Стучащие в двери бессмертия. Ухожу в дождь

Моё счастье подошло ко мне вплотную, я слышу застенчивый шепот его губ, его безмятежность, его нежные, призрачные очертания, его прерывистое, возбуждённое дыхание, отражённое в хрустальных бусинках утренней росы.
Я никогда и ни за что не соглашусь на что-то меньшее, чем ты!
Этот клубничный рассвет, отпугивающий растерянные смуглые тени,
этот новый яркий солнечный день, приносящий долгожданную надежду,
эти бездонные голубоглазые небеса, обнимающие землю,
эти малахитовые волны послушных лугов, колышущиеся в руках вечности,
эти белоснежные облака, надменно и многозначительно проплывающие в бездонной беспредельной синеве,
этот своенравный ветер, еле заметно треплющий рыжие колосья пшеницы,
этот багрово-кровавый закат, свидетельствующий о скорой нашей встрече,
эти лучи заходящего солнца, застилающие оливковые скатерти полей,
эти густые опаловые туманы, стоящие над изумрудно-зелёной рекой,
этот еле слышный шепот губ, эта душная звёздная ночь, окутанная шелковой темнотой и прикрывающая любовную наготу горячих трепетных сердец,
этот хоровод бриллиантовых звёздочек, опоясывающий небосвод и сливающийся в одно волшебное сияние,
эта не знающая меры легкомысленная безответственная молодость, убедительно полагающая, что стареют все, кроме молодых.


Шримад Бхагаватам книга 7 глава 9
Потакать желаниям плоти все равно что расчесывать зуд.
Похотливый мирянин полагает, что его счастье в чесании зуда на конце плоти.
О если бы это было так, то самые похотливые были бы самыми умиротворенными. 
Чтобы избежать будущих страданий нужно воздержатся от чесания в зудном месте, а высвободившиеся силы употребить на поиски своего истинного предназначения, служения Безграничному.


И голые бесстыдные ночи, и лунный свет, струящийся в окно, и шепот страстных губ твоих, и бой часов под музыку летнего дождя, и ритм спешащей жизни, и пульс неудержимого времени, и перестук сердец, отчаянно влюбленных.
Струится откровенная ночь, бездонная звёздная пропасть над головой, рубиновые огни, бриллиантовая россыпь, вкрапленная в бархатную синеву, сапфировые купола поднебесья.
Мягкий свет луны затопил волшебным искрящимся серебром пологие холмы и неглубокие овраги, заливные луга и сосновые перелески, зеркальную гладь реки и изумрудные березовые рощицы.
Наши жизни встретились, наши души соприкоснулись, наши губы слились, звёздное небо коснулось наших сердец, время ослабло, застыло и остановилось, замкнувшись волшебным кругом над нашими головами.
В эту тёплую летнюю ночь всё купалось в любви, деревья, полевые цветы, лиловые тени, падающие от теней, речные кувшинки и лилии замерли, налитые сказочным лунным сиянием.
Сластолюбивый Бог любви, Его пленительные стрелы, вонзающиеся в обнажённое сердце.
Неслышно обнимает шёлковая ночь, тёмно-васильковое небо вместо крыши, стертая темнотой граница дозволенного, дрожание несмелых губ, две нежности, две пары рук, два юных сердца, бьющиеся как одно, охваченные горящей страстью, не сводящие с друг друга влюблённых глаз.
Сплетаясь в неистовом объятии, они выскальзывают за грани наблюдаемой реальности, за ограниченными пределами которой находится необузданный мир любви.
Провал во времени, набор случайных фраз, натянутая тетива страстей, одна бесстыжая любовь.
Земля качнулась под нашими ногами, споткнулась и поплыла.
Напившись твоих жадных губ, укрывшись звёздным небом, положив под голову вельветовую ночь, я сплю и вижу сны о тебе и вечном счастье.
Что дальше я не знаю, в руках держу лишь этот хрупкий миг, отчаянно дрожащий!


Шримад Бхагаватам книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире, что мираж в пустыни.
Смертные заботятся о бренном, погибающем теле, как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней.
И даже ученые мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнет.


Две стороны одной монеты, Я и Ты.
Магия любви, день и ночь смешались пополам, твои глаза, твоё дыхание, несдержанные вишни губ, что жадно ловят нежные поцелуи уступчивого ветра.
Я верю, что сладкий сон любви продлится вечно и звёзды счастья можно достать рукой.   


Шримад Бхагаватам, книга 3, глава 31
Вкусив все предназначенные ей плоды душа покидает распадающееся тело, чтобы родиться в новом и пожинать новый урожай.
Слепота, есть неспособность глаза различать цвета,
глухота, неспособность уха различать звуки,
смерть, неспособность пяти чувств воспринимать предметы внешнего мира.
Однако с прекращением деятельности чувств душа не умирает, а ждет той поры, когда чувства оживут в новом теле.
Только плоть боится смерти, для души смерть есть возможность осознать своё бессмертие!

