Глава 3. Двадцатилетие

     Катино двадцатилетие началось с того, что утром Ванины родители вручили ей подарок и засобирались на дачу. Катя вежливо поблагодарила. Дверь за свекром и свекровью давно закрылась, а Катя так и стояла, растерянно глядя то на дверь, то на подарки.
   Казалось бы прекрасный подарок — кожаные перчатки и большая коробка шоколадных конфет. Но дело в том, что две коробки с надписью «Лайма» полгода назад или чуть больше Катя сама выбирала в Риге: одну домой, другую — Ваниной маме в подарок.
   В Катиной семье конфеты съели за два дня. Запасливая свекровь убрала конфеты в шкаф и, видимо, забыв, кто их привез, передарила их Кате.
   А с перчатками произошла такая история.
   Катя получила стипендию и поехала прогуляться в центр. На площади рядом с ЦУМом бойко шла торговля. Давали пуховые перчатки, по две пары в руки. Отстояв в двух очередях около часа и купив четыре пары перчаток, довольная Катя поехала домой.
   В Катиной семье так повелось, что стипендию она не отдавала в общий котёл, а тратила на себя. Но почти каждый день Катя покупала в Москве и везла домой разный дефицит: мясо, колбасу, сыр, сосиски, конфеты, сгущенку, пельмени, глазированные и плавленые сырки: шоколадный, «Янтарь» или «Коралл», а если повезёт, то и «Виолу» в пластиковых баночках. Мама всегда отдавала Кате деньги за продукты, чётко угадывая их стоимость. Но давала всегда
чуть больше, что стимулировало Катю чувствовать себя добытчиком и делать новые покупки.
   Приехав в Подольск, Катя первым делом зашла в родительский дом. Мила убирала со стола, а мама мыла посуду.
— Катя! — обрадовались они.
— А я вам, смотрите, что привезла! — Катя достала из сумки две упаковки: темно-зеленые и темно-синие перчатки с вышитыми нежными маленькими цветочками. — Кто какие хочет? Себе я оставила розовые и бирюзовые.
— Какие красивые, — обрадовалась Мила. — Можно мне зелёные?
— Да, конечно, — согласилась мама. — Сколько стоят?
— Десять рублей пара, — ответила Катя.
   Мама достала кошелёк и дала Кате двадцать пять рублей.
Катя полезла за сдачей.
— Да не надо, — отказалась мама. — Себе оставь, пригодится.
— Спасибо, — заулыбалась Катя.
— Хочешь поесть? У нас карп жареный и картошка-пюре. Огурчики есть маринованные.
— Я такая голодная! — созналась Катя.
   После ужина Катя оделась и ушла, оставив маму и сестру в хорошем настроении и с подарками…
   Когда она пришла домой, то рассказала обо всем Ване.
   Ванины глаза сперва жадно загорелись, а когда он узнал
о том, что Катя отдала перчатки родным, то нахмурился:
— Надо было оставить, а потом на праздник какой-нибудь подарить.
— У Милы день рождения летом, а у мамы — весной.
— Можно было до Нового года подождать, — помолчав сказал Ваня.
— Перчатки сейчас нужны. Зачем ждать до зимы? — развела руками Катя. — Теплые, красивые, удобные. Бери и носи.
— А что ты подаришь им на Новый год?
— До нового года еще уйма времени. Почему я сейчас не
могу порадовать своих близких? За их же деньги.
— У тебя новая семья, а тебя все в старую тянет.
— Но ты же живёшь со своими, — возразила Катя.
— Ну, мои — это мои.
— Ах, значит, твои хорошие, а мои — плохие? — возмутилась Катя.
— Я этого не говорил, ты сама сделала вывод.
— Ах вот как! Да, я их люблю. Я скучаю по ним, и мне
хочется их радовать.
Ваня замолчал, задумался, а потом примирительно сказал:
— Хватит дуться! — и добавил, — а ты не хотела бы поменять одну пару на кожаные?
— Кожаные? — переспросила Катя.
— Да, сейчас покажу.
Ваня принес перчатки, а Катя подумала и решила, что кожаные тоже пригодятся. Померила. Размер подходящий, цвет приятный. И согласилась. В тот вечер Катя устала, Ваня задурил ей голову, забрал пуховые перчатки, а кожаные так и не отдал.
   Сейчас, глядя на подарки, Катя поняла, что ее обманули.
«Куда же делись бирюзовые перчатки?» — задумалась Катя.
«У той, с кем он ездил в Ригу», — злорадно ответил внутренний голос.
«Сэкономили на подарке», — усмехнулась Катя.
