19. Бездна

- Согласно последним научным теориям – оборотничество, как таковое есть ничто иное, как выход на видимую поверхность низших структур сознания, происходящий в результате подавления его высших структур. Иными словами – видимое воплощение некоего параллельно существующего астрального энергоинформационного континуума, в скрытоипостасном состоянии никоим образом не осязаемого, и материально не контактирующего с объектами в нашем измерении, однако, безусловно, реального и смертельно опасного в своём физическом проявлении…

Грёза хихикнула, злорадно наблюдая за тем, как бессчётное сонмище духов любопытства, выпучив глазки и напряжённо потрескивая, отчаянно бьётся о толстые стёкла витражей по ту сторону библиотечных окон, тщётно пытаясь переварить глубокомысленные рассуждения князя Бреальдьеге.

Благополучно вернувшись из столицы, пробыв в отсутствии чуть менее недели, князь привёз целый чемодан новейших фундаментальных трудов по зоодемонологии, и скрупулёзно изучал их, обосновавшись в любимой библиотеке.

Грёза не без удовольствия составляла ему компанию:

Тема, которая увлекала князя, была близка ей как никому другому – ведь она была реальным представителем этого волшебного мира, настоящим урождённым оборотнем.

И, хотя их точки зрения по очень многим вопросам чаще всего оказывались диаметрально противоположными, для  князя Грёза являлась самым первым благодарным слушателем и собеседником, а также, подчас, непогрешимым источником совершенно новой удивительной информации.

- Как мудрёно вы выражаетесь, Эли! – лениво прокомментировала она вышесказанное. – Однако во всех ваших учёных теориях отсутствует самое главное.

- Что?

- То, что оборотничество и происхождение его – божественны! Быть оборотнем – великое таинство, недоступное человеческому пониманию, – самодовольно пояснила она. – Согласно легендам, все мы – прямые потомки семи древнейших королей, тысячи тысяч лет тому назад заключивших договор со звероголовым божеством, так же таинственно получивших от него многие чудесные способности, главной из которых было умение оборачиваться в разнообразных непобедимых хищных монстров!

- Ах, Грёза! Легенды гласят также, что сделка эта была подписана кровью, то есть, возжелав безнаказанного террора над себе подобными,  древнейшие короли фактически – продали свои души, – с печальной прямотой констатировал князь Бреальдьеге.

- И что? Быть оборотнем – прекрасный удел! – упрямо возразила Грёза в ответ на это.

- Прекрасный, и всё же – трагический! – молвил князь. – Ведь несмотря на все свои сверхъестественные способности, реальный оборотень – человек с ярко выраженной доминацией параллельно существующего демонического субсознания, которое составляет основу его существования, и оно к понятию «душа» отношения, увы, не имеет…

Потому-то после своей смерти всякий оборотень обречён превратиться в носферату, жаждущего крови, – с невыразимой грустью проговорил Эли. – Обречён вечно скитаться вне всяких сфер обитания…

С неизбывной печалью во взоре, которая, казалось, никогда не покидала его, князь вздохнул и сосредоточенно углубился в очередной манускрипт.

Пёстрый пушистый домовой-книгохранитель, свернувшись в клубок и пригревшись как кошка, по-прежнему мирно дремал у него на коленях…

Духи любопытства восторженно смаковали услышанное.

Грёза сидела поодаль возле западных окон, вскользь посматривая на князя, ловя себя на мысли, что, в сущности, о своём законном супруге знает очень и очень мало.

Князь всерьёз увлекался естествознанием и эзотерикой, прекрасно владел многими языками, в том числе – эльфийским, тарабарским и троллическим, имел степень бакалавра исторических наук. Был женат на оборотне.

О принадлежности князя к рыцарскому сословию, в частности о том, что во время «оно» тот служил во вражьем стане рыцарей Святого Ордена, и, кажется, даже был другом самого короля Тайрона, – Грёза со всем присущим ей благоразумием предпочитала более не вспоминать, просто-напросто закрыв глаза на это щекотливое обстоятельство.

