Меня преследует призрак рок-музыканта. I. 3-5

В феврале

Теперь расскажу о том, что считаю началом истории. Это произошло где-то в феврале, и мне тогда было шестнадцать лет.
Перед этим я долго ходила по комнате и рассуждала о том, что все отношения между людьми вызваны двумя причинами. Это помимо тех, что связаны с принуждением. Принуждение может быть явным, например насилие, или незаметным, в виде психологического влияния или давления обстоятельств. Если же люди связаны добровольно, то сближение происходит лишь в двух случаях: либо ради выгоды, либо ради удовольствия…
Я вспоминала разные случаи, подтверждающие верность этого заключения. Ведь если человек не заинтересован в получении какой-то пользы от другого человека, то он захочет находиться рядом с ним лишь ради приятного времяпрепровождения.
Но в какой-то степени удовольствие подобно выгоде, ведь мы получаем выгоду для того, чтобы дальше хорошо жить. Значит выгода это отложенное удовольствие, а удовольствие есть выгода, проявляющая себя более непосредственно.
И вдруг ни с того, ни с сего я начала просить у звезд принести мне любовь, не приносящую ни выгоды, ни удовольствия. Я долго ходила, сложив руки в молитвенный жест, и горячо обращалась к звездам.
После я стала думать, как это может быть любовь, не приносящая ни того, ни другого? Ну ладно, выгоды может не быть, но удовольствие то возникнет где-то как-то. 
И тогда мне зашло в голову, что возлюбленный должен быть недоступен. Я стала просить звезды, чтоб они сделали его недосягаемым во всех смыслах, с какой стороны на это не посмотри. Чтобы не было никаких шансов, даже маленькой доли самого маленького шанса. Как невозможно человеку добраться до звезд.
Но потом я подумала, что если так будет, то любовь лишь какое-то время будет мучить и сводить с ума, но потом неизбежно пойдет на спад. Без развития событий неизбежно наступит охлаждение. Сознание будет пытаться избавиться от бессмысленных оков.
Тогда я стала просить, чтобы любовь прилипла ко мне и, как только я бы пыталась убежать от нее, она бы следовала за мной как тень, которую невозможно оторвать от себя никак. Чтоб при этом вцепилась в меня как огонь и жгла, не давая никакого избавления от страданий. И чтоб это длилось долгие-долгие годы до самого заката дней.
Я ходила по комнатам и коридорам, вознося моления, и ощущала, как звезды просвечивают над белым потолком и слушают мои слова.

В марте

С тех пор прошел где-то месяц, и в моей комнате пошел дождь. Как это могло произойти? 
В прошлом году в доме поменяли крышу. Старая, как и все, что делалось раньше, была более добротная, а новая протекла сразу же, как начал таять снег. Мы жили на последнем этаже и приняли удар. Во всех комнатах с потолка текла вода. Воздух пропитался влагой как вязкая смесь, пропах сыростью и намокшей известкой.
На стене в моей комнате висело два плаката, Шварц и старая рок-группа. Я забеспокоилась, ведь плакаты могут пострадать. Но сняв рок-группу, зачем-то решила нарисовать одного из ее членов.
Я расположилась за столом, однако рядом как раз лило основательно. Переставить его не было возможности, так как он крепился к шкафу. Потом ушла обедать, бросив все, как попало.
Вернувшись, я увидела, что дождь сдвинулся и заливает стол. Я остолбенела на какое-то время. Плакат лежал среди луж, и капли залили синий пиджак одного из участников. На синем фоне хорошо проявлялся массив мокрого пятна, его неровные границы и затеки, более мокрые внутренние зоны.
Я взглянула на потолок. Было видно, что серая мокрая зона, где из никуда выделялись капли, стала огромной, криво растянувшись в длину. Капли нарастали как лезущий грибок, нервно прозрачно блестели и стремительно отрывались от потолка.
И вдруг одна капля сорвалась и полетела совсем близко к столу со стремительной неизбежностью стрелы. Я не успела среагировать, как капля вонзилась в синий пиджак рок-музыканта, прямо там, где у человека располагается сердце. На меня это произвело впечатление, как будто бы в него выстрелили.
Я вышла из оцепенения и стала пропитывать воду тряпкой. Лица участников остались почти не тронутыми. Я убрала фотографию из зоны дождя, затем вернула ее на стену, где не лило.
Позже во мне роились обвинения: как я могла оставить портящиеся вещи под водой, что сложно было убрать? И ведь так происходит постоянно, какая-то бесхарактерность мешает все сделать сразу и правильно. То я рассматривала музыкантов группы, как будто они живые и реально пострадали, а один из них тяжело ранен.
Потом у меня началось какое-то странное состояние. Мне казалось, что я могу пробить рукой стену. Она точно может пройти сквозь бетонную стену, и выйти к соседям. Но как такое возможно? Я била рукой по стене, убеждаясь, что это не так. Стена жесткая, даже если бы я сильнее развила бы свою руку - все равно это толстый слой бетона! Невозможно пробить такие силы сцепления. Но внутри у меня установилась какая-то  правда, по которой я могу пробить стену рукою.
Потом мне почему-то стало казаться, что если я подпрыгну на кровати, над которой висел плакат, то я долечу до потолка и пробью его головой, вырвавшись на чердак или на крышу. Я очень остро это чувствовала, и это было как абсолютная непоколебимая уверенность, доходящая до бреда. Кровать была довольно высокой, однако потолки у нас огромные, покрытые лепниной, и допрыгнуть до них не так-то просто. Но как я пробью потолок головой? А не вышибу ли себе при этом мозги.
Почему-то мне казалось, что моя голова выдержит такие нагрузки. Конечно, пробивать бетонный потолок будет не просто, но он щелкнет вокруг моей головы как картонная перегородка, и посыплется вниз, освободив для меня дыру к небу и свету. Я пробовала телесно прощупать свои возможности, но конечно ничего нового о своих способностях я не узнала.
Однако безумная мысль не проходила: в какое-то время в каком-то смысле я обязательно буду пробивать головой потолок, вырываясь в небо как плотный столб дыма. Я буду пробивать рукою стену, прорываясь в другое недоступное для меня пространство.
Еще что-то случилось внутри. Там был огонь, жаркое течение какой-то реакции. Я его ощущала очень плотно, и давление огня распирало меня изнутри. Глаза словно застил яркий свет, а в ушах стоял непрекращающийся шум. Это был какой-то безумный процесс, роящийся внутри, и я пыталась понять его локализацию, и что зажигает его.
Наконец в попытках определить неопределимое, я сошлась на мысли, что причина всему любовь к тому, чей пиджак залило водой. Странно, что капля могла привести к такому исходу.
Чуть позже пришло осознание, что этот музыкант единственный, кто среди всей группы мертв. У остальных участников есть семьи, они стали намного старше, но они живы. И тогда я вспомнила, что просила в феврале. Я решила, что дождь в моей комнате это сигнал с неба. Пришел ответ на мою просьбу.