«Возможно, свекор и свекровь не знали, — возразил голос, — какую авантюру провернул за их спиной Ваня».
«Но конфеты? Неужели она забыла?»
   Катя развернула целлофан и сняла крышку.
«Так и есть. Конфеты покрылись белым налетом. — Катя
разломила одну штуку. — Мармеладная начинка засохла».
   Катя представила вкус засохших просроченных конфет, и её чуть не стошнило. Она взяла коробку, вышла в коридор, спустилась по лестнице на пол-пролета и выкинула конфеты в мусоропровод. Вернулась и положила перчатки на трюмо в коридоре. Затем собрала сумку, обула сапоги, надела розовое пальто, розовые перчатки и поехала в институт.
   Занятия в тот день начинались позже, поэтому Катя решила в честь дня рождения позавтракать в «Макдоналдсе». Отстояв небольшую очередь, она взяла себе клубничный коктейль и села за столик у окна. Настроение улучшилось.
   Потом Катя поехала в институт. Доехала до станции «Аэропорт», вышла из метро и зашагала в сторону памятника Эрнсту Тельману. Остановилась около палатки с надписью «Табак».
   В Катиной семье всеми «сигаретными» талонами заведовал папа. Катя не курила, но помнила витрины табачных ларьков с большим ассортиментом. Сейчас на витрине лежали только югославские сигареты по два рубля за пачку.
«Ого, — подумала Катя. — А, ладно, гулять, так гулять!»
   Она полезла в кошелек, достала две купюры по рублю и копейку и купила пачку сигарет и коробок спичек. Затем уселась на лавочку и попыталась закурить. Но спичка на ветру гасла.
— Помочь? — раздался знакомый голос. Катя подняла глаза.
— Шурик?!
— ЗдорОво! — Шурик достал зажигалку, прикурил Кате
сигарету и закурил сам. — Ты чего такая грустная?
— День рождения у меня! — пояснила Катя.
— Катька, радоваться надо. Ты ж не ослик Иа.
— В чем я лично сильно сомневаюсь, — вздохнула Катя и полезла за второй сигаретой.
— Не кисни!
— Саш, а ты что здесь делаешь?
— Я перевелся на заочный. Тут недалеко.
— Что?.. — переспросила Катя.
— Да ты меня не слушаешь! Знаешь, мне в одно место
сгонять надо. Поехали с нами! По Москве покатаемся, в гостиницу одну зайдем.
— А потом?
— А потом тебя обратно к Тельману подвезем.
— Его студенты называют «у кулака», — отшутилась Катя.
— Ну вот, ты уже улыбаешься! Поехали, а?
— А что за задание?
— Я же теперь в КГБ работаю, — шепотом пояснил Шу;рик. — Тебе Ванька разве не говорил?
— Нет, — пожала плечами Катя. — Всё шутишь?
— Нет. Кать, кроме шуток, — серьёзно ответил Шурик. —
Только, пожалуйста, про работу ни-ни. Просто ты моя старая знакомая, просто у тебя сегодня день рождения, просто ты едешь с нами развеяться. Ладно?
— Поехали, — согласилась Катя. — У меня все равно сейчас Охрана труда. Можно и пропустить.
   Катя взяла Шурика под руку. Скоро они дошли до припаркованной машины. За рулем, кроме водителя, на переднем сиденье сидел какой-то парень. Шурик приоткрыл заднюю дверь и пропустил Катю. Пока Катя усаживалась, он аккуратно прикрыл дверь и обменялся короткими репликами с парнем, сидевшим на переднем сиденье. Затем уселся рядом с Катей и представил коллег, имена которых Катя тут же забыла.
   Машина остановилась возле гостиницы «Москва». Шурик открыл дверь, подал Кате руку и знаком показал, чтобы она шла за ним. Шурик и его коллега уверенным шагом вошли в холл, миновали швейцара, мельком показав ему какие-то документы, и кивнули на Катю: «С нами». Потом пошли в буфет, взяли три кофе в маленьких чашечках, по пятьдесят грамм ликера, большую тарелку с пирожками и уселись за стол около окна.
— Как вкусно, — сказала Катя, откусив от пирожка с мясом.
— Ешь на здоровье! Давай, Кать, за твой день рождения!
Все трое чокнулись. Закусили пирожками. Парни, поглядывая в окно, негромко и неторопливо переговаривались.
   Катя взяла второй пирожок.
«С капустой», — обрадовалась она.
— Может еще кофе? — предложил Шурик.
— Давай!
   Настроение Кати стало ещё лучше, когда рядом с её чашкой кофе оказалось блюдечко с эклером и еще одна рюмочка с ликером.
— Саш, я объелась, — вздохнула Катя.