Также Грёза почти ничего не знала о жизни большого города Бленды, который находился на расстоянии одного драконьего перелёта от границ княжеских владений.

Столичный вояж князя в обществе таинственного молодого пажа из военного монастыря, двойника Альстеда, по-прежнему оставался для неё волнующей загадкой, более того, до сих пор всецело занимал её воображение. Однако со свойственной оборотням осторожностью, Грёза не торопилась донимать Бреальдьеге расспросами  – решив выждать более благоприятный момент.

Ожидался приезд короля, приуроченный к открытию нового сезона охоты.
Рассуждая логически, Грёза имела все основания предполагать, что в монаршей свите, как оруженосец его величества, конечно, обязательно будет присутствовать и тот самый интересующий её юный паж, похожий на Альстеда словно зеркальное отражение.

Прощупывая  почву, она недвусмысленно намекала князю на ту вероятность, что король и, соответственно, его ближайшее окружение, в процессе вышеозначенного мероприятия, возможно даже посетят, если не сам замок Сказочная Твердыня, то уж точно, хотя бы его ближайшие окрестности.

С демонической проницательностью она также видела, что князь, отнюдь не отрицая эту возможность (каковая неизменно весьма удручала его светлость), однако, всё же предпочитал или упорно отмалчиваться (а насколько Грёза успела узнать характер князя – тот умел быть непреклонным), или – плавно переводить разговор на другие темы, по обыкновению, заканчивая разговор совершенно осточертевшими ей нудными рассуждениями о том, что встреча с представителями  личной охраны короля, чародеями СМБ – определённо не сулит Грёзе ничего хорошего.

Как бы то ни было, вопреки всем воспретительным предостережениям Бреальдьеге, Грёза заранее решила для себя и укрепилась в той мысли – любым способом изыскать способ воочию увидеть короля Тайрона и его свиту.

Время перевалило за полночь, Грёза рассеянно смотрела вниз, во двор Главной Башни…

Уже второй раз, чтобы задобрить домового – княжеский управляющий, согласно обычаю, раздевшись до сорочки, лазал в подпол хозяйственного пристроя с  крынкой молока и караваем хлеба…

Через минуту, она, давясь от смеха, злорадно наблюдала, как управляющий выскочил оттуда, словно ошпаренный, потому что домовой Главной Башни, судя по всему, опять был не в настроении, и едва не застегал его до смерти своим длинным хвостом.

Грёза с превеликим мстительным удовольствием лицезрела эту пикантную сцену, потому что управляющий, по возвращении князя Бреальдьеге из столицы, конечно, тут же, в первую очередь наябедничал ему о ночных рандеву его дражайшей супруги с небезызвестным призраком носферату, расписав их в мельчайших подробностях, отнюдь не жалея красок.

Сей подлый фантастический доклад Грёза внимательно подслушала под дверью княжеской канцелярии, с самого начала и до конца, не пропустив ни единого слова, хладнокровно размышляя тем временем – не свернуть ли мерзавцу шею?

- Что там? – вскользь спросил князь, не отрывая взгляда от страниц.

- Ах, ничего особенного, Эли, обыкновенный морок, – промурлыкала Грёза.

Разнообразные мороки, возникающие ниоткуда, часто встречались в здешних местах, особенно по ночам: к примеру, плывущий по воздуху горящий канделябр, мог вдруг обернуться ларцом с сокровищами, и было всем известно, что если протянуть к нему руку, он тотчас рассыплется в прах, а в воздухе будет долго пахнуть сероводородом.

…Прогнав управляющего, домовой отправился в хлев – подкладывать сена любимой скотине.

Альстед всё не появлялся, хотя давно минуло двенадцать, он явно был осведомлён о том, что князь Бреальдьеге вернулся в замок, и, наверное, не хотел ставить Грёзу в двусмысленное положение.

