Книга и Норов

…тут один по фамилии Норов купил в магазине книжку.
Да она ему и не нужна была. Он ее повертел, полистал, мелочь в кармане нащупал. Потом пошел дальше открытки смотреть.
А продавщица все щурилась и кривилась. Солнечный свет ей в глаза бил, она осторожно так прическу поправляла. Под прилавком зеркальце смотрело в темноту. В книжках спали слова.
Дядя Петя шел мимо и в магазин вперся прямо с сеткой и в майке. Поздоровался со всеми и в зубе цвиркнул. Положил сетку с валенками на прилавок и пошел по рядам. На серых валенках написаны казенные буквы и цифры. Подошвы крепкие. Нестоптанные еще.
Продавщица Лариса уставилась на них равнодушно. У нее вообще взгляд всегда застывал. И она тогда вдобавок ничего не слышала, даже дяди Петиного «здрасте» еще раз. Она не вникала. За окнами жарко. Бабы кур откуда-то тащут и что-то еще.
- Мужчина, пальцы не слюнявьте, - проскрипела продавщица Лариса.
- Чево?
- Ничево.
Люди слонялись здесь просто так.

«Сашка осмотрелся – кругом камни и камни. Здесь у бурной реки ждать помощи неоткуда. Грохот бил и бил по ушам.
- Черт, - подумал Сашка и еще раз огляделся. Уцепиться бы хоть за этот куст. Правильно говорил старый Сары-бай: рыбалка не охота… и все же он сейчас ни о чем не жалел. Над ним не плакали звезды. Небо выпячивалось бездонным колоколом. А в пяти метрах наверху дымилась в котелке каша да урчал неслышимый транзистор.»

Книжка упала на пол, на розовый фантик.
- Женщина, вы книжку не роняйте, - снова проскрипела Лариса.
- Чево?
- Ничево. Слышишь, Марина. В магазине колготы дают. Сейчас!
Маленькая очнулась, вникла. Поправила локон. Отвела глаза от валенок.
- Я звонила им, там занято.
- Ларис, я чо хочу спросить, Игорь, он как, мается еще со своей?
- С вас 62 копейки.
Дядя Петя забрал свои валенки и вылез обратно на душный воздух. Он посмотрел на часы. Без четырех четыре. Часы снова стояли. Как рука запотеет, так и останавливаются стрелки.
Автобусы шли во все концы города переполненные.
Валенки в сетке скучали.
Марии Поликарповне уже нажал лифчик.
Сережа и Дима рассматривают марки. В комнате прохладно. На балконе сидит кот и нюхает воздух. Мама мыла раму. Будет рама чиста.
Римма пишет брату. Буквы она не знает. Уже полстраницы покрыто коричневыми закорючками. Карандаш весь мокрый и совсем тупой. Но Римма продолжает усердно корябать.
Папа закрылся газетой. Он спит после работки и пива, поэтому шуметь сильно нельзя. Мальчики над марками шепчутся. Ветры далеких стран витают над ними. Теребят тюль на окне. Хорошо в прохладной комнате на теневой стороне после обеда ближе к вечеру.
А этому-то по фамилии Норов плохо. Жена от него ушла, а ключа нигде не оставила. Под их половицей в подъезде только чей-то плевок. Дядя Норов даже ругнулся про себя. Никчемная книжка припотела в его руке.
Припотел в ней и главный герой Сашка, вися на кусте над бурной рекой.
Пенится и шумит внизу вода. Где-то в ауле старик Сары-бай квасит малышне свои байки. Они его слушают, ковыряясь в носах. Стрекочет вдалеке вертолет. Ищет деньги. На опасных горных дорогах исчез газик с двумя инкассаторами. Где они могут быть? Все герои на страницах в растерянности.
Дядя Петя втянулся в автобус. Сетка с валенками на его голове. Обилеченные граждане смотрят на них..
У автобуса потрескивает от перегруза обшивка. Он ползет как обожравшийся жук. Дядя Петя мокрой майкой налег на гражданку с примороженными курицами. Это Мария Поликарповна.
На курицах тоже вылезли капли. С них, с дохлых, будто тоже струится пот. Оттаивают. Ничего, скоро конечная. И все ободрившись выпрутся из автобуса. Предъявят билетики контролершам с повязками на толстых руках, а дядя Петя наконец-то сдаст свои казенные валенки по месту своей последней работы и получит взамен бегунок, а там и трудовую с расчетом. Потом опять где-то устроится.
- Жизнь будет как надо, - думает дядя Петя.
Валенки будто глядят на толпу смутно и настороженно. Не понять, холодно им или жарко. Курицы же совсем очумели. Кажется, сейчас оживут и зайдутся в отчаянном крике. А что их ждет? Каюк все равно.

«Сашка карабкается по скале. Пальцы в крови. Щека оцарапана.
- Сары-бай, Сары-бай, - шепчет он.
- Сегодня во Владивостоке солнечно, температура 16-20 градусов ниже нуля, в последующие дни похолодание, - тихо лопочет не слышимый никому транзистор. Брякает сам по себе пустой котелок над огнем. Кто же съел кашу? Звезды молчат. Звезды не скажут.»

Мария Поликарповна снимает юбку и блузку. Прямо рвет ненавистный лифчик.
- Ну жара, голова раскалывается, - и снимает трусы.
Курицы успокоились и приходят в себя в морозильнике.
Марию Поликарповну обмывает чуть теплый душ.
Сегодня все продавщицы купили себе колготки. Бредет им навстречу дядя Петя, так и не успевший сдать свои дурацкие валенки. А Норов лежит на диване и сморит на  женин лифчик. Он возлежит на купленной книжке.

«Сашке, висящему над обрывом, уже стало трудно дышать. Его пробирает нервная дрожь.»

За стенкой Римма читает письмо сопящему папе. Она всё выдумывает на ходу. Тихо хихикают мальчики. Мама моет посуду. Папа, ворча, поворачивается на живот. Кот трогает бабочку под диваном….

2005-22