— Ешь, ешь, — подбодрил ее Шурик. — Тут выпечка
и десерты вкусные.
Как и обещал Шурик, водитель довез ее до института. Катя  и Шурик вышли из машины.
— Саш, а Ванька ведь через твоего отца билеты заказывал?
— Ага.
— А сколько штук? — уточнила Катя. — Один или два?
— Кать, я очень хорошо к тебе отношусь, — растерялся Шурик.
— Я знаю, Саш. Один или два?
— Меньше знаешь, крепче спишь. 
— Значит, всё-таки — два?
— Я не могу тебе врать.
— Два?
— Я этого не говорил, — пробормотал Шурик и попросил. — Можешь никому не говорить о нашей поездке?
— Да я и не собиралась.
— Ты — прелесть! — Шурик чмокнул Катю в щечку.
— Приходите в субботу ко мне на день рождения. С Максом и Никитой. Максу я сама скажу, а Никите ты передай. Ладушки?
— Отлично. Я как раз буду выходной.
   Вернувшись из института, Катя первым делом зашла домой к родителям. Мила подарила Кате французскую губную помаду, а родители — деньги. После поцелуев и объятий прошли на просторную кухню. Вчетвером уселись за деревянный кухонный стол, расселись на скамейках по двое друг напротив друга. Мама достала из холодильника селёдку под шубой и глубокую тарелку с маринованными огурцами.
— Мои любимые, — захрустела огурцом Катя.
   Папа открыл бутылку шампанского. Выпили за Катю.
   Потом мама вынула из духовки запеченную с яблоками
и черносливом курицу, рядом с которой красовалась румяная картошка.
   После чая с тортом «Прага» Катя посмотрела на часы
и засобиралась.
— Давай я тебя провожу, — предложил папа.
— Ну, давай, — согласилась Катя.
   По дороге папа рассказывал Кате про Бухарина и Рыкова, перескакивал на Сталина, ругал Горбачева. Менял тему
разговора и рассказывал Кате что-то про знакомых и людей,которых она совсем не знала. Катя шла и молча слушала папины монологи.
«Папе не требуется собеседник. Ему нужен слушатель».
Около Ваниного подъезда папа вложил в Катину руку купюру:
— Держи! Это от меня.
— Пап, не надо! Вы же уже меня поздравили.
— Держи, держи! Пригодится.
Катя посмотрела на деньги и увидела пятьдесят рублей.
— Ну, спасибо! — растроганно сказала она.
После того, как папа проводил Катю до лифта и они распрощались, Катя подумала:
«Итак, мне подарили в общей сложности сто рублей.
Ваньке не скажу. Обойдётся. Найду на что потратить».
Катя решила не спрашивать мужа о перчатках и конфетах.
«Не хочу себе портить настроение… Все равно он выкрутится так, что я же и в дураках останусь. Пусть лучше думает, что я забыла и ничего не помню».
   Катя разулась, повесила на крючок пальто и прошла
в комнату.
— Я пригласила на день рождения Шурика, Макса и Никиту.
— Хорошо. Ещё кто-нибудь будет?
— Подумаю, может, Ленку с Виталиком ещё позову.
— Тогда я завтра мясо куплю на рынке.
— Купцы гуляют?
— Да. Мне премию дали. С днем рождения!
Ваня принес букет роз и коробочку духов. На флаконе
сверху лежала словно змея с двумя головами: одна голова
в том месте, где ей и положено быть, другая — в районе
хвоста.
— Спасибо.
— Эту змею как браслет носить можно.

***
   Макс с Шуриком подарили Кате на день рождения электронные часы.
   Гости расселись за столом, стали раскладывать по тарелкам салаты и наливать напитки.
   Ваня произнес тост, все выпили. Макс поймал Катин взгляд. Стал губами беззвучно признаваться в любви. Катя в ответ улыбнулась.
   Шурик пригласил Катю на медленный танец.
— Саш, нам надо поговорить, — сказала захмелевшая Катя и направилась в сторону кухни. Шурик пошел за ней, прихватив с собой бутылку вьетнамской лимонной настойки.
   Пили и говорили обо всем на свете. Вспоминали школу, пионерский лагерь, общих знакомых. Катя жалела о том, что не позвала Олю. Шурик рассказывал о том, как они познакомились, Катя — о том, что разочаровалась в семейной жизни. Потом они устали стоять. На кухне осталась одна табуретка, на которую они плюхнулись вдвоем без всякого злого умысла.
   Просто они устали стоять. Просто на кухне стояла одна-единственная табуретка. Просто им так было удобно
разговаривать.
