О национальном вопросе

 Прошу прощения, что название этой миниатюры совпало с одной из работ В.И.Ленина. Это чисто случайное совпадение. Но это название как нельзя подходит для объяснения моих мыслей по этому вопросу. Как я вообще отношусь к национальностям и к своей в частности? Начну, как обычно, свою историю с моего детства.
 В детстве я рос очень любознательным ребёнком, но так вышло, что в детских играх мы играли в войну с фашистами и порой не задумываясь ассоциировали их с немцами. Мальчишеские игры конечно же основывались на виденных фильмах и скупых историях взрослых, переживших ту далёкую Вторую мировую. Если бы меня в шесть лет спросили - какие национальности мне известны, думаю, что я бы ответил лишь русские и немцы.
 Но вот пришла пора идти в первый класс. Мне в мае исполнилось семь, и я считал себя уже большим. Мой старший брат уговорил моих родителей купить мне не ранец, как "первоклашке", а "взрослый" портфель. С этим портфельчиком я чувствовал себя ещё солидней, как ёжик... Ведь в портфель, кроме тетрадок, учебников и авторучек, я положил несколько любимых маленьких игрушек, которые обычно клал под подушку, когда засыпал, а теперь мог носить их с собой. Среди них был любимый белемнит или "чёртов палец", как его тогда прозвали в народе - гладкий и заострённый как длинная пуля тёмно-коричневый окаменелый остаток моллюска, жившего миллионы лет назад в древнем море, на дне которого находятся вся средняя Россия и северный Казахстан.
 А ещё у меня был мешочек со сменной обувью. В Советских школах это был важный  атрибут. Ведь строгую уборщицу обычно боялся даже сам директор школы. И если полы помыты и ещё не высохли, то легче было пройти по минному полю, чем мимо нашей уборщицы, такой крик она могла поднять на любого несчастного.
 Благополучно закончился первый учебный день в моём первом классе. Облегчённо вздохнув, я начал переобуваться в большом вестибюле школы, чтобы идти домой. Мимо меня проходил "большой мальчишка", думаю класса из четвёртого или пятого. Наклонившись надо мной, переобувающимся, он громко и очень ехидно выкрикнул лишь одно слово, чтобы все слышали: "Еврррей!", причём сильно нарочно скартавив на букве "эр", что это стало выглядеть как ругательство. И пошёл дальше со своими дружками.
 Дело в том, что я картавил до семи лет, моя мама упорно занималась со мной и буквально за несколько месяцев до школы я научился говорить букву "эр" правильно. Я не понял - почему он так сказал. Придя домой, первым делом спросил бабушку, а потом и папу с мамой: "Что такое еврей?"
 Уже гораздо позже, будучи старшеклассником, из маминых рассказов я узнал, что  её мама, которую я привык звать бабусей, до семнадцати лет вообще не знала русского языка. Её родной язык был идиш, и жила она до войны на Украине. И по маминой, и по папиной линии все известные наши предки были евреями с Украины. Мамина девичья фамилия была Островская, и звали её Фира Львовна. У бабушки девичья фамилия - Зильберман, а звали её Броня Яковлевна.
 В Саратовскую область они эвакуировались в 1941-м году из чисто еврейского колхоза, где многие говорили на смеси идиш-украинский-русский. Мамин папа Островский Лев Иосифович работал там бригадиром тракторной бригады. Когда началась война с Германией, он, как коммунист, получил "бронь"(отсрочку от призыва в армию) и партийное задание: вывезти все трактора за Волгу, чтобы не достались фашистам.
 Но он категорически заявил, что без семьи не поедет. У них кроме мамы было ещё три сына. Старшему тогда было двенадцать, среднему - девять, маме - четыре, а младшему - два годика. Не успели они выехать из своего села Калиновка Днепропетровской области и отъехали на тракторах с телегами лишь до соседнего села, как узнали, что всю бабушкину семью, да и вообще всех, кто там остался, фашисты расстреляли как евреев в первые же часы.
 Моей маме, четырёхлетней девочке тогда из детских воспоминаний врезалось в память лишь как им пришлось пролезать под железнодорожными вагонами на какой-то станции. И её отстающий двухлетний братик Миша кричал ей: "Фила, дай луцьку!" - "Фира, дай ручку!"
 Бабушка рассказывала, как они доехали на тракторах до крутого западного берега Волги. А когда первый тракторист начал съезжать на тракторе, то перевернулся, и ему отрезало обе ноги. Остальные трактористы боялись спускаться. И тогда в трактор сел мой дедушка. Он медленно спускался, а рядом шла бабушка и держала его за фуфайку, чтобы успеть вытащить, если трактор начнёт опрокидываться. Так они спустили два трактора. И только после этого другие трактористы к ним присоединились и спустили остальные трактора к переправе.