Любовь похожа на звёзды, падающие осколками разбитых сердец, она также стремительно загорается и также быстро гаснет, превращаясь в пепел.
Мечты, как замки из песка, непреодолимые волны реальности смывают краски с их разноцветных образов.
Заплаканная осень, как причитающая вдова, горизонт, сотканный из тумана, руки, упирающиеся в дождь, медленный вальс опадающих листьев.
Бархатная ночь окутала засыпающий город и лишь желтоватый свет уличных фонарей немного рассеивает её.
Шепот сонной тишины, тень, упавшая на лицо, улыбка, притаившаяся на краешке твоих губ, призрачные стены угасающего счастья.
Время выхватывает из сумрака твоё лицо, капли дождя испуганно вздрагивают и замирают, жёлтые обветренные губы озябших листьев, плачущие на холодной земле.
А без тебя уже ничего нет, ночь почти прошла, утро хладнокровно слизывает с неба одинокие, обречённо бледнеющие звёздочки.
Черчу по поверхности звенящей пустоты твоё имя, не уходи, останься со мной, никто не ищет, не ждет тебя в холодном опустевшем мире за нашим окном.
Вот ключ от сердца, за этой дверью вся моя потрепанная жизнь, потертые ступеньки прожитых дней, обнаженные чувства, загнанные в угол, мозаика судьбы на мятом, скомканном клочке случайной реальности.


Шримад Бхагаватам, книга 7, глава 2
Души творят себе тела своими поступками и своими же поступками уничтожают.
Время плоти конечно, жизнь создает себе плоть и видов жизни множество, при этом сама она не относится ни к одному из них.
Жизнь проявляется в вещественных образах, хотя сама она не вещественна.
Как человек мыслит себя единым со своим жилищем, но при этом отличен от него, так и душа мыслит себя плотью, при этом отлична от плоти.
Тело образуется от соединения земли, воды и огня.
Этот союз не естественен и недолговечен, потому не ликуйте, когда он создается и не печальтесь, когда он распадается.
Всё, что создано путем сложения обречено разложиться.
Как огонь скрыто присутствует в поленьях, но не смешивается с ним,
как воздух проникает в тело, но не растворяется в нём,
как пространство пронизывает предметы, но не смешивается с ними,
так и душа, хоть и заключена в плоть, но всегда остается в стороне от неё.


Живу в гостях у осени, у недописанных стихов, у жгучих слез, у проливных дождей.
Жизнь просочилась сквозь пальцы как песок, у меня нет времени, нет сил, мне некуда идти, жадно ловлю разбитыми губами податливые убегающие моменты "сейчас".
Земля, дрожащая от липкого тумана, кажется растворенной во времени, мир снаружи завернулся в тени и сумерки, свинцово-серое небо, падающее в лужи, кричащие навзрыд птицы, плачущие дождем облака, грусть замерзших увядающих цветов, скоротечность бытия.
Я листаю потертые страницы жизни, пестрые, яркие, быстро меняющиеся пейзажи, стертые лица, записи голосов, забытые имена, пожелтевшие фотографии, живые люди неторопливо переодеваются в мертвецов.
Серость всех серых дней, низкие облака повисли над землей грязно-фиолетовыми клочьями, моя любовь умерла, её засыпало снегом вечности.
Кровь медленным, густыми, тягучими потоками тянется по моим венам, моё искривленное отражение в зеркале времени, искаженные черты, исступленный сердца крик.


Шримад Бхагаватам книга 3, глава 30
Точно гонимые ветром облака летят заключенные в бренную плоть души над бездной вечности, понукаемые всемогущим временем.
В облике времени Господь повергает в прах все усилия смертного.
Скорбью устлан путь того, кто грезит о счастье в сиюминутном мире.
Сбитая с толку игрою света и тени душа старается не думать о том, что плоть и её принадлежности: дом, земля и имущество обречены на погибель.
Великий обман внушает несчастной душе, что окружающие образы будут существовать всегда.


Заснул мой город, улицы опустели, придавленные плотным куполом ночного неба, холодный ветер ворошит багряно-желтые листья на дорожках.
Рассеянный свет и легкие прикосновения, густая прохлада и сумерки, пронизанные светом молчаливых звёзд, мягкие тени и светлые завитки молочного тумана, всё тихо и грустно в этом меланхолическом безмолвии, только розовеющий рассвет застыл в её серо-зелёных глазах.
“Я всё ещё люблю тебя”, еле слышно прошептала она, глядя рассеяно и отрешённо сквозь меня.
Ты так говоришь, будто бы прощаешься со мной навсегда.
“Я слишком устала, прощаюсь с тобой и ухожу в дождь.
Чтобы заново начать жизнь, не обязательно быть счастливой.”
Холодная немота не бьющихся сердец, её глаза, в них не было ни грусти, ни печали, ни скорби, ни отчаяния, только безразличие.
Невозможно удержать ни ветер, ни осень, ни весну, ни снег, ни дождь, ни юность, ни любовь, ни аромат полевых цветов, ни время.
Это только мужчины возвращаются, любимые женщины уходят навсегда.
Хрупкая грань между ночью и пугливым рассветом, ещё не совсем проснувшись я провожу рукой по постели и вдруг ощущаю, что мне некого искать.
Я никогда не боялся тебя потерять, и потерял.