу, иногда разговаривая по телефону несколько раз в неделю. Но она не узнала, что он был доктором Анонимом, до 2002 года, когда он прислал ей эпизод “This American Life”, в котором описывалась речь.

“Он просто ни с кем этим не делился”, - сказала она. “Ни его мать, ни его сестра”.
В Темплском университете с коллегами примерно в 1975 году.Заслуга... Исторического общества Пенсильвании

Доктор Фрайер в конечном итоге получил работу в Темплском университете, где он получил специальность в области тяжелой утраты и помог основать движение хосписов. Доктор Келли вспоминал, что после занятий в течение всего дня и ужина он часто принимал пациентов до 11 часов вечера. Он сидел со многими своими пациентами, когда они умирали.

Он устраивал большие вечеринки, и иногда приходили его знаменитые друзья, такие как антрополог Маргарет Мид или писательница Гейл Шихи. Он носил дашики. Путешествуя на конференции, “он заканчивал в ресторане тики с моими двоюродными братьями, танцуя с танцовщицей хула”, - сказал доктор Келли.

Но чувство обиды не покидало его, сказал доктор Дэвид Скаста, который познакомился с доктором Фрайером в качестве медицинского ординатора в Темплском университете и взял у него интервью о его жизни в 2002 году.

Он чувствовал себя изолированным от гей-сообщества, сказал доктор Скаста, бывший президент Ассоциации психиатров-геев и лесбиянок. У него никогда не было длительных отношений. И он всегда чувствовал, что его карьера была не такой, какой могла бы быть.

“Всегда было чувство печали из-за того, что меня не приняли полностью”, - сказал он. “Джон всегда чувствовал, что он на грани”.

Пройдут десятилетия, прежде чем историки прав геев полностью поймут значение речи доктора Аноним, что она имела “значение, характерное для массовых беспорядков”, - добавил доктор Скаста. В этом случае тоже всплеск движения вперед был вызван маловероятными людьми.

“Это не всегда делают законопослушные, милые люди, это те, кто находится на периферии, кто может что-то изменить”, - сказал он.

В понедельник 50-я годовщина выступления доктора Анонима была отмечена речами и прокламациями в Филадельфии, которая объявила 2 мая Днем Джона Фрайера.

Публичное празднование его поступка началось еще за несколько лет до смерти доктора Фрайера, и в 2001 году он язвительно заметил об этом, сказав, что его “вроде как выставляли на всеобщее обозрение каждый раз, когда кто-то хотел выставить экспонат”.

Однако в то время, по его словам, именно секретность придавала его поступку силу.

“Как этот переодетый человек, я мог говорить все, что хотел”, - сказал он, добавив: “Я совершил одно изолированное событие, которое изменило мою жизнь, которое помогло изменить культуру в моей профессии, и я исчез”.