 Они поселились в селе Сосновка Саратовской области. Сколько ни пытался мой дедушка проситься на фронт, его не пускали: он нужен был в селе, на нём держались все трактора, и он пахал с утра до ночи. А бабушка пекла хлеб для армии.
 Семья моего папы до войны жила тоже на Украине в селе Кацмазово в Винницкой области. Их всех фашисты с 1941 по 1944-й год продержали в гетто, пока их не освободили наши войска.
 Многое можно было бы ещё рассказывать о моих родных, но тогда, в семь лет  просто хотелось понять: почему мне стыдно быть евреем и нужно ли этого стыдиться? 
 Папа тогда начал объяснять, что евреи живут по всему миру. Их страна тысячи лет назад была разрушена, после войны было создано заново государство Израиль. Но оно капиталистическое, и Советский союз с ним не поддерживает связь. Тогда я помню, что спросил: а в чём разница между капитализмом и социализмом? На что папа начал мне говорить какие-то совсем непонятные вещи, и чтобы упростить для понимания ребёнка, сказал, что разницы особо и нет, просто там люди борются за выживание, а мы уже хорошо живём.
 Но у меня остался какой-то осадок от всех этих недосказанностей. К тому же через какое-то время бабушка посмеялась над тем, что от меня отсадили девочку Дымову Веронику, с которой мы постоянно толкались под партой ногами, а посадили со мной Алтынбаеву Эльмиру. Сказала: "Татарка с евреем..." и засмеялась. Ну и в чём проблема? Я тогда не понял, но промолчал.
 Чем я становился старше, тем больше начинал понимать, что своё еврейское происхождение лучше не афишировать, а всячески скрывать. Обидные выкрики в мою сторону были не часто, так как моя мама работала в этой же школе учителем немецкого языка. Но иногда и она приходила домой со слезами, так как в её сторону были высказывания и невоспитанных учителей, и даже учеников-старшеклассников. Помню, как однажды она пришла вся в слезах и рассказала, что прямо на уроке ученик, сын учителя математики, сказал ей: "Уезжай в свой Израиль!"
 Когда я стоял в очереди в "Первый отдел"(отдел безопасности) при оформлении документов сразу после поступления в институт, то пропустил впереди себя всех ребят, только бы они не увидели в моём паспорте "пятую графу" - национальность.
 А когда после армии уже на третьем курсе один из студенческих друзей узнал, что я еврей, то удивлённо сказал: "Виталий, хоть ты и еврей, но ты - хороший парень". Для меня это звучало как "я тебе не завидую, но ты держись". Мой брат тогда уже встречался с русской девушкой. Дедушка, как старый коммунист, всегда говорил, что национальность - не важно, главное - по любви. А моя мама сильно переживала, что однажды её старший сын может пожалеть, что не нашёл себе еврейку. Но мой брат не похож на меня. Его всегда тянуло подальше от семьи и поближе к русским друзьям. Теперь, когда прошло много лет, его сын женился на немке, а внук теперь вообще не понятно кто по национальности.   
 Живя много лет в Израиле, я видел конфликты не только между арабами и евреями, но и между самими евреями, выходцами из разных стран. Особенное напряжение есть между светлыми евреями "ашкеназИм" и тёмными "сфарадИм". Нас здесь до сих пор называют русскими, и тоже порой это звучит словом ругательным. Не как звучало "еврей" в России, но всё же...
 С развитием общества и сильным смешиванием различных национальностей, люди приняли мудрое решение: убрать графу "национальность" из паспорта. И, по большому счёту, людей смешанных национальностей сегодня гораздо больше, чем тех, у кого все предки одной национальности. Более того, при смешивании национальностей люди становятся красивее, умнее и здоровее. Так почему бы не забыть об этих признаках вообще, как о чём-то ушедшем в историю?   
 Мне думается, что поддерживание националистических чувств выгодно государству, но не его жителям. Ведь иначе отпадёт смысл поддерживать государственный аппарат. Который, как известно, является аппаратом насилия: руководство, полиция, армия, налоги. Уберите сегодня все правительства и что произойдёт? Наступит мир. Никому не будут нужны войны. Я - за единое правительство планеты Земля и мир во всём мире. И пусть это выглядит наивно и утопически сегодня, я верю, что завтра люди будут изучать национальности лишь на уроках истории, а вместо войн из-за территорий и по национальным идеям, будут осваивать космос в мирных целях.