Серая

         Мистическая история               
               
     Я родилась десятого октября. Появилась из белёсого тумана, осенних сумерек и болотных слёз. Болота тоже умеют плакать. Во всяком случае, так считает моя мама. Она говорит, что топи состоят из людских обид и страданий. Так это на самом деле или нет, до конца не знаю.

Наш род очень древний, но с каждым новым столетием он не ослабевает, а наоборот укрепляется. У нас нет мужчин. Да они и не нужны. На романтические чувства и физиологическое влечение мы всё равно не способны, продолжение рода нам тоже не требуется. Сумерки, туман, болотная грусть и… вот она новая жизнь.

Детство, несмотря на некоторое однообразие, вспоминаю с нежностью. Я гуляла по болотам и запутанным лесным тропкам до самых сумерек. После мама сушила мои башмаки у огня, поила чаем с черничным вареньем и рассказывала разные истории. О болотных духах, призраках, лесной нечисти. Но больше всего мне нравился рассказ о моём появлении на свет. Иногда мы читали письма Пепельной тётушки, написанные на жёлтой, сливочномасляной или масляносливочной бумаге.

Пепельная блуждала по человеческому городу, заводила знакомства, не покидала друзей до самого конца. Каждая новая смерть продлевала тёте жизнь. С некоторыми она дружила много лет, наблюдала за их серым, вялотекущим существованием.

- Я и сама когда-то жила так, - голос у мамы становился хрупким, как старая бумага. Неосторожное движение и... лист переломится. - Потом стала слабнуть и поселилась на болоте, появилась ты. Когда-нибудь Пепельная повторит мою судьбу, а ты уйдёшь в мир людей.

Слабость пришла к тёте, когда мне исполнилось семнадцать лет. Друзья стали её предавать. Одна из лучших подруг встретила новую любовь и забыла о Пепельной. Другая отправилась в путешествие и после возвращения домой даже не хотела смотреть в сторону моей тёти. Третья попала в больницу, навещать её там Пепельная не могла.

Читая эти письма, мама плакала. Понимала, что нам скоро придётся расстаться. Как-то поздним вечером в дверь постучали. Мама открыла дверь, и в наш покосившийся домишко, словно ураган, влетела тётя. Её лицо было таким же жёлтым, как бумага, на которой она писала письма. Щёки ввалились. Глаза превратились в мутно-серые провалы, пепельные волосы растрепались.

Весь вечер мама и тётя о чём-то шептались.

На следующее утро мы с мамой долго гуляли по лесу. Тётушка спала.

- Пора тебе отправляться в мир людей. Пепельная утратила былую притягательность. Ослабела, растворилась в осеннем тумане. Как последние отголоски прекрасной мелодии. Не хочется мне тебя отпускать. Но… Так уж заведено в нашей семье, - мама порывисто обняла меня. - Запомни: лучше всего идут на контакт подростки и старики. Бедные привязываются к нам от безысходности, а богатые от скуки. Дружба вторых ненадёжна. Они чаще предают нас. Слишком много соблазнов… В ночь перед восемнадцатилетием ты узнаешь своё настоящее имя. Это произойдёт на мосту. Нас всех зовут одинаково.

- Постой, - удивилась я. - Ты же всегда называла меня Серой, а тётю Пепельной.

- Это не настоящие имена, а прозвища. До восемнадцати лет девушки из нашей семьи не должны знать своё имя и имена родных. Слишком раннее знание губит нас.

***

Целый день бродила по огромному городу и отчаянно тосковала по маме и болотному краю. Так хотелось пройтись по извилистым тропкам, поесть черничного варенья!

Серые дома, машины, кричащие вывески и оглушительная музыка просто выводили из себя. Я всегда любила дождь, но здесь он был подсвеченным световой рекламой, разноцветным и лживым. Не то, что наши болотные ливни.

Понимала: во что бы то ни стало нужно найти друзей, иначе пропаду. Стала присматриваться к рыжеволосой девушке в чёрной кожаной куртке. Она сидела на скамейке у подъезда и печатала смс. Мама объяснила мне, что такое сообщения, смартфоны, компьютеры и Интернет. «Задумчивая, любит грустные песни и фильмы с несчастливым концом. С такой можно подружиться», - и только подумала об этом, как из подъезда вышел парень. Девушка расплылась в улыбке. Я поняла, что рыжеволосой не нужна Серая подруга. В её жизни мне попросту нет места.