   На кухню по очереди заглядывали Ваня, Макс, Никита. Пожимали плечами и уходили. А Катя с Шуриком говорили,
говорили, говорили…
   Потом ели торт. Ни его вкуса, ни того, как уходили гости, Катя не запомнила. Всю ночь она провела в туалете. Её рвало желтым, лимонным, противным…

   Наутро у Кати страшно болела голова. Вкус, запах и даже
просто воспоминание о лимонном цвете вызывали раздражение и рвотные порывы.
— Кать, что, плохо тебе? — осведомился Ваня.
— А что, не видно?
— Ты говоришь со мной таким тоном, будто это я вчера
нажрался.
— Не надо о грустном. Вьетнамцы… Понавыпускают
дрянь какую-то.
— Закусывать надо!
— Ты мне мораль пришёл читать? — обозлилась Катя.
— Ты — моя жена и я несу за тебя ответственность.
— О чем ты?
— Почему ты вчера сидела у Шурика на коленках?
— А на чем мне было еще сидеть? Я же не виновата, что
там стояла только одна табуретка и ту занял Сашка.
— Ну да... Исчерпывающий ответ.
— Ты можешь помолчать? Не видишь, мне плохо.
— Может, тебе ванну принять?
— Там цветы.
— Давай уберу.

   Ваня собрался выйти из комнаты, в это время Катя кинула ему в спину:
— А как там Рига?
— В смысле? — Ванина спина напряглась, он обернулся.
— Как Пашка?
— У Пашки все хорошо.
— А у тебя? Тоже… всё… хорошо?
— Я не понимаю, о чем ты.
— Все ты понимаешь. Ха-ха-ха, — насмешливо сказала
Катя. — Билетов-то два было. Да? А, кстати, ты кучу свадебных денег потратил на «Рижский бальзам». И что мы с ним теперь будем делать?
— Как что? Подарим кому-нибудь.
— У нас так много денег, что мы можем запасы подарков делать?
— Продавать будем.
— Продавать? — Катя расхохоталась.
— Не вижу проблемы.
— Из тебя бизнесмен, как из меня — балерина.
— Не говори банальности.
— А где мои перчатки?
— Какие ещё перчатки? — запнулся Ваня.
— Салатовые. Куда ты их дел?
— Я же поменял их. Ты что, забыла?
— Я-то помню, — рассердилась Катя. — Но интересно, почему твоя мама потом мне их подарила?
— Слушай, ты в таком состоянии, что сама не понимаешь, что городишь. Сейчас я тебе ванну сделаю с пеной и таблетку принесу.
— Ага. Увиливаем. Ну, ладно-ладно… Все с тобой ясно, Ванечка.
— Ты говоришь сейчас, как пэтэушница с веранды.
— Ну да, ну да… Так и знала… С больной головы на здоровую.
— Катя, это у тебя больная голова, не у меня.
— Выкрутишься. Как всегда.
— Ты несешь бред!
— Ну да-а. Конечно… Это я все перепутала... Не так поняла… Мне показалось…
— Умница! Первая здравая мысль за сегодняшнее утро. Иди в ванную. Отмокай. А я пока свежий чай заварю, покрепче.

***
   Спустя час Ваня уехал на работу.
   Катя вспомнила полки, заставленные маленькими коллекционными машинками, сунула ноги в тапочки, закрыла ключом дверь, спустилась на два этажа и позвонила в квартиру Макса.
— Какие люди!
— Макс, у меня курсовая по «Двигателям». Поможешь? — спросила Катя.
— Попробую. Заходи.
   Катя вошла в комнату и посмотрела на стопку журналов
«Моделист-конструктор» и «За рулем». Увидела толстую
раскрытую тетрадь в клетку формата А4. На обоих листах — большая куча столбцов.
— Макс, это что?
— Статистика.
— Какая ещё статистика?
— Да, тебе неинтересно будет.
— Ну скажи. Ты же знаешь, я цифры люблю.
— Ну, если в общих чертах, то я беру выпуски «За рулем» за год, делаю выборку автомобилей и считаю средний объем движка. Ну, много чего ещё…
— Макс, ты так машины любишь! Тебе надо было в МАДИ идти.
— Понимаешь, мне это нравится как хобби. Я не хотел бы, чтобы это стало моей работой. Сразу бы весь интерес пропал.
— А ты можешь одну машину от другой отличить без опознавательных знаков, ну, в смысле, эмблем? Или как они там правильно…
— Конечно, могу. Они же каждый год меняют дизайн: фары, кузов, капот, диски. Я могу у любой плюс-минус год угадать.
— И давно ты этим увлекаешься?
— Лет с тринадцати.
— А права есть?
