***

Я просто проваливаюсь в сон, ничего не помню, кроме этих часов операции надо мной. Где я, что я, — я ничего не знаю
Не помню, как меня зовут, как моё имя и фамилие.
Не знаю своего адреса и дома, где жил, или живу.
Лежу. Наблюдаю. Захотелось пи-пи.
Заворочался, среди обвешанных странных трубочек и штукой, которая постоянно пищала. Но мне надо пи-пи.
— вам нельзя! Не вставайте.
Это прибежала одна, из тех девушек, туда, в комнату, где я нахожусь.
Они носят белые халатики, и вроде называются медсестричками.
Да, медсестра. Она красивая и молоденькая.
Это я помню: про красоту и молодость.
— Но мне надо…, — жалобно прошу её.
— Нельзя. Вам теперь только так.
Она достаёт стеклянную штуку, из низа.
Отдергивает вещь, которая прикрывает моё голое тело
Пальчиками, обёрнутыми во что-то мягкое, берет «его» и вставляет в горло той штуки.
— Можете делать. Я не буду смотреть.
Тёмная жидкость идёт из меня, льется в ту штуку.
Да, утка, они называют эту штуку «уткой»
Хотя какая она утка.
Утка, ведь она живёт в деревне, кормится, растит утят.
Это я помню, в деревне есть ещё курицы и гуси.
Наконец жидкость перестала течь, медсестра убрала её.
Иногда, в комнату, где лежу, «оттуда» появляются весёлые существа.
Они махают крылышками, издают шум, «ж-ж-ж-ж».
Потом садятся, и лапками щекочут меня.
А медсестра, постоянно отгоняет их, говорит что это «мухи, и они очень заразные».
Ведь сейчас лето, — добавляет она.
И с грустью смотрит «туда».
Ну да, именно так, ведь я наблюдаю за ней.
А что мне остаётся делать?