***

К вечеру я обзавелась сразу четырьмя друзьями. Мои речи очень понравились одной старшекласснице, нескладной девочке с глазами цвета болотных сумерек и угольно-чёрными волосами. Девчонка сидела в холодной комнате с отставшими тут и там обоями. Дряхлый обшарпанный шкаф трясся от злости, кровать с панцирной сеткой противно пружинила. За стеной слышался звенящезлобный женский голос. Трещина на оконном стекле даже меня повергла в уныние.

Девочка рассказала мне историю своей немудрёной жизни - отец любил выпить, мать вечно на него кричала, а ребята в школе изводили насмешками. Поняла, что мы будем вместе до самого конца. Её конца. Ванна, полная крови, угасающая жизнь…

Вторым мои другом стал смертельно усталый брюнет. Он трудился на трёх работах, никак не мог выплатить ипотеку и постоянно ссорился с женой, которая по каким-то причинам работать не желала.

- Всегда одно и то же, - горько жаловался он. - Прихожу домой к десяти вечера, эта перед телевизором сидит. Тупой ситком смотрит. Хоть бы ужин приготовила. Всё сам. А захожу в комнату, начинает пилить. Говорит, что я неудачник. Другие в мои годы в пять раз больше зарабатывают.

- Когда тебе будет совсем плохо, позови меня, - я грустно улыбнулась ему и увидела… Брюнет стоит на краю крыши, идёт дождь…

Подружилась я и с нервным светловолосым парнем, который без устали бродил по своей маленькой неопрятной квартире. В раковине тосковала грязная посуда, телевизор и мебель в комнате покрывал толстенный слой пыли, зелёный ковёр посерел от грязи и теперь умирал от обиды, нелюбви и забвения.»Как мне найти такую сумму? Долги, долг, долг. Как его теперь отдавать?» - отчаяние и страх светловолосого, казалось, витали в застоявшемся воздухе.

- Но есть же выход, - прошептала я ему на ухо. - Ты живёшь на девятом этаже. Откроешь окно и… проблемы испарятся.

- А ведь, действительно. Дело говоришь, - блондин криво улыбнулся.

Парень мне даже понравился, показался симпатичным. Но на его месте я бы вымыла голову и сменила эту ужасную растянутую футболку и рваные джинсы на что-нибудь поприличнее.

И последнюю на сегодня победу я одержала в аккуратненькой розовой квартирке. Да-да, именно розовой. Обои на стенах по цвету напоминали июльский закат, занавески на окне - клубнику со сливками, кухонный гарнитур - малиновое мороженое. Эту клубничную квартиру второй год снимала хорошенькая блондинка. Она работала в банке, мечтала выйти замуж и родить ребёнка. Но… познакомилась не с тем парнем. По субботам они стали посещать квартиру, полную громкой музыки и сладкого опьяняющего дыма.

Девушка сидела на кровати и пыталась вспомнить, какой сейчас год, как её зовут и где она работает. Такие временные помрачения иногда случались с ней по воскресеньям. Возлюбленный блондинки спал беспробудным сном. Мы сразу подружились. Розовый халатик очень шёл ей, но волосы… Они совсем спутались. Я взяла с туалетного столика щётку и принялась расчёсывать длинные светлые пряди. Жительницу розового царства тоже ждало открытое окно. Блондинка жила на двенадцатом этаже. После гибели светловолосой я собиралась переключиться на её парня.

***

Ночь кололась огнями. Неоновые вывески сочились ядом, отблески фар манили за собой, словно болотные огоньки. Дождь только-только закончился, и мокрый асфальт удваивал ночь, огни и безумие. У меня разболелась голова. Всё-таки непросто заводить друзей, убеждать их, выслушивать чужие исповеди.

Стояла на мосту и ждала. Вот сейчас где-то пробьёт полночь, и узнаю собственное имя. А также имя моей матери, тёти, превратившихся в болотные испарения родных. И вот… И вот наступил великий момент. Над моей головой пролетела большая чёрная птица и прокричала: «Тебя зовут Депрессия, Депрессия, Депрессия».

И сразу на душе стало легко и радостно. Головная боль прошла, я почувствовала себя молодой, сильной и здоровой. У меня всё получится! Слабость придёт нескоро. «У меня красивое имя, - я улыбнулась воде и отражавшимся в ней огням. - И у мамы моей тоже. Кстати, надо будет завтра ей написать. Спросить, появилась ли у тёти дочка, моя смена. Где же берут эту масляносливочную, сливочномасляную бумагу? Какая же я дура! Её делают из осенних листьев».