— Да, я ходил до армии в кружок автомобилистов при Дворце пионеров. Потом — в автошколу там же.
— Прикинь, а меня в свое время Лика звала туда же!
— Забавно. А почему ты не пошла?
— Родители сказали: да зачем тебе? У нас же нет машины.
У Ликиных родителей есть, пусть она и ходит.
— Да… А то бы встретились.
— А у твоих есть?
— «Волга». Двадцать первая. Отцу подарили родители на
двадцать пять лет.
— Ого! А кто они?
— Дед в свое время работал главбухом на Волховском
алюминиевом заводе.
— Вот откуда любовь к статистике!
— Ну, может быть.
— А у меня мама — экономист. Бабушка, кстати, тоже работала в бухгалтерии. Меня все уговаривала идти учиться на бухгалтера… Тепло, в конторе…
— А ты?
— Ну, не знаю. Мне кажется, скукота такая. Дебет-кредит. Хотя… Цифры я люблю.
— А я пошёл бы. Мы же с Никитосом в свое время хотели в финансовый поступать.
— А что не пошли?
— Да дураки были. Мы же самый крутой факультет выбрали. А там английский…
— Так ты ж вроде знаешь!
— Нет, там надо в совершенстве…
— Я это… Что пришла-то… Можешь не по-умному, а обычными словами объяснить, чем дизель отличается от
карбюратора?
   Макс с удовольствием пустился в объяснения.
— Все понятно, — обрадовалась Катя. — Ты так легко все
объяснил! А главное — понятно. А то у нас там — нагрузки,
скоростные характеристики…
— Ты — первая девушка, с которой я говорю о двигателях. — Макс улыбнулся и спросил, — хочешь кофе?
— Давай.
      Макс закурил и ушел на кухню. Скоро он вернулся с двумя чашками в руках. — Тебе с сахаром?
— Нет, спасибо… — Катя взяла чашку с растворимым кофе, — слушай, а у тебя нет чего-нибудь сладенького?
— Только варенье. Будешь?
— Давай.
   Макс принес вазочку с красно-желтым вареньем.
— Какое красивое! И вкусное, — сказала Катя, попробовав. — Яблочное? С чем-то ещё? 
— С аронией. 
— С чем, с чем?
— Ну, с черноплодкой…
— А-а-а-а, Макс, такая вкуснятина! У меня мама варит яблочное варенье. Оно довольно сладкое. Черноплодка сама  по себе — терпкая. А вместе — супер, никогда раньше не ела!
— А может тебе хлеба принести? Или бутерброд сделать? Ты не голодная?
— Нет, есть не хочу. Просто сладкого захотелось. 
— У меня ещё яблоки тертые есть. Хочешь?
— Чего? — переспросила Катя, — Не поняла.
— Ну яблоки на тёрке… Что тут непонятного?
— На тёрке?
— Ну да.
— Как в детстве?
— Ага. Я грызть не люблю, мне такие нравятся.
   Макс принес из холодильника большую миску с коричневой массой и ложку.
— Бери.
— Вкусно… Сто лет не ела!
— Вот, я ж говорил! Может песочком или вареньем сверху?
— Ну, можно… Только немножко. Макс, а можешь по-честному ответить, сколько Ванька у Сан Саныча билетов заказывал? При тебе же было. 
— Два. Только не говори никому, что я сказал. Ладно?
— Естественно. 
Катя вздохнула: 
— Ладно, пошла я. Спасибо!
— Да, не за что! Ты заходи ещё, если что.

***
   Ваня на следующий день, вернувшись с работы, сказал Кате:
— А у меня для тебя ещё один подарок.
— Какой?
— У лётчиков унты купил. Настоящие.
— Мне? — нахмурилась Катя и захохотала. — Унты?
— Ну да, смотри, какие тёплые.
«Хотела платье, а муж унты купил», — подумала Катя,
покрутила в руках меховые сапоги и сердито спросила:
— Сорок первый? Куда мне такой здоровый и вообще, зачем они мне?
— Да ты что? — удивился Ваня. — Они же до тридцати градусов мороза!
— Я, похоже, на Крайнем Севере учусь. В электричке и метро вечная мерзлота. Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним… Ты хочешь, чтобы надо мной вся группа ржала?
— Тебе не угодишь!
— Вот когда твоей маме в прошлом году на работе достались молодежные сапоги белого цвета, а она предложила их мне, я согласилась. В это же время у моей мамы на работе продавались женские темно-серые сапоги «Саламандра» на низкой танкетке. И она продала их твоей. Обмен. Все довольны. А унты я не просила.
   Оба замолчали. Обиженный Ваня ушёл в родительскую
комнату.