Следующие полгода

Дальше началась обычная жизнь фанатки. Плакаты, значки, вырезки из журналов и множество символичных вещей. Непосвященным не понять их смысла, а посвященный постигает его очень долго. Приятные сюрпризы на радио и бесконечный магнитофон. Все это было в центре вселенной, которая крутилась вокруг, как ее бесценные реликвии и дары, источники силы и знаний.
Впрочем, были необычности в моей жизни фанатки, но это было бы, и если б я ничем не увлеклась. Например, уже тогда у меня началось раздвоение личности, я определяла эти две личности через слово «жизнь» (такая-то жизнь, такая-то жизнь). 
Так же необычно в моей истории было то, что я жила, словно заблудившись во времени. Я грезила, что нахожусь в том времени и оказываюсь внутри тех событий, когда прославилась моя группа.
Других старшеклассников интересовали современники. Двум задирам из класса нравились Юра Шатунов и Андрей Разин. Одна очень красивая одноклассница сходила с ума от Марка Овена, и даже купила себе туфли морковного цвета, потому что цвет звучит как имя. Еще одна творческая девушка так изображала Майкла Джексона, словно переливалась в его личность.
Правда был некоторый люд, которому нравилась моя группа. И они не боялись признаваться окружающим, что любят старье. Одна девушка заявила об этом классу. Были еще двое на курсах при универе. Все фанаты моей группы были особенными, имели характер и притягивали к себе.
Была еще красивая и харизматичная фанатка другого умершего рок-идола. Однако она не теряла голову из-за него и говорила, что уважает его как творческую личность. При этом она старательно готовилась к поступлению, придерживалась вегетарианства.
Вот такой и должна быть фанатка. Я же была гадкой вороной в их компании.
Я помню почти безоблачную жизнь в детском саду. И вдруг мое тело стало портиться. Уже в младшей школе я впервые взяла в руки пудру, чтобы сделать себе грим, ибо мне показывали рожи. Дальше хуже, каждый год неприятный сюрприз. И приходилось прятаться как в конверт.
Другая проблема, усугублявшая первую, была речь. Конструировать фразы для меня был ад. На школьных сочинениях я сидела и рвала листочки.  Когда меня обзывали, то полчаса думала, что ответить. Из-за этого некоторые лезли буллить и доводить.
Поэтому я боялась показывать свою любовь к рок-звезде. Крепила значки на рюкзак, и немного пройдясь по улице, снимала. Скажу и тут же раскаиваюсь в болтливости. Меня мучили мысли: «как я смею показывать свой интерес к нему»? Это позор для звезды иметь такую гадкую фанатку. Я поняла, что нужно скрывать, что я тоже фанатею. Это осознание было очень горьким. Я должна была зажаться в своем сосуде и не выходить из него.
Да еще группа старая. Его и так не уважают любители модерна, а их большинство. Как тяжело быть тоненькой струйкой в огромном океане. Его последовательницы должны доказывать его превосходство над другими звездами, которые вспыхнут и погаснут, но пока кажутся ярче, чем он. И необходимо всеми силами опровергать этот закон.
Тут еще стала проявлять себя моя вторая личность, которая считала, что надо все разбалтывать. Приходилось подавлять ее, но для этого моя воля должна была бы постоянно пребывать в напряжении. Но хотя бы отчасти мне удавалось держаться в тени.
Однако где-то в конце года я решила, что все должно закончиться. И тогда началось нечто странное.

(продолжение следует)