Грёза не видела его уже пятую ночь, и, конечно, скучала.

При мысли о возлюбленном носферату Грёза тоскливо вздохнула, её красивое лицо запечалилось.

Вопреки ожиданию, это обстоятельство отнюдь не укрылось от Бреальдьеге:

- Как ты его ждёшь! – с глубочайшей грустью, не без некоей доли ревности, заметил князь, закрывая, и, откладывая, наконец, в сторону учёные книги.

В ответ Грёза только с кислой миной пожала плечами.

- Постоянно думаешь о нём, – беспощадно продолжал Бреальдьеге. – Такое ощущение, что он – всегда рядом с тобой, и – в тебе!

Грёза почувствовала себя неуютно: князь говорил чистую правду – так прямо, и, кажется, разговор обещал быть малоприятным.

- Твой Альстед напоминает мне искусственный цветок! Так же неестественно красив, и – безнадёжно мёртв! Однако общение с ним отнюдь не идёт тебе на пользу, – произнёс Бреальдьеге своим обычным спокойным голосом, хотя в глазах его таилась горечь. – Ты бледна.

Грёза отвернулась: конечно, Эли был прав – близкое общение с призраками здоровья не прибавляло.
Она не хотела в этом признаться даже сама себе, но, безусловно, чувствовала, что её жизненные силы действительно серьёзно подточены беспрерывными еженощными бдениями в компании духа носферату.

Однако она ничего не могла поделать – возлюбленная тень властно и неотвратимо влекла её к себе.

- Управляющий сообщил мне, что настоятельницы близлежащих святых обителей в последнее время серьёзно обеспокоены высокой смертностью монашек-паломниц, а также – подозрительной болезненной тщедушностью насельниц, имеющих доступ за пределы монастырей, – как бы, между прочим, продолжал князь совершенно обыденным тоном, с педантичной аккуратностью расставляя манускрипты по стеллажам.

Грёза вопросительно подняла красивые брови.

- Производят на свет мертворожденных гомункулов, а после – тают как свечки, – пояснил князь. – И почти у всех в исповедях незадолго до кончины звучит одно и то же имя…

- Альстед? – Грёза только зло усмехнулась.

Бреальдьеге кивнул.

- Ах, да я знаю, князь! Альстеду нравится искушать монашек! К чему вы мне это всё говорите?

- Любое общение с мёртвыми духами, так или иначе, опасно для жизни, – дипломатично ответствовал Эли. – Того, кто видится с ними слишком часто, они в конечном итоге – вольны забрать в царство неприкаянных теней, в вечную муку!

Грёзу невольно пробрало холодом – князь Бреальдьеге говорил правду, такая опасность действительно существовала.

- Тёмная сторона силы подарила Альстеду неотразимую красоту и магический взгляд! Стоит ему один раз посмотреть на любую девушку, и она станет его, до конца жизни… который наступит весьма скоро, если она будет с ним встречаться! Не слишком ли дорогая цена за мгновения эфемерного счастья? – хладнокровно проговорил Бреальдьеге.

- Это по любви, – пробормотала Грёза. – Он никого не заставляет за собой бегать…

- Ах, да вы таете и сохнете на глазах!

Грёза попыталась что-то сказать, но Эли властным жестом остановил её:

- Не понимаю, как можно любить столь извращённое существо? Столь мерзкое, аморальное, низменное чудовище!

- Он не чудовище, – мрачно возразила Грёза.

- Да ведь если убрать его потрясающую красоту, не останется ничего – бездушная пустота, бездна!

- Это я – бездна! – Грёза разразилась леденящим душу смехом, упала на колени, и обернулась в зверя.

Чёрный монстр жутко хохотал, запрокидывая косматую голову, обнажая ужасные клыки, потом отряхнулся, и – выпрыгнул в окно.

На полу перед князем остались лежать только разодранные клочья платья его супруги – оборотня.